Последние стражи Аарона (СИ)

Глава 11. Дом запертых сердец

Глава одиннадцатая. Дом запертых сердец

Окраины Дагмера

Его брат, его темная родная кровь, исполнил то, что обещал — он вернул в Дагмер пегую кобылку Мириам, которую сам вспугнул во время последней встречи в лесу. Это стало поводом для радости девушки, именно поэтому Ивэн был ему немного благодарен за верность слову. В конюшне пахло сеном, навозом и поздней осенью, отчего юноше там было приятно находиться. Он наблюдал за Мириам, за тем, как она обхаживала свою Звездочку.

Сегодня она, отослав конюха прочь, сама смыла с нее грязь и теперь бережно расчесывала мягкую гриву. Ему нравилось смотреть на нее. В ее присутствии он словно становился целым, но никак не мог разъяснить себе это, подобрать правильное слово.

— Не каждая кобыла подпустит мага к себе, — улыбалась Мириам. — А эта меня любит.

Словно в подтверждение тому лошадь тихонько фыркнула и смешно задергала ушами. Ивэн счел время подходящим для лакомства и потянулся к корзинке с яблоками и морковью, принесенной из замковой кухни.

— Держи! — предупредил он и подкинул красное яблоко в воздух.

Девушка ловко поймала его одной рукой и протянула своей любимице. Та нетерпеливо захрустела сочным плодом.

Ивэн приметил, что Мириам не обронила и слова о Галене, не говоря о благодарности, словно Звездочка нашла дорогу в стойло сама. За дни, проведенные в замке, юноша понял, что об Аароне может расспрашивать сколь угодно — она отзывалась о нем с упоением и горящими глазами, но слыша имя его первого сына, она становилась мрачнее тучи.

— Я вспомнила, как Морган обещал тебе любого коня из королевских конюшен, — улыбнулась девушка Ивэну, приобняв Звездочку за шею. — Кто же тебе понравился?

— Тот, что черен, как сама тьма, — признался он. — Я хотел бы угостить его.

— Он откусит тебе пальцы, — расхохоталась Мириам. — Внутри он такой же черный, как и снаружи. Это боевой конь из Корсии. Его прислали в дар твоему отцу, вот только оседлать его никому не удалось.

— Я не знаю, какой из меня король, но наездник — превосходный, — бросил юноша с небрежным вызовом.

Выхватив из корзины еще одно яблоко, он направился к стойлу, в котором стоял приглянувшийся ему конь, огромный и устрашающий, с широкой грудью и крепкими ногами. У Ивэна захватило дух от его красоты, и он захотел заполучить этого коня, как только увидел собственное отражение в черных блестящих глазах.

Мириам окликнула его, но он не остановился и лишь улыбнулся, услышав, что она последовала за ним.

— Ты же не думаешь войти к нему?

— Знаю, что это может быть опасно, но я научен обращаться с лошадьми, — отозвался Ивэн. — Все это время он ждал меня. Вот увидишь.

Дворцовая конюшня была достаточно велика. Разномастные лошади игривые, безразличные или же сонные, чувствуя присутствие людей, выпрашивали внимание и угощение. Все, кроме массивного коня из Корсии. Он флегматично стоял, отвернувшись к стене, и не разделял оживления своих сородичей.

— Прости, что не зашел к тебе сразу, — обратился юноша к нему, облокотившись на ограждение стойла и протянув яблоко на раскрытой ладони.

Мириам встала рядом с ним так, что они соприкасались плечами.

— Как его зовут? — спросил Ивэн, понимая по взгляду девушки, что та разделяет его восторг, но опасается.

— Если он выберет тебя, ты сможешь сам понять это. Придумаешь ему имя.

Конь лишь косился на пришедших незнакомцев, беспокойно встряхивая лохматой лоснящейся гривой. Юноша, потеряв терпение, сам захрустел спелым яблоком.

— Зря ты отказался, — оповестил он животное. — Но не думай, что я сдаюсь, ведь я стану приходить к тебе каждый день.

— Хотелось бы знать, кто из вас двоих окажется более упертым, — заключила Мириам, не скрывающая облегчения, испытанного оттого, что Ивэн проявил осторожность и не ринулся в загон к коню, наделенному крутым нравом. Она рассчитывала, что ему приглянется кто-то иной, более мягкий и покладистый, но этого не случилось.

Ивэн лишь улыбнулся девушке. Ее сомнения были для него вполне понятны — она слишком мало знала о нем и думала, что его жизнь до приезда в Дагмер, прошла за книгами и молитвами. Юноша мысленно поблагодарил отца за возможность видеть удивление в глазах Мириам, хотя понимал, что тот позаботился о его воспитании вовсе не для того, чтобы он демонстрировал его девушкам.

