Пока это не было любовью

Глава 23

Гордей

Она была просто великолепна, сидя за моим столом, пока мы завтракали.

— Скажи мне, Гордей, что у тебя есть на завтрак? — спросила она с улыбкой. — Мне нужно что-то очень вкусное и калорийное, чтобы компенсировать тот факт, что прошлой ночью я снова не выспалась.

— Разве все оргазмы не компенсировали это? — спросил я, наливая нам кофе.

Она наклонила голову и лукаво улыбнулась.

— Только частично. Мне нужно что-то, на чем я продержусь, пока ты не рядом и не готов к новым подвигам.

Я не смог сдержать смех.

— Хорошо, тогда я закажу что-нибудь, и, пока мы ждем, я хочу поговорить с тобой о Татьяне.

Она сдвинула брови и откинулась на спинку стула.

— Тебе не нужно ничего объяснять. Я доверяю тебе, Гордей.

Какая же она классная! Ее волосы собраны в хвост на затылке, но несколько непослушных прядей выбились и обрамляли лицо, словно у греческой богини. Хотя на Инге не было ни грамма макияжа, ее щеки пылали румянцем, а нежные губы были такими ярко-розовыми, что мне захотелось укусить их.

— Я сам хочу тебе рассказать. Татьяна дала добро, хотя ей нужно, чтобы ты сначала подписала это. — Я вытащил из ящика бумагу, которую вчера вечером мне прислал адвокат.

— Татьяна дала добро? — спросила Инга, глядя на документ. — Это соглашение о неразглашении?

— Это не моя идея и не моя личная информация. Это касается Татьяны. Я думаю, ты сможешь ей помочь.

Она подписала соглашение, не читая его, и подвинула его ко мне.

Я глубоко вздохнул и выдохнул. У меня было разрешение Татьяны рассказать Инге свою историю, но я не знаю, с чего начать.

— Как ты знаешь, Таня замужем за Егором Лариным, — сказал я.

Инга бросила на меня взгляд, как будто я только что сказал ей что-то чересчур очевидное. Но этот взгляд длился недолго, пока я рассказывал ей все подробности о том, как Таня обнаружила, что Егор управляет огромной финансовой пирамидой, и как я вернулся в Москву вчера, потому что Татьяна показала мне свое соглашение со следствием, и у нее были сомнения.

— Сколько же он украл? — спросила Инга.

— Сложно сказать точно, потому что, вероятно, большую часть он спрятал на офшорных счетах. Следственный комитет считает, что у него есть план побега. Он может уехать на Кипр или в другую страну, но для этого ему понадобится много денег. А Егор привык к роскошной жизни.

— И ты не думаешь, что Татьяна знала об этом? — уточнила она.

— Я знаю, что она точно не была в курсе. Я знаком с ней уже давно, и я был первым, к кому она обратилась, когда у нее появились подозрения. Я надоумил ее искать доказательства…

— Зачем ты это сделал? — спросила Инга.

— Следователь попросил Таню помочь им, но она не знала ничего конкретного. В ее интересах было пойти на сотрудничество, чтобы показать, что она ни при чем.

Я попросил Ингу не делать записей, и она согласилась. Однако я видел, как активно работает ее мозг, стараясь все запомнить.

— А что ты? Ты знаешь, как он поступил с тобой. Разве у тебя не было подозрений?

Это был сложный вопрос, над которым я много размышлял, но все еще не смог найти ответ.

— Я хорошо знал Егора. Я понимал, что он рискованный человек. Я знал, что он может искажать правду, чтобы выглядеть лучше, и способен переворачивать факты, чтобы оправдать любое свое действие.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Если ты наберешься терпения, я расскажу об этом по порядку.

Она слегка улыбнулась, как будто говоря: «Я знаю, что настойчива, и именно это тебе и нравится». И она права.

— Когда Татьяна пришла ко мне со своими подозрениями, я сразу понял, что все так и есть. Нам просто нужны были доказательства.

— Ты хочешь сказать, что догадался о его действиях, но не подозревал его заранее? Как это возможно?

— Я не думаю, что кто-то может просто так прийти и обвинить своих друзей в крупном мошенничестве. Но, когда Татьяна пришла ко мне, это показалось мне логичным — он очень быстро заработал много денег и не стеснялся открыто демонстрировать свое богатство. Я знал, что он не из богатой семьи, и мне показалось странным, что человек, который так много работал ради денег, тратит их так легкомысленно. К тому же, то, что произошло между нами, показало, что он способен на предательство. Оглядываясь назад, их жизнь казалась слишком шикарной. В то же время я сам добивался успеха, строил свой бизнес и управлял им, поэтому я понимал, что ему, возможно, просто повезло так же, как и мне.

— Тогда ты был одним из самых успешных бизнесменов в стране. Возможно, он чувствовал, что должен был не отставать от тебя.

Егор всегда был очень конкурентоспособным и даже завистливым. Мне никогда не приходило в голову, что все его действия были связаны со мной, но, возможно, ему не нравилось, что его друзья добиваются большего успеха, чем он сам. Такой образ мышления вполне соответствовал той тенденции, которую я мог наблюдать в нашей дружбе.

