Полночная звезда

Глава 26

Чонси охватило странное чувство, но она не могла понять, что происходит. Кажется, она перестала продвигаться вперед! Она собрала все свои силы и открыла глаза. Долорес остановилась в каких-то густых зарослях и, по всей видимости, не собиралась идти дальше.

— Долорес, пожалуйста, не останавливайся, — прошептала сквозь зубы Чонси и застонала от острой боли в плече. — Мы должны идти вперед! Должны! Понимаешь? — Ее голос показался ей странным и каким-то чужим.

Только сейчас Чонси сообразила, что почти ничего не видит вокруг себя. Нет, это не обморок. Просто уже смеркается. Дождь уже давно прекратился, но воздух был тяжелым и пропитанным липкой влагой. В эту минуту она со всей отчетливостью поняла, что погибнет в этом жутком лесу, если останется здесь на всю ночь. Собрав последние силы, она выпрямилась и заорала что есть мочи:

— Делани!

Над головой послышалось хлопанье крыльев потревоженных птиц, и больше ничего!

— Делани, где ты?!

Невдалеке послышался одиночный выстрел, заставивший ее вздрогнуть. Чатка!

— Нет! — простонала она и попыталась как можно сильнее ударить лошадь пятками по бокам, но сил на это у нее уже не хватило. В любой момент из-за деревьев может выскочить Чатка и забрать ее в свою грязную лачугу. Нет, уж лучше умереть здесь.

Чонси прильнула к шее своей лошади, тихо заплакала, а потом медленно сползла на поросшую мхом землю. Лошадь насторожилась, повернула морду в сторону и громко заржала. Вскоре послышались тяжелые шаги приближающегося к ним человека. Чонси лежала на спине, тупо уставившись на верхушки деревьев. Она решила, что ни за что на свете не вернется к этому вонючему типу. Пусть делает с ней, что хочет. Но как же она воспрепятствует ему, если у нее нет сил? Боль в плече усиливалась с каждой минутой, становясь невыносимой.

Она повернулась на бок и громко застонала.

— Чонси! Боже милостивый!

Ей показалось, что рядом прозвучал голос ее мужа. Это был явный признак того, что она умирает.

— Я не хочу умирать, — слабо прохрипела Чонси, увидев над собой чей-то темный силуэт.

— Боже мой! Дорогая!

Она резко дернулась и напрягла зрение, чтобы разглядеть стоявшего перед ней человека.

— Дел?

— Да, Чонси. Да, милая, это я. Ты в полной безопасности. Я с тобой.

— Не может быть! Как ты здесь оказался? — Она задала этот вопрос, совершенно не надеясь получить ответ. — Я умираю. Я очень хочу, чтобы ты был рядом, но это невозможно.

— Возможно, любимая. Я действительно с тобой. Не волнуйся.

Делани увидел окровавленную блузку и похолодел от страха. Осторожно приподняв жену, он тщательно осмотрел рану и облегченно вздохнул. В нее стреляли. К счастью, пуля попала в мягкую ткань плеча и вышла с другой стороны, не причинив серьезных повреждений.

— Дорогая моя, — решительно сказал он, поворачивая ее голову к себе, — здесь неподалеку есть заброшенная шахтерская хижина. Я попытаюсь отнести тебя туда.

— Что с твоей головой? — спросила Чонси, увидев на его лбу белую повязку.

— Ничего серьезного. Можешь держаться рукой за мою шею?

Она попыталась это сделать, но силы окончательно покинули ее.

— Ну, ладно. Ничего. — Он подхватил ее на руки и осторожно поднялся. Она должна жить! Во что бы то ни стало! Он искал ее несколько дней и почти потерял надежду увидеть жену живой.

Острая боль пронзила все тело Чонси, и она громко вскрикнула. Делани замер на мгновение, а потом прислушался к ее неровному дыханию. Не простудилась ли она от переохлаждения? Ведь холодный проливной дождь длился несколько часов. Самое ужасное, что в поселке Грасс-Вэлли уже давно нет врача. Последний доктор умер от воспаления легких, которое подхватил, моя золото на реке Юба. Теперь только он сам может помочь жене.

Делани еле дышал от усталости, когда добрался к хижине с женой на руках. Толкнув ногой дверь, он осторожно вошел внутрь и положил ее на пол, так как в единственной комнатке не было кровати.

Подсунув под Чонси одеяло, он с величайшей осторожностью снял с нее мокрую одежду и завернул в шерстяное одеяло. Она была в чужой одежде, без нижнего белья, но ему в этот момент не хотелось думать о том, что с ней могло случиться за последние несколько дней.

