Похищение (СИ)

7 глава

Как и предсказывал барон, им выделили прекрасные апартаменты в доме. Клэр минут двадцать бродила по комнате, восхищенно ахая и восторгаясь увиденным. Франсин занималась вещами госпожи, изредка поглядывая на ту и втихомолку усмехаясь. Вкусы Клэр были откровенно сибаритскими, но она умела отделять внешний шик и внутреннее содержание. Правда, от комфорта никогда не отказывалась. Но более всего Клэр наслаждалась позабытой свободой передвижения. Ведь почти два месяца она была этого лишена. Ей постоянно все запрещали, якобы для ее же безопасности, а на деле оказалось, что все наоборот. Девушка в первый же день отправилась на прогулку в сад, сообщив Франсин, что хочет подышать свежим воздухом, но на самом деле, конечно, для того, чтобы обрести утраченное чувство свободы. Служанка не возражала, но отправилась вместе с ней, мотивируя это тем, что они как-никак находятся в незнакомом доме почти незнакомого человека. Следует соблюдать правила приличия и хорошего тона.

Сад был устроен очень оригинально по сравнению со всем, что приходилось видеть девушке раньше. Во-первых, он был сделан на английский лад, а стало быть, никаких прямых линий и безупречной правильности в нем не было. Напротив, ему был придан вид леса, где максимально сохранялась естественность обстановки. Правда, никто не считал, что статуи — это необходимая принадлежность любого самого обыкновенного леса, а также скамейки. Зато был пруд с проточной водой, выглядевший так, словно к нему не прикасалась рука человека, что было далеко не так. Но самое главное Клэр обнаружила чуть погодя. Когда они с Франсин пробрались между особенно густыми разросшимися кустами и вышли на небольшую полянку. Девушка присмотрелась и ахнула.

— Смотри, Франсин! — воскликнула она, протягивая руку вперед, — видишь это?

Служанка тоже посмотрела с большим интересом. Такое она видела впервые. Прямо перед ними были расположены небольшие, компактные развалины какого-то дома или замка, или еще чего-либо. Точнее говоря, более уместно было бы назвать это руинами. Присмотревшись, Клэр подумала, что где-то это уже видела, а когда, напрягла память, то припомнила, развалины эти — точь-в-точь Колизей, только в очень уменьшенном варианте. И выглядело все чуточку слишком, словно кто-то нарочно создал эти руины. Впрочем, именно так все и обстояло на самом деле.

— Интересно, кто мог тут жить? — предположила Франсин.

— Никто, — фыркнула Клэр, — это сделали специально.

Служанка посмотрела на нее непонимающе.

— Хотите сказать, что кто-то нарочно разрушил этот замок?

— Нет. Его сделали уже разрушенным. Это непременный атрибут любого порядочного сада в английском стиле. Говорят, так сейчас модно.

Франсин приподняла брови и издала какой-то звук, который можно было понять как угодно. На самом же деле она думала, что все это довольно глупо.

— Я впервые вижу такое, — отозвалась Франсин, не сводя глаз с руин, — для чего это, госпожа?

— Для красоты, — последовал ответ.

Служанка фыркнула.

— Ничего красивого не вижу. Что может быть красивого в развалинах?

— А по-моему, это очень даже красиво.

Франсин пожала плечами, давая понять, что очень в этом сомневается. Для нее любые развалины оставались развалинами и не более. Но о вкусах, как говорится, не спорят.

— Давай подойдем поближе, — предложила Клэр, шагнув вперед.

— Осторожнее, госпожа, — спохватилась служанка, спеша следом, — мне эти нагромождения камней совсем не нравятся. Вдруг в самый неподходящий момент рухнут нам на головы.

— Чепуха, — фыркнула госпожа, придерживая подол платья и упрямо направляясь к руинам, — если уж хозяину дома так не нравятся гости, он их может просто выгнать.

Франсин все равно догнала ее и заставила умерить прыть.

— Не нужно так торопиться, госпожа. Никуда ваши развалины не денутся.

— Это не мои развалины. Но я хочу посмотреть на них поближе, — не согласилась Клэр, но идти стала медленнее.

— Да на что там смотреть, — Франсин не переставала ворчать.

Она не одобряла ни самих развалин, ни желания госпожи подходить к ним слишком близко и уже готова была подумать, что герцогу вовсе необязательно было их устраивать для того, чтобы любопытные девушки совали сюда свои длинные носы. Но тут Клэр приостановилась, так как перед ними возникла преграда в виде низкорослых кустиков, аккуратно постриженных и располагавшихся где-то на уровне середины бедра. Эти кусты ровно опоясывали площадку, где находились вышеописанные руины. Возможно, где-то в этом поясе был проход, да не возможно, а скорее всего, но ни Клэр, ни ее служанка его не обнаружили. Наверняка, для этого им следовало обойти площадку по периметру.

— Что это еще? — недовольно заметила Франсин, — для чего тут кусты? Разве непонятно, что мы должны подойти поближе?

— Наверное, хозяин, как и ты, опасается, что что-нибудь упадет нам на головы, — пошутила Клэр.

— А-а, — протянула служанка понимающе, — тогда мне все ясно. Пойдемте отсюда, госпожа.

— Нет, погоди, я хочу подойти ближе.

— Но ведь вы сами сказали…

— Я знаю, что я сказала.

