Порочные ангелы

Глава 6

Хавьер

— Наконец-то я встретил того самого Хавьера Берналя, — напротив меня садится мужчина, во рту которого покачивается сигарета.

Я быстро выхватываю ее из его губ, разламываю на две части и бросаю на землю рядом с нами.

Он шокировано смотрит на меня, но этот взгляд исчезает через секунду, что я примечаю, ведь хорошо иметь при себе человека, который схватывает все на лету.

— Курить запрещено, — говорю я, прожигая его глазами, и указываю подбородком в сторону висящего на стене знака

Бару абсолютно наплевать, курят здесь люди или нет, и висит этот знак только потому, что так положено. Но смысл не в этом; просто этот мужчина должен знать, кто здесь устанавливает правила. Я слышал о Хуанито, хотя абсолютно нет смысла запоминать его имя: он нужен мне только для одного дела, поэтому, чем меньше я знаю о нем, тем лучше.

Он кивает, а на его лице по-прежнему легкая нерешительная улыбка. Это тоже хорошо. Ты можешь не показывать страха, но все равно должен опасаться тех, кто сильнее тебя.

Должен опасаться меня.

— А пить можно? — спрашивает он, поднимая свою бутылку пива.

О, так у него еще и чувство юмора есть. Благодаря этому с ним будет легче работать; могу даже сказать, что мне жаль, но чувство юмора не спасет его в конце, потому что я убивал даже самых веселых ублюдков, которых когда-либо встречал. Они заставляли меня смеяться, даже когда их голова валялась на земле отделившись от тела.

— Конечно, — отвечаю я ему, поднимая стакан текилы. — За новые начинания.

Мы пьем свои напитки, пока на заднем фоне звучит какая-то баллада от мексиканского поп-идола. Этот бар один из немногих, в которые я могу пойти и отдохнуть, не беспокоясь о разбавленной выпивке и грубых клиентах. Я плачу владельцам этого бара, также как и всем должностным лицам в этом городе и штате Дуранго, и не боюсь того, что прибудет картель конкурентов и снесет мне голову или меня посадит Генеральный прокурор Мексики. Как бы я не ненавидел признавать это, но, пока я не получу доставочную полосу эфедры Сальвадора Рейеса и не добавлю новые пути для опиума, кокаина и марихуаны, меня никто не будет преследовать. Только вместе с силой и властью приходит опасность стать врагом народа номер один. Прямо сейчас, самый желаемый наркобарон в стране — Сальвадор Рейес. Не то чтобы полиция или кто-нибудь еще делали что-то, чтобы остановить его.

Что касается меня, то я больше боюсь конкурентов, чем власти. Я нечист во всех отношениях, к примеру: не могу даже шагу сделать в сторону Соединенных Штатов Америки. В последний раз, когда я был там, меня арестовали за транспортировку наркотиков. Там была незначительная путаница, и я вовсе не продавал наркоту, просто пытался получить залог на продвижение, но была пролита кровь, и ввязались федералы. Вероятно, им нечем больше заняться, кроме как беспокоиться о нас, мексиканцах.

Однако, достаточное количество денег и знакомые, работающие в Управлении по контролю за распространением наркотиков, обеспечивают тебе бесплатное передвижение в штатах взамен на то, что время от времени ты посылаешь им информацию на своих врагов и клянешься никогда не переступать границу этой страны снова. Так я и освободился: заплатил нужным людям, дал несколько обещаний и через три месяца уже был на свободе.

Хотя эти три месяца — на протяжении этого времени Эстебан заботился о моих делах и картеле, полученным мной от Тревиса Рейнса — дорого мне обошлись. Я должен был расширять свои земли, а не сидеть за решеткой. Тюрьмы в Америке абсолютно не похожи на мексиканские. Некоторые могли бы посчитать это отпуском, хотя, возможно, со мной хорошо обращались только благодаря моим деньгам. В деньгах и наркотиках столько власти и влияния, что я всегда интересовался, почему не все люди сворачивают на эту дорожку. Чтобы сохранить лицо? Нет, это же просто нелепо. Самое лучшее лицо — это когда у тебя куча денег, а в руке пистолет.

