Ведьма и бог. Похищение Цирцеи

Глава II

Поляна – место в самом сердце Спрингфолла. Легенда гласит, что, когда ведьмы высадились в Америке, Геката с помощью Артемиды создала огромную поляну среди деревьев. Немного в стороне от поляны стоит дом с малиновой облицовкой, увитой плющом и глицинией. Остальная часть пространства покрыта растительностью и кустарниками. Ухожен только ботанический сад, полный лекарственных и волшебных растений. Ну, ухожен по меркам ведьминских садов. Сорняки растут повсюду, и с возвращением тепла распространяются по дорожкам и даже поднимают плиты. На ветвях соседнего орешника вьет гнездо белая ворона, а территорию лаванды облюбовал пятнистый болиголов. Ядовитые растения заигрывают с лекарственными. Здесь всегда царила анархия.

Когда мы приближаемся к дому, Геката хватает меня за запястье.

– Я знаю, что ты не хочешь иметь секреты от сестер, но в данный момент это необходимо. Ты будешь проводницей, а для этого необходимо уметь принимать решения, которые даются сложнее, чем другие.

– Я обещала Элле, что это никогда не отразится на них, – взволнованно возражаю я.

– На данный момент это делается для того, чтобы защитить их. Ты поставишь Эллу в очень опасное положение. Неизвестно, что планирует Деймос. Ведь он все еще отвечает за безопасность богов по прямому приказу Зевса.

Смущенная, киваю, и мы входим в дом. Геката, отпуская меня, отходит.

«Я буду проводницей». Я знала об этом едва ли не с момента рождения. Именно поэтому меня зовут Цирцея.

Ведьмы, присутствующие в большом вестибюле, приветствуют улыбками и жестами. Осматриваю высокие стены, облицованные красным сиенским лаком и покрытые настенными кронштейнами: на каждом из которых стоит статуэтка, изображающая проводниц Спрингфолла. Это зрелище вызывает головокружение. Мне двадцать шесть, и я знаю, что все ближе подхожу к цели всей жизни. Тем не менее, все еще чувствую себя непослушным и беззаботным ребенком. Буду ли я когда-нибудь готова к этой роли?

– С тобой все в порядке? – спрашивает Зельда, заметив меня.

Должно быть, у меня сейчас грустное лицо, раз тетя, самая эксцентричная из ведьм, заметила его из маленькой двери слева от большой статуи Гекаты в глубине вестибюля. У Зельды рыжие волосы, как и у Эллы. Она такая же особенная, как сестренка. Всегда занималась готовкой, используя нас для своих кулинарных экспериментов. Она обходит подношения, которые рассыпаны перед богиней, и подходит ко мне.

– Да, не волнуйся, – успокаиваю ее улыбкой.

Я не позволю происходящему подавить меня! Меня ждет так много интересного: поездки в Нью-Йорк, где сейчас живет Элла, новые заклинания, которые нужно выучить. Как и прославленная предшественница, я специализируюсь на трансмутации – искусстве изменять форму вещей и существ. Учусь превращать мужчин в минипигов – это моя новая страсть. Не могу дождаться встречи с Гермесом – он моя любимая жертва! Не только потому, что этот наглец застал меня загорающей топлес два года назад, но и потому, что ему нельзя доверять. Тренировка на боге проверяет силу заклинания: боги сопротивляются магии намного лучше, чем люди.

– Попробуй это, – предлагает Зельда, протягивая печенье с шалфеем. – Ну что? Как думаешь, подойдет для церемонии соединения?

– Очень вкусно, – одобряю, доедая печенье.

– У тебя есть какие-нибудь идеи по его подготовке?

К нам подходит Цирцея Великая.

Старшая из проводниц заплела длинные седые волосы в две косы, которые соединяются на затылке. Она улыбается, оставаясь напряженной, о чем свидетельствует нахмуренность. Черная водолазка делает ее образ более мрачным. Тем не менее, она рассказывает о церемонии соединения, которую я собираюсь провести с племянницей. Когда Медея родится, я вдохну в нее свою магию, которая содержит часть меня, и взамен возьму ее магию. Так связь между нами будет нерушимой и даже позволит общаться телепатически, не вторгаясь в сознание друг друга.

