Полуночник (ЛП)

Глава 29.

Мэтт

У НАС С ХАННОЙ было негласное понимание.

Я буду жить с ней в Денвере.

— Это здесь, — сказала она с улыбкой, показывая на скромное угловое здание.

Я заплатил таксисту и достал расположившуюся между сиденьями клетку Лоренса. Затем вытащил наши чемоданы на тротуар.

Многоквартирный жилой комплекс был небольшим и, откровенно говоря, отвратительным. Хлипкие балконы выступали на стенах из коричневого кирпича. Внутри нам пришлось тащить сумки на второй этаж.

— У меня... не было много времени, — пыталась объясниться Ханна, впуская нас.

Чем занималась Ханна в течение трех месяцев? Ее квартира была словно небольшая ракушка. Я поставил клетку Лоренса на пол общей комнаты. Общая комната? Гостиная? С одной лампой и «столом», который трудно было так назвать, судя по тому, что он состоял из фанеры и шлакоблоков.

Я блуждал по пустым комнатам. Кухонного стола нет. Я нашел две тарелки в шкафу. Еще меньшая по размеру комната была совершенно пуста.

Только спальня Ханны подавала признаки жизни: книги, матрас на полу, календарь на стене. Я откашлялся. Она склонилась в дверях, наблюдая за мной.

— Это... — я просканировал пространство, пытаясь найти хоть одно достоинство, которое искупило бы все это. — Ах, какие красивые, высокие потолки.

Ханна расхохоталась. Она крепко обняла меня, и я оторвал ее от пола.

— Ты здесь, Ханна, — сказал я, дыша ей в волосы. — А, значит, это единственное место, где я хочу быть.

Это правда, я не могу вынести даже мысли о моей размашистой, современной, одинокой квартире. Я не хотел видеть свою мебель и технику. Я хотел начать все заново с Ханной.

— Я откладывала на интерьер, — призналась она. — Но теперь я сделаю его по-настоящему классным. А еще я буду много готовить, чтобы откормить тебя. — Она ткнула меня в ребра, и я ухмыльнулся.

— Заодно откорми и себя.

— Ах, да, — она коснулась носочками пола. — Потеряла аппетит... пока сходила с ума.

— Мм. А еще ты подстригла волосы, — я взбил ее локоны на затылке. — Они мне такими нравятся, птичка. Очень нравятся.

Она выдохнула с облегчением.

Я еще немного побродил по помещению, чувствуя себя призраком. Я не мог совладать со своими чувствами. На максимуме все ощущалось слишком остро; наминимуме слишком приглушенно. Это действие Либриума? Я чувствовал себя полностью разрушенным. Ханна ходила за мной по пятам, возможно, чувствуя себя такой же потерянной.

— Что? — пробормотал я.

Она снова смотрела на меня. По факту я знал, что не выглядел достойным пристального внимания. По крайне мере, мой гардероб необходимо былодостать немедленно. Я был одет в старые джинсы и синюю теплую водолазку.

— Это просто... это нереально. Я имею в виду, М. Пирс ходит по моей гостиной.

— Мэтт Скай, — поправил я ее, — твой облажавшийся парень-мудак.

Мои слова не были предназначены для того, чтобы Ханна засияла, но я думаю, что все, что она слышала, это слово парень. Она снова бросилась в мои объятия, и я жестко ее поцеловал. Мое сердце запротестовало сбивчивым ритмом. Боже, я был слаб. Я чуть не упал в обморок после секса в подвале Нейта. Как унизительно.

— Малышка, я…

Одна нога Ханны обхватила мою задницу, и она качнулась навстречу моему паху.

— Да?

— Я... Думаю, я точно знаю, чего не хватает этому месту, — сказал я, ослабляя ее хватку.

— Чего?

Я пробежался пальцами по бледному гипсокартону с замазанными пятнами.

— Не хватает немного цвета, — сказал я, улыбаясь, глядя на нее сверху вниз.

Немного цвета оказалось преуменьшением.

