Получи от судьбы второй шанс (СИ)

Глава 18

*Сергей*

Половину ночи я мучаюсь бессонницей. Короткая близость с Василисой распалила меня донельзя — я уже и забыл, когда в последний раз так возбуждался. Но больше всего грызла совесть. Хотелось вскочить с кровати и бежать в дом Липатовых, чтобы выпросить у Василисы прощение.

Что она сейчас обо мне думает? Что я неверный муж, зажимающий молодых девушек в машине, почти под боком у жены? Ведь она не знает, что нашей семье уже конец, не знает, что она для меня не просто случайная девушка. Что она в первую очередь та, которая сводит меня с ума, и только потом “дочь друга”, чтобы я там вслух ни говорил.

И я же чувствовал, что и она хотела меня, что ей нравились мои поцелуи и ласки. Врут только слова, тело не умеет врать.

Но то, что мы остановились — было самым разумным решением. Звонок от Оли одновременно и спас меня, и закопал. Перезванивать жене я не стал, в тот момент меньше всего хотелось с ней разговаривать. Убрал фотографию с контакта, переименовал на холодное “Ольга” и пообещал себе, что позвоню ей завтра.

В эту ночь я так и не уснул. Прокручивая вновь и вновь мысли, новости и события, я строил планы на будущее, решал, как теперь буду жить. Настроение скакало, словно счётчик Гейгера: то бросало в уныние, страх, депрессию, то в какую-то невероятную эйфорию и предвкушение чего-то нового.

Утром, наспех собравшись и позавтракав, я тороплюсь в город.

Но сперва заглядываю к Липатовым. Однако, хозяев не оказывается дома — калитку мне никто не открывает.

Вернувшись в машину, решаю, что можно позвонить Льву и узнать номер Василисы. Совру, что нужно проконсультироваться с ней, как с дизайнером. Но взяв трубку в руки, вижу очередной пропущенный от жены.

— Доброе утро, Серёжа! — каким-то особенно приторным голосом приветствует меня Оля.

— Доброе утро. Прости, вчера рано спать лёг, не слышал.

— Да ничего, это и к лучшему, — как-то пространно замечает Оля. — Серёж, нам нужно встретиться. Я заказала столик в кафе “Лилейник”, буду ждать тебя там через полтора часа. Это очень важно! Прошу, не опаздывай.

Не давая мне ничего ответить, Оля отключается, а я ещё минуту прижимаю замолчавшую трубку к уху. Странный способ для встречи пока ещё мужа и жены. Но покорно забиваю кафе “Лилейник” в навигаторе. Как оказывается, оно находится совсем недалеко от нашей московской квартиры. И это для меня оказывается очень удачно.

Ночью я решил, что больше не хочу и не могу находиться в доме в Солнечном. Стены, на которые я возлагал огромные надежды на счастливое будущее в один миг, стали для меня чужими, холодными, давящими. К тому же Оле будет удобнее остаться в привычном месте, раз она так полюбила этот дом, а я уже не хочу быть рядом с ней. Поэтому перекантоваться в нашей городской квартирке, пока не подыщу что-то другое — лучшая идея.

Через минут сорок въезжаю на территорию дома, где мы когда-то жили. Паркуюсь и, взяв ключи, направляюсь к подъезду, на ходу обдумывая, что мне понадобится на первое время.

Поднявшись на лифте на нужный этаж, я открываю дверь ключом, и замираю на пороге, не войдя даже в прихожую. Из глубины квартиры доносятся весьма недвусмысленные звуки. Не разуваясь, тихонько прикрываю за собой дверь и, стараясь не шуметь, следую по коридору, в сторону одной из спален.

И вид, открывшийся мне, надо признать совсем неожиданный. На большой Олиной кровати слились в порыве страсти два голых тела: в одном из них я сразу признаю свою пока ещё жену, а вот второе, мужское, кажется смутно знакомым.

