После измены. Ядовитые чувства (СИ)

40

Выдыхаю спокойно только когда ложимся спать. Завтра утром вещи соберём и вернёмся в родную квартиру, где каждый сантиметр будет кричать о том, какой счастливой женщиной я была.

Не могу уснуть, долго ворочаюсь. Встаю и подхожу к окну, осматриваю ночной спокойный город. Я думала, что всю жизнь проживу здесь счастливая. Без Димы. Надеялась, что он забудет меня и не будет искать. Вспоминала о нём, как о худшем в жизни кошмаре.

Он стал моим первым мужчиной.

Он научил меня любить до безумия, преданно и отчаянно. Так, как я потом полюбила Женю.

В муже я видела опору и крепкое мужское плечо. Спину, за которую можно спрятаться. Сам того не ведая, с первой минуты нашей встречи он стал моей панацеей. Со временем разгорелась и страсть, и привязанность появилась. И чувства проснулись, нежные и яркие.

Но те ощущения, что были между мной и Стрельцовым, я не испытывала больше никогда. Я болела им. Эти чувства были ядовитым зельем, отравляющим меня каждый день. Я нуждалась в нём, как в воздухе. Землю под ногами не чувствовала от прикосновений, от безудержной страсти и желания подчиняться.

Я люблю Женю по-особенному. За его поступки. За его характер. За его доброту и искренность.

А Диму я вознесла на вершину без причины. Просто потому, что он первый из всех мужчин так рьяно мной заинтересовался.

Юля была права, когда объясняла мне, что мои эмоции ничего общего с любовью не имеют. Но почему-то дошло до меня это только сейчас, когда я нахожусь в полной заднице.

Я хочу вернуть мужа.

Но как?

Что мне сделать? Раскаяться и молить о прощении за то, чего я не делала?

Прохожу на кухню и наливаю себе стакан гранатового сока. Во рту пересохло от собственных мыслей. Жадно выпиваю его, наслаждаясь послевкусием. Обнимаю свои плечи, чувствуя озноб, и тут же возвращаюсь в комнату, чтобы накрыть Василису одеялом.

Сама ложусь, продолжая думать о Жене.

Как я буду без него?

Что мне делать?

— Ма, ты спишь? — Василиска забирается на меня сверху, садится на мой живот, будто на коня, и кладёт тёплые ладони мне на лоб. — Плосыпайся, мамочка!

— Доброе утро, котёнок! — обнимаю малышку, сладко зевая.

— Я голодная, мам.

После завтрака дочка помогает мне собрать вещи. Женя написал СМС, что квартиру освободил, и мы смело можем возвращаться домой.

Он будет приходить к малышке. Это плюс — буду видеть его часто. Может, лёд в его сердце треснет и он смягчится, когда увидит, что Стрельцов не принимает в моей жизни никакого участия. И я буду упорно вдалбливать ему информацию, что меня подставили, оклеветали.

На мгновение застываю перед собранным чемоданом, сердце падает в пятки.

Что было бы, если бы Дима не решился на этот опрометчивый шаг? Если бы он не предоставил моему мужу ложную информацию и не опорочил меня?

Сдалась бы я?

Подпустила бы к себе Стрельцова добровольно?

Меня так сильно крыло от него, когда мы встретились в конце весны, что вспомнить страшно! Я же с ума сходила, думая о нём! И даже ответила на поцелуй.

Если бы Дима не остановился в тот вечер, произошло ли что-то большее, или мой мозг всё же дал сигнал, что я поступаю не правильно?

Мне нет оправдания.

Я накосячила. Совершила страшную ошибку, за которую сейчас расплачиваюсь. Я знаю, что заслужила всё, что происходит.

Я дала бывшему право думать, что ещё что-то к нему чувствую. Поддалась порочным желаниям и ярким воспоминаниям, ожившим и заставившим мой мир перевернуться и рассыпаться, как частички пазла.

Но теперь, когда я точно разобралась в себе и своих истинных чувствах, как мне собрать картинку обратно? Как склеить эти детали пазла намертво, чтобы больше не страдать?

— Ма, поехали? — Вася вырывает меня из собственных тягучих мыслей, и я украдкой смахиваю катящуюся по щеке слезу.

— Да, милая. Поехали.

В одной руке чемодан, в другой — тёплая ладошка рыжеволосой малышки. Василиса радостная и довольная, а я в замешательстве.

Выходим на улицу, и я спотыкаюсь взглядом о тачку Стрельцова.

Да сколько можно!

Это просто невыносимо!

Как маньяк какой-то, одержимый ублюдок.

Чего он добивается?

— Привет! — машет рукой и вытаскивает из салона своей машины огромный букет цветов.

Идёт в нашу сторону, а я лишь крепче сжимаю ручку дочери.

— Куда это вы собрались? — тёмный блеск в его глазах ничего хорошего не сулит.

— Домой. К папе! — сообщает ему Василиса, и я покрываюсь нервными мурашками, почти болезненными.

— К папе? — Дима заглядывает в мои глаза с негодованием.

В его зрачках будто взрывается ненависть, тёмные глаза чернеют, наливаясь яростью и отчаянной жаждой мести.

— Вы помирились? — Стрельцов говорит тихо, сквозь зубы.

Замечаю, как пальцы его свободной руки сжимаются в кулаки.

— Нет, — напуганно шепчу я. — Женя решил оставить квартиру мне и дочери.

Дима разжимает пальцы и протягивает букет.