— Умоляю, побудь еще немного без сознания, — прошептал Делани и бросился к реке, чтобы набрать в кастрюлю воды. Вернувшись в хижину, он быстро развел огонь в полуразвалившейся печи и поставил на нее кастрюлю, лихорадочно соображая, что делать дальше. Рану нужно было чем-то промыть. Но чем? Виски! У него осталось немного виски.

Пока вода нагревалась, Делани смочил тряпку и осторожно смыл кровь с ее груди и плеча. Еще раз осмотрев рану, он убедился, что пуля не задела кость, и только после этого плеснул туда немного спиртного и туго перевязал плечо полосками от своей чистой рубашки.

Покончив с перевязкой, он уселся рядом и долго смотрел на ее бескровное лицо. Она была здесь, рядом с ним, и он теперь ни за что на свете не отпустит ее. Последние дни, которые он провел в одиночестве, показались ему вечностью. Он тряхнул головой, решительно отбрасывая дурные мысли. Надо что-то делать, если они хотят выжить.

Поднявшись на ноги, Делани осторожно подтащил жену ближе к огню и тяжело вздохнул. Нужно было найти где-то еду, и в то же время ему очень не хотелось оставлять ее без присмотра в этой лачуге. Но другого выхода, к сожалению, не было. Схватив винтовку, Делани быстро вышел наружу и отправился в лес.

Через некоторое время Чонси очнулась, почувствовав ароматный запах жареного мяса. В голове проносились путаные мысли, и какое-то время она вообще не могла понять, где находится и что с ней приключилось.

— Дел! — громко вскрикнула она, подняв голову.

— Я здесь, Чонси, — ответил тот, наклоняясь над женой. — Лежи спокойно, дорогая. Ты должна хорошо отдохнуть.

— Ты со мной, — промолвила она со слезами на глазах. — А я думала, мне все это приснилось. Я уже потеряла всякую надежду встретить тебя.

— Я как та самая монета, которая всегда переворачивается неверной стороной, — горестно заметил он.

Чонси застонала от боли в плече и отвернулась от него.

— Я знаю, милая, что тебе очень больно, и очень сожалею, что ничем не могу помочь тебе.

— Если мне больно, значит, я еще жива. Как ты нашел меня?

— О, это слишком длинная история, любовь моя. Наш кролик почти готов. Давай сперва немного перекусим, хорошо?

Чонси слабо кивнула.

— Мне так много нужно сказать тебе.

— Я знаю. Но сначала подкрепись.

Делани порезал мясо на мелкие кусочки и стал кормить Чонси, украдкой наблюдая за ее исхудавшим и осунувшимся лицом.

— Я не беременна, — неожиданно сказала она. Делани удивленно смотрел на нее, не зная, что ответить.

Внезапно ее лицо перекосилось от боли.

— Дел! — вскрикнула она и замолчала, вонзив ногти в его руку.

— Чонси, дыши ровнее и помедленнее, — подсказал он. — Я сейчас расскажу тебе все, что случилось со мной за эти дни, а ты постарайся внимательно слушать меня. Сконцентрируй свое внимание на моем рассказе, а не на боли. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Она кивнула и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Его лицо заросло густой щетиной, под глазами появились синие круги, а белая повязка на голове делала его похожим на разбойника.

— Это случилось незадолго до рассвета, если ты помнишь, — начал он. — Я услышал какое-то движение в лесу и пошел посмотреть, что там такое. Неподалеку я заметил нескольких индейцев. Один из них выстрелил в меня и попал в голову. К счастью, пуля лишь слегка задела меня, но этого оказалось достаточно, чтобы я тут же потерял сознание. А когда я очнулся, тебя уже не было.

Делани крепко сжал ее руку.

— Никогда в жизни я не был так испуган, как в тот день. Очнулся я только под вечер и с ужасом обнаружил, что не могу найти никаких следов. Тогда я пошел в Грасс-Вэлли и собрал там небольшую группу людей для поисков. Десять человек рыскали по всему лесу в течение четырех дней, но так ничего и не нашли. Потом они ушли, а я продолжал бродить взад и вперед, надеясь на удачу. Когда я наконец-то услышал твой голос, мне сперва показалось, что это галлюцинация… Чонси, ты слышишь меня? — встревожился Делани и еще крепче сжал ее руку. — Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, — прошептала она, не открывая глаз. — Мне стыдно, что я оказалась такой трусихой.

