Ведьма и бог. Похищение Цирцеи

Глава IV

– Чего ты хочешь, Гермес? Цирцея Великая и Медея Юная внизу, – нервно отмахиваюсь я.

Гермес не принимает во внимание мой очередной отказ. Бросаю сестру и ее подругу, чтобы спуститься по лестнице. Бог следует за мной по пятам, по другую сторону перил. Гермес – коллега и «друг», с которым я часто ругаюсь. Это лучшее определение, которое его описывает.

– Я пришел увидеться с тобой, а не с проводницами.

– Зачем? Тебя сегодня еще не оскорбляли?

– Еще как, гораздо больше, чем ты думаешь, – отвечает он, когда мы останавливаемся посреди вестибюля.

Он запускает руку в безупречный темно-синий пиджак и достает бумагу без каких-либо складок. В этом нет ничего удивительного. Он бог-посланник.

– Мы получили письмо о вечеринке по поводу рождения Медеи.

Гермес ворчит. Он кажется нетерпеливым, почти нервным. Это интригует. Кроме того, впервые вижу его с щетиной. Он всегда следит за собой. Любопытно. Пробует другой стиль? Он мрачен. Светлые глаза сильно выделяются на лице.

– И что? – подкалываю его, прежде чем прикусить язык.

«Сосредоточься на сообщении, а не на посланнике». Эту мантру повторяю со времен праздника Эроса.

– Что такое «список ко дню рождения»? Что Зевс должен с этим делать? Что должен с этим делать я?

Он подчеркивает просьбу усталым вздохом. Ему дорого обходится то, что он приехал сюда с таким заданием. Не знаю, почему он не обратился к другим богам. Зачем ради этого приходить к ведьмам? Захочет ли Зевс изображать добросовестного патриарха ради долгожданного ребенка злейших врагов? В этом нет никакого смысла.

– Это список подарков для малыша. В списке указаны магазины в Спрингфолле и Нью-Йорке, где их можно найти.

– Что такое молокоотсос? – ворчит Гермес. – Какое отношение это имеет к дочери Деймоса?

Я морщусь. Мероэ и так меня сильно разозлила, а тут еще и Гермес добавляет масла в огонь.

– Дочери Эллы, ты хотел сказать?

Гермес наклоняет голову в сторону с нетерпеливым презрительным выражением лица, которое столько раз хотелось стереть. Это только подтверждает опасения богинь: боги начинают проявлять интерес к Медее.

– Зевс наделит ребенка особым даром.

– Зевсу лучше купить что-нибудь полезное для обоих родителей.

– Медея будет полубогиней, а ее кровь, возможно, будет из Ихора, – отвечает Гермес, принимая более серьезную позу.

Трудно отвергнуть эту вероятность, которая начинает пугать.

– А до тех пор она будет ребенком, которому нужны родители. И ее родителям понадобится то, что они указали в списке ко дню рождения. Тебе нужен совет или сам разберешься?

Гермес остается невозмутимым. Возможно, он находится в той же ситуации, что и я: зажат в тиски долга. Мне не нужно напоминать, что, несмотря ни на что, я установлю связь с племянницей и она станет проводницей. Неважно, полубогиня она или нет.

– Я понял, – вздыхает он.

Вау, так просто! Зевс оказал на него давление. Или он сам оказал его на себя, как взрослый.

– И почему это обязательно должно было свалиться на меня, – ворчит он, пряча письмо в пиджак. – Ведь мне же больше нечего делать, кроме как искать полезный подарок, чтобы порадовать родителей.

Ауч! Возможно, отношения между повелителем богов и его послом не так уж и хороши. Может ли быть между ними какая-то напряженность? Гермес, похоже, воспринимает миссию как уступку со стороны Зевса. Хотя они всегда очень хорошо ладили. Необходимо, чтобы посланник Зевса был ему верен. Но, если Гермесу это когда-нибудь надоест, у нас есть прекрасная возможность завербовать его. Мы все еще не знаем, как поведет себя Деймос, хотя не сомневаемся, что его привязанность к Элле может сыграть роль в выборе стороны. Так что, поскольку единственная цель на данный момент – найти божественных союзников, пытаюсь быть дружелюбной с Гермесом.

