Факультет брошенных жён. Попаданка в деле, старушка в теле! (СИ)

Глава 40. Сегодня поплачем, а завтра…

Мы с соседками сидели в спальне в тяжелом ожидании. Я хотела пойти к леди Купрье вместе с Корнелией, но меня не пустили в кабинет.

Барбара ходила по комнате туда-сюда. Эди нервно покачивала на руках малышку. А я активно гладила Пряника, у которого с каждым новый движением моей руки вся морда натягивалась назад. Но фамильяр терпел с пониманием ситуации.

Наконец дверь скрипнула, и внутрь вошла Корнелия. Мы все тут же обратили к ней вопрошающие взгляды. Эдель ахнула, Барбара на секунду отвернулась, а я поджала губы. Прекрасные длинные волосы лисицы были неаккуратно коротко обрезаны.

— Ох, Корни, – жалостливо протянула Эди, однако подруга тут же прервала её строгим жестом руки.

— Пожалуйста, не надо.

Эдель опустила взгляд. Корнелия мрачно прошла к своей кровати и села.

— Тебя… тебя ведь не исключили? – нервно спросила Барбара.

Мы задержали дыхание. Однако подруга мотнула головой.

— Нет, не исключили.

— Слава деве! – выдохнула Эди.

— Нашлись свидетели, которые подтвердили, что Флора и правда грубо подшутила над первокурсницей. Поэтому досталось нам обеим. Хотя её постригли не так коротко…

— Только это? Или ещё как-то наказали? – опасливо спросила я.

— Да. Отстранили на неделю от занятий. А также запретили приходить на бал в честь трёхсотлетия академии.

— Бал? – спросила я, нервно почесывая Пряника за ухом.

— Он будет через месяц, – хмуро ответила Барбара, а после перевела взгляд на Корни. – Но ты ведь не будешь расстраиваться из-за каких-то потанцулек? Ты вроде не заинтересована в поиске мужа на таких мероприятиях.

— Нет, – Корнелия невольно провела ладонью по волосам, которые теперь неровным ёжиком торчали в разные стороны. Взгляд её погас. – Однако на этом балу будет много именитых людей, в том числе из мира моды. Я очень хотела встретиться хоть с кем-то, чьи имена упоминаются в журнальных разделах о стиле. Надеялась, это даст хоть какой-то шанс быть замеченной.

Воцарилась тишина. Лисица гасла с каждым сказанным словом. Будто до того, как переступить порог комнаты, она изо всех сил крепилась и удерживала спокойствие. Но вот силы начали покидать нашу вечно хладнокровную Корнелию.

Я поднялась, опустила Пряню на пол и вскоре села рядом с соседкой. Положила руку ей на плечо и попыталась улыбнуться.

— Пожалуйста, не переживай. Ты ведь здесь не последний год. Я уверена, в следующий раз бал окажется не менее выдающимся.

Корни подняла взгляд, и я заметила, как подрагивают её губы. Словно она вот-вот готова расплакаться. Я вспоминала, с какой силой и решительностью она напала на Флору, и удивлялась. Словно передо мной сидела не та когтистая хищница, а маленькая девочка, которую очень обидели.

— Такой юбилей бывает раз в столетие, – шепнула она. – Возможно, мне больше не представится возможность познакомиться с кем-то из этого круга. А учитывая моё происхождение, крупные модные дома едва ли пустят такую на порог, сколько бы я ни прятала ушей и хвоста.

— Всё это вздор! – с жаром вклинилась Барбара. – Им стоит просто увидеть твои работы, как они поймут, что талант куда важнее происхождения.

— Если бы всё было так легко, – Корнелия опустила взгляд и начала пальцами перебирать ткань своей красной юбки. – Вот если бы я родилась мужчиной… или хотя бы без этих глупых звериных рудиментов. Я думала, что в этой академии смогу найти ниточки, чтобы хоть как-то реализоваться в своём деле. Но моя матушка права. Это лишь иллюзия.