— Нет, любовь моя, ты не трусиха. И не надо больше ничего говорить. Дыши ровно и спокойно. Вот так. — Делани сделал небольшую паузу, а затем продолжил: — Знаешь, что я хочу тебе сказать? Я вел себя, как тупоголовый и упрямый осел. Ты абсолютно права, когда сказала, что я умру от упрямства, если не разберусь в своих собственных желаниях. Чонси, я уже во всем разобрался. Мне нужна только ты и никто другой. Я хочу, чтобы мы все начали с самого начала. Между нами больше не будет никаких тайн, никаких секретов, никаких недоразумений. У меня было достаточно времени, чтобы переосмыслить свое поведение. Если бы ты знала, как я ненавидел себя за те оскорбительные выходки, которые допускал по отношению к тебе!

Он замолчал, задумчиво смотря на огонь.

— Знаешь, я люблю тебя.

Не получив ответа, он повернулся и увидел, что Чонси уснула. Делани долго смотрел на нее, а потом протянул руку и поправил ее слипшиеся волосы. Ее лоб пылал жаром. Он выругался сквозь зубы и осторожно улегся рядом с женой, стараясь согреть ее своим теплом. Только этого еще недоставало. Что делать, если будет высокая температура? Чонси дрожа прижалась к нему и уткнулась лицом в шею. Она шептала какие-то слова, значения которых он не мог понять.

— Чатка, — неожиданно громко произнесла она. — Я не позволю ему прикасаться ко мне! Я скорее умру, чем позволю ему дотронуться до меня! У меня кровотечение!

Из ее груди вырвался хриплый смех, а у Делани пошли по коже мурашки.

— У меня кровь! Не прикасайся ко мне! Господи, помоги мне, пожалуйста!

— Успокойся, Чонси. Он не тронет тебя. Клянусь.

Неужели какой-то индеец изнасиловал ее? Что означают ее слова о кровотечении? И тут он вспомнил, как она прошептала, что не забеременела. Она имела в виду месячные? Значит, ее спасло только это?

Чонси тихонько всхлипывала, уткнувшись в его рубашку. Делани решил, что надо все время говорить, чтобы отвлечь ее от навязчивых воспоминаний.

— Я тебе рассказывал когда-нибудь о мистере Олни из Койотвиля? В соответствии с нашей новой конституцией шахтеры избрали его мировым судьей. В прошлом году он умер и оставил все свое состояние, а это около шести тысяч долларов, своим парням, чтобы они солидно погуляли. Естественно, они шикарно отдохнули на эти деньги. А еще там был некто Дэнни Сленг, который продал свой участок за десять тысяч долларов. Это было в районе Оленьего ущелья. Затем он вернулся на это место, взбешенный тем, что какой-то шахтер продал участок, в восемь раз меньше его собственного, за четыре тысячи долларов. Но тот лишь посмеялся над ним, и бедный Дэнни ушел прочь несолоно хлебавши. Конечно, десять тысяч не так уж и мало, но он, несомненно, чувствовал себя обманутым.

Делани показалось, что Чонси стала дышать легче и спокойнее. Он продолжал нежно гладить ее.

— Когда ты полностью поправишься, я повезу тебя в Ред-Дог, Раф, Хамбаг. Это небольшие шахтерские поселки, расположенные поблизости. А я не рассказывал тебе про Сэма Бреннана? Замечательная история. Конечно, он не стоял по колено в воде, моя золото. Нет, он был слишком умен, чтобы гробить свое здоровье непосильным трудом.

Он скупил корыта для мытья золота по двадцать центов, а потом стал продавать их золотоискателям по шестнадцать долларов!

Чонси постепенно затихла в его руках, а он замолчал, прижавшись щекой к ее лбу. Жар понемногу стал спадать, но она снова начала что-то бессвязно бормотать, часто упоминая имя Крикет. Делани снова затараторил, чтобы успокоить ее.

— Когда я впервые прибыл в Сан-Франциско, это был жуткий поселок, состоящий из нескольких десятков развалюх. Ты даже представить себе не можешь, какие они были безобразные. За полтора года мы пережили шесть пожаров. Лично я потерял свой первый дом и огромный склад. Но это не важно. Мы быстро отстроились, и теперь наш город просто не узнать. За последние четыре года здесь произошло много изменений. В сорок девятом здесь практически ничего не было, а сейчас у нас есть свои банки, порты, уличное освещение, гостиницы, театры, церкви, школы… — Делани неожиданно запнулся, соображая, что еще есть в городе.

Впрочем, какая разница? Главное, чтобы Чонси немного успокоилась.

