Попутчик

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Мы живем нашей новой жизнью уже несколько ночей, и быстро стало ясно, что нам понадобится больше денег, даже живя вне сети. Как и парень, который жил в этом домике до нас, Лекс выполнял случайную работу для других, которые сами ушли из мира, но этого недостаточно, чтобы еда была на нашем столе. Лекс продолжает обещать научить меня охотиться, и мне нужно убедить его в этом на днях.

Добыча может охотиться на добычу.

— Кролик, — говорит Лекс, входя. Сетчатая дверь захлопывается за ним.

Я заканчиваю вытирать тарелку в руке и поворачиваюсь к нему лицом.

— Что?

— У меня есть идея, но не уверен, что смогу взять тебя с собой.

— Я пойду туда, куда пойдёшь ты.

Он ухмыляется.

— Я так и думал, что ты это скажешь. Я собираюсь совершить небольшое ограбление. Получить немного быстрых денег.

Я качаю головой.

— Ч-что?

— Не волнуйся, кролик, я выполнял такие задания даже во сне. — Он подходит и проводит грязной рукой по моей щеке.

— Ты оказался в тюрьме, Лекс!

— Я сидел в тюрьме за убийство, а не за грабежи.

— Кого ты думаешь ограбить? — Я спрашиваю. Нам нужны деньги, но совершение ограбления кажется ненужным риском. Мы совершили достаточно преступлений с той ночи, как встретила Лекса. С другой стороны, что значит еще одно?

— Дальше по дороге есть небольшая заправочная станция. Никаких камер. Ничего. Я знаю, что у них будет немного денег, но больше, чем у нас.

— Как ты планируешь это сделать?

Он тянется назад, вытаскивает пистолет из джинсов и трясет им перед моим лицом.

— Запросто. — Его глаза темнеют. — Особенно с маленьким горячим развлечением.

Я приподнимаю одну бровь и наклоняю голову в ответ на его заявление.

— Ты будешь приманкой, маленький кролик.

— Они увидят наши лица.

— Мы оставим грузовик, пойдем пешком и с этого момента избегаем этой заправочной станции. Есть много других.

— Кажется действительно чертовски тупым планом, Лекс.

— Тогда не ходи. Мне не нужна приманка, чтобы выполнить свою работу. — Он снова засовывает пистолет в джинсы. — Я вернусь позже.

В тот момент, когда он поворачивается, чтобы уйти, я чувствую, как сжимается мое сердце.

— Нет, я пойду.

— Каков план? — Спрашиваю я, когда мы сворачиваем на тупиковую дорогу примерно в четверти мили от заправочной станции.

Лекс убирает пистолет в камеру.

— Мы расходимся по мере приближения к зданию. Ты отвлекаешь сотрудника, я пробираюсь внутрь и забираю деньги из кассы и сейфа, если таковой имеется.

Мой рот разинут.

— Как, черт возьми, я собираюсь заманить парня подальше от кассы?

Голодный взгляд Лекса блуждает по моему телу, и мои щеки краснеют.

— Ты разберешься с этим. Ты находчивая, помнишь?

Мы покидаем грузовик, и Лекс кладет ключи в карман. Солнце село, и мы призраки, идущие по темной дороге. Лекс обнимает меня и тащит внутрь, чтобы быть ближе к дороге. Какой джентльмен.

Впереди появляется небольшая заправочная станция. Высокий черный фонарный столб освещает входную дверь. Вокруг него роятся жуки. Есть только один бензонасос с форсунками с обеих сторон, и в нем достаточно места для двух автомобилей одновременно. Это небольшое и местное сообщество.

Люди здесь слишком доверчивы, и Лекс будет охотиться на эту доверчивую натуру. Сомневаюсь, что у них есть гораздо больше, чем несколько долларов в кассе, не говоря уже о том, что стоит защищать камерами, так что, по крайней мере, он был прав в этом.

Лекс подталкивает меня к двери и идет впереди меня, огибая здание. Я вытираю вспотевшие ладони о джинсы и делаю глубокий вдох, прежде чем взяться за грязную ручку двери. Когда вхожу, над головой звенит колокольчик. На полках внутри в основном представлены предметы первой необходимости и закуски, зубная паста, жидкость для полоскания рта и дезодорант, а также разнообразные чипсы, вяленая говядина и крендельки.