Я никогда не встречался с Татьяной, но она была красивой женщиной, которая привлекала мое внимание. Я часто задавался вопросом, не подстегнул ли мой интерес Егора? Или, возможно, мой успех вызвал в нем ревность, которая поощряла его безнравственные наклонности. Кто знает…

— Если все это станет известно, — сказала Инга, и на ее лице отразилось беспокойство, — ты окажешься…

— В этой заднице вместе с ними? — закончил я за нее. — Я знаю. Но я ничего не могу с этим поделать. Но, к счастью, мы с Егором никогда не занимались общим бизнесом.

— Ты инвестировал в его дело? — спросила она.

Я покачал головой.

— Интересно, — сказала она. — А он просил тебя об этом?

— Нет. Никогда. И мне не нравилась идея смешивать нашу дружбу и бизнес. Я предполагал, что он придерживается той же позиции.

Она кивнула.

— А что насчет Татьяны? Ты точно уверен, что она не знала? Возможно, когда ее вызвали на допрос, она решила сослаться на свою неосведомленность.

Я снова покачал головой.

— Нет, она не такой человек.

Инга попыталась сделать безразличное выражение лица, но ее было слишком легко прочитать. Она думала, что я обманываю себя.

— Я давно ее знаю, Инга.

— Ты давно знаешь их обоих.

— И я не отрицаю то, что Егор вполне способен на преступные действия. Но Таня — нет. Ты поймешь это, когда познакомишься с ней.

— Ты хочешь, чтобы я с ней познакомилась?

— Я хочу, чтобы ты ей помогла, — сказал я. Мне казалось, что причина, по которой я рассказываю ей все это, очевидна, но, видимо, это не так. — Она боится, что все будут думать так же, как и ты. Что ее будут считать виновной заодно с мужем, хотя она понятия не имела, за кого вышла замуж.

— Понятия не имела? Даже ты признаешь, что он был неоднозначной личностью. Оглядываясь назад, можно сказать, что он вполне мог быть способен на мошенничество.

— Любовь слепа, — ответил я.

— Верно, — сказала Инга. — Спасибо, что напомнил.

— Я говорю серьезно. Она доверяла своему мужу. Разве это грех?

Инга пожала плечами.

— Ладно, значит, она была шокирована, когда узнала, — сказала она, как будто не верила в то, о чем я говорю.

Это даже хорошо, что она настроена скептически. Никто не хочет читать льстивого журналиста — хотя я бы предпочел, чтобы Инга была менее скептично настроена ко мне с самого начала. Но, когда дело дошло до Татьяны, очень важно, чтобы писатель, который расскажет ее историю, был авторитетным и непредвзятым.

— Ты хотя бы поговоришь с ней? — спросил я.

— Зачем?

— Чтобы выслушать ее. Она боится, что ее разорвут на части.

— Я думала, ты сказал, что она пойдет на сделку со следствием. Она даст показания как свидетель обвинения. Из того, что ты говоришь, следует, что в тюрьму ее точно не посадят.

— Она не боится тюрьмы. Она обеспокоена тем, что проживет всю свою жизнь, и все будут ее осуждать и думать, что ей это сошло с рук.

Инга промолчала, но взглянула на меня с пониманием. Татьяна, конечно, все объяснит. Нет такого вопроса, на который она не сможет ответить. Ей нечего скрывать. Инга просто должна убедиться в этом сама.

— Если бы ты услышала ее историю и узнала ее, ты могла бы написать о ней. Донести до всех правду.

Она начала покачивать ногой. Я понял, что это признак того, что она обдумывает мое предложение. Через некоторое время она сказала:

— Может быть интересно. Но нет гарантии, что я ей поверю.

— Что ты теряешь, если встретишься с ней? Выслушай ее. Если после этого ты решишь, что она лжет, то можешь отказаться. Но ты этого не сделаешь.

— Почему ты так уверен в этом?

— Потому что я ее знаю, — ответил я, а затем понизил голос: — И я знаю тебя.

Мы встретились взглядами, и на долю секунды мы снова оказались в объятиях, в той бане в конце сада моих родителей. Ее лицо было освещено лунным светом, а мои руки скользили по ее волосам. Почувствовала ли она это? Это тепло? Эту связь?

— Инга, — сказал я полушепотом.

— Хорошо, я поговорю с ней. После этого я дам тебе знать, готова ли я написать ее историю. Но, ты же понимаешь, Гордей, я не могу обещать, что напишу то, что вы оба хотите прочитать. Я должна говорить правду, какой я ее вижу.

— Все, что ей нужно, — это чтобы кто-то написал правду.

В этот момент в мою дверь позвонили, и Инга соскользнула со стула.

— Я умираю от голода. Ты доставай тарелки, а я принесу еду.

Я взял салфетки, тарелки и столовые приборы и расставил их на столе. Инга задерживалась у входной двери, поэтому я решил посмотреть, что там происходит.

