Порочный круг

Глава 29

Должно быть, Ив все-таки заснула, потому что когда она открыла глаза, за стеклянной стеной горела россыпь огней, тянувшихся до самого залива. Первые несколько секунд она не могла понять, где находится, но тут события этого безумного дня разом нахлынули на нее вместе с музыкой Моцарта, негромко звучавшей в темноте.

Ив, охнув, подскочила и села в кровати. Сколько прошло времени? Неизвестно. Она была совсем одна в комнате, слабо освещенной догоравшим в камине пламенем. Ощущение нереальности происходящего, которое она так старалась побороть, вспыхнуло с новой силой, а душу объяла паника. Ив разрывалась между желанием спрыгнуть с постели и бежать куда глаза глядят и почти детской потребностью закрыться с головой одеялом и снова заснуть.

Но тут дверь ванной открылась, и на простыни упал луч света. На пороге появился Брент.

— Привет. Хорошо спала?

Ив с неожиданной злостью подумала, что он, должно быть, видит в темноте, как кошка. Брент включил ночник, и Ив заметила, что два ее чемодана до сих пор стоят у шкафа. Он слишком самоуверен, принимает все как должное, он…

Брент, похоже, снова понял, что у нее на уме.

— Ты, наверное, хочешь позвонить? Валяй. У этого телефона нет параллельного аппарата. Что бы тебе хотелось на ужин? Джемисон еще внизу, а он превосходный повар.

Он подошел ближе и уселся на край кровати, обнаженный, еще не обсохший после душа, с влажными, вьющимися на концах волосами. Теплые губы легонько коснулись ее виска.

— Ив, ты останешься?

И все-таки она осталась. Почему бы нет? Она ужасно измучена и сбита с толку, чтобы протестовать или спорить.

Ив в который раз безуспешно попыталась дозвониться до Марти. Никто не отвечал. Либо она еще не вернулась, либо не хочет сидеть одна в квартире и дергаться в ожидании звонка Стеллы. Ив хотела было позвонить матери, но передумала. Может, набрать номер Дэвида и сразу повесить трубку, если он ответит, но какой смысл? Дэвид — часть неприятного тяжелого прошлого, а она еще не уверена, какое будущее ее ждет. Завтра она все хорошенько обдумает.

Ив разобрала один из чемоданов и развесила вещи в шкафу Брента, отметив мельком, что он почти пуст. Странно, для такого богатого человека одежды у него совсем мало!

Она наслаждалась теплой водой с лопавшимися пузырьками пены, утопая в глубокой, выложенной голубым кафелем ванне Брента, первой, в которой можно было по-настоящему улечься и вытянуть ноги. Брент вежливо предложил потереть ей спинку, но Ив так же учтиво отказалась. К ее удивлению, он не стал настаивать, а молча вышел, закрыв за собой дверь.

Позже они поужинали на застекленной террасе, откуда открывался столь же великолепный вид, как из спальни. Над прозрачной крышей висели сверкающие звезды и серебряный серп молодого месяца. Даже сюда доносилась нежная, чуть слышная музыка. Стол был накрыт, как для банкета, — льняная скатерть, серебро, тяжелые канделябры и хрустальные бокалы. Джемисон — тощий седой мужчина с лицом, изборожденным преждевременными морщинами, действительно оказался как вышколенным официантом, так и великолепным поваром. Он и бровью не повел, когда Брент сухо представил Ив как свою невесту, только почтительно наклонил голову и принес официальные поздравления. Даже слушая, как расхваливает Ив его блинчики с начинкой из моллюсков, Джемисон лишь растянул губы в холодной улыбке.

Когда он убрал со стола и оставил их вдвоем за бутылкой вина, Ив раздраженно буркнула:

— Ты всегда так опрометчив? Меня ждет новая работа в Нью-Йорке и успешная карьера. Почему ты вообразил, будто я все брошу и выйду за тебя?

Прежде чем ответить, он потушил сигарету.

— Разве ты из тех, кто связывает замужество с отказом от карьеры? Вот видишь, ты и впрямь отстала от жизни и воспитана в старозаветных традициях!

— А ты увиливаешь от ответа!

— Что верно, то верно. О чем ты хотела меня спросить?

Подозрение, мучившее ее с той минуты, когда она впервые увидела Брента в самолете, наконец превратилось в уверенность.

— Работа, — медленно начала она, не спуская с него глаз. — Все это свалилось на меня, как снег на голову. Перед этим я прочла, что Джоан Нельсон должна была заменить Бэбс Барри в шоу. Интересно, почему все ходили передо мной на задних лапках? Даже Рэндал, вроде бы… короче говоря, явно оценивал меня. Ты не… Не может быть! Неужели…

Лицо Брента было в тени, и Ив не видела его глаз.