– Я думала обсудить это с Эллой.

– Ты должна организовать это мероприятие. Элла – мать Медеи и главная ее защитница, но именно ты будешь гарантом поддержки общины до конца своих дней. Церемония соединения – первый кирпич в фундаменте особых отношений. Тебе нужно составить список гостей и решить, каких богов пригласить, ведь они впервые станут свидетелями церемонии. Ты знаешь, церемония всегда проводилась только в кругу посвященных, и должна понимать, что собираешься предложить и как хочешь передать свою магию…

Сглатываю, соглашаясь. Я откладываю подготовку. Я не мать Медеи, но чувствую, что жизнь малышки, несмотря ни на что, всегда будет в моих руках. Как бы мне ни терпелось увидеть ее и научить глупостям, ведь это моя привилегия как тети, ответственность за нее и общину вызывает дрожь по позвоночнику. И все же не чувствую, что хочу чего-то еще в жизни. Возможно, потому, что была воспитана с единственной целью.

– Не паникуй, – успокаивает Зельда, подмигивая. – Все всегда проходило хорошо. К тому же у Цирцеи Великой и Медеи Юной еще много лет в запасе. Мой джин хорошо сохраняет, не так ли?

Зельда сопровождает предложение дружеским тычком локтем в бок проводницы.

– Ну, скажешь еще! – покраснев, смеется Цирцея Великая.

Тетя хихикает, отходя в сторону. Нас прерывает топот ног. По главной лестнице несется толпа девочек, возбужденных, как рой пчел, за которыми следуют Медея Юная и Геката, которая, должно быть, телепортировалась наверх. Это самые юные ведьмы в общине, семилетние малышки, которые начинают обучение магии.

– Цирцея! – кричат они, окружая меня. – Смотри, чему мы научились! Смотри!

Они прыгают, излучая свет тыльной стороной ладоней. Это первое заклинание, которое мы изучаем. Оно обращается к нашим корням, поскольку мы происходим от Гелиоса, солнечного Титана. Поздравляю их, хлопая в ладоши, согретая энтузиазмом. Медея Юная и Геката присоединяются к нам.

– Они бесстрашны, – замечает Геката, наблюдая, как девочки резвятся.

– Потому что Цирцея и Мероэ дают им уроки самообороны, в то время как они должны учиться сидеть спокойно в течение двух минут, – отвечает Медея Юная.

Став свидетелем битвы, в которой мы противостояли богам, я поняла, что нам не хватает физической силы. Считаю, что будущие ведьмы должны уметь справляться с любой ситуацией, используя магию или без нее.

– Им нужно тратить энергию.

В глазах Медеи Юной не осуждение, а недоумение. Ей за тридцать, и она понимает меня лучше, чем Цирцея Великая. Она перекидывает длинные черные волосы через плечо и расстегивает жилет с цветочным принтом. Замечаю белую блузку с отложным воротником. Я так и не поняла, нравится ли Медее работа по передаче знаний. Она не очень терпелива и больше всего на свете любит проводить время в лаборатории с растениями и совершая эксперименты. Но она безропотно выполняет долг. Восхищаюсь ее самоотверженностью.

– Ты пытала Цирцею церемонией соединения? – догадывается Медея Юная.

Цирцея Великая закатывает глаза, вызывая смех племянницы.

– И все же мы согласились облегчить протокол.

– Но хотелось бы сохранить некоторые традиции.

– Мы заставляем их развиваться, – успокаивает Медея Юная.

Цирцея Великая кивает в знак согласия с племянницей. Полагаю, что у них было много разговоров по этому поводу. Интересно, поймет ли моя племянница, что из-за разницы в возрасте, мы смотрим на мир по-разному…

– Мечтаю об имбирном пиве, это занятие меня утомило! – говорит Медея Юная.

– Тесса вчера доставила его, осталось только налить, – говорит Цирцея Великая.

Когда слышу слово «мечта», в памяти всплывает фраза из сна: «Не оставайся в Эребе, судьба заманивает тебя в ловушку». Влекомая любопытством, обращаюсь к Гекате, которая, похоже, тоже глубоко задумалась.

– Что ты знаешь об Эребе?