– Я могу отвезти тебя в магазин в Спрингфолле, – говорю я притворно смиренным тоном.

Гермес кивает и тут же протягивает руку. Резко отступаю. Я все еще нервничаю после того позорного поцелуя, о котором не стоит вспоминать. Я достаточно сильно распалила его, когда наши пути пересеклись тем вечером. С тех пор ему категорически запрещено прикасаться ко мне. Его прикосновения слишком сильно возбуждают. Не понимаю, почему должна их терпеть. Предпринимаю третью попытку превратить Гермеса в минипига.

– Это только для того, чтобы мы могли телепортироваться, – уточняет он.

– Даже не обсуждается. В прошлый раз ты исчез, не проводив меня. Пришлось идти домой пешком. Мы поедем на машине.

Гермес нервно улыбается, прежде чем качает головой.

– Нет-нет. Бог путешественников не использует машины.

– У бога путешественников нет выбора. Либо он соглашается, либо возится со списком ко дню рождения.

– Ты сурова, Цирцея.

– Знаю, мне часто об этом говорят.

Торопливые шаги на ступенях лестницы заставляют ускориться. Мероэ и Пасифая отразили заклинание и теперь бегут за мной, так что не будем терять времени! Призываю ключи от машины, которые появляются в ладони, и направляюсь к выходу. Гермес телепортируется наружу. Видеть бога рядом с маленьким баклажановым «Жуком» забавно. Сажусь за руль, а он занимает место рядом, склонив голову.

Он заполняет собой весь салон. Это была плохая идея. Его запах щекочет нос.

– Цирцея! – кричит сестра, выбегая на улицу.

Пристегиваю ремень безопасности и начинаю движение. С облегчением отрываюсь от болтовни Мероэ, несмотря на то, что неровная дорога сравнима с американскими горками.

– Пристегнись.

– Зачем? Намереваешься убить меня?

– Хочешь сказать, что бог может погибнуть в автокатастрофе?

Говорю это шутливым тоном, но с нетерпением жду ответа. Как можно убить бога? Возможно ли это вообще? Надеюсь, что не вызову подозрений. С невинной улыбкой бросаю на него насмешливый взгляд. Моя лучшая улыбка. Я не часто улыбаюсь, лишь избранным.

– Все еще злишься на меня за тот поцелуй, – заключает он. – Это станет постоянным упреком? Как Ээя?

Что ж, фальшивой улыбке он не поверил. И почему снова поднимает эту тему? Мы договорились больше не говорить об этом.

– Это была ошибка. Мы выпили, и ты не смогла сдержаться.

Я останавливаюсь, когда машина оказывается на асфальтовой дороге на выезде из леса.

– Что?

Он издевается!

– Ты набросилась на меня.

– Нет, нет, нет! Ты набросился на меня!

– Насколько помню, ты подошла ко мне.

– Это ты сделал первый шаг!

Может быть, Гермес и не стоит передо мной, но я вижу на его лице садистское выражение – ему нравится сыпать соль на рану. Останавливаюсь. Заклинание трансформации обжигает пальцы. С трудом сдерживаю его.

– Ты без ума от меня, Цирцея, – заявляет он, пожимая плечами.

– Лишь в твоих мечтах, – ворчу я, нажимая на газ.

– Уверена, что хочешь знать, о чем я мечтаю?

– Все, что происходит в Эребе, остается в Эребе, дорогой.

Грр! Замечаю его улыбку, но не позволяю себя одурачить. В тот вечер он был провокатором. В его поведении не было ничего искреннего. Возможно, это было пари с самим собой.

– Неважно. Не хочу тебя разочаровывать, но мы не можем быть вместе. Ты станешь проводницей, а я – дипломат Зевса.

Это произнесено таким серьезным тоном, что цепляет. Чувствую себя отвергнутой девочкой-подростком, которой была несколько лет назад. В некоторых воспоминаниях не стоит слишком глубоко копаться. В чем-то Гермес прав. Он недосягаем.

– Ты меня не разочаровываешь.