— Это для самой красивой мамочки на свете! — улыбается, изменившись в лице. — А это… — вновь ныряет корпусом в свою машину и вытаскивает из салона розовый самокат. — … А это для очаровательной маленькой принцессы!

— Самокат! — заворожённо шепчет Василиса, расширив глаза восхищённо.

— Дим, зачем ты это делаешь?

— Василис, тебе нравится? — не обращая внимания на мой беспокойный шёпот, мило беседует с малышкой.

— Нлавится!

— Так бери! Он теперь твой!

Дочка отцепляется от моей руки и смело проходит к розовому подарку, забирается на него.

— Ты умеешь кататься? — Дима везёт её по парковке, придерживая за талию.

А я стою в стороне, боясь пошевелится. Устроить скандал и сбежать не могу, у Стрельцова может быть неадекватная реакция. Не хочу, чтобы дочка испугалась. Она и так в последнее время пережила слишком много стрессовых моментов, чего только наш побег от Анастасии Сергеевны стоит!

— Ма, смотли как клууууто! — малышка громко хохочет, когда Дима подвозит её ко мне.

— Попробуй сама, — бывший ласково гладит рыжие кудряшки на голове у моей девочки.

— Алис, ну, что застыла? — усмехается Дима, как только Вася немного отъезжает вперёд. — Я считаю, что вам не стоит возвращаться в квартиру Захарова. Я же купил тебе жильё.

— Я сама решу, как будет лучше.

— Алис, ты нашла работу?

— Пока нет.

— Давай я помогу с трудоустройством. И, если надо, я могу дать тебе денег на жизнь.

— Мне ничего от тебя не нужно.

— Алис, что случилось? М? — берёт меня за руку, резко и агрессивно, тянет к себе, заставляя посмотреть в его глаза.

Его кожа холодная, как у мертвеца. И взгляд пронзительный, лютый, прошибающий, как молния.

— Ты обещал оставить меня в покое, — настойчиво напоминаю и руку одёргиваю.

— Ты этого хочешь? Чтобы я отстал? — продолжает смотреть, будто испепелить меня хочет.

— Да, Дим. Я хочу, чтобы ты отстал, — стараюсь скрыть страх за глубоким вдохом.

— Хорошо, — кровожадная улыбка не сходит с его лица.

Дима разворачивается и запрыгивает в тачку, и я провожаю его удивлённым взглядом.

Неужели, это конец?

Он оставит меня в покое?

Верится с трудом.

— Василиса, пошли! — зову малышку.

У неё очень ловко получается кататься на самокате, зря я затягивала с его покупкой.

Воспоминания накатывают горячей волной прямо с порога. Здесь я встречала мужа, неслась в его объятия и жадно целовала, до боли в губах. Он прижимал меня к стене и ласкал сильными руками изгибы моего тела, отвечал на поцелуй с трепетом, с любовью, дико и горячо.

Открываю шкаф, чтобы поставить туда Василискин самокат, и боль полощет по сердцу лезвием. Обычно тут стояла Женина обувь, висела его верхняя одежда. А теперь пусто.

Ничего уже не будет как раньше.

И осознание этого невыносимо сдавливает виски.

— Ма, я хочу лисовать, — требовательно заявляет Василиса.

Она уже успела проскользнуть в детскую и увидеть свой мольберт с красками.

— Хорошо, котёнок, рисуй! — беру у неё из рук непроливайку, чтобы наполнить её водой и вхожу на кухню.

Застываю перед столом и нервно прикусываю губу до солоноватого привкуса крови. Перед глазами живая картинка, как жадно и глубоко муж имеет меня на этом столе, как рычит в такт моим стонам.

Отгоняю навязчивые воспоминания и возвращаюсь к Василисе с полной баночкой воды.

— Ма, ты заболела? — малышка смотрит на меня грустными глазами, полными волнения и непонимания.

Поворачиваюсь к зеркалу и глубоко вздыхаю. Бледная, как моль, глаза опухшие.

— Я просто немного устала, — выдавливаю из себя с трудом.

— Отдохни, — Василиса ласково улыбается и принимается рисовать.

Вечером приезжает Женя. Днём он написал смс, что хочет забрать Василису до вторника. И у меня нет возможности ему отказать, я пообещала, что он сможет видеть её когда захочет.

— Папуля! — малышка набрасывается на него, обнимает крепко и трётся головой о его ладонь.

Обменявшись с дочкой тёплыми фразами и поцелуями, переводит взгляд на меня.

— Какие планы на вечер? — муж резко произносит эту фразу, и я нахмуриваюсь.

Послышалось.

Мне просто послышалось.

— Алиса, я тебя спрашиваю! Чем планируешь заняться?

— Спать буду, — отвечаю тихо, а у самой внутри будто маятник качнулся.

К чему этот вопрос?

— Ладно, — берёт в руки Василискин рюкзачок и выходит в подъезд. — Спокойной ночи.

Не успеваю ответить. Дверь захлопывается.

А я прислоняюсь спиной к стене и медленно скатываюсь на пол. Горло болезненно обжигает едва контролируемый приступ истеричных слёз. Стойкое ощущение, что я падаю с края пропасти усиливается с каждой секундой, я не могу заглушить собственные эмоции. Лишь руки сильно сжимаю в кулаки, чтобы ногти под кожу впились.

Мне нужно научиться жить в новой реальности, где меня никто не лелеет, не исполняет мои мечты и не интересуется, как я провела этот день.

Когда поток болезненных ощущений прекращается и я, наконец, беру себя в руки, в голове бегущей строкой носится лишь одна мысль.

Зачем Женя спросил о том, что я планирую делать вечером?