Ведьма и бог. Похищение Цирцеи

Глава V

Пять дней спустя

Вечеринка по поводу рождения ребенка Эллы в самом разгаре. Большой нью-йоркский зал для приемов заполнен гостями как божествами, так и ведьмами. Организация праздника была прерогативой богов, особенно Артемиды. Она богиня охоты, независимая и жестокая, но также покровительница беременных женщин и рожениц. В свою очередь, ведьмы проведут церемонию соединения на Поляне в соответствии с традициями.

Так что Артемида потакала себе с одобрения Эллы. Несмотря на то, что богиня встала на сторону Зевса во время войны, Артемида всегда была близка с Гекатой и ведьмами. Ее любовь к нетронутой природе и образ жизни сближают нас. Богиня живет в окружении тщательно отобранных двенадцати нимф-последовательниц. Они должны быть быстрыми, послушными с ней и непокорными с другими. Последовательницы отказались от парообразной формы, связанной с их природой, чтобы воплотиться в спортивном женском теле. Они выглядят совершенно, одетые в короткие хитоны[1], прочные кожаные сандалии. На их головах повязки, удерживающие волосы, увенчанные серебристыми сияющими полумесяцами. Они выглядят великолепно. Никто не осмеливается встать перед ними, когда они расхаживают по гостиной, окружая хозяйку аурой.

Артемида – устрашающая богиня с длинными белыми волосами и юным лицом. Она носит ослепительно белый короткий хитон, перемещаясь в окружении двух огромных волчиц, которые ни на минуту не покидают ее. Богиня – полная противоположность близнеца Аполлона, у которого идеально загорелое лицо, черные волосы и темные глаза. Он одет в золотистую античную тунику, обмотанную гиматием того же цвета, который ниспадает через плечо. Он держится отдельно. Мало того, что Афина бросает на Аполлона суровые взгляды, он еще и избегает сестры, с которой в давней ссоре из-за нимф.

Прогуливаюсь с Мероэ среди толпы. В качестве украшений Артемида разместила на полу комнатные кипарисы и лесные гирлянды на стенах. Замечаю мать, которая ведет оживленный разговор с Зельдой возле буфета. Они выглядят так, будто проводят дегустацию блюд, предложенных богами. Гора подарков возвышается на столе, переходя на стулья и пол. Они распаковываются по ходу дела. Замечаю «Bespresso», стоящую в углу, но не вижу Зевса или Гермеса. Они отправили подарок, но решили не являться?

– Посмотри на Эллу, – шепчет на ухо Мероэ, указывая на сестру, стоящую поодаль.

Элла, надувшись, замерла, уперев руки в бока, в окружении Эроса, Психеи, Фобоса и Филофросины, восторгающихся ее круглым животком. Наша младшая сестра ослепительна, но, возможно, я преуменьшила давление, которое она испытывает. Боги ждут рождения ребенка с таким же нетерпением, что и мы. А буйные родственники ее мужа, должно быть, совсем не просты.

– Бедняжка.

Ищу глазами Деймоса: он стоит рядом с Афиной, они разговаривают вполголоса. Представляю, что все сложится так, как мы хотим, но одергиваю себя. Я слишком много думаю и тешу себя надеждами. Нужно сдерживать себя.

– Я переписывалась с Кевином, – объявляю сестре, чтобы переключиться на что-нибудь другое. – Мы должны были встретиться, но он так и не пришел.

Мероэ выглядит изумленной.

– Как так? Ты не заметила в его сообщениях ничего, что могло бы это объяснить?

– Нет, он казался заинтересованным. Мы планировали увидеться.

Она сочувственно обнимает меня, но я успокаиваю ее.

– Я разочарована, но это была только первая попытка.

По правде говоря, я почувствовала облегчение. Я знала, что заставляю себя, возможно, по уважительной причине, но это был не выход.

– Рада, что ты, несмотря ни на что, чувствуешь себя хорошо. А теперь можем посмеяться над фотографией, которую Элла вставила в рамку.

Она ведет в другой конец гостиной, и мы оказываемся перед знакомой фотографией пары.

– Кажется, она использовала ее для рождественской открытки.

– Да! Она напечатала целый тираж, чтобы выставить ее на всеобщее обозрение.

