Попасть в сказку и не выйти замуж? Книга 3

Глава 25

— Мария Васильевна, ночные прогулки действуют на Вас пагубно! — выговаривала мне серая нянька, укладывая порозовевшего от купания Ванятку спать.

— Если бы действовали! — пожаловалась я, сооружая из волос кокетливую прическу. — А то пока дальше комплиментов и поцелуев дело не продвигается!

— Чего? — сделав вид, что не расслышал, переспросил у меня хищник.

— Говорю, дела у меня государственной важности, — поправилась я. — А вы тут без меня не скучайте. Серый, расскажи ребенку сказку на ночь.

— Я не умею! — возмутился лохматик.

— Ну, я, как лучше, хотела! Теперь пеняй на себя. Ваня, тогда ты расскажи Серому Волку сказку!

— Одну? — в предвкушении переспросил сынулька.

Я скептически посмотрела на хищника.

— Долго он, конечно, не протянет, — сын умоляюще скривил личико, так что я не смогла отказать. — Рассказывай столько, насколько его хватит.

Ванюшка обнял волчару за шею, фиксируя захват, и зарядил первую сказку:

— Жили-были старик со старухой у самого синего моря…

На этой оптимистичной ноте я и покинула свои покои. Выйдя за дверь, огляделась, почетный караул стоял у наших с Ваняткой дверей. Безопасность на высоте! Но как бы мне побыстрей Костю найти? Желание этой ночью блуждать по коридорам не наблюдалось. Видимо, сказывалось напряжение прошедшего дня: обморок, старшие царевичи, допрос стрельца, бодание с царем, кража. Зато нескучно, и сплю хорошо, засыпая в подлете к подушке.

Я негромко свистнула, и понятливые тварюшки повернули ко мне каменные головы.

— Меня кто-нибудь сможет проводить к секретарю Кощея Бессмертного?

Одна из двух тварюшек, стоящих на посту, приподняла каменную лапу, делая шаг в мою сторону.

— Нет, нет, нет! Ты остаешься на месте и охраняешь Ваню, я тогда сама поищу.

Я успела сделать только пару шагов по коридору, как откуда-то сверху послышался скрежет. Подняла глаза к потолку и увидела, по высочайшей колонне с ее вершины спускалась огромная горгулья, напоминающая здоровую обезьяну с рогами и крыльями. Я узнала в ней вожака тварюшек. Он цеплялся огромными каменными когтями за колонну и, спускаясь ко мне, царапал гранит. Закончив схождение, обезьяна встала рядом, не сводя с меня безжизненных глаз.

— Ну что ж, веди! — скомандовала я.

Обезьяна развернулась и пошла вперед быстрым шагом. Я вновь оказалась в хозяйственном крыле около уже знакомой мне двери. Вожак поскреб пол, оставляя на нем повреждения, дверь тут же открыли. Это был Костя, радостно мне улыбавшийся.

— Здравствуй, Маша, — он взял меня за руку и ввел в зал, там уже сидели Соловей и Горыныч.

— Добрый вечер, красавица! — поприветствовали меня одновременно три головы змея.

— Щдобрый щвечер, щнеугомонная щлетательница! — веселился Разбойник.

— Я тоже очень рада вас видеть, — искренне улыбнулась я.

Неожиданно в дверь постучали, мужчины заговорщически переглянулись. Костя приложил палец к губам, я понятливо кивнула. Затем он отвел меня на балкон, и, оставшись со мной, закрыл за собой ставни.

— Щпроходите, щнаши щкормилицы, — позвал кого-то Разбойник, открывая входную дверь.

— Совсем бы мы без вас оголодали, — поддержал друга Змей.

В комнату вошли замотанные в тряпки три женских фигуры с блюдами, полными еды, на голове. Впереди их шла четвертая девушка с непокрытой головой и открытым лицом. Я внимательно наблюдала за происходящим через оконное стекло, что было в ставнях балконной двери. Не могла отказать себе в удовлетворении любопытства. Хотелось самой увидеть и оценить страшную внешность местных женщин.

Но ничего особенно страшного увидеть не удалось. Ее нельзя было назвать красавицей из-за слишком большого носа с горбинкой, тонких губ, слишком густой моноброви, величественно росшей на лице. Но больше всего мое внимание привлекли аккуратные черные усики, кокетливо выступающие из-под выдающегося носа, кончики которых залихватски закручивались вверх. Ну, просто, Эркюль Пуаро в юбке.

Женщины поставили блюда на стол и замерли в ожидании дальнейших распоряжений.

— А Костэк где? — пробасила горбоносая красавица, обыскивая взглядом комнату и остановившись на нашей двери.

Усатенькая только вознамерилась к ней подойти, как Горыныч прорычал:

— Дела у него, иди к себе Роксана!

Та сверкнула на него гневным взглядом, но перечить не стала. Откланявшись, бабенки утопали. Вокруг моей талии сомкнулись горячие мужские руки. Увлеченная прятками, я и не заметила, как тесно прижалась к мужскому телу.

— Я тоже очень-очень соскучился, — прошептал мне на ухо кареглазый. — Но прежде чем продолжить, я хочу, чтобы ты покушала.

От такой искренней заботы у меня защемило сердце. Ведь, действительно, я целый день бегаю голодная, так как в присутствии Кощея кусок в горло не лезет. Все это видят, но никому и дела нет. Коллеги хоть бы кусок черного хлеба в пыточную принесли! Но никому неинтересно, чем я питаюсь! Может, уже от голода пухну? Ну, я вам устрою!