В течение следующей недели, когда я не спал от таблеток, мы с Ханной преобразили квартиру. Я позволил ей выбрать все — но запретил платить. Она была без ума от ярких цветов.

Главную комнату мы окрасили в бирюзовый, кухню желтым, спальню голубым, ванную розовым, а «писательский кабинет-библиотеку»,как мы окрестили его, в салатово-зеленый.

Ханна чертовски сильно старалась остановить меня от оплаты всего. Я возразил, угрожая купить все, на что она только посмотрит, в буквальном смысле.

В антикварном магазине я поймал ее смеющийся над клоунским светильником.

— Серьезно? — спросил я, поднимая брови. — Барахло из кошмаров, но раз ты не говоришь мне, что хочешь...

— Мэтт! — она отошла от меня, когда я прошагал к кассе с лампой. Она дернулась в моей руке. — Хорошо, хорошо! Это не надо, вот это возьмем!

Мы покрыли поцарапанную древесину яркими ковриками. Повесили светильники Restoration Hardware в каждой комнате, люстру в виде винтажной птичьей клетки Foucault Iron Orb,и тут же занялись отделкой помещений безделушками, сделав акцент на светильниках и свечах. (Примеч. RestorationHardware. — культовый американский бренд мебели ипредметов интерьера ежегодно выпускает каталоги с новой продукцией). (Примеч. ЛюстраFoucault'sOrbRusticIron — маленькая люстра безпышного декора, которая подойдет для небольшого помещения, в стиле модерн или кантри).

О, да, мы разобрались с отделкой.

Я позволил Ханне выбрать кухонный островок от Уильямс-Сонома и красивый круглый стол и стулья от Этана Аллена, а также бирюзовый каркас для кровати от Куинси, журнальный столик, ванну на ножках в виде лап, арочные зеркала от West Elm, бархатный диван с глубокой простежкой от Couch, и после всего этого мы нагрянули в последний магазин, это был Anthropologie.

Anthropologie оказалось любимый магазин Ханны. Мы купили десятки раскрашенных вручную тарелок, стеганое одеяло Rivulets and Shams, старинный комод, кружевные занавески, узорчатые подушки, крючки на стену в форме животных, и новые ручки для всего (включая клетку Лоренса).

К тому времени, как мы закончили, квартира выглядела как цыганский фургон, столкнувшийся с палаткой экстрасенса. Ничего не соответствовало. Нет двух одинаковых ручек, двух подушек или книжных полок или рам для картин.

И Ханне это нравилось. А мне нравилось видеть ее счастливой.

Мы написали ГНЕЗДЫШКО на крючке для одежды у входной двери.

Мы много смеялись во время создания своего интерьера. И много лентяйничали. Мне кажется, что я был почти счастлив, за исключением случаев, когда Ханне надо было отправляться на работу.

Я следовал за ней, пока она мылась и одевалась.

— Моя милая тень, — сказала она, целуя меня медленно, прежде чем выскользнуть за дверь.

Я был совсем не милый в отсутствие Ханны. Либриум тянул меня в дремоту, после которой я ходил по квартире, чувствуя себя больным.

О писанине не может быть и речи.

Ханна обратила особое внимание на нашу «кабинетную» мебель, вынуждая меня выбрать стол и перевезти всю мою библиотеку, но и это не вдохновило меня писать.

Ничего не вдохновляло.

Почти все время я избегал эту комнату. Единственное, что я на самом деле написал, было письмо Венди. Я поблагодарил ее за предоставленные услуги и выписал чек на ее имя. Выходное пособие, как я назвал его. Я извинился за свой поспешный отъезд и пообещал посетить ее как-нибудь.

Ещё один свободный конец связан. Что теперь? Я чувствовал себя псом, который ожидает возвращения домой своего хозяина. Наступили пять часов, а я стоял на балконе, наблюдая за Ханной.

Как-то мне пришло в голову последовать за ней на работу. Я думал, что буду чувствовать себя лучше, если буду ближе к ней. Я поплелся за ней в агентство и сидел на скамейке в холле.

Конечно же, Пэм нашла меня там.