Стою в дверном проеме и смотрю на любовников, которые так поглощены друг другом, что не замечают ничего вокруг. Смотрю на свою жену, что стонет и извивается под чужим мужиком, и понимаю, что не чувствую ничего из того, что должен чувствовать муж, обнаруживший у себя кустистые рога. Ни ревности, ни злости, ни обиды даже. Только мерзкое чувство, словно меня окунули в помои, и мне теперь будет ой как не просто отмыться.

А ещё невероятную усталость.

И… странную радость…?

И когда эти тела наконец-то отлипают друг от друга, я поднимаю руку и пару раз хлопаю в ладоши.

— Браво! Просто великолепно! А нас бис можно?

Мужик дёргается и пулей слетает с Оли. И я понимаю, почему он показался мне знакомым — эту задницу я частенько хлестал веником в парилке. И вот тут-то меня наконец-то пронимает, обжигая болью предательства.

— Ну здравствуй, друг! — выдыхаю, наблюдая, как Виктор пытается прикрыться покрывалом. — Да чего ты стесняешься? Что я твою жопу что ли не видел? И тебе здравствуй, моя дорогая жена.

— Ой, только давай без дешевых драм?! — а вот Оля даже не думает прикрыться, напротив, откидывается на подушки и демонстрирует свою идеальную фигуру. Вот только теперь это тело вызывает у меня только отвращение.

— Ну почему же дешевых, Оленька? Ты у меня девочка дорогая, себе цену знаешь, абы кого себе в постель не потащишь.

Оля улыбается и поднимается с постели. Проходит мимо меня, манерно крутя бёдрами, наклоняется, демонстрируя упругие ягодицы с характерными розовыми отпечатками. Поднимает халатик и накидывает его на плечи.

— Пойдём, сделаю тебе кофе.

— Ты правда считаешь, что я стану что-то пить в этом борделе?

— Фу, Серёжа! — морщится Оля. Оборачивается к притихшему любовнику. — Витюш, одевайся и выходи к нам, нам троим нужно многое обсудить.

Кинув убийственный взгляд на Витюшу, иду за Ольгой на кухню. Кофе пить я не собираюсь, скандалить тоже, но у меня есть несколько важных вопросов, которые я не могу просто так оставить. Поэтому, откинув эмоции, захожу на свою же кухню и сажусь на стул. Оля копошится у кофемашины, включая её. И пока она варит кофе, женушка ставит передо мной коробку с эклерами.

— Твои любимые.

— Спасибо, но я их больше не люблю. Покорми лучше своего Витюшу.

— Ты ревнуешь? — хищно улыбается женушка.

— Нет, чувствую нереальное облегчение. Потому что и тебя я больше не люблю. Но знаешь, я даже счастлив, что у тебя всё хорошо. Так будет проще развестись.

Оля бросает на меня гневный взгляд — похоже, она ожидала совершенно другой реакции. Криво улыбается.

— А что ты хотел? Я женщина, красивая женщина, мне нужен настоящий мужчина, а не увалень, вроде тебя. Ты не мужик, Серёжа! Ты… просто Серёжа… такой правильный, угодливый, хороший, милый.

“Хороший, милый”, звучит будто она характеризует щенка, а не мужчину. Ещё бы добавила про верность и послушание — так вообще идеальный домашний питомец. Но самое интересное — меня это ни капли не обижает. Я сижу и пытаюсь сдержать рвущуюся улыбку.

— Ты даже не можешь ударить любовника твоей жены! — Оля продолжает свои попытки задеть меня. — Не можешь заявить права на свою женщину! Ты просто стоял и тупо смотрел как твою жену имеет другой!

Язык чешется ей ответить, что махать кулаками ради шлюхи я не собираюсь, а права заявляет пусть Витюша, но молчу, мне сейчас совсем не выгодно задевать Олю.

— Ну раз тебе не нужен такой тюфяк, давай разведёмся, — пожимаю плечами.

— Уже! — рявкает Оля, со всей злости ставя передо мной чашечку кофе. — Я уже подала на развод! И в понедельник у нас первое слушание, надеюсь и последнее!

— Ох, как быстро! Даже не буду уточнять, как ты это организовала, скажу только, что это прекрасно!