Богиня, не двигаясь, смотрит на меня лиловыми радужками.

– Эребе?

Я киваю.

– Это граница между измерением земли и измерением ада. Место, где встречаются души, когда видят сны и когда их тела умирают. В этом месте нет материальности, кроме психопомпов.

– Психо-кого?

– Психопомпы, божества, которым поручено направлять души в подземный мир.

Отлично, фраза из сна совершенно бессмысленна. Мое бессознательное таким образом пыталось разбудить меня. Геката возобновляет размышления и направляет взгляд на собственную статую из позолоченной бронзы, окруженную треножниками, на которых горят засушенные цветы. Должно быть, она не узнает в ней себя. Древняя работа, которую предки привезли сюда, одета в пеплос с жесткими складками, а ее лицо невыразительное, холодное и суровое. Она имеет все древние атрибуты: цилиндрическую тиару и факел в руке.

– О чем думаешь? – осмеливаюсь спросить я.

– О поклонении, которое вы оказываете, – отвечает она без тени колебания. – Задаюсь вопросом, не пора ли это прекратить. Ведь сейчас я среди вас.

– Но статуя и поклонение были для нас утешительными на протяжении всех этих лет, – тихо протестует Цирцея Великая.

– Это правда, – признает Медея Юная.

– Могу понять, но меня это беспокоит.

Что-то щекочет щеку, когда я пытаюсь не отставать от обсуждения обычаев. Хватаю воздух рукой, убежденная, что имею дело с мошкой. Оглядываюсь, чтобы окинуть холодным взглядом человека, который это делает, и замечаю Мероэ, сидящую на трибуне. Как только она привлекает мое внимание, делает знак присоединиться к ней.

Отличная идея! Моя роль – слушать и общаться с проводницами и богиней. Истории о традициях вызывают… смертельную скуку.

Незаметно отступаю, бормоча заклинание иллюзии.

Пусть проекция останется там, где меня нет. Пусть она исчезнет, когда ее заметят.

Двойник занимает мое место и позволяет быстро уйти. Поднимаюсь по лестнице и подхожу к сестре.

– Мероэ приходит на помощь, – с широкой улыбкой говорит она.

Бесстрашная Мероэ! Давняя сообщница. Нас разделяют всего два года, мы выросли вместе как ведьмы. Взъерошиваю ее каштановую шевелюру, и она, хмыкнув, зачесывает волосы. У нее такие же сине-зеленые глаза, как у нас с Эллой. В уголке глаза она сделала татуировку: маленький египетский лотос в честь ведьмы Мероэ, первой этого имени. Театральным жестом она достает мобильный телефон из черной кожаной куртки.

Это новый для нас предмет. Элла настояла на том, чтобы у нас были телефоны, так как она беременна. У нас есть домашний телефон, но он стационарный, а сестренка хочет иметь возможность связаться с нами в любое время. Мероэ разобралась в нем с ошеломляющей легкостью. Вероятно, потому, что хотела, как и любой человек, чтобы у нее был телефон. В то время как я не вижу в нем никакого смысла.

– Я нашла лучшее приложение в мире! – восклицает она, включив его. – Достань свой, я тебе его установлю.

Обыскиваю куртку и хмыкаю, когда нахожу телефон.

– Снова разрядился аккумулятор. У этих штуковин отвратительная автономия, это невыносимо!

Одним нажатием пальца заряжаю сотовый и проверяю наличие пропущенных панических сообщений от Эллы. Их нет. Только спам от Мероэ, которая присылает мне абсолютно все, что приходит ей в голову, включая коллекцию гифок, которые заставляют ее хихикать посреди ночи. Часто слышу ее в соседней комнате, прежде чем получаю от нее сообщение с последней находкой.

– Смотри! – возбужденно говорит она, размахивая экраном у меня перед глазами.

Прикусываю губу, думая о детях, которые ведут себя точно так же. Вернее, о сестре, которая ведет себя как семилетняя девочка. С той разницей, что Мероэ говорит о сайте знакомств, а не о заклинании.

– Ты хочешь замуж?

– Нет, я хочу разовую интрижку, – поправляет она, показывая список. – Выбираешь несколько критериев, приложение показывает профили, которые подходят. Ты получаешь то, что ищешь.