Деймос, светловолосый гигант с разноцветными глазами, склонился над Эллой. На нем рождественский свитер с чередующимися полосками сердечек и звездочек. Или снежинок, мы так и не разобрались. Элла никогда не вязала спицами. Она обнаружила очень полезное и все же ненадежное применение магии. Пользуется этим, чтобы создавать вещи, которые могут пригодиться. Вязание стало ее страстью. Разумеется, за счет Деймоса.

Улыбающаяся Элла с красными щеками стоит перед мужем, сложив руки на животе. Ее платье тоже выглядит так, будто сделано вручную, с вышитыми елками по краю и тремя большими «хо-хо-хо!» посередине, немного выпирающими из-за пятимесячного беременного живота. На ее голове повязка с четырьмя яркими звездами. Полный комплект!

– Я восхищаюсь Деймосом. Чувствую, как его взгляд кричит: «За что мне все это?»

Смеюсь, соглашаясь.

– А Элла восклицает: «Я люблю Рождество, жизнь и печенье!»

Мы смеемся, испытывая прилив нежности к сестре.

– Что вас так развеселило? – бурчит голос позади нас.

Одновременно поворачиваемся. Спадающие каскадом рыжие волосы и длинное изумрудное платье делают Эллу великолепной. С другой стороны, нельзя быть уверенной в ее психологическом состоянии.

– Ничего, Тыковка. Как себя чувствуешь?

Она морщится, поглаживая живот.

– Не могу дождаться, когда родится Медея. Она уже несколько дней играет с моим мочевым пузырем.

Элла часто ворчит с тех пор, как забеременела. Судя по всему, ситуация ее не устраивает. Она заверила нас, что ребенок желанный, но, похоже, ей не нравится состояние беременности. Как бы то ни было, беременность не всегда этап, полный счастья.

– Кто купил «Bespresso»? – продолжает она. – Я надеялась, что никто ее не купит. Деймос добавил ее в список, хотя это абсолютно бесполезная машина.

Окидываю взглядом комнату и замечаю Гермеса в вечном костюме-тройке, на этот раз сером. К нему подходит Деймос, и они рассматривают стоящее перед ними устройство.

– Виновный как раз здесь, – сообщаю я.

– Грр, ненавижу его, – бормочет Элла.

Я начинаю нервничать.

– Гермеса или Деймоса?

– Гермеса. Деймос, он…

Она замолкает. Мы с Мероэ обмениваемся обеспокоенными взглядами.

– Он прекрасен… за исключением желания купить «Bespresso», – лепечет она сквозь слезы.

Мы отводим Эллу в угол гостиной, чтобы никто не видел, как она плачет. Ее усталость не всем очевидна.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Мероэ, поглаживая спину сестры.

Элла шмыгает носом и икает, прежде чем кивает.

– Да, да. Это все гормоны…

– Но не только они, – догадываюсь я.

Элла давится слезами, пытаясь взять себя в руки.

– Я больше не могу выносить внимание ко мне и ребенку.

Мероэ обнимает ее, и я приближаюсь к ним, раздраженная. Элле нужно спокойствие и внимание, а она оказалась в центре истории о союзе и слухах. Мне хочется щелкнуть пальцами и прогнать гостей, чтобы успокоить ее. Может быть, Деймос не лгал, и забота о дочери – истинная причина, по которой он думает оставить пост. Наверняка он видит, что жена измотана.

Я обнимаю сестер. Церемония соединения будет особенной, ведь будет проводиться в кругу близких родственников.

– Эй, – говорю я вполголоса. – Как только Медея родится, вы обе будете жить в спокойствии. Я лично позабочусь об этом.

Чувствую, как она качает головой со смущенным «мхм».

– Обещаешь?

Отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Клянусь. Я всегда буду рядом с тобой.

Это ее подбадривает.

– Ты можешь верить Цирцее, – поддерживает Мероэ. – Она владеет не только словами, но и феноменальной силой.

Элла облегченно выдыхает. У нее все еще заплаканы глаза, но она улыбается.

– Значит, это правда? – продолжает Элла.

– Что?

– Что ты обжималась с Гермесом в День святого Валентина?

По спине пробегает дрожь. Я стреляю глазами в Мероэ, которая прячется за Эллой.