— Прекрасно?! — возмущается жена, но за моей спиной слышится осторожное покашливание и на кухню входит Виктор. Оля тут же утихает и уже спокойным голосом продолжает: — Перед судом нам нужно обсудить вопрос имущества.

— Не волнуйся, дорогая, несмотря на то что в браке ты ни дня не работала, всё общенажитое имущество будет поделено пополам: твоя машина останется за тобой, дом и квартиру мы продадим, отдадим кредит и оставшиеся деньги поделим пополам. Больше никакого имущества у нас нет.

— А фирма? — улыбается Оля.

— А что фирма? Я зарегистрировал ООО ещё до нашего брака, это мой бизнес. Будем уж честны, все эти годы ты к нему никакого отношения не имела. Да и кстати, Вить, ты уволен! — кидаю за спину, не оборачиваясь.

— Прости, Серёг, но уволен ты, — отзывается “друг” и кладёт передо мной папку.

С непониманием открываю её и принимаюсь изучать копии документов, от которых у меня глаза на лоб лезут, а тело покрывается мурашками. И вот тут-то сердце реагирует.

— Что это значит? — хрипло уточняю, в который раз перечитывая выписку из ЕГРЮЛ, из который следует, что учредителем ООО “Золотые руки” с недавних пор является Миронова Ольга Михайловна, моя пока ещё жена. Также в папке нахожу копии решения единственного учредителя (на тот момент меня и подписанного моей подписью), договора купли-продажи доли, всё корректно оформленное и нотариально заверенное.

— Ты мне продал свою долю в уставном капитале, а так как ты являлся единственным собственником, то им теперь являюсь я. И даже не думай, что сможешь это оспорить. На решении твоя подпись, генеральная доверенность также подписана тобой, деньги я тебе перевела, чек у меня есть.

Какие деньги? Судорожно вспоминаю, что Оля пару недель назад бросила мне на карту какие-то двадцать тысяч, помнится пошутила, что удачно сэкономила! Сэкономила, значит… сука…

— На будущее, Серёж, тщательно проверяй всё, что подписываешь! — продолжает меня подкалывать жёнушка.

Я проверял! Я всегда тщательно проверял, просто последнее время всё пошло кувырком, и я всё больше дел спихивал на Кирюху, Витька и Заиньку. Витя…

Оборачиваюсь лицом к бывшему другу.

— Какого чёрта?!

— Прости, Серёг, ничего личного. Я люблю Олю, и это только ради неё.

Оля ослепительно улыбается, довольная всем происходящим.

— Вот так вот настоящие самцы бьются за свою самку! Учись, Серёженька! Но у нас остался ещё один нерешённый вопрос…

Матвей!

— Сын останется со мной! — сжимаю кулаки с вызовом смотрю на стерву, которую когда-то упорно тащил в ЗАГС. Каким же идиотом я был! Не видел очевидного! Оля со мной явно была из-за красивой жизни, что я ей давал, а потом ей надоел этот “милый, домашний” подкаблучник Серёженька, и она решила меня кинуть.

— Да пожалуйста, — пожимает плечами Оля так безразлично, как будто щенка мне отдаёт, а не собственного сына. — Я препятствовать не стану. Подтвержу на суде, что ребёнок к тебе привязан больше, что с тобой ему будет лучше. Даже увольнять с поста генерального я пока тебя не стану, после суда тогда, чтобы ты не показался там безработным нищебродом.

— Ты невероятно щедра! — пытаюсь задеть её ехидством, но Оля только улыбается.

— Вот только у меня есть условие…

— Алименты твои нам не нужны!

— Ой, я не про алименты! — отмахивается она. — Но спасибо, совсем про них забыла. Естественно, ничего платить я не собираюсь, я, между прочим, не хотела ребёнка и родила только из-за тебя. Это ты был одержим “маленькими ножками”. Вот теперь и бери ответственность за свои хотелки, воспитывай!

— Какая же ты стерва!

— Сам такую выбрал! Не я тебе целый год проходу не давала!