— Мой дед считал, что нельзя класть все яйца в одну корзину. Необходимо инвестировать самые разные предприятия. А для меня это было неким развлечением, лотереей, игрой с судьбой. Я вкладывал деньги в самые безумные, безнадежные проекты, и черт меня возьми, если все не окупалось! Кроме того, Билл Фонтейн — мой друг.

— Билл Фонтейн!

Фонтейн был почти легендарной фигурой, главой телесети, человеком, с которым были лично знакомы лишь те немногие, кто работал непосредственно с ним. Зато боялись его все. Брент насмешливо поднял брови:

— Ив, поверь, если бы те, от кого это зависело, посчитали, что ты не годишься для этой работы, никто не подумал бы предложить тебе контракт. Так что можешь не испытывать угрызения совести.

— Ты был в Нью-Йорке одновременно со мной и специально купил билет на этот рейс, правда? И подстроил так, чтобы сидеть рядом со мной! Господи, только не говори, что владеешь этой проклятой авиалинией!

— Всего несколько акций.

Да как он смеет быть таким холодным, таким равнодушным?

Она почти швырнула бокал на стол, расплескивая багряные капли по белоснежной скатерти. Брент как ни в чем не бывало подлил Ив вина, предоставив ей кипеть бессильной яростью.

— Насколько я поняла, ты послал по моему следу ищеек? Вот почему упомянул о Рэндале и намекал…

Припомнив подробности ночи с Рэндалом, Ив залилась краской. От злости и раздражения хотелось плакать.

— Мне ни к чему было следить за тобой, Ив. Все это время у тебя минуты свободной не было, верно? А что касается Томаса… все знают, что его любимое занятое — поиметь каждую новую в городе девочку, причем исключительно через заднюю дверь. Я прав?

Они молча уставились друг на друга. Ив бросало то в жар, то в холод.

— Но если ты все знаешь, — с трудом выдавила она, — странно, что все еще хочешь же…

Брент накрыл рукой ее нервно теребившие ножку бокала пальцы.

— Это вино лучше пить, чем лить, Ив. Дьявол, почему ты считаешь, будто я готов осуждать тебя за какие-то воображаемые преступления? Я не Дэвид Циммер и никогда не пытался скрывать собственные поступки или отрекаться от них. Меня во многом можно обвинить, но только не в лицемерии.

— Просто тебе никогда не приходилось приспосабливаться! — вскинулась Ив. — Жить по правилам, установленным не тобой. Ты всегда был…

Он выпустил ее руку и откинулся на спинку стула.

— Выше других благодаря унаследованным деньгам? Наверное, тут ты права. Да, они дали мне свободу… полную свободу действий и поступков. Дед пытался вбить в меня понятие о чувстве долга, ответственности, но в то время я был слишком молод, а когда он умер, у меня появились другие наставники…

Он осекся, осушил бокал и долил в него вина.

— Итак, Ив, что скажешь? Хочешь сбежать или все-таки останешься?

Она не тронулась с места. Усталость и выпитое вино брали свое, да к тому же ей почему-то захотелось принять вызов, попытаться разгадать этого замкнутого, загадочного человека.

Они вновь легли в кровать, такую просторную, что можно было лежать, не касаясь друг друга. Странно, что человек, с которым предстоит провести ночь и проснуться утром, — не Дэвид. Рэндал или другие, которым она отдавалась бездумно, бессмысленно, не в счет.

Огни города сливались в многоцветное сияние, вливавшееся сквозь стеклянную стену. И музыка, такая успокаивающая, нежная, опустошающая разум…

Перед рассветом Брент снова любил ее, а потом оба заснули, она — крепко и без снов, он погрузился в легкую тревожную дремоту.

Тяжело привыкнуть к тому, что рядом постоянно одна и та же женщина, которая, помимо всего прочего, делит с тобой постель. Наверное, на это потребуется немало времени. Первая после Сил. Если не считать тех вьетнамских проституток, которым просто было некуда идти. Брент чувствовал себя скованно, неловко, но почему-то осознавал, что жить с Ив будет совсем нетрудно. Она красива, умна, не болтлива, грациозна, безмерно сексапильна и чувственна. Одна из самых соблазнительных женщин, которые ему попадались. Конечно, пока они чужие друг другу, и обоим придется кардинально изменить свою жизнь. Но ведь он уже смирился с этим.

Брент перевернулся на бок, машинально прикрыв Ив простыней. Неужели этот почти инстинктивный жест — хороший признак? Каково это — заботиться о ком-то еще, кроме себя? Жить в одном доме с женщиной, брать ее с собой, когда придет охота путешествовать?

Однако он все решил.

Брент прогнал прочь тревожные мысли, закрыл глаза, и наконец сон снова одолел его.