— Думаю, мы засиделись здесь, — выпалила она, небрежно стряхнув с его плеча соломинку, упавшую с утепленной крыши. — Еще немного и про нас поползут слухи.

Она шутила, но говорила подобное так часто, что Ивэн начинал злиться. Он желал видеть ее, не оглядываясь на возможные сплетни и не слушая предостережений. Но собственное имя и будущая корона его ко многому обязывали. Смятение нападало на него все чаще — он не был уверен в том, что поступает должным образом. Изо дня в день, находясь в Дагмере, ему представлялось, что он жонглирует горящими поленьями и каждое неверное движение может привести к краху. Ему было стыдно, но более всего его занимала Мириам.

Ранее ему не приходилось общаться с девушками, в особенности с такими, как она, но и поговорить об этом было не с кем. Однажды он хотел спросить совета у Моргана, но не решился, думая, что подобные проблемы с его высоты, покажутся совсем ничтожными. Поэтому Ивэну ничего не оставалось, кроме как быть собой, но не забывать об условностях.

— Пожалуй, ты права, — угрюмо кивнул он, чувствуя, что девушка хочет увести его подальше от коня, которого сочла опасным.

Он согласился не только потому, что хотел угодить ей. Снаружи доносились звуки, напомнившие о его прошлом, и любопытство распирало его.

— Закрывайся, Фестер! Шевелись! Тесса, никто не будет тебя жалеть только потому, что ты девочка! Резче! Вот так! Отражай!

В подобных криках учителя, его ударах, от которых он не всегда успевал укрываться, еще не так давно для него таилась надежда. Он был единственным мальчишкой из всех послушников, которому разрешалось покидать монастырь. Его учитель — мрачный бородатый наемник из Тирона — каждый день в любую погоду вкладывал в его руку меч на поле у его стен. Ивэн пытался выведать, кто нанял его и по какой причине, но не получил ничего, кроме оплеухи. В тот день, когда он отказался выходить за стены, наемник выволок его сам и знатно поколотил.

С тех пор Ивэн брался за свой деревянный меч с большей охотой, желая отомстить. Стремление поставить на теле учителя лишний синяк вело его до тех пор, пока он не стал наслаждаться боем. Со временем он понял, что каждая ссадина, каждое падение дается ему не зря, что ему уготована особая жизнь, которая рано или поздно настигнет его. Так и случилось. В одночасье все обрело смысл.

— Нападай! Вперед! Пропустишь снова — отправлю тебя назад к теткиной юбке!

Голос Стейна Ивэн научился различать безошибочно. С той самой первой встречи в саду под галереей. Всякий раз, видя его, юноша волновался. Он рассудил, что должен расположить к себе городского старосту любой ценой, но все еще не преуспевал в этом. Локхарт был в меру учтив и излишне холоден — этого Ивэну было недостаточно. Во многом потому, что он слишком хорошо помнил подслушанные слова.

Они кружили чуть поодаль от прогулочных загонов, за изгородями на земле, усыпанной песком. Они — это совсем еще юная, но крепкая девушка, и нападающий на нее мальчишка. За ними с восторгом следили десятка два глаз любопытствующей ребятни. Стейн же наблюдал за сражением на деревянных мячах с нескрываемым недовольством.

Когда Мириам привела Ивэна в конюшни, рядом не было никого. Все эти дети во главе с неприступным старостой города, набежали на огороженную поляну за какой-то короткий миг.

— Когда-то на месте этой девочки была я, — улыбнулась Мириам, придерживая молодого Бранда под руку. Она рассчитывала, что бой на тренировочных мечах не заслужит его особого внимания.

— Пойдем, — не оправдав ее ожиданий, проговорил он. — Хочу взглянуть на будущих защитников Дагмера.

В тот момент, когда юноша подошел ближе и облокотился на изгородь, Тесса ударила зазевавшегося Фестера щитом и тот неуклюже завалился на песок.

— Довольно! — пробасил Стейн. — Дерик, твоя очередь.

Одержавшая победу девочка ушла к ограждениям гордо вздернув нос. Мальчик задумчиво потирал ушибленное бедро. Дерик оказался длинноволосым и стройным мальчишкой постарше и Ивэн приметил, что в его возрасте ему было стыдно держать в руках деревянный меч.

— И Эйб.

Дети, наблюдающие за происходящим, зашептались и не удивительно — Локхарт выставил против юноши, которому было пора обзавестись настоящим клинком, мальчика, от силы прожившего десять зим. В его руках были слишком крупный для него щит и короткий меч.

Ивэн мысленно возмутился такому решению, но не сказал Мириам, прислонившейся к нему плечом, ни слова. Стейн тем временем ни разу не взглянул на них.

Бой оказался слишком коротким, чему никто не удивился. Юноша отразил несколько выпадов и повалил Эйба на землю, больно ударив его щитом ниже колен. Поморщился даже Локхаркт, а мальчик упал и захныкал.