Предполагаю, что я должен быть благодарен за то, что был в тюрьме такой короткий срок и вышел оттуда невредимым, не считая появившейся никотиновой зависимости.

С этой мыслью, я достаю сигарету из своего тонкого золотого футляра и помещаю ее в рот.

Хуанито хмурится.

— Но правила… — слабо возражает он.

Я чиркаю спичкой об стол, подношу ее к сигарете и медленно выпускаю дым ему в лицо.

— Правила не распространяются на меня. Никогда не распространялись и никогда не будут, — объясняю ему с улыбкой. — Может, теперь поговорим о деле?

Он кивает и расслабляется на своем стуле, с нетерпением ожидая. Это еще один хороший знак, потому что означает, что он уверен в себе.

— Хуанито, мне нужно, — говорю я, продолжая пристально смотреть на него, — чтобы ты выполнил свою работу так, как будто она последняя.

Он криво улыбается.

— А это будет моя последняя работа?

Видимо, моя репутация идет впереди меня. Я пускаю клубы дыма, не торопясь отвечать ему, что, в конце концов, заставляет его отвести от меня взгляд.

— Я заплачу тебе столько, что тебе никогда не придется работать снова, если ты это имеешь в виду.

Он тяжело сглатывает, и я чувствую, как его нога беспокойно дергается под столом.

— Вы знаете, ходят кое-какие слухи.

— Обо мне? — спрашиваю я просто.

Еще больше нервных жестов.

— Да.

— Они о том, что у меня огромный член?

На его лице мелькает облегчение, и он выдавливает из себя смех.

— Не совсем.

— Жаль. Это правда, знаешь ли. Насчет моего члена.

Он не выглядит сильно впечатленным, вертя бутылку пива в руках.

— Согласно слухам, вы убиваете большинство людей, которые связываются с вами.

— И что? — пожимаю я плечами.

— Это правда?

Постукиваю по сигарете, стряхиваю пепел на пол.

— Это не ложь. Слушай, если я дам тебе слово, что не убью тебя, это облегчит твое беспокойство? — Его лоб сморщивается, когда он раздумывает, верить ли мне. — Я всегда держу свое слово, — добавляю я. — Просто, чтобы ты знал.

— Ну, тогда да, это поможет, — говорит он.

— Идет. Я плачу тебе, а ты выполняешь свою работу и при этом остаешься в живых, — я даю бармену сигнал, чтобы он налил мне еще выпить, и возвращаю взгляд к Хуанито. — Перед тем, как начнешь взвинчивать мой счет в баре, расскажи мне о своих планах.

Теперь, когда его беспокойство ослабло, он в состоянии четко объяснить мне свои предложения. Хуанито выполнял кое-какую работу вместе с Эстебаном, пока я был в тюрьме. Эсте был хакером, взламывал счета и системы безопасности. Черт, мне кажется, он даже как-то выводил из строя спутниковые камеры. Но Эсте нужен мне под рукой, для совещаний и моей защиты. А Хуанито проникнет к Рейесам и будет следить за Сальвадором и Луизой в течение одной-двух недель, после чего пришлет отчет с конкретной информацией. Я не сомневаюсь, что за женой Сальвадора постоянно следят, но, со временем, охранники совершат ошибку, и, когда это произойдет, мы убедимся, что это повторится.

А потом мы заберем ее.

На первый взгляд, Хуанито не выглядит человеком, подходящим для этого задания. Помимо его нервной манерности, у него жилистое молодое лицо и круглые щеки. Но я не сужу книгу по обложке. Все, что нужно знать о человеке, можно прочитать по его глазам, и в глазах Хуанито я вижу уверенность в своем профессионализме. Это и подкупило меня.

Также, благодаря этому, я перестаю жалеть о своем обещании не убивать его: возможно, он пригодится мне в будущем.

— Когда начнешь? — спрашиваю я, кивком благодаря бармена, поставившего передо мной еще один стакан текилы.

— Завтра, — говорит он спокойно. — Я буду в Кулиакане к полудню, и обещаю, что к завтрашнему вечеру вы уже будете знать, в каком доме они находятся, и где он расположен. У меня там есть связи.