— А знаешь ли ты, что раньше люди подбирали золотые самородки прямо с земли? Я помню историю про Саймона Лютера. Однажды он прогуливался неподалеку от этого места и случайно пнул ногой лежавший на его пути камень. Каково же было его изумление, когда обнаружилось, что это кусок чистого золота! А рекорд принадлежит самородку весом сто сорок один фунт. А еще в этих местах был Джон Макглин из Нью-Йорка. Приехал сюда на своем фургоне и решил испытать удачу. Он начал мыть золото, как и многие другие искатели, но потом ему это наскучило, и он стал продавать фургоны. Знаешь, дорогая, через пару лет у него уже был целый парк этих фургонов. А одним из них управлял даже какой-то бывший адвокат. С тех пор пошла шутка, что адвокат должен погонять ослов и жеребцов, чтобы те исправно платили деньги.

Делани всегда смеялся, когда рассказывал эту историю, но сегодня ему было грустно. Запас интересных случаев иссяк, и осталось лишь пересказать содержание молитвенника.

— Дорогая, ты когда-нибудь слышала выражения «золотая ложка» или «деревянная нога»?

Чонси мирно посапывала.

— Я вспоминаю раннюю весну пятьдесят первого года. Тогда мука стоила четыре доллара, а к концу лета цены подскочили до сорока. Представляешь, какому риску подвергались торговцы? Если их судно приходило в наш порт первым, то прибыль становилась баснословной, а это называлось «золотой ложкой». А если нет, они получали «деревянную ногу».

На судах в то время происходили самые абсурдные вещи. Ты не поверишь, но однажды к нам пришло судно, заполненное омнибусами! Это было в прошлом году. Конечно, мы не могли продать этот товар. А весь дом Стивенсона, например, забит мешками с табаком. Восемь месяцев назад мы получили огромное количество стофунтовых мешков с кофе из Бразилии и муки из Чили и засыпали этим добром ухабы на Керни-стрит. Но самое смешное произошло в пятидесятом году. Тогда шли сильные дожди, и по Монтгомери-стрит можно было пройти только потому, что вся она была завалена кухонными плитами. Они лежали в грязи, и когда несколько месяцев спустя жители города попытались использовать их, из этого ничего не получилось. Было уже слишком поздно. Они все утонули. Делани рассказал ей самые забавные истории, которые ему самому всегда нравились, но со временем его рассказ превратился в бессвязный лепет.

— Чонси, — прошептал он ей на ухо, — если тебе легче, я готов рассказывать эти истории много раз подряд. Я хочу, чтобы ты улыбалась, а твои глаза искрились радостью.

«Что, если она умрет? — подумал он. — Это будет всецело на моей совести».

Чонси внезапно дернулась и отчетливо произнесла:

— Ты никогда не нравился мне, Гай, твоя мать — настоящая ведьма!

Делани прильнул к ее голове и улыбнулся.

— Согласен с тобой, Чонси. Она, вероятно, похожа на чернослив.

— Крикет, мне нужно помыться!

Что это за Крикет, черт возьми? Надо рассказать ей еще что-нибудь занятное. Она должна лежать тихо и спокойно.

— Поначалу все было ужасно трудно и примитивно, — продолжил он свой рассказ. — В речном песке было много золота, и нам не составляло большого труда добывать его. Знаешь, золото в несколько раз тяжелее песка и гравия. Именно на этом основывается процесс мытья золота из речных остатков. Дошло даже до того, что мы стали использовать деревянные корыта и индейские плетеные корзинки, чтобы отделить золото от песка. Мне очень везло, Чонси. Очень. Не нужно было торчать всю зиму в холодных горах. Хотя работа на шахте была ничуть не легче. Господи, как мне было одиноко и тоскливо в этих шахтерских поселках! В то время я очень часто писал домой и даже хотел вернуться назад. Но потом мне неожиданно повезло — самая настоящая удача. Я нашел несколько крупных самородков и орал во всю глотку от радости. Это был настоящий триумф. Именно тогда я понял, что самая большая удача ждет меня в торговле. Осенью пятидесятого года я познакомился в Сан-Франциско с Дэном Брюэром. Он тоже оказался весьма удачливым малым. А потом…

— Мне нужно помыться!

— Да, моя дорогая, я знаю. Как только ты поправишься, я вымою тебя своими собственными руками.

— Не позволяйте ему прикасаться ко мне!

— Нет, нет, он не тронет тебя, Чонси. Поверь, милая, что все будет нормально. Клянусь тебе.

Делани еще долго успокаивал жену своими воспоминаниями, подробно рассказывая ей о строительстве своего нового дома, о том, как он нашел Лин и познакомился с Люкасом. Его голос постепенно становился все более хриплым, пока усталость не одолела его.

Перед тем как погрузиться в глубокий сон, он радостно подумал, что у жены спал жар.