— Мэттью, — она вопросительно взглянула на меня. — Как чудесно видеть тебя.

— Мм. Привет, Пэм, — я сжал манжет своего рукава.

— Ты… — она окинула взглядом пустое фойе. — Ты, должно быть, хотел увидеть меня?

— Нет, просто сижу.

— Ах, — Пэм моргнула и кивнула.

Бога ради, уходи, Пэм. В обратном порядке я стал считать секунды, когда она спросит о моей новой книге, но она этого не делала.

— Ну, это здорово… видеть тебя снова, — она похлопала меня по плечу.

Я начинал ненавидеть этот жест. Ничего им не говорило, что благодаря их похлопываниям и сжатиям плеча я действительно считал себя инвалидом?

Экскурсионная группа появилась в холле несколько часов спустя, как будто встречи с Пэм было недостаточно. Это были в основном студенты — наверное, из литературного класса.

Я развернулся всем телом к стене.

Голос гида начал монотонно звучать.

— Агентство «Гранитное крыло» является одним из Денверских литературных памятников. Он был основан…

— Боже мой! — студент пришел в восторг. Я услышал приближающиеся шаги. Молодая женщина подошла, чуть ли не наступая на мои ноги. — Ты?.. Боже мой. Может, ты?.. Боже мой, это М. Пирс.

Туристическая группа приблизилась как стая пираний. Я не был под действием Либриума, а мой Ксанакс остался в квартире. В принципе, я придурок.

М. Пирс, М. Пирс, М. Пирс. Это все, что я мог услышать.

Эти маленькие засранцы узнали меня, псевдоним стал источником серьезного беспокойства. Я никогда не хотел его слышать. Это напомнило мне о потери Ханны, и появилось такое чувство, что я снова могу потерять ее.

— Пожалуйста, — пробормотал я сквозь звон в ушах.

Даже экскурсовод требовал моего внимания.

— Оставьте его в покое! — голос Ханны эхом отозвался в холле.

Я стоял на ногах, в углу, обхватив голову руками.

Ханна столкнулась со скоплением студентов, и тело молодой женщины остановилось у стены. Ханна обняла меня.

— Давай малыш, пойдем.

Она вывела меня из здания.

После этого я редко покидал квартиру.

Ханна была осторожна, никогда не спрашивала о написании книги, хотя иногда я замечал, как она пролистывает мои страницы. Она, наверное, подумала, что я пишу на компьютере. Я позволяю ей так думать.

Мы смотрели вместе фильмы, мои любимые и ее — Легенды осени, Вундеркинды, Умница Уилл Хантинг.

Мы читали друг другу вслух.

Ханна пыталась научить меня готовить. Жарка на сковороде свиных отбивных закончилась мной, лежащим на кухонном полу, покрытым мукой.

На Хэллоуин мы поехали в дом ее родителей и раздавали конфеты, наблюдая за традиционной детской забавой «кошелек или жизнь» с крыльца.

Крисси «извинилась» за то, что брызнула мне в лицо Мэйсом. («Ты это заслужил», — сказала она. «Я знаю», — ответил я ей). (Примеч. Mace (Мэйс) — название слезоточивого газа, применяемого сотрудниками полиции, а также в целях самообороны).

Мы трахались повсюду в кондоминиуме — в душе, на диване, в постели, у стены. Я знал, что не был тем же Мэттом, и, конечно, я видел, что Ханна тоже чувствовала изменения.

Во-первых, тишина сменила мои ненасытные пошлые разговорчики. Ханне приходилось вытягивать из меня слова. Во-вторых, я не мог заставить вести себя грубо с Ханной.

Может быть, я все еще чувствовал себя виноватым. Не знаю.

Я все время ждал, когда что-то станет на свои места, но этого не происходило, и, более того, это не произойдет, уж очень я стал нервным. Сколько еще мои унылые любовные ласки будут удовлетворять Ханну?

