Пока это не было любовью

Глава 29

Гордей

— Как хорошо, что ты приехал, сынок, — сказала мама. — И то, что Антон тоже здесь, замечательно, хотя это даже неожиданно.

Она бросила на меня взгляд, который ясно дал понять, что она знает: я приехал не просто так.

— Не поможешь мне почистить клубнику? Думаю, что она последняя в этом сезоне.

Она протянула мне мокрый дуршлаг с ягодами, и я постучал им по раковине, чтобы слить лишнюю воду. Затем я нашел кухонное полотенце и нож и приступил к заданию.

— Антоша! — воскликнула она, услышав стук в коридоре. — Мне нужен тертый сыр.

Без лишних вопросов и недовольства Антон вошел на кухню и вымыл руки.

— О, как же я люблю, когда вы приезжаете к нам! Иногда я думаю, что нам стоит переехать обратно в город. Возможно, так и будет, когда вы начнете рожать детей.

— Мама! — простонал Антон. — Не начинай снова.

Дети. Моя собственная семья. Я всегда был уверен, что такие вещи не для меня. Но сейчас? Все в моем будущем казалось неопределенным. Я собирался завязать с политикой, и мое будущее представлялось мне в виде чистого листа бумаги.

— Я хочу кое-что вам рассказать, — сказал я, пытаясь собраться с мыслями.

Готов ли я сказать это вслух?

— Да? Что же? — сказала моя мама, засунув голову в холодильник.

— Я собираюсь уйти из политики, — сказал я.

— Когда ты принял это решение? — спросила она.

— Антон только что убедил меня, что я не справлюсь с этой задачей, — сказал я, стараясь скрыть улыбку. — Я еще никому не говорил, так что и вы, пожалуйста, не говорите.

— Слишком поздно, — ответил Антон. — Я только что слил информацию телевизионщикам.

Мой брат явно был в отличном настроении.

Мама забрала у меня клубнику, а затем нож и, взяв меня за плечи, развернула к себе лицом.

— Расскажи мне, что случилось. Я думала, тебе нравится этим заниматься. Антон, что ты ему сказал?

— Что здесь происходит? — спросил отец, входя на кухню и направляясь прямо к моей партии очищенной клубники.

— Гордей решил оставить политику, — ответил Антон.

Отец поднял голову и кивнул.

— Я останусь безработным, папа, — сказал я, не был уверен, что он понял меня.

— Отлично. Ты поможешь мне картошку копать.

— У меня будет много свободного времени, конечно, — сказал я, стараясь подчеркнуть свои слова. — Поскольку у меня не будет работы.

— Ты обязательно найдешь что-нибудь, сынок, — сказал отец. — Ты можешь остаться жить здесь, если тебе нужно.

Мои родители не знают, что мне можно больше никогда не работать, если я сам того не захочу.

— Спасибо, пап. Я не думаю, что до этого дойдет, — ответил я.

— Не смейся, Игорь, — сказала мама. — У Гордея много денег. Ты же знаешь.

— Может быть, он давно потратил их? — добавил отец с легкой иронией.

— Я не потратил все свои деньги, папа. Не беспокойся, я здесь не для того, чтобы просить деньги или жилье.

Папа взял горсть клубники и неторопливо вышел из дома.

Антон вышел вслед за отцом.

— Вот ты и напросился в помощники к отцу, — сказала моя мать. — Теперь он не отстанет от тебя, пока вы не засадите весь участок. Надо было притвориться, что у тебя новая работа.

Я вздрогнул, осознав, что она считала, будто я не должен был говорить отцу правду.

— Ты думаешь, он разочарован?

— Сынок, почему ты думаешь, что твой отец может разочароваться в тебе?

— Ну, сколько твоих сыновей приходили домой и говорили тебе, что они безработные?

— Какое это имеет отношение к делу? — спросила она, щелкнув чайником. — Давай выпьем чайку.

— Я знаю, что я белая ворона в семье.

— Гордей, с чего ты это вообще взял?