Мне не нужны отношения, это несовместимо с человеком, которым я являюсь и которым надеюсь стать в роли проводницы. Понимаю Цирцею Великую, никогда не стеснявшуюся этого. Лучше написать Кевину и немного повеселиться, не беспокоясь о том, не перерастет ли это во что-то большее.

Паркую «Жук» на главной улице Спрингфолла, и мы выходим в абсолютной тишине. Веду бога-посланника в единственный городской магазин для новорожденных. Все взгляды обращены на нас. Гермес привлекает внимание врожденным обаянием. Если бы люди знали его так же хорошо, как я, быстро бы поняли, что его терпеливый и обеспокоенный вид – всего лишь маска. Гермес ищет предметы из списка, не понимая, что они из себя представляют. Некоторых вещей уже нет в наличии, поскольку их скупили ведьмы.

– Здравствуйте! – восклицает продавщица, подходя к нам.

Ее лицо краснеет, она поражена видом бога, оказавшего ей честь посещением магазина.

– Чем могу помочь очаровательным родителям?

Мы на шаг отходим друг от друга.

– Мы не вместе. Ищем подарки, – отрицаем хором.

Сбитая с толку, продавщица бормочет извинения. Гермес протягивает список, надеясь, что она поймет, прочитав его.

– О, это список Эллы! Идемте, осталось всего два пункта.

Она скользит между стеллажами, пока не останавливается за столиком в глубине магазина. Наклоняется и достает две коробки разных размеров.

– Итак, у нас есть машина «Bespresso», для приготовления детских смесей из капсул, – рассказывает она, демонстрируя устройство с ловкостью продавщицы телемагазина. – Она очень популярна. Можно выбрать тип молока, благодаря широкому ассортименту капсул, и длину бутылочки: как для самых маленьких, так и для детей постарше. Обратите внимание на дизайн! Устройство без труда поместится на современной кухне между кофеваркой и соковыжималкой.

О, Геката, люди и такое придумали? Остаюсь в сомнении, но Гермес тщательно осматривает коробку с предметом.

– Что касается второго пункта, то это набор тканевых подгузников из натурального органического хлопка. Все используемые материалы получены в результате торговли, и благодаря этой акции выживет целая деревня в Амазонии.

У меня нет слов. Гермес наклоняется ко мне и шепчет:

– Зевс не может дарить подгузники, какими бы органическими они ни были.

– Меня бы удивило обратное.

– Договорились. Я куплю «Bespresso».

– Вам нужна подарочная упаковка?

– Да, пожалуйста.

Продавщица хихикает, хватая коробку, чтобы отнести ее к кассе. Самое время узнать свежие сплетни.

– Как дела в штаб-квартире? – спрашиваю, пока мы неспешно следуем за продавщицей.

– Музы мучают Деймоса. Распространяются анонимные петиции с просьбой об оплачиваемом отпуске. У Ойзис третье выгорание. Все как обычно, – отвечает он саркастическим тоном.

– Ойзис?

– Ответственная за божественные ресурсы.

– Вы доверили БР богине депрессии?

– Я доверил БР богине депрессии, – поправляет он с хвастливой улыбкой.

Вот же ж зануда! Мог бы рассказать хоть что-то полезное!

– Вы же не критикуете Деймоса за то, что он с моей сестрой?

Гермес выглядит возмущённо, и я очень хочу верить, что он искренен.

– Никто не смеет ничего говорить ни Деймосу, ни о Деймосе, – заверяет он вполголоса. – Его все боятся, ведь он глава службы безопасности. По крайней мере, на данный момент.

Что?!

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю, сдерживая удивление в голосе.

Гермес пожимает плечами.

– Говорят, что он пару раз упоминал о желании оставить пост, чтобы заботиться о дочери.

Сердце начинает биться быстрее. Деймос принес клятву Зевсу. Если он захочет бросить Зевсу вызов, чтобы избавиться от поста в штаб-квартире, то не только для того, чтобы заботиться о дочери. В любом случае, трудно в это поверить. Но как затронуть эту тему, не раскрыв заговор?

– Как это воспринимает Зевс?

– Если он в курсе, то не показывает это.

– Это настораживает, разве нет?

Гермес бросает косой взгляд, пока продавщица вносит последние штрихи в подарочную упаковку.