Поднимаю брови.

— А у кого их нет? — бормочу я и допиваю свой напиток. — Ну, Хуанито, тогда это все.

— И вы не убьете меня?

— Я всегда выполняю обещания, — говорю я клятвенно, рисуя пальцем крест возле сердца. Возможно, он пока не верит мне, но, когда он поймет, что еще не мертв, это изменится. Указываю запястьем в сторону двери. — Тебе лучше приступить к работе. Эсте заплатит тебе часть суммы сегодня вечером, а остальное ты получишь после того, как доставишь Луизу Рейес.

Он жадно облизывает губы и поднимается со стула.

— Пятьдесят тысяч американских долларов.

Я киваю, натянуто улыбаясь. Чем дольше я в этом бизнесе, тем меньше мне нравится отдавать свои деньги, в то время как такие как Сальвадор и другие наркобароны тратят эти деньги на всякую ерунду. Мне нравятся самые лучшие вещи в этой жизни, но безвозмездность превосходит даже их.

Если ты хочешь опередить других, то тебе нужен убыточный лидер. Луиза будет для меня именно им.

Я протягиваю руку, и Хуанито удивленно смотрит на нее, прежде чем пожать. Можете назвать меня старомодным, но дело не является делом, если оно не закреплено рукопожатием. Это по-прежнему является принципом для мужчин, занимающимся этим бизнесом.

Его глаза расширяются, когда я чуть сильнее сжимаю его руку и притягиваю к себе. Понижаю голос, сверля его глазами, и говорю:

— Но, чтобы между нами не было недомолвок, знай, если облажаешься и не доставишь мне девчонку, то я достану тебя из-под земли и заживо сдеру с тебя кожу. У меня есть парочка свиней, которые толстеют на вяленом мясе людей, и им я тоже кое-что обещаю. Мы поняли друг друга? — Он моргает несколько раз, быстро кивая. Я отпускаю его и наклоняюсь обратно, поднимая стакан в воздух. — Ну, тогда, Ваше здоровье.

— Ваше здоровье, — он неуклюже делает глоток своего пива, после чего вытирает руки об рубашку и покидает бар.

Вздыхаю и заканчиваю свой напиток, перед тем как вытянуть из футляра еще одну сигарету. По крайней мере, Хуанито теперь выложится на все сто процентов. Любой босс знает, как мотивировать своих сотрудников, и я не являюсь исключением.

Через неделю у нас появляются хорошие новости от Хуанито. Он обнаружил Рейесов и начал проникать в их систему безопасности, медленно уничтожая ее, так, что никто даже не замечает, что что-то не так. Помимо этого, он не делал ничего, кроме того, что день за днем следил за Луизой, что не является самой сложной частью его работы.

Неделю спустя, он предложил нам выдвигаться, потому что в любой момент может подвернуться идеальная возможность для похищения, а мы к этому не готовы. Это означало, что нам нужно скрываться в деревьях, прочесывать соседские дома и прятать фургоны. На все это требуется терпение, но, к счастью, я очень терпеливый человек. Я могу преследовать свою добычу годами, перед тем как решу, что пора ее ловить.

В то время как Эсте и Франко отправились в Кулиакан, чтобы присоединиться к Хуанито, я использовал помощь двух своих телохранителей в поиске безопасного дома. Нам нужно было место, в котором мы выдвинем свои требования и будем держать Луизу в течение первых нескольких дней, или до тех пор, пока Сальвадор не сдастся. Когда все будет сделано, я вернусь на Хребет Дьявола более умным мужчиной, а Луиза вернется к своему мужу, возможно, немного более сломленной, чем была до встречи со мной.

В свой арсенал я также включил Доктора. Доктор и на самом деле является очень проницательным врачом. И хотя ему уже почти семьдесят, он был неотъемлемой частью картеля Тревиса Рейнса, а теперь является ключевой фигурой в моем. Он много знает, особенно о том, что связано с похищениями. В Мексике захват заложников и требование за них выкупа является абсолютно нормальным занятием. Доктор был включен во многие такие похищения и всегда был лучшим из лучших.