И Клэр, освободив руку, решительно шагнула к кустам.

— Госпожа! — возмущенно воскликнула Франсин, следуя за ней, — ну что вы, как ребенок, в самом деле! Сказано же, что нельзя!

Наверное, именно это Клэр и подстегивало. Она ускорила шаг, раздвинула руками кусты и протестующе вскрикнула, когда острые ветки поцарапали ее ладони. Однако, ее это не остановило, и девушка продвинулась дальше. Франсин покачала головой и уже ничего не говоря, пошла за ней. Говорить было совершенно бесполезно.

Выйдя на площадку, Клэр сделала пару шагов и вдруг дернулась назад. Она обернулась с сердитым видом и заявила:

— Да прекрати ты дергать меня за платье, Франсин! Что за…

— Я и не думала, — пожала плечами та, протискиваясь между кустами и вставая рядом с ней.

Показала госпоже свои пустые руки и с недоуменным видом воззрилась на нее. Клэр окинула ее почти таким же взглядом и повернувшись, насколько ей позволили кусты, опустила глаза.

Подол платья запутался в острых нижних ветвях, усыпанных колючками. Клэр прыснула.

— А я-то подумала, что это ты!

Она дернула за платье, но ветви держали крепко. Слегка сдвинув брови, девушка повторила процедуру, приложив усилие. Вскоре она уже не стесняясь, рванула материю на себя, стиснув зубы. Оказалось, что и материя была на удивление крепка. Она даже не поддалась и не треснула.

— Да что же это такое! — воскликнула Клэр, — Франсин, что ты стоишь столбом? Помоги мне, видишь, я запуталась!

Франсин видела это прекрасно. Она покачала головой и заметила:

— Сейчас я вам помогу, госпожа.

Она присела перед кустом и взявшись руками за ткань, потянула на себя. Безрезультатно. Потом еще раз. Клэр потеряла терпение и дергала уже не останавливаясь. Это очень мешало служанке, и она сурово сказала:

— Постойте минуту спокойно, госпожа. Вы не даете мне сосредоточиться.

— Да зачем тебе это нужно, скажи на милость? Просто дерни — и все.

— Вы уже дергали и не раз. Сами видите, это не помогает. Нужно распутать ткань. Тут такие колючки, ой!

И Франсин машинально сунула в рот уколотый палец. После чего уже гораздо осторожнее попыталась выпутать разнесчастное платье не менее несчастной госпожи, которая на протяжение этого стояла с очень недовольным видом и то и дело фыркала и хмурилась.

— Ну? — спросила она, наконец, — долго ты еще будешь возиться? Я что, должна торчать тут до скончания века, словно бабочка на булавке?

— Вы сами сюда залезли, — попыталась восстановить справедливость служанка.

— Но не для этого же!

— Погодите. Не дергайтесь.

Франсин снова принялась за дело, но у нее ничего не получалось. Ткань платья запуталась столь основательно, словно ее нарочно обмотали вокруг этих замечательно острых шипов. К тому же, ей сильно мешала сама госпожа, которой, похоже, надоело стоять в таком положении.

— Выпутай меня! — требовала она, при этом топая ногой и сжимая кулаки, — вы — пу — тай!

— Я пытаюсь! — Франсин в отчаянье сильно дернула за материю, — но у меня ничего… ай!.. проклятые колючки! Я палец поцарапала!

— Я тоже! — не менее экспансивно отозвалась Клэр, — и не только палец, а всю руку! Но я не кричу об этом на весь сад!

— О Господи, — была следующая реплика служанки.

В таком духе они продолжали довольно долго. Прошло немало времени, прежде чем девушки поняли со всей определенностью, что платье им не высвободить без посторонней помощи. При этом они успели несколько раз насмерть поругаться, оцарапать руки и значительно помять кусты. Франсин, как более благоразумная, предложила обломать необходимые ветки и в таком виде как можно незаметнее добраться до комнаты, где можно переодеться. Дельное предложение, но осуществить его помешали сами ветки. Они были столь густо усыпаны колючками, что пробраться к их основанию без сильнейшего ущерба было невозможно. Тогда Клэр предложила куда более радикальный способ. Она была рассержена, раздражена и готова метать громы и молнии от бессилия.

— Как мне это надоело! — почти прорычала она, пнув ногой стойкий куст, — чтоб ты сгорел! Я знаю, что делать. Франсин, ты должна принести ножницы.

— Зачем? — служанка, тяжело дыша, поднялась на ноги, — это бессмысленно, я все равно не сумею добраться до этих гадких веток.

— И не надо. Ты обрежешь саму ткань.

— Что-о? — Франсин уставилась на госпожу с ужасом, — обрезать платье?

— Да! Обрезать платье! Ты же не хочешь сказать, что я должна стоять тут вечно? Здесь и без меня достаточно статуй. Все, с меня хватит! Немедленно отправляйся в дом и тащи ножницы!

— Но госпожа, в таком случае платье придется обрезать почти по колено! Вы не сможете идти в таком виде!

— Я смогу идти в любом виде! — Клэр уже была готова ее придушить, — и мне наплевать на это! Все, хватит! Иди и неси что-нибудь острое! Нож, ножницы, топор, тесак, пилу, да хоть алебарду! Я хочу уйти отсюда, ясно? И учти, если ты этого не сделаешь, я сниму это чертово платье и пойду без него!