– Я бы сказал, что он не придает этому значения.

– У тебя есть идеи по поводу возможной замены Деймоса?

Бог не отвечает. Он достает из пиджака крошечный серебряный кошелек.

– С вас триста пятьдесят долларов.

Он ведь не сможет достать столько денег из крошечного кошелька?

Но нет. Он чудесным образом извлекает пачку банкнот. Бог торговли должен иметь возможность расплачиваться любой валютой, где бы ни находился.

– Уверены, что не предусмотрена скидка?

Продавщица замирает на четверть секунды, прежде чем склониться над компьютером и покраснеть.

– Точно, вы правы. Цена «Bespresso» упала до двухсот девяноста девяти долларов.

Скупец, он использует силу, чтобы манипулировать расценками! Он радуется выгодной сделке, кладя купюры рядом с продавщицей. Гермес прощается с ней, и мы выходим на улицу с большим пакетом. И без каких-либо комментариев по поводу моих вопросов. Стискиваю зубы. Должна признаться, его молчание заставляет нервничать.

– Полагаю, собираешься телепортироваться?

– До встречи. Цирцея?

Он останавливается на тротуаре. Гермес кажется таким обеспокоенным, что в животе появляется ком. Я была недостаточно осторожна, и хуже всего то, что он стал свидетелем этого.

– Что?

– Ты задаешь вопросы, которых следовало бы избегать. Будь осторожна.

Чувствую, как земля уходит из-под ног. Побледнев, киваю, не имея возможности ответить. Существует множество богинь, богов и божеств. Но всемогущих всего Двенадцать. Гермес юным занял место в этом кругу. Лучше быть осторожной с вопросами и противоречивыми чувствами.

– Могу в качестве благодарности угостить тебя кофе? – предлагает он, сменив тему.

Это не первый раз, когда он приглашает, чтобы снять напряжение между нами. Гермес не просто так является дипломатом. Шумно вздыхаю, пытаясь заставить его нервничать в ожидании ответа, а затем соглашаюсь, волоча ноги. Наверное, он немного мазохист. И я тоже.

– Почему бы и нет.

Когда переходим дорогу, беру его за руку, чтобы направить в сторону противоположного тротуара, так как он нагружен большой картонной коробкой. Заходим в уютную кофейню и устраиваемся около окна, на мягком диванчике. Гермес ставит «Bespresso», прежде чем спросить:

– Латте с сахаром?

– Именно.

Он улыбается знающей, пытливой улыбкой.

– Напиток, достойный Филофросины.

Упоминание об очаровательной богине доброты заставляет покраснеть от смущения.

– Я не добрая.

– Да ладно тебе, – весело отмахивается он, качая головой. – В глубине души ты – сливки, с маленьким сердечком, переполненным чувствами.

Гермес уходит, чтобы сделать заказ. Как он мог предположить что-то настолько неправдивое? Ведь совсем меня не знает. Запрещаю внутреннему подростку комментировать происходящее. Возможно, в прошлом я была безумно влюбленной глупышкой, но сейчас это не так. Гермес избавил меня от чувств. Достаю мобильный. Нужно отвлечься, Мероэ права. Загружаю приложение, которое она посоветовала, и ищу Кевина, чтобы пригласить его. Приложение предлагает заполнить анкету.

Не люблю рассказывать о себе даже сестрам, не говоря уже о приложении для знакомств, где полно незнакомцев…

– Что делаешь? – спрашивает Гермес, когда он возвращается.

Он ставит передо мной латте, а себе взял американо без сахара. Я знаю его любимый напиток. Каждый раз после того, как превращала его в минипига, предлагала горячий напиток, чтобы помириться.

– Регистрируюсь на сайте знакомств, – ворчу, теряясь от вопросов.

– Что, прости? – бросает он, подходя ближе, чтобы прижаться ко мне и заглянуть в экран.

Его близость явно не облегчит задачу.

– Я могу указать имя и возраст, а все остальное…

– Двадцать шесть лет, ты так молода, – шепчет он, откинувшись на спинку сиденья. Его дыхание щекочет щеку.

– А сколько лет тебе?

