Попасть в сказку и не выйти замуж? Книга 3

Глава 14

Я вбежала в центральный холл замка и немного растерялась, куда бежать? Вверх по широкой лестнице, направо по цветочной галерее или налево в зимний сад? Где могут отсиживаться мои пенсионерки?

— Кого потеряла, красавица? — услышала я за спиной нахальный мужской басок.

— Может быть, нас? — вторил ему второй, не менее нахальный мужской баритон.

Интересно, это ж кто со мной заигрывает фразами из подворотни? А я-то думала, что замок Кощея Бессмертного — приличное место! И угораздило меня в приличном месте на гопоту нарваться!

Обернулась. Два молодца липкими взглядами откровенно «лапали» мою тушку: первый длинный, худой, с высокомерно-презрительным вздернутым подбородком; второй наголову ниже, упитанный, с маленькими пухленькими ручками. Они были очень не похожи друг на друга, единственное, что их объединяло, так это светлые вихры на голове, точно такие же, как у Елисея.

— Царевичи! — поставила я неутешительный диагноз.

— А красавица-то у нас догадливая! Что ж, это даже к лучшему. Ну что, пошли! — скомандовал длинный.

Судя по наглости и безапелляционности отдаваемого приказа, длинный являлся наследником, значит бочонок — в перспективе министр обороны.

— Куда пошли? — спросила я, не двигаясь с места.

— Выбирай: сеновал, конюшня, наша опочивальня, — пошло оскалился второй царенок.

— А как хоть звать-то вас, убогие? — качая головой, поинтересовалась я.

— Ярополк! — подкрадываясь ко мне, хмуро ответил длинный.

— Изяслав! — кружа вокруг меня, пропыхтел бочонок.

— Красивая! — скорбно проговорила я.

— Что «красивая»? — насторожился наследник.

Радует, что не все потеряно для тридесятого царства-государства. Старшенький сынок сатрапа не мог похвастаться хорошей интуицией, ну хотя бы заметив мою нестандартную реакцию, пытался анализировать происходящее. А вот второй сынулька подкачал!

— Красивая, говорю, надпись на могильной плите получится: «Здесь покоятся два царских оболтуса: Ярополк и Изяслав!»

Тут и бочонок остановился, включившись в мыслительную деятельность. Братья переглянулись, и наконец, старший спросил:

— А ты кто такая?

— Странная у вас последовательность в вопросах: сначала на сеновал зазываете, а потом — кто такая? — удивлялась я юношеской непосредственности.

— Обычная последовательность! Нужно сначала девку попробовать, а потом, если понравится, то и именем интересоваться, — насмешливо заявил Изяслав.

— Это ж кто вас обучил такой любопытной философии? — решила проверить я, подозревая двух блудливых пенсионерок.

— Отец! — гордо сдал родителя будущий военный министр.

— Так он же маму вашу до беспамятства любит и до сих пор по ней горюет? — мне вдруг стало так стыдно, что я плохо подумала о бабульках.

— Правильно, любит он только маму, а всех остальных пробует, лакомится, — расплывшись в пошлой улыбке, философствовал Ярополк.

Семейство мартовских котов, а не царь с царевичами. Теперь понятно, почему на меня с такой душевной легкостью повесили эту кобелиную ворожбу! Для них это не испытание или стресс, а заурядные будни!

— Так кто ты такая? — враз посуровев, строго спросил наследник. В его мимике и осанке сразу проявились черты царя-батюшки Ждана Годиновича.

— Я — Мария Васильевна, вот намедни думала стать новой царицей, а вам, красные молодцы, любимой мачехой, да передумала, — так же строго проинформировала я.

Бочонок аж запнулся, услыхав мои слова, а вот лицо наследника вытянулось от удивления.

— Почему передумала? — прохрипел Ярополк.

— Наследственность у вас дурная. Я нормальных детей хочу рожать, а не мартовских котят, — развернуто пояснила я свою точку зрения.

— Хорошая у нас наследственность, — взвился Изяслав. — Любая будет счастлива, что за отца выскочить, что за нас!

— Как видишь, уже не любая, — вредно заметила я.

