Полуночник (ЛП)

Глава 14.

Ханна

Я НАБЛЮДАЛА, как спит Мэтт в лучах утреннего солнечного света. Он лежал, растянувшись на животе, устроив голову на подушке и обняв меня рукой за талию.

Он был прекрасен.

Сейчас он красивее, чем когда-либо. Мой взгляд задержался на его длинном теле, линии его позвоночника, бедер и икр. Я почувствовала дикое желание перевернуть его и поцелуями пройтись вниз по его золотой дорожке к сокровищу.

Боже, я чувствовала себя потрясающе. Я чувствовала себя оттраханой как нельзя лучше, наша бурная страсть полностью разрушила меня. Когда я выбралась из-под руки Мэтта и поднялась с постели, ощутила, будто оставила что-то позади. Мою прошлую жизнь. Он отнял у меня все, чем я обладала.

Я надела на себя длинную рубашку Мэтта и застегнула ее на одну пуговицу. Прокравшись по коридору, я жадно выпила воды из-под крана, после чего направилась в библиотеку.

Вау, я была права насчет пристрастия к чтению у этого парня. Внутри комната была похожа на кабинет профессора, только больше. На всю стену был стеллаж, на котором находилась художественная и научная литература, переводы, книги на CD, стихи, пьесы, карты — в общем, библиотека в миниатюре.

Я прошлась пальцами по корешкам книг, некоторые из них настолько старые, что переплеты уже расслаивались.

Я нашла большой раздел Уиллы Кэсер. Я усмехнулась, доставая «Моя Антония» с полки. Ха! Я чувствовала себя подобно детективу.

Там был эпиграф Верджила, который Мэтт отметил в кружок. Я пролистала в конец книги. Он подчеркнул весь последний абзац, а затем, ручкой, подчеркнул последнее предложение: «Быть может, мы что-то упустили в жизни, но с нами осталось бесценное, принадлежащее только нам, прошлое».

На полях он написал «эпи?»

Я нахмурилась.

Эпи? Эпиграф? Это был, насколько я знала, эпиграф к «Серебряной нити» М. Пирс.

Мой хмурый взгляд сменился ухмылкой. Может, Мэтт тайный поклонник M. Пирс? Это вполне объясняет, почему он продолжает доставать меня из-за моей симпатии к автору; он сам был фанатом, но при этом он слишком большой литературный сноб, чтобы признать это.

Я просматривала художественную литературу, когда мое внимание привлек раздел «П» Уокер Перси, Сильвия Плат, Томас Пинчон, Пьюзо, Пруст — хах, Пирс нет...

— Ханна.

Я подскочила.

Мэтт стоял в дверях. Его лицо было бледным, а волосы в беспорядке. Черные штаны низко висели на его бедрах.

— Эй, Мэтт, — я судорожно засмеялась. — Ты напугал меня...

Черт, его глаза были так убийственно серьезны. Девушка в клетке тигра. Девушку вот-вот съедят. Он посмотрел на полку, а затем на книгу в моих руках.

— Твои гм… — я прочистила горло. — Твои волосы сейчас потрясающе выглядят.

Мэтт рассматривал меня с минуту, потом я подошла, чтобы прикоснуться к его волосам. Несколько завитков торчали прямо вверх. Остальные были спутанными.

— Это новый стиль, — пробормотал он.

Осторожная улыбка расплылась на его губах. Я засмеялась. Блин, что это было? Мистер Брюзга проснулся? Или думал, что я шпионила?

Я виновато взглянула на книгу в моей руке. Ладно, может быть, я шпионила.

Мэтт резко выхватил книгу из моих рук и вернул ее на полку.

— Мм, Уилла Кэсер. Блестящий автор. И она, несомненно, лучшая. Это книга, которую она обязана была написать.

Мэтт улыбнулся, пока изучал полку. Я смотрела на его красивый профиль. Теперь он был оживленным и восторженным, хотя минуту назад выглядел враждебным и почти яростным. Я должна была признать, что его переменчивое настроение не только взволновало меня, но и обеспокоило.

— Знаешь что я думаю? — сказал он. — Автор пишет книгу за книгой, как будто метает дротики в доску. Многие застревают в доске, но только один из всех попадает в яблочко. Они должны писать. Милая рубашка.

Он сжал мою задницу, пока его глаза путешествовали по полкам.

— Я читаю, чтобы найти яблочко. «Звук и ярость», «Не зови волков», «Фрэнни и Зуи», «Четыре Квартета»…

— «Серебряную нить», — выпалила я.