Служанка торопливо закивала. Этого она хотела в последнюю очередь.

Только представив, что Клэр зайдет в дом в одном нижнем белье, она в ужасе зажмурилась. Нет! Только не это! Этого она не допустит. Нужно в самом деле сходить за ножницами, иначе госпожа и правда, исполнит свою угрозу. От нее всего можно ожидать.

— Хорошо, хорошо, — поспешно сказала она, — я сейчас схожу и принесу ножницы.

— Нет, ты не сходишь, а сбегаешь. И очень быстро. Видеть не могу эти кусты!

— Да, да, конечно, сбегаю. Как пожелаете, госпожа. Только прошу вас, не предпринимайте ничего до тех пор, пока я не вернусь.

— Ладно, — недовольно согласилась Клэр, немного успокаиваясь, — но учти, я не собираюсь ждать слишком долго.

Франсин снова закивала и мышкой проскочив сквозь узкий проход, помчалась по тропинке к дому. Клэр посмотрела ей вслед и вздохнула. Опустила глаза и с сильнейшим неудовольствием взглянула на опротивевшие ей кусты. От этого вида ее уже начинало понемногу мутить.

Она постояла ровно минуту, после чего вновь принялась за попытки распутать упрямую ткань. Но, как водится, добилась лишь того, что материя запуталась еще сильнее. Клэр уже хотелось рыдать от злости. Она отвернулась от ограды и с яростью посмотрела на развалины Колизея. Права была Франсин, омерзительнее зрелище. И зачем ей потребовалось на него смотреть? Да век бы этого не видеть! Почему, ради всего святого, объясните ей, она сюда потащилась?!

И тут чей-то голос, причем, очень спокойный голос, произнес:

— Вам нравится этот вид, мадемуазель?

Это внесло в мысли Клэр столь резкий диссонанс, что она замерла и широко раскрытыми глазами окинула руины. Нравится? Ей НРАВИТСЯ этот вид? У кого повернулся язык произнести это слово в столь отвратительных обстоятельствах?

И только потом девушка догадалась обернуться. За невысокой, но очень надежной живой изгородью стоял герцог. Должно быть, он решил попытаться завести светский разговор. Но в данный момент Клэр не была расположена к светским разговорам на любую тему, а в особенности, на эту.

— Что вы сказали? — осведомилась она таким тоном, что даже невозмутимый герцог озадаченно нахмурился.

Он пару секунд настороженно осматривал ее, находя, что его гостья все столь же очаровательна, но несколько встрепана. И если уж на то пошло, не особенно довольна. Точнее говоря, она ОЧЕНЬ недовольна. «Да она в ярости!» — не без удивления подумал он. А еще чуть позже: «Что я такого спросил?»

— Мне нравится этот вид? — распалялась Клэр тем временем, — вы вот это имеете в виду? — она широким жестом обвела набившие ей оскомину руины, — да, я это просто ненавижу!

— Да? — лицо герцога можно было считать эталоном изумления и недоумения, — а почему? По-моему, довольно мило…

И тут же замолчал, потому что девушка окатила его взглядом взбешенной фурии.

— Вы издеваетесь?

— Нет, — и герцог на всякий случай отступил на шаг назад.

— Вместо того, чтобы помочь, вы стоите тут и говорите всякую… всякие глупости! Или вы это нарочно?

— Я бы с удовольствием вам помог, мадемуазель, но что именно я должен сделать?

При этом он подумал, что было бы нелишним вылить на девушку ведро воды, а то, судя по первому впечатлению, она скоро закипит, а потом взорвется.

— Вы думаете, я тут специально стою вот уже битых два часа, для того, чтобы всласть налюбоваться на ваши развалины?

— Нет, конечно, нет. А почему вы тут стоите?

Клэр издала сдавленный звук, красноречиво охарактеризовывающий умственные способности герцога, а точнее, отсутствие таковых. После чего ткнула пальцем в куст.

— Вот!

Он не сразу догадался, что именно она имеет в виду, но все же уразумел опустить глаза. И, разумеется, сразу увидел, что именно столь рассердило эту всегда жизнерадостную, веселую и милую девушку.

Следующую минуту они оба стояли в полном молчании. Клэр ожидала каких-нибудь действий со стороны мужчины, а он, широко раскрыв глаза, смотрел на подол платья, запутавший куст столь основательно, что распутать его не представлялось возможным.

Наконец, Клэр не выдержала и кашлянула, надеясь вывести герцога из столбняка. Он очнулся и отозвался:

— Да-да. Я понимаю. Все это очень досадно.

— Спасибо, — съязвила девушка, — вы меня утешили. Нет, в самом деле, это очень мило. Я тут стою, как какая-нибудь статуя, а он говорит, что это очень досадно! Ну, знаете ли!

На это, конечно, стоило бы возразить и даже одернуть зарвавшуюся молодую особу, но герцог не сумел этого сделать. Он вообще не мог ничего сказать, потому что на него вдруг накатил сильнейший приступ сумасшедшего хохота. Сначала он пытался с этим бороться, но здоровые эмоции победили.

Сперва Клэр вытаращила глаза, поскольку ожидала всего, но не этого, потом несколько раз моргнула. И только после всего этого вскричала:

— Перестаньте! Да прекратите же! Ах, так! — она топнула ногой и рывком рванула на себя проклятый подол.