Где-то в дальнем коридоре закрывается дверь, и шаги приближаются. Мое сердце учащенно бьется, и мой взгляд падает на старый стол с еще более старым кассовым аппаратом, стоящим на нем. Сигареты выстроились вдоль стены за кассой, ожидая, когда их выберут под потертой табличкой с возрастными ограничениями.

В дверях появляется лысеющий мужчина, и он улыбается, когда видит меня. Он смотрит мне за спину.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

Я изо всех сил пытаюсь выдавить слова, которые мне нужно сказать, поскольку чувство вины душит меня. Чувствую себя совершенно ужасно из-за того, что ограблю этого человека. Он не сделал ничего, чтобы заслужить наш визит. В этом мы с Лексом расходимся во мнениях. Он не видит в людях человеческих существ. Сопутствующий ущерб для него не существует. Невинных не бывает.

— П-привет, да. — Я указываю на темную дорогу. — У моей машины кончился бензин по дороге.

— Вы приехали сюда совсем одна? — Его глаза сканируют меня. В его словах есть намек на подозрение, и я пытаюсь взять себя в руки ради Лекса.

— Да, это недалеко. Мне интересно, могу ли я купить у вас галлон. — Я вытаскиваю несколько банкнот из кармана и показываю ему деньги.

Мужчина выходит из-за прилавка, его глаза не отрываются от моих.

— Вам нужна банка? — спрашивает он, провожая меня к двери.

Я киваю.

Я выхожу за ним на улицу и следую за ним, пока мы не достигаем круга света от лампы над нами. Я не собираюсь возвращаться с ним во тьму. Он открывает дверь, и я ничего не вижу, пока не закрывает ее и не появляется под светом. Он несет старый металлический газовый баллончик.

— Просто оставьте это, когда вернешься за бензином, — говорит он, протягивая его мне и держа руку протянутой за деньгами.

Я протягиваю ему четыре доллара, но мельком замечаю тень Лекса внутри. Мне нужно оставить этого человека здесь, со мной, для его безопасности. Не хочу, чтобы на наших руках было больше смертей, и сделаю все, что в моих силах, чтобы это ограбление не переросло в убийство. Я поднимаю тяжелую канистру и фуфайку с верхом. Когда он начинает уходить, я усиливаю звуки разочарования, срывающиеся с моих губ. Он, наконец, поворачивается ко мне.

— Вам нужна помощь, мисс? — он спрашивает.

Я улыбаюсь и возвращаю ему это. Он снимает колпачок и вставляет в неё насадку.

— Вот так, — говорит он и снова поворачивается, чтобы уйти.

Борясь с паникой, протягиваю руку и касаюсь его. Мои ресницы трепещут, когда прислоняюсь спиной к насосу.

— Я действительно ценю вашу помощь, мистер.

Он смотрит на свои ноги, внезапно становясь застенчивым.

— Это то, чем я здесь занимаюсь, мэм. Это действительно ничего. — Его слова заставляют меня чувствовать себя чертовски ужасно. Этот человек, вероятно, никогда не доверится другому нуждающемуся человеку из-за меня.

Счетчик показывает больше одного галлона, и я наклоняюсь, чтобы вынуть насадку из банки. Застенчивый или нет, мужчина настолько сосредоточен на мне, что не замечает ухода Лекса. Вешаю насадку обратно в насос и улыбаюсь ему.

— Я принесу это обратно, — говорю я, встряхивая банку.

Он кивает и возвращается в дом. Свет включается, когда он возвращается в заднюю часть магазина.

Мы с Лексом мчимся обратно по дороге. Банка хлюпает в моей руке, а он ухмыляется от уха до уха.

— Тебе не нужно было красть его банку, — говорит он.

— Ну, теперь уже слишком поздно.

Мы добираемся до грузовика, и Лекс ставит банку на сидение, прежде чем залезть внутрь. Газ на моих руках создает сильный запах, когда закрываю дверь кабины.

— И что? — Я спрашиваю, как только мы продвинемся немного дальше по дороге. Я разрываюсь между надеждой, что у бедного парня нечего было украсть, и желанием, чтобы так и было.

— Я думаю, что этот чувак живет там. Он смотрел порно в комнате с шаткой кроватью.

Я кривлю губы.

— Отвратительно.

— Держу пари, он даже не понял, что его ограбили. Вероятно, все еще заканчивает дрочить.

Я борюсь с уколом вины, отгоняя его, когда смотрю на карман Лекса.