Мэтт фыркнул.

— Ну пожалуйста, только не заводись снова, фанатка М. Пирса.

— Ладно, если я такая фанатка, то откуда ты…, — мой голос дрожал. Я смотрела на копию Мэтта «Моя Антония» и рассуждала о мудрости моего вызова. Вызов, но все же? Он явно презирал М. Пирс. Мои доказательства были запутанными, и это заставило меня смотреть на Мэтта с еще большим любопытством, чем на кого-либо; я запоминала и перебирала каждое его слово.

— Откуда я что? — потребовал Мэтт.

— Откуда ты... знаешь... про слухи о «Гранитном крыле»? — я съежилась. Неубедительно.

Глаза Мэтта были тверды как изумруды.

— Как видишь, — сказал он, указывая на книги, — я прилично начитан. Мне нравится быть в курсе литературных тенденций. Это означает, что я могу читать хреновые онлайн-журналы по типу «Fit to Print», которые печатаются очень редко, и я не могу действительно обвинять их в хронической хрени, из-за второсортного автора. Мне довелось увидеть их статьи со всеми полагаемыми фактами о Пирс, в том числе слухи о «Гранитном крыле». И о «Fit to Print», безусловно. — Мэтт усмехнулся. — В бульварной газете.

Я положила руки на грудь Мэтта. Выражение его лица смягчилось.

— Если бы у тебя был топор, ты бы зарубил бедного автора, — сказала я. Затем уткнулась лицом в его шею, и он обернул руки вокруг меня.

— Я сомневаюсь, что она бедная. И у меня нет топора, чтобы ее поколотить, верно? Я просто не думаю, что она какая-то Кэсер. Даже и близко нет.

— Что ж, а я думаю, — я поцеловала его сосок, и он дернулся. Боже, мне это нравилось. — И я изучала литературу. Вот так то, мистер Бизнесмен.

Мэтт дал мне быстрый шлепок по заднице.

Мы приняли вместе душ и занялись утренним сексом «по-быстрому». Мэтт возбудил меня своим мыльным пальцем, потирая клитор, пока он не начал гореть. Возможно, он был развратен, в конце концов. Но черт, мне это нравилось.

Мы некоторое время одевались. Мэтт наблюдал за всем, что я делала, своими горящими зелеными глазами, и когда я поймала его взгляд, он не отвернулся. Боже, он выглядел восхитительно с полотенцем вокруг его бедер.

Я не думаю, что его тело когда-нибудь надоест мне.

Когда он стащил с себя полотенце в гостиной, я наклонилась, схватилась рукой за диван и улыбнулась ему через плечо. Голод в его глазах взволновал и напугал меня, и я вскрикнула, когда он резко вошел в меня. Его мощные толчки соединяли наши тела вместе. Я чувствовала, как с каждым ударом его яйца бились о мою киску.

Как я уже сказала, мы некоторое время одевались.

Наконец, около полудня, мы надели нашу одежду и не снимали ее. Несчастье переполнило меня, когда мы вместе стояли на кухне. Мэтт должен был вскоре отвезти меня домой, а я еще не насытилась им вдоволь.

Я придирчиво осмотрела его рубашку. Это была мягкая белая рубашка, которую он надел в пару со свободными коричневыми льняными шортами. Я была в своем помятом сарафане.

Я вела внутреннюю дискуссию сама с собой по поводу того, как Мэтт выглядит лучше — в вечерней или повседневной одежде. А также размышляла о том, был ли Мэтт реальным. Ума не приложу. Сексуальный, начитанный, оказывающий невероятное влияние парень с телом Бога и милым домашним животным — и все это сводится к тому, что он проявляет ко мне интерес? Не может быть.

— Счастливого четвертого, — тихо сказал он, врываясь в мои мысли. (Примеч. 4 июля — День независимости США).

— О, да. Я совершенно забыла, — я нахмурилась и взъерошила свои мокрые кудри. И вправду уже четверг, и Мэтт не работал. Он трахал меня здесь во всех местах его квартиры. Спасибо Америке. — Да, счастливого четвертого, Мэтт.

Я улыбнулась ему. Он улыбнулся мне в ответ.

— Не могу представить, почему ты могла забыть.

— Подумаешь. Это не великое дело, обычный праздник. И все же странно, что ты вспомнил о нем, — я покосилась на него. — Может быть, ты спецназовец. Или агент ЦРУ.