— Убит, — равнодушно пожал плечами Дерик.

Стейн подошел стремительно, схватил мальца за ворот курточки и поставил его на ноги.

— Почему ты позволил убить себя? — гаркнул он.

— Я нападал, как ты меня и учил! — не менее громко крикнул Эйб.

— Дерик пришел ко мне, когда был еще меньше тебя. Сегодня ты убит. Иди домой. Твои ноги будут синие, как сливы.

— Нет! Я живой! — не унимался мальчик, которому даже хватило смелости сбить с ворота руки учителя.

Но тот только усмехнулся и решил позвать на поле других учеников.

— Я живой! — крикнул Эйб еще громче и стало ясно, что синими окажутся не только ноги.

Локхарт вздохнул, подал Дерику знак и тот бросил ему свой меч.

— Так нападай! Давай, — лениво отозвался Стейн, поймав его налету.

Мальчишка замялся, хлюпнул носом, но через мгновение воинственно закричал и бросился на учителя, прикрывшись тяжелым щитом. Когда Локхарт отразил натиск небрежным движением меча, мальчик отпрыгнул назад проворно, словно бельчонок.

— Никто никогда не станет драться с тобой в бою так, как я тебя учил, Эйб. Дерик остался жив потому, что знает это, — он заговорил тихим менторским тоном.

Он смотрел мальчишке прямо в глаза, потом резко развернулся, присел, уклоняясь от неуклюжего удара своего ученика, и остановил меч у самых его ног, но не ударил.

— Ты снова убит. Враг всегда обманет тебя.

Мальчишка снова отскочил назад, но было слишком поздно.

— Всегда, — Стейн умышленно повел свой меч навстречу оружию ученика, и когда мечи столкнулись, вдруг высвободил одну руку, с которой тут же сорвался огонь.

Он едва не коснулся макушки мальчика. Тот охнул. Локхарт, пользуясь его растерянностью, одним ударом выбил меч из его маленьких рук. Тот отлетел в сторону так далеко, что до него было не дотянуться. Еще один удар и мальчик упал, резко закрывшись щитом.

— Нет лучшей няньки во всем Дагмере, чем Стейн Локхарт, — с улыбкой проговорила Мириам, глядя на удивленное лицо Ивэна.

Именно в эту минуту мужчина сорвал с пояса свой топорик и метнул прямо в щит малыша. Заострённая сталь шумно разрезала воздух и лезвие оружия плотно вошло в дерево щита.

— Я вижу, — буркнул молодой Бранд, опершись на изгородь ладонями. — На месте этого малыша я бы давно обделал свои детские подштанники.

Мириам фыркнула и тихо рассмеялась.

Стейн рывком вырвал топорик из принявшего его щита и вдруг резко обернулся к ним. Эйб тем временем решил удрать с поля, решив, что полученных синяков будет достаточно.

— Ты! Да, ты! — он выпрямился и указал своим оружием прямо на молодого Бранда. — Ты осуждаешь меня? Смотришь неодобрительно.

Стало удивительно тихо, когда все собравшиеся уставились на Ивэна, но это продолжалось недолго. Одна из малышек, совсем маленькая, очень бледная девочка открыла рот от удивления, выронив свой фигурный леденец, и громко заревела.

Ивэн не знал, что ответить Стейну с его ледяной усмешкой, не выражающий и капли доброжелательности. Слова не шли, но он легко перемахнул через изгородь прежде, чем Мириам успела хоть что-то возразить. Сердце стремительно подскочило к горлу. Он не смел даже подумать о позорном поражении, ведь она, называвшая Локхарта великим воином, глядела теперь на него во все глаза.

Стейн одобрительно расхохотался, увидев, что Ивэн готов выйти против него. Он стянул с себя плащ и куртку, которые могли помещать ему, и остался в одной тонкой рубахе, а Мириам все глядела на него. Она молчала, но ее взгляд был полон тревоги.

— Что думаешь о настоящей стали, Ивэн Волчья кровь? — все с той же холодной усмешкой проговорил Стейн.

Юноша молча протянул раскрытую ладонь. Локхарт вытянул из ножен за спиной оба коротких меча, один из которых вручил ему. Ивэн взвесил в руке оружие. Оно не пришлось в пору, но пути назад уже не было. Стейн кивнул на щит, лежащий на земле, и тот подобрал его.

— Глядите все! Первый Бранд, взявший в руки щит! — рассмеялся Стейн неизвестно чему.

Ивэн знал, что Морган предпочитал в бою большой двуручный меч, как и Аарон, но самому ему было все едино.

— Сухой. И тощий, как сушенная рыба, — продолжил Локхарт так тихо, что никто кроме юноши не слышал его слова. — Твой отец был немногим крупнее, но бился как разъяренный вепрь, храни Создатель его душу.