Увы, куст держал его намертво.

Больше Клэр ничего не говорила. Она только кусала губы от ярости и ожидала окончания.

Наконец, герцог отсмеялся. Он напоследок пару раз хохотнул и произнес:

— Да, забавно.

— Забавно? Да, конечно, очень забавно. И очень смешно. Может быть, зрителей позовем?

— Мне очень жаль, мадемуазель. Не смог удержаться. Никогда еще такого не видел.

Клэр красноречивым жестом вцепилась себе в волосы.

— Не надо сердиться, сейчас я попробую вас освободить. Минутку, — с этими словами герцог присел перед кустом.

— Минутку? — фыркнула девушка саркастически, — мы с Франсин два часа пытались это сделать. Так что, минуткой вы, явно, не обойдетесь.

— Тем лучше.

— Прелестно. Значит, лучше? Кому лучше? Потому что, явно не мне. Я ужасно устала. Я хочу пойти в дом и куда-нибудь сесть. О-о!

— Понимаю. Но я давно мечтал побыть в вашем обществе подольше. Даже если при этом вы метаете громы и молнии.

— Перестаньте надо мной издеваться, — отозвалась Клэр, — кто знает, какие громы и молнии способны метать вы, оказавшись в такой ситуации.

— Вряд ли, я могу оказаться в такой ситуации.

— И почему же? — осведомилась Клэр, подумав, что, если он сейчас скажет что-нибудь об ее уме, она его точно убьет.

— Я не ношу платья.

Она закатила глаза.

— У вас есть нож?

Герцог поднял голову от своего занятия и посмотрел на нее в новом приступе изумления.

— Вы решили меня зарезать?

Настала очередь изумляться Клэр.

— Зачем? — пораженно спросила она, — конечно же, нет. Почему это пришло вам в голову? Я что, произвожу такое впечатление?

— А для чего же тогда вам нож?

— Господь всемогущий! Конечно же, для того, чтобы отрезать запутавшуюся ткань. Послушайте, сударь, мне очень жаль, что я на вас кричала, но я была… — она чуть запнулась, подбирая слово, — расстроена.

А точнее, она была в ярости. Но не говорить же такое вслух.

— Я понимаю.

— Вряд ли. Вы подумали, что я хочу вас зарезать. Боже, должно быть, я была похожа на мегеру.

— Мадемуазель де Каванте, не впадайте в самобичевание. Это была просто шутка.

Клэр в этом очень сомневалась. Да что там, сомневалась, она в это совершенно не верила. Это было просто издевательство. Ей таким вот милым способом дали понять, что она — зарвавшаяся скандалистка, склочница и мегера. Она до такой степени устала стоять на одном месте, выпутываться из колючек и злиться, что теперь ей внезапно захотелось плакать. Хотя такое случалось с ней чрезвычайно редко. А точнее, никогда.

Но потакать своему странному желанию девушка не стала. Она покрепче стиснула зубы, глядя куда-то вдаль и чувствуя, что начинает врастать в землю.

И в этот критический момент герцог поднялся на ноги и буднично заметил:

— Все.

— Все? — переспросила Клэр, — что «все»?

— Я имею в виду ваше платье. Можете считать себя совершенно свободной.

Клэр недоверчиво хмыкнула и опустила глаза вниз. Она долго отказывалась им верить. Платье находилось именно там, где ему и положено было быть, а не опутывало куст, вольготно расположившись на колючках. На всякий случай потрогав по очереди ткань и сам куст, девушка убедилась, что глаза ее не обманывают.

— Это все? Так просто? Так быстро?

— Вам понравилось? — невинно осведомился герцог.

Клэр открыла, было, рот, чтобы высказаться по этому поводу, но тут же его закрыла. Она же мегера. Чуть что, за нож хватается.

— Вы стояли здесь два часа?

— Мне так показалось.

— Да, кстати, а где же ваша служанка?

— Побежала за ножницами, — ответила Клэр, не задумываясь.

— Как мило. Вы и в самом деле собирались отрезать кусок платья и отправиться в дом в таком виде? Нужно было остаться и посмотреть на это.

Девушка опять промолчала, хотя это было ужасно трудно сделать. Во всяком случае, для нее. Она огляделась кругом и заметила, что по-прежнему находится внутри живой изгороди, в то время, как герцог стоит снаружи. И для того, чтобы оказаться на другой стороне, ей снова придется продираться сквозь острые шипы. Это, понятно, не могло повысить и без того мрачное настроение девушки.

— Кстати, — сказал герцог, — выход вон там, — для верности он указал рукой куда-то направо.

Клэр обернулась и увидела небольшой проход в живой изгороди. Она, не теряя времени даром, тут же направилась в нужном направлении.

И тут невдалеке послышались чьи-то торопливые шаги. Клэр, а за ней и герцог обернулись и имели удовольствие увидеть Франсин, которая спешила к развалинам с большими ножницами в руках. В нескольких шагах она остановилась, так как рассмотрела, кто находится перед ней, и тут же склонилась в низком поклоне. Клэр прошипела что-то сквозь зубы. Конечно же, Франсин не могла подобрать более удачного времени, чтобы притащиться сюда, да еще и вместе с ножницами. Решила окончательно ее опозорить.