Мэтт ухмыльнулся.

— Должен ли я ударить тебя как патриот?

— Тем не менее, ты не ударишь меня.

Он наклонился, и его хриплый голос защекотал мое ухо.

— О, но я, действительно, ударю тебя, Ханна.

Я задрожала. Он отступил. Ему повезло, потому что я собиралась спровоцировать его нагнуть меня над кухонной стойкой снова.

— Нет, но серьезно, — сказал он, — я так хорошо помню о празднике только потому, что он отнимет тебя у меня.

Мое сердце затрепетало. Ладно, добавляю к его предыдущим качествам, что он до неприличия очаровательный.

Я вспомнила, как Мэтт спросил меня, есть ли у меня какие-либо планы на четвертое. Он волновался об этом вчера?

— Эй, — сказал я, — есть сумасшедшая идея. Ты упомянул, что у тебя нет планов. Почему бы тебе не приехать? Моей семье наплевать на все, и я обещаю, что они не такие сумасшедшие, как моя сестра…

— Да, хорошо.

Мэтт уставился на стену.

Снова неожиданно я почувствовала сильную жалость.

Мэтт ждал, когда я предложу ему это, и я поняла, что он никогда не навязывается.

Я вспомнила, как он признался, что у него не было много друзей. Если бы я не пригласила его, что бы он делал?

Я представила Мэтта, сидящего в одиночестве на балконе.

— Боже, Мэтт, — я обняла его. Он оторвал меня от пола, и я запищала. — Ты должен был спросить. Я не хочу быть ни с кем, кроме тебя, поверь мне.

— Ханна... есть так много вещей, которые я хочу сказать тебе.

Он прижал меня к груди и поцеловал меня в висок. Я бы отдала что угодно, чтобы посмотреть на выражение его лица. Почему его голос был таким растерянным? Но мои ноги были далеко от пола, а лицом я уткнулась в его шею.

Мы пообедали в городе. Мэтт зашел в цветочный магазин и купил два букета лилий. Один он сунул мне.

— Цветы, — пробормотал он.

— Я вижу это, — я чмокнула его в щеку. — Ты так очарователен. Так сладок и необычен. Спасибо, Мэтт.

— Мм. Как думаешь, я должен принести что-нибудь? Еда? Картофельный салат? Булочки?

Я узнала беспокойный взгляд в его глазах. Это был тот же самый взгляд, который я видела, когда он отвез меня на ужин в Боулдер, такой же взгляд я видела, когда осматривала его квартиру. Мэтт в тревожном режиме.

Я изучила некоторые вещи о Мэтте, даже если не понимала их. Сначала ему было наиболее комфортно в своей машине. При любом намеке на социальное окружение его уверенность превращалась в тыкву, и он становился этим привлекательно-неуклюжим парнем, уставившимся в свой телефон и перебирающим ключи в кармане.

Я затащила его обратно в машину.

— Нет, не надо покупать еду, давай расслабимся. Это неофициальная встреча, Мэтт. Мы просто отдохнем.

— Отдохнем, — повторил он.

— Да, отдохнем. Если тебе будет не комфортно, мы можем спрятаться в моей комнате.

Маленькая улыбка заиграла на его губах.

— Спрятаться, — повторила я, подчеркивая слово, — а не шлепать и потенциально смущать меня, ставя в неловкое положение перед моей семьей.

— Я могу быть тихим.

Я старалась не думать о грязных словах, которые произносил Мэтта каждый раз, когда мы забавлялись.

Ты шлюха для меня, не так ли Ханна?

Я люблю цвет твоего влагалища.

Быстрее, Ханна.

Я тверд для тебя.

Черт. Я не собиралась ехать домой в мокрых трусиках.

— Я в этом не уверена, — сказала я.

— Тогда я рассматриваю сегодняшний день, как возможность доказать это, — находясь в безопасной крепости своего автомобиля, Мэтт все ухмылялся. — В любом случае, я способен обмениваться любезностями. Я не буду отсиживаться в бункере в виде твоей комнаты. Я расслаблюсь. Это меня расслабит.

Расслабь мою задницу. Мэтт становился все более беспокойным, когда мы подъезжали к дому. Он усмехнулся и поправил зеркало заднего вида. Побарабанил длинными пальцами по рулю.

И промчался мимо моего дома.

— Мой... мы его проехали, — сказал я, глядя на него.

— Мм.