— Очень интересно, — сказал курьер, оглядываясь на меня. — Полагаю, тебе пришлось даже переспать с ним, чтобы расположить к себе. Какая беспринципность! Вся в мать!

— Это еще кто? — спросил я, подходя к Инге сзади. Этот человек определенно не был похож на курьера доставки.

— Я — Сергей, коллега Инги, — представился мужчина, протягивая руку. Я не стал ее пожимать. — Она меня, конечно, удивила! Вот уж не ожидал и не думал, что она способна настолько отдаться своей работе. — Он пожал плечами. — Видимо, не стоило недооценивать дочь Екатерины Борисовой.

Екатерины Борисовой???

Инга резко повернулась ко мне и, схватив за руку, затащила внутрь.

— Это тот придурок с работы, о котором я тебе рассказывала. Он пытался украсть у меня работу с тобой, помнишь? Оказывается, он за нами подсматривал. — Она с силой захлопнула дверь и, словно потеряв дар речи, уставилась на меня. — Я собиралась тебе рассказать, — наконец сказала она.

— О чем именно? О том, что ты спишь со мной ради статьи, или о том, что ты дочь женщины, которая рушит мою политическую карьеру?

— Конечно, я сплю с тобой не ради статьи! Ты же знаешь это, Гордей!

Я знал это. А может и не знал.

— Почему ты не сказала мне, кто твоя мать? Ты делилась с ней информацией обо мне?

Я ненавидел сплетников, особенно ту, что писала лично обо мне.

— Я бы никогда так не поступила. Я же говорила тебе, что моя мать тоже журналистка, — сказала Инга, когда я развернулся и направился обратно по коридору.

— Сплетни — это не журналистика, — ответил я, поворачиваясь к ней лицом. — Ты солгала мне!

Она начала заикаться, словно пытаясь защититься. Потому что так оно и было.

— Господи, Инга. Все, что я тебе рассказал, никто больше не знает! Никто!

— Я знаю, — сказала она, протягивая ко мне руку. — Я никому не скажу.

Я отступил и обошел кухонный стол с другой стороны.

— Я доверял тебе. Ты познакомилась со всей моей семьей. И у тебя даже не хватило порядочности сказать мне, что твоя мать пыталась меня погубить!

— Гордей, когда мне поручили работу с тобой, ты был для меня чужим человеком. Какое мне было дело до того, знаешь ли ты, кто моя мать? Это статья, которая могла бы обеспечить мне постоянную должность в нашей редакции. Я просто хотела хорошо сделать свою работу.

— С тех пор многое произошло. У тебя было много возможностей рассказать.

Даже если бы я признал, что она не собиралась говорить, кто ее мать, в первый день в моем офисе, она намеренно скрывала это от меня, когда я был для нее открыт, как книга.

— Я собиралась рассказать тебе, — сказала она. — Вот почему я пришла вчера! Вот почему я видела, как Татьяна ушла. Я знала, что наши выходные вместе все изменили, и мне нужно было рассказать тебе.

— Так почему ты этого не сделала?

— События взяли верх. Я увидела Татьяну и…

Она посмела обвинить меня в том, что я скрываю от нее что-то, хотя на самом деле это она была нечестна со мной.

— Вот почему ты не позволила мне отвезти тебя домой в воскресенье, — сказала она. — Боялась, что я увижу твою мать.

Она кивнула.

— Я не хотела все портить. Это были чудесные выходные, и я старалась выбрать подходящий момент. — Она замолчала, словно собираясь с мыслями. — Послушай, Гордей, я — не моя мать. То, чем она зарабатывает на жизнь, не имеет ко мне никакого отношения!

— Но ты скрыла это от меня, а это имеет значение, — сказал я.

Между нами словно образовалась пропасть. Я слышал, что она говорит, и мог видеть ее, но все казалось другим. Искаженным.

— В моей жизни есть только те люди, которым я доверяю.

— Гордей, — сказала Инга и обошла стол, чтобы оказаться лицом к лицу со мной. — Ты можешь доверять мне. Конечно, можешь. Это ничего не меняет.

— Это все меняет. Тебе лучше уехать. Возвращайся к своей матери. Насколько я понимаю, это она подсказала тебе идею переспать со мной, чтобы втереться в доверие.

— Гордей, что ты такое несешь! — ахнула она и отступила на шаг. — Не говори так. Ты же знаешь, то, что у нас есть, никак не связано с моей работой!

Как она могла подумать, что между нами что-то есть? Даже ее личность оказалась обманом. Я обманывал себя, полагая, что Инга — нечто большее, чем просто временное развлечение. Ведь вокруг было много других прекрасных вариантов — женщин, которые не лгут и не зарабатывают деньги на сплетнях.

— Я попросил тебя уйти. Не заставляй меня выталкивать тебя силой, — сказал я и отвернулся.

Мне следовало быть более осторожным и не доверять Инге. В конце концов, она была дочерью этой Екатерины Борисовой, а яблоко от яблони, как известно, падает недалеко.