Ивэн разгадал игру Стейна, понял, что тот стремится вывести его из себя, чтобы через гнев он растерял свою собранность.

— Только не реви, если я тебя задену, — еще тише проговорил он, не спуская с парня глаз.

Они кружили друг напротив друга, примеряясь и оценивая. Ивэн глядел на лезвие меча, зажатого в руке, и все остальное стало в миг ничтожным. Он видел только свое отражение в стали и смеющиеся карие глаза Стейна. Он решил молчать, быть спокойным и холодным.

— Ты же не поплясать сюда пришел, волчонок? — Локхарт сказал это мягко и ласково. На миг юноша пожалел, что решил выйти против него.

Он, казалось бы, отвел взгляд, но меч его взмыл стремительно и Ивэн едва успел отбить этот удар. Оба осторожничали, оценивая силу друг друга. Юноша не хотел ранить Локхарта и верил, что тот не желает ранить его, но вскоре мечи сплелись, как две стальные змеи, гудя и высекая искры.

— Слишком сильно открываешься, — бросил Стейн несколько разочарованно, будто Ивэна учил биться именно он, а не молчаливый наемник из Тирона.

Юноша занес меч и вложил в удар силы больше, чем намеревался. Локхарт успел закрыться щитом, на поверхности которого появилась очередная борозда. В воздух тут же взметнулись дубовые щепки.

— Я слышу, как тяжелеет твое дыхание, — ухмыльнулся Стейн и тут же, стремительно развернувшись, он ударил широко наотмашь.

Ивэн хотел было отскочить, решив, что такой удар ему точно не отразить, но на мгновение замешкался. На рукаве рубахи чуть повыше локтя тут же расцвела кровь. Он с удивлением уставился на рану, неосторожно оступился и упал на колено. Боли он не испытал. Локхарт задел его легко, самым острием меча, словно оцарапал когтем.

— Сдавайся, — проговорил он спокойным тоном. По его очередной лукавой усмешке Ивэн понял, что этот удар вовсе не был случайным.

Вместо того, чтобы остановиться, он смахнул со взмокшего лба упавшие на глаза светлые волосы, поднялся и выставил вперед щит.

— Упрямый… Настоящий Бранд.

Три удара, удар щитом, плечом и Ивэн готов был поклясться, что Стейн открылся достаточно, чтобы можно было уложить его на землю — он собирался ударить его в грудь коленом, вложив в этот удар всю свою силу, но тот увернулся и подсек юношу под ноги. Это было не честно, но Ивэн не ждал и толики благородства, помня за что досталось Эйбу — тот был слишком правильным в своем бою, от того и проиграл. Он предчувствовал, что Стейн попробует одурачить его, и решил заплатить той же монетой. Падая лицом в землю, юноша выронил меч и ждал, что Локхарт непременно подойдет ближе и не откажет себе в удовольствии приставить острие своего оружия к его горлу. Через мгновение Ивэн перевернулся на спину и запустил в глаза Стейна горсть песка.

Толпа ребятни шумно охнула, а Локхарт заорал.

— Ах ты, песий сын! — взревел он, отбросив щит и меч. Ему пришлось судорожно растирать глаза, из которых ручьем полились слезы.

Молодой Бранд подскочил на ноги и в два прыжка оказался за спиной Стейна — тот, в этот раз, не успел увернуться. Он все еще чертыхался и поминал своего покойного короля крепкими словами. Ивэн схватил его шею и хотел было сбить с ног, но оказался на земле сам — Локхарт перехватил его локоть, и юноша не успел сообразить, как стремительно от тяжелого удара из легких вышел весь воздух.

Он услышал, как вскрикнула Мириам, но на одно мгновение ему вдруг захотелось остаться на песке, больше не двигаться и только пялиться в осеннее серое небо, по которому плыли темные облака. Он снова подумал о том, что выйти против великого воина Дагмера было опрометчиво.

Лежа на песке, прислушиваясь к боли, пронзившей спину, юноша размышлял насколько позорно его поражение до тех пор, пока лицо Стейна с покрасневшими глазами загородило ему весь вид. Он лишь убедился, что Ивэн в сознании, и собрался было подобрать меч, но юноша, опершись на локоть, приподнялся и отшвырнул меч дальше, пустив в ход свою магию.

— Сдавайся! — приказал Стейн, обернувшись. На его пальцах тут же заплясали опасные огоньки.

Ивэн вновь встал, прикидывая сколько он продержится в бою против мага огня, оставившего в покое оружие, выкованное для людей. Ему уже приходилось в шутку мериться силой с Мириам, но она уверяла, что не может соперничать с ним с той ночи в лесной хижине. Он невольно покосился в сторону изгороди, где раньше стояла девушка, и напрягся, когда не увидел ее.

— Что вам здесь нужно? — ее голос отчего-то колючий как шип донесся до его ушей.