— Поздно, — сказала она вслух, — мне очень жаль, ваша светлость, что вам не выпало возможности на это посмотреть. Но может быть, нам все-таки отрезать кусочек платья, чтобы доставить вам удовольствие?

— Нет, мадемуазель де Каванте, это уже не доставит мне никакого удовольствия, — достойно ответил герцог.

— Очень жаль. Но тем не менее, я все-таки хотела бы поблагодарить вашу светлость за оказанную и столь своевременную помощь, — и Клэр сделала реверанс, изящно приподняв платье.

— Ступай, — велел герцог застывшей Франсин, — твои услуги более не понадобятся.

И Франсин ушла, хотя очень не хотела этого делать. Но приказы столь важного господина должны быть исполнены незамедлительно. Клэр, разумеется, была не слишком довольна. Ее так и подмывало осведомиться, с какой стати он так вольно распоряжается ее служанкой, но девушка промолчала. Она и так сказала слишком много.

— Вы стали подозрительно вежливы, мадемуазель, — сообщил ей герцог, — что-то случилось?

— О, конечно, что-то случилось. Я была непозволительно груба с вашей светлостью, и я это прекрасно понимаю. И могу вас заверить, что этого никогда более не повторится.

— Жаль. Мне хотелось бы, чтобы это повторилось, — усмехнулся он, — мадемуазель, перестаньте так себя вести. Мне это нравится куда меньше, чем ваши гневные вопли.

От негодования у Клэр перехватило дыхание. Вопли? Да как он смеет? Она стиснула кулаки так, что ногти впились в кожу. Иногда бывает так чертовски трудно сдерживаться.

— Кажется, я не кричала, ваша светлость, — наконец, нашла в себе силы ответить девушка, — но если это так, то мне очень жаль.

— Кажется, вы очень громко кричали. И думаю, вам совсем не жаль. Вы просто злитесь. Прошу, мадемуазель, — он указал рукой вперед, — вы хотели куда-нибудь сесть? Вон там я вижу скамейку.

А вот теперь Клэр точно захотелось его убить. Наверное, за то, что он был во всем прав. Ну, разумеется, она кричала, еще как. И ей совсем не жаль, и она просто в бешенстве, чем дальше, тем сильней. Она просто ненавидела, когда ее тыкали носом в собственные ошибки. Да и кто это любит, скажите на милость?

Но правила приличия следовало соблюдать. Нужно было вытерпеть все это. Что там граф говорил об ужасном нраве своего господина? Сдается, он был не так уж и не прав.

— Благодарю вас, — стараясь, чтобы ее голос звучал нормально, произнесла Клэр.

Она прошла вперед и села, куда ей указывали. Ни дать, ни взять, благопристойная девица. В конце концов, ее же воспитывали. А еще, донельзя избаловали.

— Хватит, — проговорил герцог, садясь рядом, — ведите себя, как обычно. Можете покричать, если хотите. Я вам разрешаю.

Ах, он ей разрешает?!

— Я и веду себя, как обычно, ваша светлость, — сказала она вслух, — вы напрасно считаете, что я постоянно кричу.

— Обычно вы разговариваете иначе. Ох, хорошо, — он на мгновение прикрыл глаза, — хотите, чтобы я перед вами извинился?

Клэр приподняла брови:

— Не понимаю, за что вы хотите извиняться.

— Это вы хотите, а не я.

— Я не хочу.

— У вас просто ужасный характер, — проговорил герцог, немного погодя.

— Да, к сожалению.

— Знаете, что я думаю? Сейчас вы хотите меня ударить.

— Что?! — Клэр подскочила, — чушь!

— Сядьте.

— Не хочу! — отрезала она.

— Это уже лучше. Продолжайте в том же духе, мадемуазель. Просто любо-дорого смотреть на вас в этот момент.

— Прекратите надо мной издеваться! — тут Клэр топнула ногой, — да, я — злобная мегера! Ну и что?! Выгоните меня из вашего дома или посадите в тюрьму за это, черт возьми!

Она резко развернулась и почти побежала по дорожке по направлению к дому. Молодец, Клэр, теперь он тебя точно выгонит и не видать тебе бала как собственных ушей. Ну, и наплевать на это. Сколько можно над ней издеваться?

В этот момент ее схватили за руку и развернули так, что она едва не упала. От взгляда, которым она окатила за это герцога, ибо это был, разумеется, он, можно было умереть, если взгляды были бы способны убивать, конечно.

— Отпустите меня! — рявкнула она.

— Прекратите так себя вести! — отозвался он почти таким же тоном.

— Да с какой стати! Вы же сами разрешили мне кричать! Я могу продолжать в том же духе, любо-дорого глядеть на меня тогда!

С минуту герцог смотрел на нее, причем, в его взгляде читалось изумление, потом отпустил ее руку и фыркнул.

— Вы прилежно повторили за мной все, что я вам сказал. В самом деле, мне ли жаловаться?

И тут он рассмеялся.

Клэр потерла руку в том месте, где ее недавно сжимали, и хмыкнула. Он на самом деле очень странный. И очень любит ехидно подшучивать над людьми. Впрочем, она и сама это любит. Однако, когда такое проделывают на ней, это просто бесит.

— Вы перестали злиться? — спросил у нее герцог, закончив смеяться.