Так же он в высшей степени искусен в пытках, и это еще одна причина, по которой его лучше включать в свою команду. В некоторых отношениях, со своими знаниями и ухоженной, элегантной наружностью, Доктор бы стал превосходной правой рукой вместо Эсте. Но, как бы сильно я не уважал Доктора, в нем есть что-то, напоминающее мне о моем отце, и по этой причине я не хочу, чтобы он был рядом со мной постоянно. Мертвецы должны лежать в земле.

Проходит совсем немного времени после того, как мы направились в безопасный дом, и я получил звонок от нашего водителя, Труса. Он доложил, что Эсте и Франко поймали «эту девчонку» и, по заключению Хуанито, направляются обратно к нам.

Я кладу трубку и глупо ухмыляюсь Доктору, который стоит рядом со мной на небольшой кухне и готовит нам на ужин креветки с рисом. Есть что-то хорошее в работе в безопасном доме: он простой и надежный, как кемпинг для воров.

После звонка я немедленно закуриваю, чтобы отпраздновать похищение, одновременно предвкушая появление девушки. Я не был так взволнован по поводу чего-то уже… ну, очень давно. Но этим воспоминаниям лучше остаться в пустынях Калифорнии, где им самое место. Теперь у меня будут новые воспоминания, и я уже почти их чувствую. Я уже почти чувствую ее.

Луизу Рейес.

Теперь она моя.

После сигареты и ужина, мы с Доктором спускаемся в подвал, чтобы приготовить все к ее прибытию. У нас есть стул, веревки и цепи на случай, если они нам понадобятся. Также у нас есть цифровая камера, настроенная и готовая к записи нашего послания с требованием выкупа, которое будет отправлено прямо на почту Сальвадора, благодаря знаниям и опыту Эсте. У нас даже есть бутылки с водой и графины с горячим чаем и кофе — для нас, конечно. Мне нравится, когда в наиболее важные времена, мои люди получают достаточное количество воды, а это определенно одно из таких времен.

Так как безопасный дом находится довольно близко к территории Сальвадора, Доктору и мне приходится ждать их прибытия всего несколько часов. Мы пьем чай и обсуждаем местные власти, чтобы как-то протянуть время, а также курим, чтобы успокоить нервы. Даже не знаю, почему я так нервничаю; это совсем не похоже на меня. Если с заложницей что-нибудь случится, то это не так уж и важно: умерла и ладно. Она не единственная карта в этой игре.

Если быть честным с самими собой, то я предполагаю, что хочу больше, чем транспортировочную полосу в Баху, которую контролирует Сальвадор. Я хочу унизить его, чтобы доказать, что я такой же важный игрок, как и он. Всю свою жизнь я старался вырваться вперед и быть лучше, но теперь я хочу быть не просто лучше, а лучшим. Чем выше я поднимаюсь, чем больше у меня власти, тем меньше это удовлетворяет меня. Мне нужно больше, намного больше.

Я хочу, чтобы Сальвадор боялся меня и постоянно оглядывался в страхе. Возможно, он уже это делает, потому что в течение многих лет я подвергался сомнительной и широкой огласке, но я хочу, чтобы он боялся меня не понаслышке. А какой страх может быть сильнее, чем страх оказаться в дураках?

Я встаю и беру в руку нож, который ранее положил на стол.

— Это для нашего шоу? — спрашивает Доктор, поднимая выщипанную бровь и аккуратно попивая чай.

Я качаю головой.

— Нет, я буду его использовать. Каждый день.

— На девчонке?

Киваю.

— Да, на ней. По букве в день. Когда через неделю она вернется к Сальвадору, я хочу, чтобы он увидел мое имя на ее спине.

Он скрещивает ноги и улыбается.

— Ты становишься все более витиеватым и запутанным с годами. Тебе точно тридцать пять?

— Приму за комплимент. И мне тридцать два, — умудряюсь ухмыльнуться.

— По тебе не скажешь, — он пожимает одним плечом. — Не думаешь, что Сальвадор не захочет получить свою жену обратно, если на ней будет вырезано твое имя?

Провожу пальцами по лезвию.