— И почему ты, Марья, до отчаяния смелая такая? — зло сквозь зубы цедил наследник, наматывая вокруг меня круги.

Весь в папу! Сначала желает тебя на конюшне выпороть, а потом уже благоприятные отношения выстраивать. Я зло взирала на бочонка, надо сказать, хамоватость царского отпрыска меня изрядно раздражала. Тот отпрыгнул от меня, как от чумной, и, сложив холеные ручки на пузике, предпочел находиться от меня на допустимом всеми приличиями расстоянии.

Знакомые мне местные силовики и их подчиненные все ходят с мечами, саблями или, на худой конец, с пищалями. Все это оружие довольно тяжелое, поэтому практикующиеся на нем товарищи мужского пола, отличаются атлетическим телосложением и хорошей физической подготовкой. Тогда кто мне объяснит, как парень, со слов бабушек, подающий надежды в военном деле может иметь столь объёмный живот и ухоженные розовые ручки? То ли Яга давно старших внуков не видела, то ли, как обычно, брешет. И судя по их реакции на меня, в бабьих подолах они разбираются на уровне магистратуры. Интересно, какие у них успехи в области военного дела и управления большими коллективами?

— А чего же мне бояться в обществе двух воспитанных царевичей? И в мыслях не держала, что вы мне беду принести можете! — все-таки я талантлива, с каждым днем все лучше и лучше под дуру кошу.

— Нет, Марьюшка, бед мы тебе не принесем, только любовь и ласку! — парни, увидев, что я не предпринимаю никаких действий, подошли ко мне и, приобняв за талию, начали подталкивать меня в сторону зимнего сада. Я уперлась буренкой.

— Мальчики, а что ж вы, как голодные кобельки, кидаетесь на первую попавшуюся кость? Неужто в хоромах кощеевых никого не нашлось, кто бы скрасил ваши печали? — выспрашивала я у разбушевавшихся гормонах царенков.

— Да мы тут уже почти с неделю кукуем! За бабами местными не угнаться, они, как только нас видят, то тут же кричат, как резанные, и бросаются наутек, — жаловался на горести вынужденного воздержания Ярополк.

— Мы их даже отлавливать пытались, так на их защиту каменные монстры выскакивают и норовят все самое ценное от нас откусить, — ябедничал Изяслав.

— Мозг? — не удержалась я от уточнения.

— Нет, — искренне разочаровался в моей недогадливости бочонок, — самое ценное у нас гораздо ниже находится.

Кто б сомневался!

— На них даже издалека полюбоваться нельзя! Они в свои тряпки так плотно замотаны, как младенцы, даже глаз не видно! — продолжал перечислять свои горести пухленький.

— А тут мы тебя встретили, одну-одинешеньку, и без тряпок на голове! Стоишь ты спокойно и даже не кричишь, значит, ты — награда наша за терпение и достойное перенесение страданий во вражьем полоне!

А ты, Маша, думала, что тут самая красивая? И наследник с будущим военным министром тридесятого царства от твоего неописуемого обаяния с трудом переживают восторги в твой адрес? Нет, дорогая, все гораздо прозаичнее: снимай, Маша, подштанники, царевичи изволят свою честно выстраданную награду принять, за мучения и страдания от плавания в пруду, прогулок на лошадках, развлечений на стрельбище, а так же плотных приемов пищи и полноценного сна.

Задумалась и не заметила, как они аккуратно отконвоировали меня до входа в зимний сад. Интересно, чисто гипотетически, если они меня сейчас вдвоем бы изнасиловали, а учитывая мою клятву, данную бабе Яге во второй день пребывания в этой сказке, в какой форме два старших царственных оболтуса получили бы наказание, то бишь насилие? Моя фантазия зацвела пышным цветом и я тут же скривилась от отвращения. Все-таки гомосексуальные эротические игрища — это не мое. Материнский инстинкт не допускал даже намека на подобное рядом с моим мальчиком. Вдруг это заразно?

Меня привели в чувство чье-то пыхтение над макушкой и шаловливые пухлые ручки, исследовавшие мою талию, намеки которой стали проявляться в результате режима непитания, невольно инициированного Бессмертным. Заигралась ты, Маша, пора прекращать этот детский сад!