Вчера вечером, пока Ив спала, Брент позвонил своему поверенному, и назавтра тот поспешил прибыть с «дипломатом» полным бумаг. Было всего десять утра, но Брент встал два часа назад и успел принять душ и побриться. Когда Джемисон объявил о приезде мистера Дормана, он уже завтракал в залитой солнцем столовой.

Уилсон Дорман был немолодым человеком, знавшим еще деда Брента и помогавшим составлять завещание. И хотя одному человеку было невозможно управиться с многочисленными делами и финансовыми проблемами, из всех адвокатов Ньюкома Дорман оставался единственным, кому тот безоглядно доверял. И теперь седовласый поверенный, знавший о Сил, образе жизни и похождениях своего клиента, скованно сидел за столом красного дерева, вежливо отказавшись от еды. Подобно Джемисону, Дорман был из тех людей, кто давно привык ничему не удивляться и не выказывать никаких эмоций. Но сегодня утром он если и не впал в панику, то, во всяком случае, казался немного расстроенным и настороженным, вероятно, предполагая, что вчерашние распоряжения были сделаны в припадке безумия или под влиянием наркотического опьянения.

Брент, однако, не попытался развеять сомнения адвоката и, поставив перед ним чашечку кофе, поднялся наверх. Пора будить Ив. Примерно полчаса спустя она появилась внизу, очевидно, все еще не отдохнувшая как следует. Под глазами темнели круги, лицо оставалось бледным, но в общем она производила впечатление сдержанной и спокойной особы. Сегодня на Ив были бежевые вельветовые брюки и шелковая блуза цвета ржавчины. На тонкой цепочке висело золотое сердечко от Тиффани, в ушах поблескивали такие же сережки. Она выглядела совсем молодой и далеко не столь изысканной, умудренной жизнью светской дамой, которую Дорман время от времени видел по телевизору в утренних выпусках новостей. Старик заметил, что мисс Мейсон еще не совсем пришла в себя и, казалось, не вполне понимала смысл документов, которые передал ей Дорман.

— Знаете ли вы, что становитесь чрезвычайно богатой молодой дамой? — робко осведомился поверенный. Не почудились ли ей нотки легкого неодобрения в его голосе? Возможно, он заподозрил в ней алчную хищницу, авантюристку из профессиональных охотниц за деньгами, которой удалось подцепить крупную рыбу.

Ив в отчаянии уставилась на Брента, который, надо отдать ему должное, тотчас поспешил ей на помощь и тем самым спас от необходимости придумывать подходящий ответ.

— Она прекрасно все знает, Уилсон. И, вероятно, ей куда лучше удастся пристроить эти чертовы деньги, чем мне. Терпеть не могу с ними возиться! Признаться, это решение было неожиданным для нас обоих. Мы вернемся к этим проклятым бумагам после свадьбы, когда все немного устаканится. Ну а пока почему бы нам не пропустить все, что напечатано мелким шрифтом, и просто не подписать то, что требуется, не откладывая в долгий ящик? Прочтите вслух все основные параграфы, которые имеют отношение к моей невесте, и покончим с этим поскорее. Как по-твоему, Ив?

— Меня это вполне устраивает. Спасибо.

Девушка мучительно пыталась сосредоточиться, пока Дорман сухо и скрупулезно объяснял ей те места, которые, по его мнению, были наиболее важными. Но в памяти ничего не отложилось, слова казались бессмысленными, пустыми, не имеющими значения. Она молча наблюдала, как Брент подписывает бумаги. Солнечный луч играл в его волосах шаловливыми зайчиками. Потом настала ее очередь. Ив дрожащими руками поставила свою подпись, тупо твердя себе, что, как только бумаги будут заверены у нотариуса, она неожиданно разбогатеет и не будет больше принадлежать себе.

К полудню Дорман наконец уехал. Все дела уже обсудили, и говорить теперь было не о чем. Они все еще сидели в столовой, и Брент отворил двери, ведущие на другую террасу. Морской бриз приносил запахи соли и водорослей.

Ив нервно ходила по комнате, рассматривая картины абстракционистов и расставленные повсюду цветочные вазы. Наверху, полуодетая и растрепанная, она казалась беззащитно-трогательной, но теперь, одетая и причесанная, внезапно стала отчужденной и какой-то безразличной, словно по-прежнему его побаивалась. Не сводя с нее глаз, Брент снова и снова спрашивал себя, как прошлой ночью, почему столь скоропалительно решил жениться на Ив и выбрал именно ее из всех знакомых женщин. Да, доводы, которые он приводил ей, достаточно веские, но только ли в них дело? И не поступает ли он опрометчиво, добиваясь женщины, которая, по ее собственному признанию, влюблена в другого? А может, разгадка в том, что она бросила ему вызов и он не устоял перед соблазном очертя голову ринуться в новое приключение?

Устав от бесплодного самобичевания, Брент резко спросил, не хочет ли Ив отправиться на морскую прогулку, и та торопливо, с каким-то облегчением согласилась.