Мэтт летел, как летучая мышь из ада, до ближайшего «King Soopers», и там начал покупать огромное количество картофельного салата и чипсов.

— Перестань покупать столько всего! — завопила я, когда он потащил меня по проходам.

— Это заставляет меня чувствовать себя лучше, — огрызнулся он.

В конце концов, все, что я могла сделать, это засмеяться, когда Мэтт уставился на различные виды чипсов, бормоча себе под нос, а куча в его руках становилась все больше и больше.

Моя мама была в оцепенении, когда мы, наконец, прибыли. Я не могла винить ее. Дейзи залаяла и сделала лужу от волнения: у меня было четыре коробки с картофельным салатом в руках и высокий красивый незнакомец рядом с тремя сумками чипсов, двумя баночками соуса «Сальса» (Примеч. Са́льса (исп. salsa) — типичный мексиканский соус) и букетом лилий, который он купил, чтобы показать свою симпатию, и чуть ли не пихал его в мамину грудь.

Я никогда не приводила домой парня, который бы дарил маме цветы.

Мэтт ее просто полностью очаровал. Когда она щедро поблагодарила его за цветы и еду, она продолжила бросать эти впечатленные многозначительные взгляды на меня.

Тьфу, я точно знала, к чему она клонит. Мама регулярно выступала с речью для меня и моей сестры на тему «не совершай одни и те же ошибки, что и она» и убедись, что выходишь «замуж за богатого мужчину». От Мэтта пахло богатством, даже в повседневной одежде. Его шорты? Boss Black. Во время наших последних неудавшихся попыток одеться, я украдкой заглянула в его гардероб.

Крисси зашла, заняв место на кухне. Мэтт ласкал Дейзи, которая положила голову ему на колени, скулила и очень быстро размахивала хвостиком. Было нереально наблюдать, как магнетизм Мэтта притягивал мою семью, даже эту чертову собаку. По крайней мере, это действовало не только на меня.

— Эй, детишки! — Крисси улыбнулась нам.

— Эй, — я прямо посмотрела на нее — Спасибо за сообщения, чтобы проверить меня.

— Я... не отправляла сообщения.

— Точно.

— Ай, ладно тебе, — она ударила меня по бедру. — Я не хотела прерывать ваше дневное наслаждение.

Мэтт издал кашляющий звук, который, возможно, был смехом.

Мамины глаза загорелись.

Я вытащила Крисси во двор, мое лицо горело.

— Как насчет того, чтобы не раскидываться сексуальными намеками перед мамой? — я закатила глаза. — И для отчета, это было ночное наслаждение, утреннее наслаждение и дневное.

Челюсть Крисси отпала.

Это стоило сказать.

Наблюдать за Мэттом с моей семьей в этот день — чистое удовольствие, и я не совсем уверена почему. Он поздоровался за руку с папой, и они быстро вступили в разговор о фондовом рынке. Даже я не могла привлечь внимание Мэтта в этот момент. Папа предложил ему пива, и он вежливо отказался, хотя позже Мэтт принес бутылку мне.

— Я должен был принести шесть упаковок, — прошептал он. Он сморщил нос, протягивая мне Coors (Примеч. Coors — светлое пиво). Наши пальцы соприкоснулись и трепет прошел сквозь меня. Наши глаза встретились. Он почувствовал это?

— Извини мою семью, пиво не совпадает с твоими желаниями.

— Мм, ничего не поделаешь. Я не пью это.

— Ооо, оказывается, ты сноб.

— И все же этому никак не помочь.

Я засмеялась и толкнула его. Я чувствовала, что мама, папа и Крисси уставились на нас. Когда я посмотрела, они все сразу вернулись к своим делам — мама накрывала на стол, папа жарил на гриле, а Крисси возилась с удлинителем, чтобы зарядить CD-плеер.

Маме пришлось насильно вытащить моего брата из подвала. Дуясь, Джей пришел с фрисби (Примеч. Фрисби — это летающий диск/тарелка). Мэтт улыбнулся, когда увидел это.

— О, фрисби, — сказал он, незаметно подойдя к моему брату. Я могла бы сказать, что он старался казаться беспечным. Так чертовски мило. — Здорово...

Мэтт выхватил из рук моего брата фрисби, скинул свои шлепанцы и побежал через лужайку. Джей посмотрел признательным взглядом за отсутствие официального представления.

Стол был накрыт, папа стоял у гриля, а Крисси вопиюще развратно танцевала на лужайке. Пришла мама, зажигая свечку от москитов. Я облокотилась на перила ограды и наблюдала, как Мэтт и мой брат бросают тарелку.