Она немного помолчала, оценивая свои эмоции. Нет, она не перестала злиться, точнее, не перестала совсем. Но ей уже не хотелось никого убивать, раздавать пощечины направо и налево, кричать и топать ногами.

— Не совсем, — отозвалась девушка, наконец.

— Не поймите меня неправильно, мне очень нравится, когда вы злитесь. Но мне не нравится, когда вы неожиданно уходите.

— Неожиданно?

— Не совсем неожиданно, но дело не в этом.

— Вам нравится, когда я злюсь? И теперь вы станете злить меня постоянно, ваша светлость?

— Не постоянно. Мадемуазель, я прекрасно понимаю, на что вы злитесь. Обещаю, что больше не стану над вами подшучивать.

Клэр приподняла брови.

— Вам ведь тоже нравится подшучивать над другими.

Интересно, когда это он успел так хорошо ее изучить?

— Я не подшучивала над вами, ваша светлость.

— Оставьте в покое «вашу светлость». Ни к чему повторять это снова и снова. Но вы правы. Можете как-нибудь это сделать. Я имею в виду, подшутить надо мной. И тогда мы будем квиты.

— Может быть, я воспользуюсь вашим предложением, — отозвалась Клэр, — и посмотрю, как будете злиться вы.

Он опять рассмеялся.

С этого происшествия отношения между нею и герцогом перестали быть официальными. Трудно сохранить официоз после такого. Барон заметил, что его дочь беседует с хозяином дома едва ли не на правах старого друга. Он не протестовал и даже не стал ничего ей говорить, так как давно втихомолку лелеял мысль, что Клэр когда-нибудь станет герцогиней. Но его радость омрачало то, что никаких нежностей между ними не замечалось. А это барон уже видел. Как замечалось, его дочь всех окружающих ее мужчин превращала либо в своих друзей, либо в кавалеров на одну-единственную роль: «принеси, найди, подай, пшел на место, не мешай». Так что, он в глубине душе не поддерживал столь приятельских отношений. Но и поделать с этим было ничего нельзя. Уж барон прекрасно знал характерец собственной дочурки. Если, она заупрямится — пиши пропало. Поэтому, лучше и безопаснее было позволить отношениям развиваться без постороннего вмешательства.

Но странные и нелепые ситуации, в которые умудрялась попадать Клэр, на этом не закончились. Вскоре произошла еще одна, из ряда вон выходящая история. Девушка вновь гуляла по саду. Впрочем, она старалась находиться как можно дальше от пресловутых развалин. На сей раз Франсин с ней не было, так как служанка отпросилась у нее в Париж. Она сказала, что очень хочет осмотреть достопримечательности этого чудесного города, но выражение лица у нее при этом было таким, что Клэр не без оснований заподозрила, что дело тут нечисто. Но допытываться не стала. Если Франсин хочет прогуляться, то почему бы и нет.

Отыскав в тени густых деревьев небольшую скамью, Клэр подошла к ней и села, оправив платье. Стояла ясная, солнечная погода, было даже несколько душновато, что объясняло желание девушки оказаться в тени. Здесь по крайней мере дул легкий ветерок. Осмотревшись, Клэр заметила в двух шагах от себя ограду, которую скрывали буйные переплетения растений. Не сад, а настоящие джунгли. Впрочем, что такое джунгли, девушка представляла себе весьма отдаленно.

Отец пару раз заикался было о том, что им следовало перебраться в другой дом, мол, сколько еще можно испытывать ангельское терпение хозяина, но герцог слышать об этом не желал. Он утверждал, что их присутствие его нисколько не стесняет. Клэр подозревала, что он утверждает это небескорыстно, но полной уверенности у нее не было. Раньше девушка всегда могла распознать людей, у которых она вызывала симпатию, но теперь ее одолевали сомнения. А точно ли, она нравится герцогу? Быть может, он просто заинтересован тем, что еще может натворить эта забавная гостья. Тем более, что герцог уже успел убедиться, что фантазия у Клэр поистине безгранична.

Спор барона с хозяином дома принимал затяжной характер до тех пор, пока они наконец не пришли к компромиссу. Он заключался в том, что барон де Каванте с дочерью останется в доме вплоть до бала, а потом уже перебирается в другое место, то есть, в наемный дом, так как возвращаться домой барон пока не собирался. Да и саму Клэр это вполне устраивало.

До бала оставалось совсем немного времени и Клэр напомнила отцу о его обещании купить ей самые модные платья в этом сезоне. С тяжелым вздохом тот покорился, правда, это мероприятие значительно облегчило его кошелек. Но зато любимая дочурка, выглядела в новых нарядах поистине сногсшибательно. Можно было с уверенностью утверждать, что она затмит на балу любую особу женского пола. Эта мысль приятно грела девушку.

Размышляя о том, какое именно платье она наденет на бал, Клэр оторвалась от реальности и не слышала никаких посторонних звуков. Очнулась она лишь тогда, как чья-то крепкая фигура среднего роста остановилась прямо напротив нее. Подняв глаза, девушка недоуменно окинула взглядом пришедшего и едва не ахнула. Перед ней стоял граф де Ренье.

— Как вы сюда попали? — спросила она, так как в данный момент ее волновал именно этот вопрос.

— Через калитку, — пояснил граф, указывая рукой куда-то позади себя.

— Разве она не заперта?

— Заперта, — согласился он, — но открыть ее очень легко.