Стейн тоже услышал ее, оглянулся и позабыл про бой. Она стояла на дороге на пути трех всадников, на которых теперь опасливо таращились дети. Она была твердая, громкая и злая — такой Ивэн ее не знал.

— Что вам здесь нужно? — повторила она голосом, трещащим от гнева. — Здесь не происходит ничего недозволенного.

Ивэн вопросительно уставился на красноглазого Стейна в надежде, что тот пояснит ему кто эти всадники в наглухо закрытых шлемах и багровых с золотом плащах. Тревога, промелькнувшая на лице Локхарта, немало удивила юношу. Он косился на Мириам, но без суеты подобрал один из мечей, спрятал его в ножны и отряхнулся.

Один из всадников поднял забрало шлема и Ивэн узнал в нем главу Священного караула — Тревора. Он нехорошо ухмылялся пока глядел на Моргана, когда юноша был представлен Совету. Оттого тот хорошо запомнил его. Но тот день, один из самых позорных в его жизни, он предпочитал не вспоминать. Тогда все глазели на него, а он только молчал и слушал дядю, церемонного как никогда прежде.

— Здесь все спокойно. Уверяю вас, сиры! — крикнул Стейн, изобразив улыбку. Он направился к ним и широко раскинул руки, демонстрируя свои мирные намерения.

— Лорд Стейн, — голос Тревора прозвучал глухо и несколько раздосадовано.

— Кого вы еще здесь желали увидеть?

— Ваше Высочество, вы ранены?

Ивэну, судорожно отряхивающему рубаху от песка, вдруг подумалось, что глава Священного караула отменный болван, ведь он еще и слова не ответил Мириам и Стейну, успевшим заговорить с ним.

— Сир Локхарт взялся меня обучить, — соврал он, рассудив, что рукав, залитый кровью, выглядел и правда нехорошо. — Сущая царапина, право слово!

— Вы решили попугать детей огнем, сир? — Тревор наконец обратил свое внимание на Стейна, но только оттого, что он положил руку на плечо девушки, преградившей ему дорогу.

— Все эти дети — маги. Вид ваших плащей пугает их вернее, чем огонь, — выпалила она, но голос ее зазвучал мягче.

Лошади беспокойно переминались с ноги на ногу. Никто из всадников не думал спешиваться. Тревор, единственный человек, которому было дозволено показывать свое лицо в Священном карауле, равнодушно взирал вниз, оглядывая с особым вниманием детей, уставившихся на него.

— Подумайте о том, что не стоит пугать непослушных детей караулом, — проговорил он наконец.

— За пределами Дагмера люди пугают своих детей ведьмами и колдунами. И вы здесь оттого, что сказки о них больно страшны, — отозвался Стейн, невозмутимо пожав плечами.

— «Неопалимый» вошел в гавань, — Тревор натянул поводья и развернул свою лошадь. — Если бы у меня были дети, я бы пугал их его капитаном. Следи за ним, Стейн Локхарт, иначе он никогда не вернется в Тирон.

— Не смей угрожать моему сыну. Он честный маг и сделал для этого города куда больше, чем ты, пугало! — налет учтивости слетел с Локахарта так стремительно, что в воздухе повисло тяжелое молчание.

Спина Ивэна все еще ныла и теперь, наученный, он впал в искреннее замешательство потому, что кто-то может говорить грубо с магом, которого считают великим воином Дагмера. Что было тому виной — глупость или храбрость, он разобрать не мог. Мириам, без сомнения, желала испепелить каждого всадника и Стейн мог бы поддержать ее в этом стремлении — оба они были крайне неудобными врагами.

Тем временем несколько одеревеневшие от усталости пальцы юноши замерли после слов, сказанных магом, когда он пытался застегнуть свою куртку. Он, оцепенев, ждал ответа Тревора, но тот промолчал. Вместо этого он ударил свою лошадь шпорами в бок и двое всадников последовали за ним. Мириам внимательно следила за ними, но Локхарт, коснувшись ее подбородка, положил этому конец. Она посмотрела на него и тут же стала прежней, словно одним взглядом ему удалось избавить ее от гнева.

— Если бы его смерть не развязала войну, ты бы давно убила его, девочка? — спросил он мягко.

Она ненавидела Священный караул, презирала саму его суть, но сильнее всего — самого Тревора. Моргану удалось избавить ее от него лишь объявив своей ученицей — так она говорила. И Ивэну не оставалось ничего, кроме как разделить ее неприязнь. Он не мог был беспристрастен к Тревору, даже если захотел бы быть таковым.

Стейну она ничего не ответила. Только потупилась и спрятала за ухо выбившуюся из косы прядь волос.

— Славный бой! — вдруг гаркнул тот и схватил Ивэна за плечи своими сильными крупными руками.