Это было несправедливо, когда Мэтт решил последовать примеру Джея и сбросил свою футболку на траву.

Святой Адонис в движении. Он двигался с легкостью и грацией, его длинные конечности сгибались, когда он срывался за фрисби, и каждый раз, когда он прыгал, чтобы поймать ее, я клянусь, его шорты сползали ниже на бедрах. Он делал это нарочно?

Я не могла поймать его взгляд, даже когда пыталась. Я откинула свои волосы и наклонилась вперед, демонстрирую ложбинку между грудей. Я попробовала немного покачать ими. Ничего.

Хм. Двое вполне могут играть в эту игру.

Я зашла внутрь и переоделась в пару крошечных разорванных джинсовых шортов и голубой топ бикини.

Выйдя обратно на улицу, я снова склонилась над оградой, и притворилась, будто наслаждаюсь солнцем.

Ничего.

Мэтт рассмеялся, когда Джей и Дейзи столкнулись.

Какого черта! Покажите мужчине фрисби, и я больше не существую?

Крисси потянула меня за руку.

— Время урока танца, — сказала она. — Не борись с этим, Ханна. Я же говорила, настанет это время и вот оно.

Я секунду сопротивлялась. Я не собиралась выставлять себя дурой перед Мэттом. Но кто сказал, что я выставлю себя дурой?

— Да, — я нерешительно улыбнулась. — Ладно, давай сделаем это. Научи меня тверку.

Крисси потянула меня на траву к своему CD-плееру. Хип-хоп бился из динамиков. Сначала она продемонстрировала позу: руки на коленях, а бедра сотрясаются под ритмы музыки. Потом она устроила мои руки и ноги, и начала обучать движениям. Это было на удивление легко. Как только я изучила азы, она показала мне, как крутить телом и заставить мою задницу покачиваться, как желе. Я чувствовала, что мои джинсовые шорты съехали.

— Это изумительно! — крикнула я громче, чем требовалось.

Я оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть Мэтта, разглядывающего меня. Фрисби пролетела мимо его головы.

Удача.

Мои родители не разведчики, и, слава богу, никто не приставал к Мэтту с вопросами о его работе или жизни пока мы ели. Мой урок тверка имел гораздо больший эффект, чем ожидалось. Я ловила взгляды Мэтта на себе каждый раз, когда смотрела на него. Он скользнул босыми ногами по моим.

Когда мама и Крисси начали убирать со стола, Джей метнулся обратно внутрь. Папа пошел возиться с грилем, чтобы избежать уборки.

Черт, черт, черт. Мэтт смотрел на мое маленькое голубое бикини.

— Почему бы тебе не показать мне дом? — тихо спросил он.

Еще одна вещь, которую я изучила в Мэтте — этот осторожный, темный взгляд в его глазах означал только одно. Я буду оттраханной.

Я повела его на экскурсию по дому. Я задержалась наверху, среди людей, и Мэтт терпеливо следовал за мной. На самом деле, он, казалось, был необычайно заинтересован всем. Он улыбнулся фотографии, где мне пять лет и я с косичками.

— Маленькая птичка, — сказал он, прикоснувшись к рамке.

Мы были в гостиной. Я засунула руки в задние карманы.

— Ага. Это действительно я. Дом, милый дом.

Мэтт ухмыльнулся, глядя на меня.

— Покажи мне свою комнату, — сказал он.

Он сократил расстояние между нами и схватил меня за грудь. Я задохнулась. Моя рука поднялась к моему рту. В соседней комнате, я могла слышать, как мама, напевая, загружала грязную посуду в посудомоечную машину.

— Или я сделаю это прямо здесь.

Мэтт не блефовал. Он скользнул в маленький треугольник ткани на моей груди и начал тереть большим пальцем сосок. Я отшатнулась от него.

— Ладно, ладно! — прошептала я. Я поправила бикини. — Боже, идем вниз, парень.

Мэтт засмеялся, и я хитро посмотрела на него.

Управлять мной, в моем собственном доме! У него не было границ, я должна была догадаться. Я также должна была лучше знать, что произойдет, прежде чем дразнить его танцем. Может, я и знала. Может быть, именно это знание заставило меня сделать это.

Я хотела его в моем доме.

Я хотела оказаться с ним, желающим меня, в моей комнате.

Я хотела его везде, все больше и больше.