– Хм. И я должна установить его, потому что…?

Мероэ бросает осуждающий взгляд, выпрямляясь.

– Ты шутишь? Как давно ты хорошо проводила время?

Пожимаю плечами, мрачнея. Было время, когда я имела череду завоеваний. Но в последнее время мне не очень этого хочется. Сестра ни к чему меня не принуждает, но начинает задавать вопросы. Прошло много времени с тех пор, как я рассказывала ей хотя бы о флирте.

– Эй, – добавляет она более мягко. – Перестань наказывать себя за то, что случилось с Эллой. Тыковка все понимает, и ты это знаешь.

Я чувствую, как горло сжимается. Мы солгали Элле об истинной сути ее брака ради всеобщего блага, и именно мы, вопреки ей, забрали ихор у Деймоса. Это ранило ее гораздо сильнее, чем я ожидала. У меня до сих пор перед глазами стоит заплаканная Элла с разбитым сердцем. Я поклялась, что больше никогда не причиню ей вреда, но меня не покидает чувство вины, которое не позволяет наслаждаться простыми радостями жизни.

– Да, но я не могу позволить себе ослабить внимание.

– Для этого есть Кевин, – предлагает она, сунув мне под нос фотографию мужского лица. – Кевин любит пиццу, прогулки по лесу и карточные игры. Кевин идеально подходит для пары сумасшедших дней. А потом вернешь Кевина сообществу приложения.

Она порхает вокруг меня и, наконец, убеждает. Может быть, мне действительно нужно расслабиться. Хватаю ее мобильный и просматриваю информацию из профиля Кевина, прежде чем вернуться к фотографии. Хмурый брюнет, со светлыми глазами и кривой улыбкой, насмешливой, но одновременно нежной. Да, у Кевина есть потенциал. В то же время он кое-кого напоминает…

– Разве он не похож…?

Сдерживаю имя, словно у меня остановилось дыхание, и бросаю мрачный взгляд на сестру, которая не перестает улыбаться.

– Да, похож. Я была уверена, что он тебе понравится.

– Маленький чертенок.

– Вот за это ты меня и любишь!

Делаю угрожающий шаг, но Мероэ не двигается, готовая нанести ответный удар. С детства, как только мать отворачивалась, мы начинали сражаться заклинаниями.

– Смотрите, кто здесь! – восклицает внезапная гостья.

Прибытие Пасифаи сбивает меня с толку, и я бормочу предупреждение, от которого Мероэ отмахивается, высунув язык. Пасифая – лучшая подруга Мероэ с детства. У нее распущенные длинные волнистые каштановые волосы и узкие, черные глаза. Она вторгается в наше пространство, опираясь на перила, и указывает на фигуру внизу, которая только что вошла через дверь.

Гермес.

– Вспомни его, и он тут как тут, – веселится Мероэ.

Нахалки жмутся ко мне, наслаждаясь ситуацией. Мероэ не оставляет навязчивую идею свести нас, и это начинает сказываться!

– Возможно, он услышал наш разговор о Кевине, – весело замечает Мероэ. – Как звучит одно из его прозвищ?

– Аргейфонтес, – подхватывает Пасифая.

– Ах да. «Тот, кто… увеличивается», – добавляет сестра с недвусмысленным подтекстом и многократным поднятием бровей.

Я закипаю. Клянусь, я убью ее! Как только она закроет глаза, я позабочусь об этом!

– Или, может быть, он пришел поговорить с тобой о…

Поднимаю руку и в мгновение ока поражаю их заклинанием. Ладони Мероэ и Пасифаи прижимаются ко рту и пресекают провокации. Больше не слышу, как они, что-то бормоча, возмущенно застывают.

Удовлетворенная, скрещиваю руки.

– Никто не смеет упоминать о том, что произошло в доме Эллы и Деймоса. Ты ничего не поняла из того, что, как тебе казалось, видела, сестренка. Все слишком расплывчато и запутанно, понимаешь? Эта тема запрещена.

– Какая тема запрещена?

Голос заставляет вздрогнуть. Гермес парит в воздухе по другую сторону перил и одаривает косым взглядом, полным высокомерия и насмешки.

Я ненавижу Гермеса.