— Не спорю, я дебил…

— Так вот, ещё ты оставляешь мне эту квартирку. Полностью, без всяких долей. Тебе же останется твой домик за городом, о котором ты тоже очень сильно мечтал. Видишь, Серёж, какая я щедрая? Все твои мечты оставляю тебе!

— За него же висит долг! Даже если я его продам, там останутся копейки, на них даже комнату в городе не купишь. Где мы с Матвеем будем жить?!

— Это твои проблемы. В конце концов у тебя есть материн домик, как раз на вольных хлебах, как ты и мечтал. Переедете с Матвеем в деревню, там вам самое место. Это моё условие, Серёж, иначе я оставлю сына себе, у меня побольше шансов на это.

— Он же тебе не нужен!

Оля дёргает плечами.

— Отдам его учиться в какую-нибудь закрытую спецшколу пансионного типа, пусть там из него сделают нормального человека… хотя бы попытаются сделать.

— Я согласен! — рычу, прерывая поток её чуши. — Матвей остаётся со мной, а ты подавись своей квартирой.

— Не надейся, не подавлюсь. И ещё, Серёж, давай разойдемся мирно, тихо, ни к чему нам эти скандалы. Тебя уволят по всем правилам, по собственному с отличным выходным пособием и дивидендами, а Витя приступит к работе сразу после твоего увольнения.

— И как давно он тебя имеет?

Оля закатывает глаза. А Витя жмёт плечами:

— Я полюбил твою жену сразу, как только ты меня с ней познакомил. Сначала скрывал своих чувств, пытался забыть её, а потом… Да ты сам виноват, Серёг. Такую женщину надо боготворить, ухаживать за ней подобающе, на руках носить, а не забивать на неё. Давать ей все, а не увозить в деревню от цивилизации. С тобой она совсем зачахла.

— А ты вдохнул в неё силы и желание жить! — усмехаюсь. — И когда первый сеанс “оживления” был, даже интересно, как долго я хожу рогатый?!

— Не утрируй, Серёж. Витя прав, тебе на меня всегда было плевать! Я с тобой себя женщиной не чувствовала, а какой-то домашней клушей. Тебе нужен кто-то попроще: найди себе какую-нибудь вдовушку своего возраста или разведенку с прицепом, у вас как раз будут общие темы для разговора.

“Женщиной ты себя не чувствовала, потому что в тебе настоящего ничего нет! Все искусственное, даже сердце!” — хочется сказать почти бывшей жене, но молчу. Хочется высказать ей все, но нельзя. Кто знает, что она может вытворить из-за обиды, а я больше всего боюсь за судьбу Матвея. Если они сейчас меня уволят, я останусь безработным и без жилья, опеку уже не убедить, что сыну будет лучше со мной, чем с матерью.

Я вижу, как Оля пытается меня задеть, вывести на эмоции, наверняка ей не нравится, что я не валяюсь у неё в ногах и не молю не разводиться, но меня совершенно не колышет, что она изменяла мне. Да, противно и мерзко, как представлю, что она ложилась со мной после другого мужика (надо бы анализы сдать, вдруг Витюша у нее не единственный), но ревности нет ни капли.

Оля снова улыбается, но молчит. Вытаскивает из папки листок, на котором вижу все оговоренные ранее условия и передает мне вместе с ручкой:

— Подпиши, Серёж!

Одарив ее презренным взглядом, черкаю свою подпись.

— Прекрасно! Суд нам назначили на понедельник на одиннадцать утра. Перед этим нас ждут у нотариуса, где ты оформишь на меня дарственную на квартиру. Пожалуйста, не опаздывай!

Поднимаюсь со стула, обводя взглядом свою бывшую жёнушку и её хахаля. Делаю шаг и выкидываю кулак точно в нос “настоящему мужику”. Витюша ойкает и хватается за лицо.

— Это тебе за бизнес! Из-за шлюхи руки марать не собираюсь! — выплевываю и, развернувшись, ухожу.