— Меня не волнует, что он делал, Лекс. Что ты получил?

— У него было намного больше, чем я думал. Вряд ли дерьмо в кассовом аппарате, но жир, блядь, складывается на его станции мастурбации.

— Господи Иисусе, — стону я. — Ты же не отнял у него все, что у него было, не так ли?

Ухмылка пересекает его лицо.

— Конечно, нет, кролик. Я знал, что это разъест твое маленькое сердечко. Но я взял достаточно. Должен был взять больше за то, как он трахал тебя своими глазами, — говорит он сквозь рычание. — Ты так чертовски хорошо справилась.

Когда Лекс не сворачивает на служебную дорогу, я показываю на нее.

— Мы пока не собираемся возвращаться. Пойдем перекусим чего-нибудь в закусочной. Я знаю, тебе нравится это место, и мне нравится, что никто не задает гребаных вопросов. Все там выглядят так, будто у них есть прошлое, от которого они убегают.

Волнение нарастает во мне при мысли о сытной еде. Мы были такими бережливыми. Он до сих пор не сказал мне, сколько он украл, но я слишком отвлечена мыслью о хорошей еде, чтобы переспрашивать прямо сейчас.

Мы заезжаем в закусочную, и Лекс накрывает канистру на заднем сиденье одеялом.

— О, я захватил это для тебя, — говорит он, залезая в задний карман и бросая мне газовый баллончик.

Мои губы дрожат. Лекс срезал путь и захватил его. Я вежливо отказалась. Теперь у меня есть свой собственный, чтобы использовать. Мое сердце спотыкается о себя от этого маленького, но значительного жеста.

Я кладу его на приборную панель, но Лекс качает головой.

— С заправочной станции ничего не должно быть видно. Положи его под сиденье.

Я делаю, как мне сказали, и его внимание к деталям заставляет меня понять, почему его так и не поймали. Ну, по крайней мере, за грабежи. Надеюсь, что его смекалка передастся мне, как и все остальное.

Официантка приветствует нас коротким кивком, когда мы направляемся внутрь. Красная краска отслаивается от сиденья выбранной нами кабинки. Селена идет, чтобы сесть напротив меня, но я хватаю ее за руку и притягиваю к себе.

— Здравствуйте, — говорит официантка, вытаскивая свой блокнот. — Меню? — Мы оба качаем головами. — Чем я могу вам помочь?

— Чизбургер, — говорит Селена со слишком большим волнением при мысли о жирном бургере. Она почти дрожит от этой идеи.

— Сделайте два, — говорю я официантке, без детского восторга. — Два кофе и воду, пожалуйста.

Официантка что-то строчит в своем блокноте и прячет его в фартук.

— Слишком поздно для кофе, — говорит Селена после того, как официантка уходит. — Мы будем на ногах всю ночь.

— Таков план, — Я не собираюсь спать, когда мы вернемся. И она тоже не будет.

Я оглядываюсь на пустую закусочную. Моя рука поднимается к ее горлу, и она всхлипывает. Звук идет прямо к моему члену. Я был твердый с тех пор, как мы уехали с заправки, из-за того, как хорошо она сыграла свою роль. Я наклоняюсь и целую ее, прикусывая нижнюю губу. Моя рука перемещается к ее бедру, и она раздвигает для меня ноги.

— Расстегни для меня молнию на джинсах, кролик, — говорю я, не глядя на нее.

Она качает головой.

— Не здесь.

— Я хочу вознаградить тебя, — говорю я, не оставляя места для других возражений. — Расстегни молнию на этих джинсах и раздвинь для меня бедра, чтобы я мог заставить тебя кончить до того, как подадут наш ужин. Чем дольше ты ждешь, тем больше вероятность, что она вернется, пока мои пальцы все еще будут погружены в твою киску.

Она резко вдыхает, но ее пальцы опускаются к джинсам. Я опускаю руку под растопыренную ткань и нахожу кончиками пальцев ее голую киску. Ее щеки краснеют в тот момент, когда провожу ими по ее влажной щели. Потираю ее клитор.

Дверь на кухню открывается, и она хватает меня за запястье своей рукой. Я не двигаюсь с места между ее ног. Она наклоняется вперед, чтобы закрыть вид на свою сладкую маленькую киску, и официантка улыбается, когда ставит два кофе и два красных стакана, наполненных водой.