— Ну, разумеется, — отозвалась Клэр с видимым неудовольствием.

Лицезрение графской особы не вызывало в ней счастья. Напротив, она тут же вспомнила об его обмане и преисполнилась застарелой неприязнью.

— Итак… — начала девушка, на граф перебил ее.

— Итак, для начала, добрый день, мадемуазель.

— Добрый… Для начала? Что это значит, граф?

— Это значит, что я пришел сюда не для того, чтобы обмениваться с вами любезностями.

— Тем более, что мне это не доставит никакого удовольствия, — отпарировала Клэр, — о чем вы, без сомнения, знаете. Итак, для чего вы сюда пришли, граф?

— Для того, чтобы напомнить вам о вашем обещании.

Девушка вытаращила и без того большие глаза, глядя на графа с немым изумлением. У этого человека еще хватает дерзости говорить о каких бы то ни было обещаниях?! И это после того, как он вероломно обманул ее? Да еще и стоит тут с таким видом, словно его оскорбили до глубины души!

— Это возмутительно! — воскликнула Клэр.

— Вы совершенно правы, мадемуазель, вы поступили чрезвычайно возмутительно.

— Я?!

— Вы дали мне слово, и нарушили его. Я уверен, что вы все прекрасно помните и мне не придется напоминать вам о том, какое именно слово мне давали. Я выполнил все обязательства по отношению к вам. Теперь ваша очередь.

— Что?! И у вас повернулся язык говорить о каких-то там обязательствах? — Клэр подскочила на ноги, — да вы самым ужасным образом обманули меня! Вы ввели меня в заблуждение! Вы… вы… да вы просто гнусный лжец!

— Мадемуазель… — начал граф, но пробиться сквозь гневный поток слов не сумел.

— Вы опорочили доброе имя своего благодетеля, вы возвели на него поистине гнусный поклеп, наконец, вы меня похитили и на протяжение трех недель морочили голову своими сказками о том, что меня ищут по всему Парижу и его окрестностям! И после всего этого вы заявляетесь сюда и требуете, чтобы я исполнила свое обещание?! Да как у вас язык повернулся?! На вашем месте я бы давно была бы уже на полпути к границе! Какая наглость! Такого возмутительного поведения я не ожидала от человека вашего преклонного возраста и достойного положения!

Напоминание о преклонных летах граф снес, поморщившись и тут же вмешался:

— Несмотря на все это вы дали мне слово выйти за меня замуж, мадемуазель, и прекрасно знаете, как должны поступить в данном случае.

— О да, я знаю! — Клэр в ярости топнула ногой, — я должна дать вам самую внушительную затрещину из всех, какие я когда-либо отвешивала! Вот так-то, сударь! И лишь ваш почтенный возраст меня останавливает. Вы намеренно поставили меня в столь невыносимые условия, когда я была просто вынуждена согласиться на ваше гадкое предложение, и при том не сказали мне ни слова правды! Вы меня обманули! Именно поэтому я считаю себя свободной от каких-либо обещаний на ваш счет.

С этими словами девушка развернулась и хотела, было, гордо удалиться, но граф схватил ее за руку и повернул к себе.

— Так просто вы не уйдете, — прокипел он, сузив глаза, — тут я в своем праве, мадемуазель.

Клэр потянула руку, но ее держали крепко.

— Немедленно отпустите меня! — потребовала она грозно, — слышите? Сию же минуту! У вас нет никаких прав на меня!

— Есть и гарантией мне будет служить ваше слово. Вы согласились стать моей женой, и вы ею станете, мадемуазель. Можете возмущаться сколько угодно.

— Мое слово является правдой в той же степени, что и ваши возмутительные слова о моем похищении! И если вы немедленно не выпустите меня, то сильно пожалеете об этом!

Граф ничем не показал, что ее слова производят на него впечатление. Он потянул ее к потаенной калитке. Клэр упиралась и значительно затрудняла свое передвижение. Потеряв терпение, граф хотел, было, подхватить ее на руки, но тут обернулся и превратился в соляной столб. Клэр снова дернулась, воспользовавшись этой заминкой.

— Уберите от меня свои руки!

Ее свободная рука поднялась вверх, без сомнения намереваясь выполнить угрозу хозяйки насчет затрещины, но за ее спиной послышался деликатный кашель. Вздрогнув, Клэр повернула голову.

— Та-ак, — протянул герцог, созерцая эту сцену, сузив глаза.

Его вид не предвещал ничего хорошего.

— Давно я хотел побеседовать с вами, господин граф. И тем более, чем менее вы хотели меня видеть. Отпустите девушку. Я вам это настоятельно советую.

Граф разжал руки. Клэр отскочила от него на порядочное расстояние с видом сильнейшего отвращения. Она едва не встряхнулась, как кошка, чтобы избавиться от следов прикосновения.

— Ступайте в дом, мадемуазель, — сказал ей герцог, выдавив из себя подобие улыбки.

Видимо, ему очень хотелось начать при ней, но останавливали соображения приличий.

Клэр немного подумала, потом посмотрела на графа и кивнула:

— Хорошо, я ухожу.