Она не говорила об этом ни слова, но изо всех сил пыталась вдохновить меня. Она щеголяла по кондоминиуму в одних стрингах и бюстгальтере. Она занималась уборкой в одной юбке, без трусиков, и наклонялась над каждой доступной поверхностью. А еще она спала голышом. Каждое утро я просыпался со стояком, прижатым к ее нежной коже.

Боже, я везунчик.

И блядь, я был недоволен.

Когда Ханна уходила на работу, она забирала все мое счастье вместе с собой, и пустота, оставшаяся во мне, была моей неотъемлемой напастью.

В субботу я проснулся в пустом кондоминиуме.

Я заглянул во все комнаты в состоянии легкой паники.

— Где же Ханна? — спросил я Лоренса.

Я пытался позвонить ей на мобильный. Я звонил и звонил, пока не сработал автоответчик.

Я бросил телефон на халат и вышел на балкон, сканирую улицу. Ноябрьский солнечный свет был обманчив. Я вздрогнул и начал мерять шагами балкон.

В полдень я был все еще там, вероятно, выглядя как задница, когда Ханна появилась в поле зрения, идя по тротуару. Она заметила меня, стоящего на балконе и помахала.

— Зайди внутрь! — она засмеялась. В руках она несла две сумки. — Холодно ведь!

Я вошел вовнутрь и ждал ее на лестничной площадке. К тому времени, Ханна, перепрыгнув через две последние ступеньки, поцеловала меня в губы.

— Привет, — сказал я сквозь поцелуй.

Она хихикнула, когда я попытался прижать ее к стене.

— Внутрь! — вздохнула она, ускользая от меня.

Я прошел за ней в квартиру и помог ей снять пальто. Я маячил вокруг, пытаясь заглянуть в сумки с покупками.

— Я звонил. Где ты была?

— Делала секретные покупки.

Ханна метнулась в спальню и вернулась только с одним пакетом. Из него она извлекла коробку изысканных кексов. Они были высокие, с глазурью — глазури было больше, чем на торте. Я улыбнулся, когда она протянула мне один.

— С днем рождения, Мэтт, — прошептала она.

Я моргнул, отшатнувшись как от удара. День рождения? Мои часы и телефон остались в спальне. Я бросил взгляд на кухонный календарь. Девятое ноября.

— Святое дерьмо, — сказал я.

— Ты забыл про свой собственный день рождения, не так ли?

Ханна взяла мое лицо в руки и поцеловала с тоской. Не глядя, я положил кекс на стойку и прижал Ханну к себе.

— Думаю, именно так я и поступил, — пробормотал я, проложив дорожку из поцелуев вниз по ее шее.

Она скинула халат с моих плеч. На Ханне было приталенное платье-свитер и леггинсы. Наряд демонстрировал ее красивое тело.

— У меня есть еще один подарок для тебя.

Ханна взяла мою руку, и потянула меня в направлении спальни. Я смотрел на ее задницу, и как она покачивалась из стороны в сторону.

Я знал, что получу лучший минет за всю мою жизнь. А пока Ханна искала что-то в другом пакете.

Она выглядела смущенной.

— Ты можешь снять боксеры? — она взглянула на меня.

— Гм... да, — я стащил боксеры вниз по ногам.

Вдруг ситуация стала неловкой. Ханна была полностью одета, а я стоял там полутвердый, абсолютно голый и очень смущенный.

Она боролась с какой-то упаковкой, а затем достала из сумки повязку для глаз. Оу. Мы с Ханной не попробовали ничего необычного с тех пор, как... ну, с тех пор, как прошло четыре месяца, когда я привязывал ее к кровати. Неужели она думает, что я мог сделать это теперь? Мог ли я?

— Я вижу, как обстоят дела, — сказал я, нервно смеясь.

— Ты?

В глазах Ханны я уловил проблеск озорства. Она подошла ко мне сзади и приказала закрыть глаза, потом завязала повязку на моих глазах.

— Ладно, может, не вижу, — я усмехнулся и остановился у изножья кровати. Минет с завязанными глазами. Я определенно мог выдержать это.

Ханна повела меня к кровати, и я растянулся на спине. Мой член дернулся в предвкушении. Боже, я хотел почувствовать ее горячий язык на моем члене...