— А разве это моя проблема? — поднимаю стоящий неподалеку стул и ставлю его напротив пустого стула Луизы, после чего с благоговением кладу на него нож. — До тех пор, пока я получаю то, что хочу, меня абсолютно не касается то, что Сальвадор сделает со своей женой.

— Твое безразличие далеко тебя заведет.

— Безразличие, — говорю я, сухо смеясь. — Что ж, бывало и хуже.

Тут я слышу тихий звук захлопывающейся автомобильной двери. В подвал можно попасть двумя путями: одна дверь ведет в дом, а вторая выходит на подъездную дорожку. Мои глаза перемещаются ко второй, как только она открывается. На ступеньках появляются стопы, продолжающиеся в длинные ноги. Эсте. За ним следуют Хуанито и Франко, удерживающие девушку.

Вживую Луиза Рейес намного меньше и деликатнее, чем я себе представлял. Она выглядит так, будто легко я могу взять ее на ладошку своей руки, которой могу и раздавить ее. Ее ноги голые, короткие и забрызганы грязью, но у них такие плавные изгибы, что мне хочется провести по ним руками. Бедра у нее шикарные и видна крошечная талия, несмотря на свободную блузку с болезненно низким вырезом, показывающим ее идеальную грудь. Из-за мешка, который надели ей на голову, я не могу видеть ее лицо, поэтому фокусируюсь вместо этого на ее ключице. Мне хочется прикусить ее своими зубами.

Вместо этого, я кусаю свою нижнюю губу.

Мне нужен момент, чтобы вернуться в игру.

Они усаживают ее на стул и сразу же связывают ее руки за спинкой стула, а я наблюдаю за этим, пытаясь выровнять дыхание и вбирая в себя каждую ее частичку. Чем больше выводов о ее характере я смогу сделать, тем лучше. На ней надеты джинсовые обрезанные шорты, кроссовки и нет никаких украшений. Она вообще не выглядит как жена наркобарона. Она выглядит… нормально.

Нужно убедиться, что это не будет проблемой для меня.

Киваю Доктору, чтобы он начинал, и он подходит к камере, расположенной на штативе, направляя ее в сторону Луизы.

— Все готово? — спрашивает Эсте.

— Настройки закончены, — отвечает Доктор, подходя к Луизе и осматривая ее. — Она под наркотой?

— Не совсем, — отвечает Эсте, посылая мне нервный взгляд, который мне совсем не нравится. — Она довольно понятлива.

— Вы не заткнули ей рот?

— Нет, она вовремя заткнулась сама.

— Вам повезло, что она была там.

— Это точно, — говорит Доктор.

После этого все замолкают и смотрят на меня.

В ожидании.

Я глубоко вдыхаю через нос.

— Джентльмены, — объявляю я, медленно приближаясь к ней. — Снимите мешок. — Эсте наклоняется и быстро стягивает мешок с ее головы. Она сразу же отворачивает голову в сторону, зажмуривая глаза; не знаю, пытается ли она избежать моего взгляда или ей просто мешает яркий свет. Когда она поворачивается, на передний план попадает фиолетовый синяк, портящий ее прекрасную щеку. Любопытство и гнев зарождаются в моем желудке. — Кто это сделал? — спрашиваю я, протягивая руки к ее лицу, в то время как мои глаза устремляются к Франко. — Кто это сделал? — повторяю, и Луиза вздрагивает от моего прикосновения, возможно из-за боли, возможно — из-за отвращения. Она по-прежнему не смотрит на меня.

— Прошу прощения, — бормочет Франко, абсолютно не сожалея. — Это был единственный способ заставить ее вести себя тихо.

Втягиваю в себя воздух, стараясь поглубже закопать огонь, разгорающийся в моей груди. Этот мужчина просто жалкое подобие человека. Он выполняет свою работу, но часто пересекает границы, делая это. Он грязный, неряшливый ублюдок с глазками-бусинками, по которым понятно, что мозгов у него не больше, чем у курицы. Если Луиза будет страдать от боли — а она будет — то не от рук этого жестокого мужчины, в действиях которого нет ни изящества, ни уважения к насилию. Если она будет страдать, то только от моих рук. Она находится в моей, а не его власти.