С очень чинным и покорным видом она торопливо прошмыгнула мимо герцога и свернула на боковую тропинку. Но нужно было знать Клэр, никуда уходить она не собиралась. Соображения насчет того, что подслушивать некрасиво не шли ни в какое сравнение с тем, что послушать, какими именно словами будут песочить негодного графа, было бы очень интересно. И именно поэтому девушка шмыгнула в кусты и, пригибаясь к земле, прокралась поближе к тому месту, где происходила знаменательная беседа. Там она замерла и превратилась в слух.

— Итак, вы не оставили своих гнусных намерений, — утверждающе произнес герцог, — несмотря на то, что были предупреждены. И у вас хватило наглости явиться сюда, зная, что для вас это было бы… небезопасно.

Даже на расстоянии было заметно, что герцог едва сдерживается и отчетливо скрипит зубами. Казалось, еще немного — и он перейдет от слов к делу.

— Чем мое поведение отличается от того, что делаете вы? — возразил ему граф.

— Что? — отрывисто спросил герцог.

Клэр придвинулась ближе, насколько это было возможно, сгорая от нетерпения. Неужели, сейчас исполнится ее давнишняя мечта и графа отколотят? Она не была намерена упускать ничего из этого чудесного зрелища.

— Вон из моего дома, из города и никогда не попадайтесь мне на глаза, — справившись с собой, наконец, сказал герцог, — поверьте, это добрый совет. Немедленно. Отныне вы не имеете права переступать границ своего поместья. И если нарушите их хотя бы на один шаг, вас тут же арестуют. Я все сказал.

С этими словами он повернулся и медленно отправился назад по тропинке.

Клэр едва не застонала от разочарования. «Это все?» — подумала она. На месте герцога она бы взяла графа за шиворот и выволокла за калитку, а там… Ну, это уже не очень прилично, хотя и притягательно.

Граф немного постоял, глядя вслед хозяину владений тяжелым взглядом, полным ненависти и злобы, а после резко развернулся и отправился в противоположную сторону. Его путь лежал к той самой калитке, откуда он недавно появился.

Клэр вздохнула и попятилась. Из кустов нужно выбираться. Здесь уже не будет происходить ничего интересного. С каждым новым шагом она все более ускоряла темп, стремясь оказаться на тропинке поскорее, невзирая на то, что ветки дергали ее за платье и цеплялись за волосы, вытаскивая из аккуратной прически целые пряди.

Наконец, девушка выбралась на волю. Она выпрямилась и отряхнула платье от налипших на него сухих листьев и травинок. В доме следовало появиться в приличном виде. Вспомнив о прическе, она подняла руки к голове, чтобы ее поправить, но так и застыла, услыхав знакомый кашель.

На секунду зажмурившись от ужаса, Клэр медленно обернулась. Нет, только не это! Кажется, сегодня все-таки кого-то отколотят, но только этим кем-то будет не граф. Длинный, любопытный нос! Так тебе и надо.

Стараясь не встречаться с герцогом взглядом, Клэр упорно смотрела в землю. Она ожидала всего, что угодно. Но он буднично спросил, правда, со сдерживаемой насмешкой в голосе:

— Что это вы там делали, мадемуазель?

— А-а… я просто гуляла, — отозвалась Клэр, мечтая провалиться сквозь землю.

— В кустах?

— Причем тут кусты? Я шла по дорожке.

— Сначала вы были в кустах, а уже потом хотели пойти по дорожке.

— Чепуха, — фыркнула девушка, — вам показалось.

— Показалось? — герцог приподнял брови.

— Да, — очень уверенно подтвердила Клэр.

Он хмыкнул.

— Что, это было очень интересно?

— Что именно? — осведомилась она, уже почти пришедшая в себя.

Он хочет, чтобы она призналась в своем возмутительном поступке. Да ни за что на свете! Ты просто не знаешь, с кем связался.

— Беседа с графом.

— Я понятия не имею, о чем вы с ним беседовали, ваша светлость.

— Конечно, — в его голосе сквозило неприкрытое неверие.

— Да, не имею.

— Значит, будете отпираться?

— Отпираться? Я вовсе не подслушивала!

— Разумеется. Вы просто гуляли. В кустах.

Клэр заскрипела зубами:

— Где хочу, там и гуляю.

Она опять начала злиться. Вот, так всегда. Он постоянно ловит ее за всевозможными неблаговидными занятиями, а потом высмеивает. Негодяй.

Герцог сполна насладился ее гримасами, после чего проговорил:

— Прошу вас, мадемуазель, — и повел рукой, приглашая ее следовать вперед.

Клэр тряхнула головой и прошла вперед.

— Интересно, почему вы злитесь тогда, когда я должен злиться? — поинтересовался герцог ей вслед.

— Можете тоже позлиться, если хотите, — великодушно разрешила ему Клэр.

— О, благодарю вас, мадемуазель, за столь великодушное разрешение, — съязвил он, — кстати, не бегите, у вас и так весьма встрепанный вид. Видимо, в кустах не слишком комфортно. Хорошо, хоть колючек там нет.

Это он напрасно сказал. Клэр и без того была достаточно взвинчена, ее вовсе не требовалось подзуживать.

— Колючек?! Ах, колючек! Я так и знала, теперь вы постоянно будете припоминать мне колючки и кусты. Ну, хорошо же! Хотите знать, что именно меня так злит? То, что из-за вас я постоянно чувствую себя круглой дурой!

Выпалив все это, Клэр так быстро взбежала по ступенькам в дом, что догнать ее не представлялось возможным.