Если бы я только мог сказать это.

Я слышал, как одежда Ханны упала на пол. Мои чувства обострились из-за отсутствия зрения. Я мог чувствовать запах жимолости духов Ханны и несколько наших свечей. Теплый воздух комнаты, казалось, обдувал мою кожу.

— Ты выглядишь таким хорошим, — мурлыкала Ханна.

Она перелезла через меня, и я вдохнул запах ее бархатистой кожи, прикасающейся ко мне. Она потянула мое запястье к спинке кровати. Моя улыбка дрогнула.

— О, серьезно? — я усмехнулся, когда она начала привязывать меня к кровати.

— Да, серьезнее не бывает.

Грудь Ханны дотронулась до моего лица, пока она привязывала мои запястья мягкими шнурами к верхним столбикам кровати. Я одними губами слепо обхватил ее соски.

— Еще рано, — прошептала она, отодвигая их за пределы моей досягаемости.

Черт...

Она привязала каждую мою лодыжку к столбикам кровати снизу. Я сглотнул и попытался сдвинуться. Блин, Ханна привязала меня хорошими узлами. Я распластан в форме орла и почти обездвижен.

Ни одна любовница никогда прежде не связывала меня. Я всегда сам щелкал кнутом — в прямом и переносном смысле. И по правде говоря, я не уверен, насколько мне нравилось это сейчас.

Ханна оседлала мой торс.

— А ты не хочешь пососать меня где-нибудь, Мэтт? Ты хочешь узнать какова моя кожа на вкус?

— Мм...

— Ты должен сказать мне точно, чего хочешь.

— Твою грудь.

Я чувствовал, как Ханна нависла над моим лицом. Жесткий сосок терся о мои губы, но когда я поймал его, она отстранилась.

— Пожалуйста, — прошептал я.

Инстинктивно, я дергал руками, в попытке освободить их.

— Пожалуйста, что?

—... дай мне пососать твои соски, давай же.

Я был вознагражден дерзким соском между моих губ. Я выдохнул и почувствовал, как мой член затвердел сильнее. Я жадно сосал грудь Ханны, оттягивал и покусывал, каждый раз заставляя ее вскрикивать.

Сумасшедшая девчонка, ей бы перепало намного больше, если бы она не дергалась.

— Другой, — зарычал я. — Дай мне другой.

Ханна дала его мне, и я кружил языком на другом ее соске.

— Ладно, хватит, — она отодвинулась.

Я повернул голову на подушке и вгляделся в темноту сквозь завязанные глаза.

Матрас прогнулся.

Внезапно Ханна буквально села на мое лицо и прижалась своей киской к моему рту.

— Мм! — я застонал и начал лизать ее щель.

На вкус она была пропитана желанием, горячая и мокрая.

— Боже, Мэтт, — выдохнула она.

Я представил, как она сидит верхом на мне, ее киску, расположившуюся на моем лице. Кончиками пальцев она ущипнула меня за соски, и я дернулся на кровати.

— Прикоснись ко мне! — слова вышли приглушенными напротив влагалища Ханны.

Она терлась о мое лицо, размазывая свои соки на мой нос и губы. Я трахал ее языком.

Наконец, пальцы Ханны обернулись вокруг моего члена. Она щелкнула языком по самому его кончику. Я попытался проникнуть глубжек ней в рот, но я не мог пошевелиться.

— Чего ты хочешь?

Ханна приподнялась над моим лицом. Я яростно дышал.

— Мой член, Боже, соси его Ханна.

Ханна кружила языком вокруг крошечного отверстия на головке моего члена.

— Ах! Иисус, пожалуйста, — прошептал я. — Отсоси мой член, пожалуйста...

Разве я говорил что-то неправильное? Я беспомощно выворачивал руки и ноги. От болезненной стимуляции мой эрегированный член пульсировал.

Ханна хихикнула и поднялась с меня. Она оставила меня, тяжело дышащего на кровати. Срань Господня. Я облизал губы, дегустируя ее сладкий и мускусный вкус.