Не дожидаясь лифта, спускаюсь почти бегом по лестнице и вылетаю на улицу. Сажусь в машину. Выдыхаю. И ощущаю наконец-то все чувства, которые и должен ощущать: вымотанный, разбитый, с разорванной в клочья душой. Ещё пару дней назад я жаловался, что устал от всего и вот — теперь у меня ничего нет, уставать не от чего! Нет работы, нет бизнеса, который я взращивал, словно ребенка, нет дома, о котором мечтал, нет семьи, и друга тоже нет.

В Солнечный еду в полном раздрае. Хочется напиться и забыться! Закрыть глаза и уснуть, а проснуться восьми годами ранее, и ни под каким предлогом не ходить в кабинет логиста. Но жизнь — это не кино, его не перемотаешь на нужный кадр. К тому же что-то хорошее действительно было…

Беру телефон и набираю Матвея, чтобы хоть как-то сгладить горечь на душе. Тот отвечает не сразу.

— Папа! — кричит он в трубку. — А мы с бабушкой ходили цыплят смотреть к соседу! Представляешь там все жёлтенькие, и только один чёрненький. Бабуля сказал — петушком будет. Ты приедешь на выходные?

— Приеду, сынок! — к чёрту всё! — Готовьте своё малиновое варенье.

Матвей кричит бабушке, что я приеду, а потом передаёт ей трубку.

— Серёжа, здравствуй, сынок! Привези Матвею штанишки потеплее, на следующей неделе похолодание обещают. И курточку.

— Хорошо, мамуль, всё привезу.

Действительно всё, потому что теперь Матвею придётся задержаться у бабушки…

На своей улице, завидев Варю и Верочку, вылезающих из машины Антона, торможу возле них. Старательно убираю с лица кислое выражение, иду к ним навстречу.

— Здравствуйте, дядя Серёжа! — первой видит меня Вера.

— Здравствуйте! А… Лев дома? — интересуюсь, с опаской оглядывая дом.

— Так родители улетели на море, — отвечает Варвара, отдавая Антону пакеты. — По путевке, которую мы подарили им на годовщину, уже как три дня купаются и загорают.

— Я и забыл совсем, — растерянно тру шею, и правда ведь забыл. — А Василиса… мне нужна её консультация, как дизайнера.

Варя бросает на меня, как мне кажется, подозрительный взгляд, а Верочка бесхитростно выдаёт:

— А Вася в Новосибирске!

— Как в Новосибирске? — кажется я слышу, как моя челюсть ударяется об асфальт.

— Вот так. Улетела в командировку, — жмёт плечами Варвара. — Её два месяца не будет… если что.

Два месяца… Два месяца!

Не помню, что говорил ещё, не помню, как попрощался с девочками и как добрался до дома. Не разуваясь, лёг на диван. Меня штормило, ломало, выворачивало наизнанку, а вместо сердца в душе тлел горячий, обжигающий уголек.

Василиса улетела. А я даже не успел извиниться. И теперь я не увижу ее целых два месяца!

Первый порыв был кинуться обратно и узнать у Вари номер сестры, но потом я остановил себя. Извинение по телефону — это совсем не то, чего бы я хотел. Мне бы увидеть Василису лично, посмотреть в глаза, убедиться, что я никак не оскорбил ее, объяснить, что я не пытался сделать ее временным развлечением или любовницей, что мои чувства это нечто большее. Рассказать про развод и….

И что, Серёг, ну вот что?

Признаться в любви? Предложить встречаться? Позвать замуж?

Ты ещё с предыдущим браком не разобрался.

Да и нужен ли ты ей? Что ты ей можешь дать? Безработного мужа с рогами от бывшей жены и с ребенком на руках, которому сейчас больше всего нужно твое внимание? Не похож ты на завидного жениха!

Сердце снова обжигает болью. Видимо Оля права — хреновый из меня мужик получился.

Через силу поднимаюсь на ноги и иду в гардеробную, где остались коробки для переезда. Нужно собирать вещи свои и Матвея. Нужно уезжать из Солнечного.

Жалеть себя не стану — сам виноват! Сам был наивным дураком, сам выбрал такую жену, друга, витал в облаках, слепо верил всем, похерил свою жизнь — самому теперь всё и расхлебывать.

И Василису я в это болото не потащу.

Пусть будет счастлива… без меня!