— Извините, что это заняло так много времени. Мне пришлось варить новую порцию. Ваши блюда скоро закончатся.

— Спасибо. — Я поворачиваюсь к Селене. — Разве ты не хотела попросить сливки, детка? — Я вращаю пальцами вокруг ее клитора. Она опирается на кулак, от нее исходит гнев. Для кролика она точно не любит, когда ее показывают. — Продолжай, — говорю я ей.

— Можно мне с-сливки? — спрашивает она с дрожью в голосе, когда я погружаю свои пальцы в нее в середине ее просьбы.

Ухмылка пересекает мои губы, когда официантка кивает и берет серебряный кувшин для сливок с другого столика. Она уходит, и глаза Селены перескакивают на мои. Пошел ты, говорит она одними губами.

— Следи за своим языком, кролик, или я поставлю тебя на колени под этим столом. Посмотрим, какой болтливой ты тогда себя почувствуешь.

Она знает, что я обязательно вытрясу всю эту дерзость из ее горла, и ее таз наклоняется при этой мысли. Ей нравится, когда ее используют, даже если она не хочет этого признавать.

Я продолжаю гладить ее, пока она не сжимает мое бедро под столом. Я делаю небрежный глоток своего кофе, и она изо всех сил пытается сдержать свои стоны рядом со мной. Она не подходит достаточно близко от одного моего прикосновения, слишком запаниковала от мысли, что ее поймают.

— Я хочу, чтобы ты кончила, кролик. Ты была так чертовски хороша сегодня вечером, так чертовски сексуальна. Такой хороший маленький кролик-приманка. Я не знаю ни одного мужчины, который не сделал бы все возможное, чтобы помочь тебе. Все, что тебе нужно сделать, это взглянуть на нас своими большими, милыми глазами. Черт, — говорю я ей с рычанием, ставя кофейную кружку на стол. Ее бедра дрожат, а мышцы напрягаются тем сильнее, чем больше они пытаются сомкнуться от моего прикосновения. — Кончай. Кончай мне на пальцы, чтобы я мог есть свой ужин, все еще ощущая твой запах.

Это сработало. Она сжимает столовое серебро, металл скребет по столу, пока она борется со стонами и дрожью своего тела. Низкий звук вырывается из нее и причиняет мне боль.

Официантка возвращается к нашему столику. Селена выпрямляет спину и наклоняется вперед. Я держу руку у нее в штанах. Она ставит тарелки перед нами.

— Дайте мне знать, если вам понадобится что-нибудь еще.

Селена откидывается назад, но я не убираю руку от тепла ее киски. Позволяю пульсации ее клитора говорить с кончиками моих пальцев, прежде чем, наконец, убрать руку. Мои пальцы покрыты ее спермой, и я вздрагиваю при виде этого. Беру свой бургер обеими руками и откусываю от него. Ее рот приоткрывается, когда она смотрит на меня.

— Не смотри на меня так, кролик. Я сказал тебе, что собираюсь съесть свой ужин с пальцами, покрытыми твоей спермой. — Я подталкиваю ее к еде, и она, наконец, начинает поглощать свою долгожданную еду. Жир от бургера смешивается с ее сладостью, и после последнего кусочка я засовываю пальцы в рот и, наконец, облизываю их.

Я смотрю на нее, пока она заканчивает есть.

Мне нравится, что она сидит в своих промокших джинсах прямо сейчас, и между ней и джинсами ничего нет. Похоже, она наслаждается этим бургером так же, как наслаждалась моими пальцами. Я хотел подарить ей эту нормальность сегодня вечером. Она этого заслуживает. Я попросил ее сделать что-то очень ненормальное, и она сделала это без вопросов. На самом деле, две вещи. Я попросил ее помочь мне совершить ограбление и кончить мне на пальцы посреди закусочной, и она сделала и то, и другое.

Как хорошая, блядь, девочка.

Официантка возвращается и кладет чек на стол. Когда уходит, я достаю толстую пачку денег, сложенную у меня в кармане, и выкладываю две двадцатидолларовые купюры. Глаза Селены расширяются. В сочетании с тем, что я зарабатываю на случайных работах, суммы, которую я взял, достаточно, чтобы мы продержались некоторое время. Мне было физически больно оставлять часть денег этого человека, но она влияет на меня так же, как я влияю на нее. Я мог бы использовать немного ее света. Некоторые из ее эмоций.

Всю ее.