– Пять тысяч двести тридцать два года.

– Какой ты стааааарый, – весело говорю я, не смея встретиться с ним взглядом.

– Я моложе, чем Афина.

Качаю головой, кусая губу, чтобы не рассмеяться. У него явно синдром младшего в семье.

– «Укажите самое большое достоинство и самый большой недостаток», – читает он через мое плечо. – Могу ответить за тебя.

– Сама справлюсь, спасибо.

– Упрямство и властность.

Напрягаюсь.

– Считаешь «упрямство» достоинством?

– Конечно, – соглашается он, пожимая плечами.

– Напишу «решительность» и «перфекционизм».

– Ты не можешь указать «трансмутацию» в любимых занятиях. Люди будут считать тебя сумасшедшей. У тебя нет других интересов?

Колдовство – смысл моей жизни.

– Хм… гончарное дело. В последний раз я сделала красивую вазу на день рождения тети Зельды.

– Гончарное дело? Серьезно? – Гермес осуждающе смотрит на меня. – Ты выше этого.

– Мучения стариков?

Замечаю его натянутую улыбку. Он сдерживает смех, я уверена в этом! Он никогда не возражал, когда я набрасывалась на него с шутками. Было бы намного проще, если бы он на них обижался.

– Так намного лучше, – иронизирует он, кивая. – Добавь, что ненавидишь детей, и люди придут за тобой с наручниками.

– Мне не впервой иметь дело с наручниками.

Бог-посланник с любопытством смотрит на меня.

– Ты использовала их на ком-то, или их использовали на тебе? – шепчет он, заинтригованно.

– И то, и другое. Хотя предпочитаю обходиться без них.

Он кивает. Улавливаю намек на игривость в его взгляде.

– «Доминатрикс» – тебе следовало бы добавить это к своим качествам.

Смеюсь, чувствуя, как сильно краснею. Торопливо заполняю строчки, слишком нервничая, чтобы оставаться рациональной, но не забыв упомянуть, что любимое животное – минипиг, из-за чего Гермес прыскает со смеху. Сохраняю анкету и, наконец, получаю доступ.

– А, вот и он! – говорю я, когда снова нахожу профиль Кевина.

Гермес наклоняется над моим плечом, чтобы посмотреть на мой выбор.

– А он хорош, да? – осмеливаюсь спросить, нервничая.

Надеюсь, Гермес не будет делать замечаний по поводу схожей внешности.

– Пицца, прогулки по лесу и карточные игры? Это так банально.

– Он обычный человек.

– Он ненавидит сыр, ему нельзя доверять.

– По-твоему, это весомая причина? – спрашиваю я насмешливым тоном.

Гермес ворчит и кладет палец на телефон, чтобы ознакомиться с профилем.

– Тебе будет с ним скучно. К тому же он плох в постели.

– Как ты можешь это знать?

– Всмотрись в его лицо, оно же кричит: «Я неудачник, и поэтому у меня есть значок лояльности в этом приложении». Кроме того, ты ненавидишь карточные игры.

Закатываю глаза.

– Научу его двум или трем фишкам по мере необходимости. Я не собираюсь играть с ним в карты, и ты это прекрасно понимаешь.

Гермес смотрит мне в глаза, и я чувствую, как бледнею. В его взгляде нет ничего, кроме твердости. Не знаю, какую реакцию он сдерживает, но меня пробирает дрожь.

– Эй, голубки! – внезапно окликает нас официант. – В кафе проводится дегустация…

– Мы не вместе! – сразу же протестуем мы.

Мы даже отсаживаемся друг от друга. Официант поникает, сожалея о своей ошибке. Он ставит на стол два маффина и уходит. Делаю глоток латте, Гермес пьет черный кофе. Мы больше не смотрим друг на друга.

– Я пойду, – решает он, хватая коробку.

– А я попробую маффин.

– Хорошо. Увидимся позже.

– Увидимся.

Он исчезает за дверью. Только в этот момент позволяю себе откинуться на спинку сиденья, напуганная разговором и напряжением, которое навалилось в конце. Могу собой гордиться. Я пригласила Кевина встретиться при Гермесе. Огромный шаг вперед.