Юноша опешил, но Локхарт улыбался ему столь заразительно, что он попытался изобразить подобие улыбки и на своем лице.

— В пекло караул! Райс здесь! Ему будет любопытно узнать молодого короля. Мириам, он будет счастлив увидеть тебя! Что скажешь, милая? Идем! Покажу тебе свою семью, — Стейн снова хлопнул Ивэна по плечу и тот поморщился. — Залечим твою царапину. Прости, что так поколотил тебя.

Молодой Бранд и представить себе не мог, что он может быть настолько громогласен. Было очевидно, что он хотел, чтобы все поскорее забыли о всадниках, и это сработало — дети стремительно стали такими, как прежде, и помогли ему собрать свои деревянные мечи в один большой мешок. Та белокурая девочка, что ранее плакала, потеряв свой леденец, вцепилась в его руку. Фестер успел дернуть Тессу за косу, и та умчалась вслед за ним. Дерик, как самый старший, взялся за щиты. Вмиг стало так шумно, что Ивэн удивился тому, что не услышал детей, как только они появились возле конюшни.

— Ты, кажется, понравился ему, — шепнула Мириам, взяв его под руку. — Когда ты отбросил его меч, я подумала, что он убьет тебя, но ты определенно пришелся ему по нраву.

В этот раз улыбка получилась не вымученной. Молодой Бранд заметил, что глаза девушки вновь заблестели и это ободрило его. Когда она вдруг оглянулась назад на побитого маленького Эйба, плетущегося позади всех, он уже знал, что стоит сделать. Но только подумал про себя, куда его заведет это стремление видеть ее теплый восторженный взгляд, и не смог отыскать ответа. И только улыбался глупо и, казалось бы, беспричинно.

Ивэн замедлил шаг, чтобы поравняться с мальчиком, и уже было хотел заговорить с ним, когда тот опередил его.

— Тебя зовут Аарон? Ты выпил магический эликсир и снова стал молодым? — спросил мальчишка, глядя на него с нескрываемым любопытством.

— Давай-ка, прыгай за спину, малыш, — ответил он, наклонившись. — Ты славно дрался. Я донесу тебя домой. Только командуй! Я совсем не знаю город.

— Я не малыш! — воинственно заявил мальчик.

— Хватайся за меня, гордый защитник Дагмера!

Когда мальчишка сдался, Ивэн получил то, чего так хотел — Мириам все глядела на него с восхищением, отчего он стал беззаботным, совсем как порывающиеся сбить его с ног дети. Стейн шел далеко впереди и все оглядывался на них, и подсчитывал ребятню, чтобы никто не вздумал удрать за придорожные кусты. Конюшни расположились за первой крепостной стеной так, что им пришлось пройти через сад с опавшими листьями и голое поле. Но это не имело никакого значения — Ивэну хотелось, чтобы путь до дома Локхартов был безмерно долог.

— Туда! За мост! — командовал Эйб, крепко ухватившись за его шею.

Каменный дом с крышей, уложенной серой черепицей, на который указал мальчик, стоял чуть поодаль от всех остальных на холме. С виду он был скромен, всего в два этажа, но выглядел построенным на совесть и ухоженным. Все его крыльцо было увито покрасневшим от осени плющом, отчего дом бросался в глаза еще издали.

— Прямо туда? — решил уточнить Ивэн.

— Да, туда, — ответила вместо мальчика Мириам. — Ты несешь на себе одного из многочисленных сыновей семьи Локхарт. И даже не пытайся запомнить все их имена, когда мы окажемся там. Не выйдет.

— Значит, ты — Локхарт! — рассмеявшись, юноша взлохматил волосы Эйба, отчего тот ослабил свою хватку.

Это родство повеселило Ивэна — он только теперь понял, каким дураком был, осудив взбучку, устроенную Стейном.

— Я и сам не знаю сколько их у меня! Моя жена, должно быть, ведет счет, — отозвался староста, услышав слова девушки, а она ничуть не смутилась.

Вся шумная вереница ребятни вошла в его дом и Ивэн невольно подумал о том, как Локхарту удается сохранить рассудок, если все они действительно живут под одной крышей.

— Только не думай, что все они — его семья, — шепнула Мириам, едва они переступили порог. — Морган часто привозит детей в Дагмер, и в этом доме им рады.

— Мириам, детка моя! — миловидная женщина, маленькая, с точеной фигуркой, быстро спускалась по лестнице, уступая дорогу ребятне.

— Моя милая жена рада тебе больше, чем мне, — с деланной серьезностью проворчал глава семьи.

Женщина подбежала к Мириам и расцеловала ее.

— Прости меня, лорд муж, но эта девушка такая же нечастая гостья в нашем доме, как «Неопалимый» в гавани Дагмера, — весело отозвалась она, тряхнув своими светлыми кудрями, а затем, не скрывая своего изумления, впилась взглядом в молодого Бранда.