Мы вернулись в зал, и меня тут же усадили за стол, поставив передо мной тарелку, полную разных яств.

— Щприятного ащппетита, Щмашенька! — ласково просвистел Соловей.

— А что у нас случилось, что ты к нам так спешила? — витиевато поинтересовался о событиях, случившихся со мной сегодня, Змей Горыныч.

— Что сегодня случилось? — неспешно жуя наивкуснейший пирожок, вспоминала я. — До обеда: допрос предателя и нервный доклад царя тридесятого государства о проделанной им работе, после обеда летали в сокровищницу Кощея поиграть в «городки».

Сидевшие за столом мужчины зависли.

— Плотное, я смотрю, у тебя рабочее расписание, красавица, — удивился Горыныч, на что я только кивнула.

— Щмилейшая Щмария Щвасильевна, а щто ещть «щгородки»? — перешел на немецкий манер общения Разбойник.

— Игра такая, где пирамидку из предметов нужно разрушить, кидая палку, — буднично рассказывала я.

— А где же вы палку в сокровищнице нашли? — недоумевал Горыныч.

— С игрушечным инвентарем в пещере были проблемы, поэтому пришлось воспользоваться подручными средствами: в качестве элементов пирамидки пошли золотые фигурки животных, в основном обезьянки, а в качестве палки — золотой жезл с изумрудами, — увлеченная жареным мяском, отвлеченно рассказывала я.

— Ты использовала в качестве метательной палки царский скипетр?! — шепотом спросила правая голова Змея, при этом косясь на Костю.

— И кидала ее в символы власти Бессмертного? — еще тише шипела левая голова динозаврика, не сводя глаз с кощеего секретаря.

— А Кощей об этом знает? — обреченно и еле слышно спросила средняя голова рептилии.

В шести глазах бронтозаврика читалась печаль по моей скорой гибели.

— Да, он оказался товарищем азартным, с удовольствием принял участие в нашей игре. После его метания, особенно много было нанесено ущерба игрушечному инвентарю: фигурки получили вмятины, из жезла выпала пара изумрудов.

В зале стояла оглушительная тишина.

— Я на эщто щхотел бы щпосмотреть! — восхищенно просвистел Соловей.

— Ага, вместо того чтобы грабить, они в забавы играли! — издевался Змей.

— Кстати, о грабеже! — спохватилась я, слишком увлекшись питанием. — Я как раз за этим к вам и пришла! Мне нужно вернуться в сокровищницу. Поможете?

Все головы Горыныча приблизились к моему лицу:

— Не хочешь ли ты нам сказать, красавица, что обокрала самого Бессмертного?

— Именно! — обрадовалась я догадливости динозаврика.

— Хочешь продолжить? — не веря в происходящее, переспросил Горыныч.

— Поможешь? — настаивала я.

— Я щ щвами! — обрадовался Соловей. — Ущже щвечность щникого не щграбил! Щбоюсь щквалификацию щпотерять, щнужно щрочно щнаверстывать!

Я обернулась к Косте, тот явно пытался подавить смех, так и рвущийся у него наружу, и протянул мне бокал, полный яркого рубинового напитка. Вино!

— Может не надо? — насторожилась я.

— Мы на серьезное дело идем! Не помешает немного расслабиться! — настоял парень. — Все-таки не каждую ночь я собираюсь обворовать сокровищницу собственного патрона.

— Тут главное начать! — как смогла, успокаивала я парня. — А потом пойдет, как по накатанной.

Сегодня я была настроена очень оптимистично. Утрамбовав в свой чудесный организм крайний пирожок и обильно полив его вкуснейшим вином Горыныча, я была неустойчива и готова к полету. Выносите!

— А мы все уберемся на Змее Горыныче? — поинтересовалась я и, пошатываясь, вышла на балкон, пока рептилия примерялась к старту.

На мой вопрос бронтозаврик только высокомерно хмыкнул и приготовился к приему пассажиров. Разбойник взобрался на «борт» первым и уселся на шею левой головы, свесив ножки по бокам. Костя выбрал правую голову, на ней-то мы привычно обнявшись и уселись. Как только Горыныч прыгнул с балкона, первые несколько мгновений наслаждаясь свободным падением, я поняла, отчего Костя так внимательно и добросовестно следил за уровнем алкоголя в моем организме. Было СТРАШНО!!! Нет! Я неправильно подобрала определение: ужас, паника, истерика, испуг, оторопь, дружно взявшись за руки, овладели моим телом и сознанием.

Лишь крепкие, надежные руки парня не позволили мне покинуть борт нашего летательного чешуйчатого аппарата. Только сейчас я поняла, насколько летать на средней голове бронтозаврика было комфортно. Ощущение того, что справа и слева от тебя находятся еще по одной шее, а так же по крылу Горыныча вселяло уверенность. А когда ты видишь, что слева от тебя Горыныч, а справа бездна, и одна твоя нога уже свисает над ней, чувство близкой собственной кончины настигает тебя.

Я не нашла сил искать в себе новые резервы для борьбы с собственными страхами, а, повернувшись в надежных объятьях Кости, уткнулась носом ему в шею и зажмурила глаза. Вот там действительно нестрашно, и даже уютно.

Судя по перемещению внутренних органов в организме, мы то поднимались вверх, то опускались вниз, то закладывали вираж. Я обняла кареглазого за талию и прижалась теснее.