— Я всего лишь подготавливала тебя, — прошептала она. — Я не собираюсь дразнить тебя в твой день рождения, Мэтт, но я очень нуждаюсь. Ты готов?

— Черт, да, — огрызнулся я.

А как, черт возьми, я выгляжу? Я был готов на все. Ее рот, ее киску — мне просто нужна была Ханна на моем члене.

Я слышал какой-то непонятный шорох. Холодная рука сжала мой член. Я зашипел и напрягся. Ханна стала гладить меня, распространяя обильное количество смазки вдоль моего ствола. Она стекала по моим яичкам, и я застонал.

— Детка, это…

— Тссс, — чистый палец Ханны замер на моих губах.

Она забралась на меня и устроила свою киску напротив моего ствола. Мой ловкий кончик скользнул вдоль ее щели, останавливаясь у отверстия ее ануса. Я чуть согнул свои бедра, пытаясь подтолкнуть мой член вверх, в сторону киски Ханны, но она держала его крепко напротив сморщенного входа в ее попку.

— С днем рождения, любимый, — прошептала она и начала медленно опускаться.

Я чувствовал, как мой член растягивает невероятно тугое кольцо мышц. Я напрягся с головы до ног.

— Что… что ты делаешь?

Ответом Ханны был длинный, низкий стон. Я дрожал в своих «оковах». Боже... она собиралась впустить меня в свою задницу.

— Ох, черт, — проворчал я. Мое дыхание сбилось. — О… ох…

Моя головка, сразу вся, нырнула в задницу Ханну. Она закричала — и я закричал, беспомощно пронзая ее. Это ощущалось так хорошо, что почти причиняло боль. Мое сердце грохотало в груди.

— Больше, — умолял я.

— Больше что? — спросила Ханна, но даже ее голос звучал напряженно. — Скажи мне. Расскажи мне все. Никогда не отказывай мне, Мэтт.

Никогда не отказывай мне.

Я сказал эти слова Ханне несколько месяцев назад.

— Твоей задницы, — прорычал я. — Мм... Ханна, сядь на мой член.

— Боже, Мэтт...

Ханна опускалась дюйм за мучительным дюймом. Мне ничего не оставалось, кроме как ждать,и пока я ждал, я чувствовал, как мой язык превратился в вату.Я не мог отрицать невероятный эротизм момента: Ханна заставляет меня впервые трахать ее в попку, а мое сильное тело было беспомощным.

— Блядь, Боже, твоя задница, — я застонал. — Твоя упругая задница, хочешь мой член внутри нее, Ханна?

— Да, — выдохнула она.

Наконец, Ханна села на мой пах, мой член был глубоко внутри нее.

— Удобно? — я задохнулся. — Боже, Ханна, моя прекрасная шлюха...

— Так наполнена...

— Это точно, — прорычал я. — Теперь объезди мой член.

Попытка командовать, в то время как твои движения были ограничены, доводили до срыва,но Ханна все равно повиновалась мне. Она любила меня слушаться. А я любил командовать.

Она начала подпрыгивать на моем члене, тугой обхват ее попки приятно позволял мне скользить в ней.

— Блядь! — корчился я. Я хотел сжать ее сиськи. Я хотел отшлепать ее по заднице.

Смазка хлюпала в тишине и щечки ее задницы ударялись о мои бедра.

— Быстрее, черт, — я задыхался. — Хх ... заставь меня кончить. Прислушайся к своей заднице, Ханна, черт…

— О Боже, о Боже…

Темп Ханны стал бешеным. Я дернулся в свих путах. Она потянулась назад, за себя, и взялась за мои яйца, лаская их. Я задохнулся, когда струи спермы выстрелили из меня.

— Ханна, я кончаю! — я застонал. — Боже, Ханна…

Попка Ханны выдоила все до последней капли моего желания. Я сразу начал бороться, оскалив зубы, как зверь. Да поможет мне Бог, я хотел содрать эти дурацкие путы.

— Развяжи меня... сейчас же, — прорычал я.