– Она наша младшая сестра. Я не могла не рассказать ей!

Мне надоело злиться по этому поводу. И это хороший знак. В конце концов я сдаюсь. Этот поцелуй был не совсем нормальным.

– Правда. И это произошло случайно. Больше такое не повторится.

Элла блистает улыбкой в десять тысяч вольт, хватая меня за руки.

– Во время поцелуев у Гермеса глаза тоже становятся золотыми? – шепчет она, разгоряченная.

Прекрасное воспоминание о маске из ихора возвращается ко мне. Сдерживаю румянец, качая головой и изображая насмешку.

– Хочешь сказать, что Деймос становится золотым, когда возбуждается?

Мероэ тут же переходит на другую сторону и присоединяется ко мне, скрестив руки на груди, сгорая от любопытства. Элла становится красной как помидор.

– Такое случается.

Голос Гермеса прерывает нас. Мы втроем выступаем против него единым фронтом. У меня ощущение, будто мама только что застала нас врасплох за какой-то невероятной глупостью. Бог-дипломат пристально смотрит на меня, как будто ожидая, что я начну объясняться.

– Ах, значит, мне не привиделось, что ты позолотел, когда был в мансарде Эллы? – говорит Мероэ, еще больше сбивая меня с толку.

– У меня была встреча с наядой, – отвечает Гермес, пожимая плечами.

Его реплика обжигает, словно пощечина. Он такой тщеславный. Снова задаюсь вопросом, что такого нашла в нем, когда мне было пятнадцать. Мероэ сжимает мою руку. Это единственная поддержка от сестер, которые не смеют ничего сказать. Их молчаливые взгляды прикованы к Богу-посланнику.

– Элла, Зевс скоро вернется. Я должен рассказать тебе о даре, который он хочет сделать ребенку. У тебя есть минутка?

Элла колеблется четверть секунды, прежде чем смущенно пробормотать «Да, конечно». Гермес приступает к изложению того, что должно произойти, но его слова не доходят до меня. Я упираюсь в землю и сжимаю пальцы в кулаки. Если он хотел меня ранить, то у него получилось! Не могу расценивать его намерения иначе. А может, у него их не было, и он просто сказал то, что думал. Но, черт возьми, он мог подумать о моих чувствах.

Ощущая боль в груди, ударяю его в плечо и ухожу в другой конец комнаты. Останавливаюсь у буфета с напитками и выпиваю бокал шампанского. Мужчины боятся меня, пусть так будет и дальше. Я кажусь им требовательной и жестокой и осознаю это. Очевидно, Гермес был заинтересован в милой нимфе, которая ждала его. Я действительно глупа, раз поверила, что пробудила в нем чувства. Люди, как боги, даже борются в грубости и…

– Привет!

Подпрыгиваю, проливая шампанское на серебристую скатерть.

Рядом со мной возникает женщина.

– Извини, не хотела тебя пугать.

– Скорее, ты меня удивила, – отвечаю я, прижав руку к груди.

Она одаривает смущенной улыбкой. Я не видела ее раньше и, думаю, запомнила бы, если столкнулась. У нее короткие волосы, объемные сверху и выбритые по бокам, радужного цвета. Ее глаза светятся любопытством и меняют оттенок: красный, оранжевый, желтый, зеленый, синий, фиолетовый. Они отражают все оттенки волос. Черты ее лица мягки и изящны, и мне кажется, что она добра и остра умом. Она засунула руки в карманы белого комбинезона без рукавов. Ее талию стягивает переливающийся пояс с пряжкой, такого же золотого цвета, как и два крыла, сложенных за спиной. Она представляет собой идеальное сочетание непринужденности и шик высокого положения. Я рада, что надела платье до колен из малинового шифона и кружева. Подобная одежда мне несвойственна, но так я хорошо вписываюсь в обстановку.

– Ирида, приятно познакомиться, – говорит она, протягивая руку.

Ее имя ни о чем не говорит, но, очарованная, приветствую ее.

– Взаимно.

– Госпожа Гера много рассказывала о тебе, – говорит она, вглядываясь в толпу.

Царица богов только что прибыла. У меня нет времени осознать связь, на которую указывает Ирида:

– Я представительница Госпожи Геры. Ее посланница и дипломат.