Ее пухлые губы приоткрылись от удивления и Ивэн не придумал ничего иного, кроме как склонить свою голову в приветствии.

— Позвольте выразить радость от удовольствия быть гостем вашего дома, миледи, — проговорил он не своим голосом и словами, не принадлежавшими ему.

— Вы простите меня, если я попрошу дозволения обнять вас, Ваше Высочество? — вдруг попросила женщина. — Меня зовут Лив.

Она обняла Ивэна, растерянного и смущенного, не дожидаясь разрешения, и снова пристально посмотрела на него. Он уже не раз чувствовал на себе подобные взгляды — так люди смотрели не на него, а на отцовские черты в его лице.

— Называйте меня просто по имени, Лив. Прошу вас, — ему показалось, что так будет правильно, что его имя станет лишним напоминанием о том, что он не Аарон, которого все они так любили.

— Наш принц ранен, моя милая жена. Пусть Анна поможет ему, — распорядился Стейн. — Оставьте любезности к обеду.

— Анна? Не Роллэн?

Лив испуганно засуетилась и потянулась расстегивать массивную застежку на плаще Ивэна. Тот, уже совсем забыв о царапине, оставленной ему Стейном, чуть было не рассмеялся от такой неожиданной заботы. Он был приятно удивлен непосредственностью его супруги. Она показалась ему очень искренней.

— Я не сотворил с Ивэном ничего стоящего его внимания, — ответил Стейн, однако этими словами ничуть не успокоил жену.

Юноша встревожился, когда старший из Локхартов увел за собой Мириам в глубину дома, которого он совсем не знал, а она полностью верила его стенам и людям, живущим в нем. Ее вера была такой безоговорочной, что она даже не взглянула на него уходя.

— Значит он решил поколотить тебя, прежде чем привести в дом? — проговорила Лив, оставляя плащ.

— Мне было любопытно сразиться с ним, — признался Ивэн, озираясь по сторонам и признавая, что излишняя роскошь не присуща не только северным замкам.

— Я справлюсь, матушка. Доверь моим хлопотам нашего гостя, — голос юной девушки зазвучал неожиданно приятно.

— Я привел тебе нашу Анну, — Эйб дернул Ивэна за рукав, когда тот вовсе не заметил его приближения.

Юноша изумленно уставился на сияющего от самодовольства мальчика, а затем уже на его сестру. Она скромно улыбалась ему, придерживая за плечо маленького брата. Высокая, статная и красивая девушка словно сияла изнутри мягким согревающим светом, а сильнее всего — ее глаза, голубые, как утренние звезды. На ней было скромное платье из синей шерсти, но она выглядела настоящей дочерью лорда из-за волос цвета молодого янтаря, спадающих ниже плеч. Прибранные тонкими замысловатыми косами, они украшали ее вернее драгоценных камней.

Ивэн понял, что рассматривает девушку излишне открыто, когда ее белоснежная кожа залилась румянцем. Он отметил мысленно, что унаследованный от отца широкий подбородок ее совсем не портил, и тоже смутился. Быть может даже сильнее, чем сама девушка.

— Брат рассказал мне, что случилось. Знаю, что отец часто бывает излишне суров в своем учении, — проговорила она и склонилась перед Ивэном в поклоне.

— Эйб, отправь Роллэна в гавань, иначе наш капитан сочтет, что мы его не ждали и навестит таверну раньше, чем свой дом, — Лив поцеловала мальчика в лоб и он убежал, чему удивился Ивэн — ведь тот едва шел после своей битвы на деревянных мечах.

Оставив молодого Бранда в обществе своей дочери, она отправилась на кухню. Юноша же рассудил, что капитан "Неопалимого" в этом доме гость такой же важный, как и он сам, и ему стало немного спокойнее. Ему претила церемонность, с которой женщины семьи Локхарт обращались к нему, видя в его лице прежнего и будущего короля, отчего он желал скорее оказаться в обществе Мириам, разглядевшей в нем что-то еще, кроме знатной фамилии. К чести Лив и Анны, обе отбросили ненужные условности, как только он попросил об этом.

— Значит, ты — целитель, Анна? — спросил Ивэн, следуя за девушкой. Он невольно любовался теплым переливом ее волос, вовсе не обращая внимания на дом, в котором оказался.

— Едва ли, Ваше Высочество! Мой брат Роллэн — талантливый лекарь, но не я. Он лишь научил меня сшивать простые раны. Немудренное искусство, — она говорила тихо, но юноша жадно ловил каждое слово — ее голос был приятен его слуху, словно музыка.

— Ивэн, — поправил он ее. — Меня зовут Ивэн.

— Как вам будет угодно, Ваше Высочество, — отозвалась Анна, приглашая его войти в комнату.