Когда я, наконец, успокаиваюсь, и воздух начинает свободно проникать в мои легкие, то убираю руки от ее мягкой, опухшей щеки и наклоняюсь перед ее лицом. Я хочу, чтобы она увидела меня. Она все равно не сможет избегать этого вечно.

— Посмотри на меня, Луиза Рейес, — она не двигается и не открывает глаз. Ее грудь поднимается и опускается, но я удерживаю взгляд на ее лице. — Дорогая, тебе интересно знать, где ты находишься?

На какой-то момент, я начинаю интересоваться, ту ли девушку мне доставили. Сломлена ли уже эта женщина с синяком и болезненным выражением лица? Если это так, то она не представляет для меня интереса, а просто вызывает жалость.

— Меня зовут Луиза Чавес, — говорит она. Потом поднимает голову и распахивает глаза, впиваясь в меня взглядом. — И я знаю, кто вы. Вы — Хавьер Берналь.

Мне не о чем волноваться: она совсем не сломлена. В этих глубоких коричневых глазах горит сила.

Я поднимаю бровь и киваю, не показывая того, что я чрезвычайно доволен и ужасно возбужден. Тот факт, что она знает мое имя, заставляет мой член дернуться.

— Ты знаешь, почему ты здесь? — спрашиваю я, выпрямляясь. Подхожу к стулу, потому что мне не терпится поскорее начать, и оглядываюсь на нее через плечо. — Или не знаешь?

Она смотрит на меня с некоторой долей страха, омолаживающего ее. Ее полные и сочные губы дрожат передо мной.

— Для чего нож? — хрипит она.

— Ты узнаешь потом, — отвечаю я. — Это для твоего мужа, для Сальвадора, — отхожу в сторону и машу рукой в направлении камеры. — И это тоже для него.

Смотрю на Доктора, который теперь стоит перед ней с клейкой лентой в руках. Он быстро отрывает кусок от ленты и помещает его поверх ее очаровательных губ, в то время как Эсте приглушает свет в комнате. Я встаю позади камеры и фокусирую свет на Луизе, которая теперь светится в темноте как приведение. Как драматично.

Прочищаю горло и нажимаю на кнопку записи.

— Это Луиза Рейес, — говорю я, убеждаясь, что мои слова звучат четко и ясно. — Бывшая королева красоты штата Байя и собственность Сальвадора Рейеса. Сальвадор, у нас есть твоя жена и длинный список требований, которые, я знаю, ты можешь выполнить. Я жду от тебя, что ты будешь с нами сотрудничать, в противном случае, она умрет в течение семи дней. Если ей повезет, конечно. Я дам тебе время подумать о том, что ты готов отдать за нее. Тогда мы с тобой свяжемся. До свидания.

С этими словами я выключаю свет камеры и останавливаю запись, после чего комната остается тускло освещенной. Романтика.

— Я надеюсь, твой муж часто проверяет электронную почту, — говорю я Луизе, поднимая нож. — Выставлять такое на YouTube было бы неудобно. — Подхожу к ней и показываю нож, давая ей возможность хорошо рассмотреть его. — Я думаю, это будет больно только в первый раз, — говорю я правдиво, надеясь, что это облегчит ее беспокойство по поводу того, что сейчас произойдет.

Это единственная любезность, которую я могу предложить ей.

Пока Франко держит ее, я приказываю Эсте разорвать и приспустить ее блузку, обнажая спину. Именно в этот момент Луиза отключается, ее плечи опускаются, а подбородок почти касается груди.

В руке доктора тут же оказывается шприц с лидокаином, и он готовится ввести его в ее сердце.

— Привести в сознание?

Я быстро качаю головой.

— Нет. Предоставлю ей эту милость, — в конце концов, она же не просила об этом.

Думаю, даже в первый раз ей не будет больно.

Только если одну секунду.

С предельной точностью я вырезаю букву Х на ее лопатке. Из раны идет кровь, ярко-алая на фоне сливочной кожи, но ее совсем не много: порез достаточно глубокий, чтобы оставить легкий шрам, но не причинит ей вреда.

Я ведь не дикарь.