Значит, она агент, которого Гера хочет внедрить в штаб – квартиру. Она занимает тот же пост, что и Гермес, но подчиняется повелительнице богов.

– От Гермеса ты будешь получать официальные новости, а от меня – неофициальные, – добавляет она с поклоном.

Я рада. Это прекрасная новость.

Ирида хватает бокал с шампанским и увлекает за собой на прогулку по большой гостиной. По ее словам, всегда лучше разговаривать во время ходьбы, так как чужие уши не успевают за разговорами в движении.

– Разве речь идет не о том, чтобы ты полностью заменила его?

– Нет. По крайней мере, пока нет, – отвечает она с удивительной уверенностью. – Мы с ним вечные соперники.

Не осмеливаюсь сказать, что при мне Гермес ни разу не упомянул о ней. Бросаю взгляд в сторону бога-посланника, он тоже смотрит на нас. Поправка: он пристально смотрит на Ириду, сжав челюсти. Чувствует ли он угрозу с ее стороны? Он должен предвидеть вероятное соперничество за должность и опасаться его. Гермес – константа в моей роли проводницы. Но сейчас мысль о такой перемене приносит облегчение! Он может быть отстранен от должности, если восстанию удастся свергнуть Зевса. А я бы вела переговоры с Иридой, вдали от него.

– Ты, должно быть, сталкивалась со слухами об интересе богов к Медее, – продолжает богиня. – Есть новости. Некоторые считают, что ее место на Олимпе, независимо от цвета крови.

Я замираю. О, Геката, чем дальше, тем хуже.

– Медея – не территория для завоевываний.

– Мы с этим согласны. Пока ты здесь, ничто не остановит церемонию соединения и не сможет ей помешать. Но слухи не возникают без причины. У всего всегда есть цель.

От мысли о том, что судьба предрешена, но может быть сметена более сильной, кружится голова. Моя судьба – быть проводницей вместе с племянницей, но вдруг у нее иной жизненный путь?

«Судьба заманивает тебя в ловушку». Слова Гипноса заставляют вздрогнуть.

– Пока связь не установлена, все может измениться, – говорю я, встревоженная как никогда.

Ирида кивает, увлекая за собой.

– Мы сделаем все, чтобы церемония прошла идеально, – заверяет она.

В тот же миг грохот грозы разносится эхом по особняку, и собравшиеся расходятся в стороны. Великолепный, как и всегда, Зевс появляется в центре. На нем идеальный жемчужно-серый костюм, а в волосах цвета перца и соли пробегают электрические искры. Как и все боги, он не стареет. На вид ему около сорока.

Ожидаю мощного раската голоса Зевса, но он складывает руки за спиной и с любезной улыбкой подходит к Гере. Не думала, что увижу его таким безмятежным в окружении врагов и Гекаты, которые не обращают на него внимания. Должно быть, клятва на Стиксе сыграла большую роль. Но все это лишь видимость.

Деймос находит Эллу, и они идут навстречу царствующей паре. Я вспоминаю опасения сестры. Гермес стоит позади хозяина, как верный солдат, которым он и является. Шум бесед стихает, все сосредотачиваются на том, что сейчас произойдет. Начинаю жалеть, что не осталась с Эллой, когда Гермес рассказывал ей о даре Зевса. Встревоженная, пробираюсь сквозь толпу, чтобы приблизиться к ним.

Деймос обнимает Эллу за плечи. Он поддержит ее, что бы ни случилось. Замечаю неподалеку Мероэ и мать, а также Гекату и Зельду.

– Ситуация беспрецедентна, – заявляет Зевс с доброжелательной улыбкой. – Кто бы мог предсказать, что первый сын моего внука будет потомком Титана Гелиоса. Ведь долгое время мы считали Титанов величайшими угнетателями и врагами, начиная со славных времен Титаномахии.

Занятно он переписал историю! Зевс намеренно не упомянул, что сам является сыном Титана. С тех пор, как свергнул отца, Кроноса, он уничтожил все следы родословной, чтобы завладеть всеми историями, каждой мыслью и генеалогией. Да и что значит «первый сын»? Неужели он подразумевает, что Элла может родить мальчика? Еще ни одна ведьма не рожала детей мужского пола. Но мог ли Деймос повлиять на это? Сестра никогда не делала УЗИ, потому что мы полагаемся исключительно на опыт наших акушерок и доул.