— Не переживайте за меня. У меня много денег. И папа, возможно, шутил, но я действительно найду себе другое занятие.

Я понятия не имел, какое именно. Но я найду способ занять себя. Это главное.

— Конечно, ты найдешь себе занятие. Самое главное — что бы ты был счастлив, сынок.

— Я хочу, чтобы вы гордились мной. Спасибо, за поддержку, мам, — сказал я, целуя ее в макушку. — На самом деле, я хочу поговорить с вами еще кое о чем.

Она взглянула на меня краем глаза.

— Об Инге? — спросила она с улыбкой.

Что, по ее мнению, я должен был сказать ей про Ингу?

— Эм, нет, мам. С чего ты взяла, что я о ней хочу поговорить?

Тень разочарования пробежала по ее лицу, и она пожала плечами.

— Я не знаю. Я просто думала, что у вас с ней… что-то было, вот и все.

Я вздохнул. Ничто не ускользнет от моей матери.

— Да, возможно, в какой-то момент между нами была симпатия, но потом… все усложнилось.

— Отношения — это непросто, Гордюша. Но из той статьи, которую она написала, видно, что она знает тебя так, как мало кто знает.

Возможно, она знает меня даже лучше, чем я сам.

— Ты читала?

— Да, конечно, читала. Я думаю, что это очень проницательная статья.

— Да, ты, возможно, права. Но мы пока даже не разговариваем.

Она улыбнулась и кивнула, как будто понимала, что мне нужно время. Я никогда не задумывался о серьезных отношениях с женщиной, и мои чувства к Инге застали меня врасплох. После того, что она написала, мне нужно понять, какие чувства остались и что я хочу с ними делать. Чем-то она меня все-таки зацепила.

— Ты приехал к нам, чтобы рассказать, что уходишь из политики? — спросила мама.

Улыбка на лице моей матери вот-вот исчезнет.

— Нет, на самом деле, не про это. Это касается Егора.

— Не могу найти эти чертовы семена, — сказал папа, возвращаясь на кухню. — Кажется, их съела собака.

Папа повернулся и направился к выходу.

— Пап, подожди, — окликнул я его, когда он уходил. — Если у тебя есть пара минут, мне нужно с тобой и мамой кое-что обсудить.

— Давайте попозже…

— Игорь, присядь ты уже, — сказала мама. — Гордей хочет поговорить с нами.

Мой папа закатил глаза, но все же сел, как велела мама.

— Что случилось? Тебе нужны деньги?

— Игорь, помолчи и послушай, — сказала мама, ставя перед нами чашки с чаем. Она налила себе и присоединилась к нам за столом.

— Эта девчонка, Инга, забеременела? — спросил папа. Мама бросила на него взгляд, и он поднял руки, сдаваясь. — Все, все, я молчу.

— Это касается Егора. — Я вздохнул, и мне внезапно пришло в голову, что мои родители могли дать Егору деньги для инвестиций. — Вы ведь никогда не инвестировали вместе с ним, правда же?

Моя мама покачала головой.

— Да что ты! Я еле уговорила твоего отца положить деньги на счет в банк. Будь его воля, все хранилось бы у нас под матрасом.

Я бы компенсировал родителям все деньги, которые они потеряли, но я был рад узнать, что они не стали одними из жертв его махинаций.

— На данный момент это секрет, — продолжил я. — Поэтому, пожалуйста, никому не говорите, но его собираются арестовать.

— Егора посадят? За что? — спросил папа.

— За мошенничество, — коротко ответил я. — Его инвестиции… Я не думаю, что он вообще что-то инвестировал. Он просто присваивал чужие деньги.

Моя мать ахнула:

— Присваивал себе чужие деньги?

Я положил руку на ее руку:

— Да. Это очень печально. Я знаю, это потрясение. Оказывается, у него есть несколько иностранных банковских счетов, куда он переводил средства.

— Ты хочешь сказать, что он типа Мавроди? — спросил папа.