На её нервно перебирающие ладони вдруг упали первые крупные капли слёз. Столь сильная, уверенная в своём деле и таланте и вечно спокойная Корнелия сейчас казалась такой разбитой и слабой. Я ощутила под своей рукой, как подрагивают её плечи.

Барбара тут же села на кровать с другой стороны. Эди положила малышку в колыбель, подбежала и опустилась на колени перед Корнелией, пытаясь поймать её взгляд. Мы все замерли, подбирая ободряющие слова. В это мгновение Корни, чувствуя наше тепло рядом, совсем тихо-тихо шепнула:

— Знаете, – её голос дрогнул, – это… это так унизительно, когда она берется отрезать волосы. С таким надменным видом. Я думала, что мне будет всё равно, – она замолчала, стараясь проглотить подошедший к горлу ком. – Но… но с каждым железным стуком смыкающихся ножниц, с каждой падающей на пол прядью начинало казаться, словно меня не стригут, а морально раздевают. Снимают с меня гордость, а я ничего не могу поделать. И теперь я должна буду ходить голой, пока все будут смотреть и смеяться, ведь знают, что я якобы заслужила это унижение.

Послышался надрывистый всхлип. Я ощутила, как и у меня самой от таких слов на глазах появляются слезы. Какие всё же варварские методы воспитания в этой академии.

Я не сдержалась и обняла Корнелию. Меня поддержала Барбара, крепко обнимая подругу поверх моих рук. Эдель же накрыла ладони Корни своими теплыми ладошками и положила поверх них голову.

— Не переживай. Вот увидишь, мы найдем способ провести тебя на бал, – заговорила я, не отрываясь от подруги. – Твой талант огромен, и ты обязательно найдешь в этом мире место, где сможешь проявить его в полной мере. Я уверена.

— И твои уши с хвостом невероятно идут тебе, – ободряюще защебетала Эдель, которая уже и сама была в слезах, но старалась улыбаться. Она обняла ноги подруги, подхватывая в объятия и длинный хвост.

— Твоя звериная сущность – это часть тебя, – Барбара с заботой старшей сестры погладила Корни по голове. – Мы любим тебя именно такой. Только глупец будет думать предосудительно твоём таланте из-за ушей и хвоста. Подобные невежи и сами не заслуживают твоего внимания.

— А с волосами я помогу! – ещё шире заулыбалась Эди. – Вот увидишь, мы сделаем тебе аккуратную и милую стрижку!

Чем больше мы говорили, тем сильнее сжималась Корнелия, словно старалась спрятать от нас свою слабость. Я обняла её ещё крепче.

— Ничего, поплачь, – шепнула совсем тихо-тихо. – Сегодня поплачем, а завтра будем бороться с новыми силами.

Корнелия лишь громче всхлипнула в ответ. Она перешла последний рубеж самообладания и напускного спокойствия, который сталась удерживать, чтобы и дальше казаться сильной. Маска лисьей хладнокровности спала, и Корни дала себе право искренне, не прячась, расплакаться от той обиды, что её мучила.

Эдель тихонько заплакала вслед за подругой, но всё равно старалась тоскливо улыбаться. Барбара в какой-то момент отвернулась и быстро утерла глаза. Я смотрела на волосы Корнелии и еле-еле сдерживалась, чтобы не присоединиться к общей печали.

— У-у-у, пойду строить плот из колыбели, – протянул Пряня и ловко запрыгнул в кроватку к Гретте. – Караул, капитан, за бортом потоп! – провозгласил он, обращаясь к малышке.

Я ужалила кота недовольным взглядом, но Корнелия вдруг рвано и нервно посмеялась. После она вновь всхлипнула. Но раз её способен рассмешить столь глупый кошачий юмор, не всё потеряно!

Мы просидели в таком положении не один десяток минут. Однако хоть сейчас все мы позволили себе проявить слабость и поплакать, каждая из нас знала: начнётся новый день, и мы обязательно продолжим дальше работать и трудиться столь же упорно, как и раньше. А может, даже больше! И никакая леди Купрье с её проклятыми ножницами или презрение других факультетов нам не помешают…