– Тем не менее, это случилось. В этот особенный день я благодарю дорогую дочь Артемиду за подготовку праздника и хочу преподнести ребенку особенный подарок. Подарок, который я делал только однажды.

Его тон внезапно становится серьезным. Элла опускает глаза. Невозможно понять, что она думает об этом. Бросаю взгляд на Гермеса, который как раз в этот момент отводит взгляд. Идиот! Он даже не собирается помочь. Кажется, все в напряжении. Зевс делал множество подарков богам и многочисленным детям. Но этот дар, кажется, особенно волнует собравшихся.

Зевс это понимает и не торопится. Он поднимает руку ладонью к небу. Раздавшийся оглушительный взрыв среди напряженной тишины заставляет ведьм вздрогнуть. Боги же не двигаются ни на миллиметр. Не знаю, от страха, или потому что почувствовали на кончиках пальцев хозяина потрескивание.

Молния, его любимое оружие, выкованное циклопами вместе с трезубцем Посейдона и шлемом Аида после победы над Титанами, посылает ослепительные нити электричества. Элла прячет лицо в локте, чтобы защитить глаза, не в силах смотреть. Мне бы хотелось сделать то же самое, но я в ужасе выступаю вперед. Что задумал Зевс?

Зевс снова берет слово, и его голос заполняет каждый угол огромной гостиной.

– Перед лицом всех присутствующих я признаю этого ребенка законным потомком и предоставляю право носить мою молнию.

Молния вылетает из его руки и попадает в живот Эллы, после чего исчезает, оставив после себя лишь изумление.

Какое оскорбление для Афины! Она была единственной, кто обладал этой привилегией! Все поворачиваются к ней, и раздаются первые шепотки. Зевс хочет наказать ее? Богиня держится достойно, но ее взгляд потемнел. Никто не смеет подойти к ней.

– Дело плохо, – тихо комментирует стоящая рядом Ирида.

– Афина будет сердиться на Медею? – встревоженно спрашиваю я.

Ирида качает головой.

– Я имела в виду слова Зевса. Он признал Медею своим законным потомком.

– Но ведь так и есть.

– Да, это так. Заявляя об этом перед всеми, он только что подтвердил, что рассматривает возможность выделить ей место на Олимпе. Это, как и присвоение молнии, имеет огромное значение. Даже для Двенадцати. Возможно, он планирует расширить круг до Тринадцати или устранить одного из Двенадцати.

Размышления Ириды погружают в неопределенность.

– Даже если Медея связана со мной? Даже если она проводница? Как думаешь, Зевс все равно может сделать из нее богиню?

– Не уверена, что боги согласятся на такое.

– Гера знала об этом?

Ирида качает головой, ища глазами хозяйку. Собравшиеся снова рассредоточились по гостиной. Суета располагает к сдержанным разговорам, но напряжение осталось.

– Госпожа зовет меня. Мы скоро вновь встретимся, Цирцея.

Позволяю ей уйти и присоединяюсь к Элле и Деймосу. Наша семья уже окружает их.

– Как себя чувствуешь? – беспокоится мать. – Он не навредил тебе молнией?

– Нет, – отвечает Элла, обхватывая руками живот. – Гермес предупредил нас о том, что собирается сделать Зевс.

– Что вы об этом думаете? – спрашиваю я, заинтересованная как мнением сестры, так и Деймоса.

Последний наклоняется к Элле и запечатлевает поцелуй на виске. Затем произносит несколько неразборчивых слов на ухо и, без каких-либо комментариев, уходит. Должно быть, он хочет остаться сдержанным. Возможно, его положение намного сложнее, чем представляю. Не видела его таким напряженным со времен клятвы на Стиксе.

– Элла?

Сестра вздыхает и отводит нас в сторону, чтобы присесть. Я цепляюсь за каждое ее слово. Мать садится рядом с ней, а Зельда возвращается со стаканом имбирного пива, который протягивает племяннице.

– Мы считаем, что Зевс играет с огнем.