— Ну, типа того.

— Какой ужас, — ответил мой папа. — Татьяна знает об этом?

— Да. Ей приходится сейчас работать со следствием. Она не имеет к этому никакого отношения. Она никогда даже не подозревала.

— Конечно, нет, — сказала мама. — Бедняжка Таня. Я полагаю, что его надолго посадят.

— Я думаю, что да, — ответил я. — Когда его арестуют, это обязательно попадет во все новости. Вы можете прочитать и услышать о нем не очень приятные вещи. Я хотел, чтобы вы узнали об этом от меня.

Мама убрала руку и похлопала меня по плечу.

— Ты был таким хорошим другом этому мальчику все эти годы. — Она покачала головой. — Я думала, что с нашим участием он изменится.

— Я же говорил тебе, Римма. От осинки не родятся апельсинки.

Я был удивлен тем, как спокойно они восприняли эту новость.

— Егор изменится? В каком смысле?

Мама перевела взгляд с меня на папу и обратно.

— Знаешь, после того, что случилось тогда…

Кровь словно застыла в моих жилах.

— О чем ты говоришь, мам?

— Ты знаешь, о чем мы говорим, сынок, — сказал отец. — Мы знаем, что ты взял на себя его вину.

Я даже не намекал родителям на случившееся. Неужели они все это время знали?

— Вы все знали? — спросил я.

— Конечно, мы знали, — ответила мама. — Ты — наш сын. Мы знаем тебя как никто другой. Ты не наркоман.

— Тогда почему же вы мне ничего не сказали? — спросил я.

— Мы доверяли тебе, — ответила мама.

— Ты всегда был хорошим мальчиком, — сказал папа. — И ты хотел поступить правильно. Ты пытался защитить более слабого и уязвимого, чем ты сам. Мы гордимся тобой за это, даже если понимаем, что жертва была для тебя слишком большой.

— Всегда важно найти баланс: понять, когда вмешаться, а когда позволить детям идти своим путем. — Голос моей матери дрожал. — Мы решили позволить тебе самому решать, как поступить.

— Хотя твоя мать почти каждый день рассказывала об этом декану, — добавил отец.

— Клянусь, Игорь, даже декан не верил, что это сделал Гордей, — сказала мама.

Мой отец покачал головой:

— Я знаю. Но нам пришлось позволить событиям развиваться своим чередом. Честно говоря, сынок, я думал, что ты расскажешь нам все до того, как тебя исключат. Но ты продолжал придерживаться своей истории.

Все эти годы, мои родители все знали.

— Я думал, что Егор просто ошибся, — сказал я, возвращаясь в то время, когда я понимал, что защита Егора может привести к проблемам для всей моей семьи. Это была трудная ситуация. — Если бы я знал, на что он способен, и что он сделает с людьми, которые доверили ему свои деньги, я бы поступил иначе.

Моя мать сжала мою руку:

— Гордей, не вини себя в том, что Егор сделал.

— Но если бы я тогда…

— Ты пытался защитить человека. Ты не можешь нести ответственность за мошенничество Егора, — сказал отец. — Ты дал ему второй шанс. Мы все дали ему шанс. И ты пожертвовал своей карьерой в медицине ради этого мальчика.

Мои родители обменялись грустными улыбками.

— Так мы его воспитали. Ты всегда думаешь, что нас связывает медицина, но дело не в профессии. Не говори своим братьям, но я люблю и восхищаюсь каждым из вас одинаково. Не думай, что я не знаю, как много вы сделали в жизни. Но для меня это не главное. Важно то, что у вас на сердце.

Годами я таскал с собой этот груз, но мои родители только что облегчили его. Я наконец-то сбросил эту тяжесть с плеч.

Теперь, когда я смог наконец раскрыть секреты, которые так долго хранил, — теперь, когда я наконец смог вздохнуть спокойно, — пришло время ответить на вопрос, которого я избегал. Вопрос, который мог изменить все: что я буду делать дальше?