Она показалась неожиданно темной, но девушка разогнала тьму по углам, медленно зажигая лампы одну за другой. Ивэн сел на край скамьи у крепкого стола, уставленного неведомыми ему склянками. В центре комнаты стоял еще один стол, явно приспособленный для лекарских целей. Воздух был пропитан запахами сотен трав и порошков.

Юноша стянул с себя куртку, в то время, пока Анна развернула перед собой блеснувшие на свету инструменты пугающего вида. Комната словно сжалась и стала невыносимо тесной. Он чувствовал себя неловко, а девушка не смела взглянуть на него, все сильнее краснея от смущения. Снимать рубашку ему не хотелось вовсе, но он решил, что почувствует себя еще более глупо, если Анне придется просить об этом. Когда она подсела на скамью, чтобы осмотреть рану, он замер словно статуя.

«Ох уж, эти магички, — сокрушенно подумал Ивэн, когда ее холодные пальцы коснулись его руки. — Одна краше другой!»

Его взгляд невольно скользил по вырезу платья девушки, и он подумал, что ему было бы спокойнее, если бы в комнате находился кто-то еще.

— Ничего страшного, — наконец проговорила она, увлеченная его раной. — Мне даже не понадобится игла, а только твое мужество, Ивэн, — девушка робко взглянула ему в глаза, будто бы стремясь убедиться в том, что он дозволил обратиться к нему по имени.

— Постарайся не закричать. Будет очень больно, — предупредила она, потянувшись за бутыльком из темного стекла.

Когда Анна протерла рану, юноша был готов к худшему, но выдохнул с облегчением, когда понял, что с достоинством выполнил ее просьбу. Он легко перетерпел боль, но чуть было не вскрикнул от удивления. Края раны сошлись, не оставив даже шрама. О неловком ранении теперь только напоминала его рубаха, испачканная кровью.

— Так ты никогда раньше не видел такого? — в голосе девушки зазвучало живое удивление. — Отец говорит, что благодаря этой магии над нами никто и никогда не одержит победы.

— Самая чудесная магия из виденных мной! — искренне восхитился юноша.

— Он заговаривает лучшие эликсиры в городе, — заявила Анна, распахнув дверцы.

Ивэн невольно позавидовал этому Локхарту, о котором девушка говорила с таким восхищением, и вспомнил тот брезгливый ужас, с которым о нем высказывалась собственная мать. Он не испытал и крупицы той любви, что дарили друг другу в этой семье.

— Я знаю, что он бы предложил тебе одежду взамен той, что испортил отец, — Анна выглянула из-за дверцы шкафа, окинула его придирчивым взглядом и, в конце концов, выудила оттуда черную рубаху, подвернувшуюся под руку.

Юноша подошел к девушке и заметил, что она до сих пор пунцовая от смущения, но это ей даже шло. Она протянула ему рубаху, и он неосмотрительно дотронулся до ее пальцев. От нахлынувшей неловкости, Ивэну захотелось выбежать из комнаты. Это короткое прикосновение ошеломило его.

— Я… — он запнулся, подыскивая верные слова. — Я должен быть благодарен ему также сильно, как и тебе?

— Благодарность ему станет лучшей похвалой для меня, — любезно ответила Анна. — Он слишком часто забывает, что одарен щедрее многих.

— Я могу рассчитывать на знакомство с ним? — спросил юноша и протиснулся в ворот рубахи, показавшейся ему узкой в плечах.

Чувственные губы девушки, как видно доставшиеся от матери, сложились в кроткую улыбку. Она была, определенно, столь же очаровательна, как и Лив, но довольно скромна.

— Как часто ты бываешь в замке?

Ивэну хотелось увидеть ее вновь, но только по тому, как испуганно распахнулись глаза Анны, он понял, что его вопрос был грубостью.

— Когда мне нужно помолиться, я прихожу в королевскую часовню, — растерянно ответила она, на ходу оправляя складки платья.

Девушка, сдерживаемая лишь воспитанием, предполагающим учтивость, едва не бежала прочь из комнаты. Молодой Бранд сокрушенно заключил, что спугнул ее

— Такой эликсир может собрать и настоять каждый маг, но вот заговорить… Мой брат делает это лучше всех, — глаза Анны заблестели и это не смогло уйти от его внимания.

Она быстро свернула свои угрожающие ножи и иглы, оставшиеся без дела, и метнулась к шкафчику в другом конце комнаты.

— Он заговаривает лучшие эликсиры в городе, — заявила Анна, распахнув дверцы.

Ивэн невольно позавидовал этому Локхарту, о котором девушка говорила с таким восхищением, и вспомнил тот брезгливый ужас, с которым о нем высказывалась собственная мать. Он не испытал и крупицы той любви, что дарили друг другу в этой семье.

— Я знаю, что он бы предложил тебе одежду взамен той, что испортил отец, — Анна выглянула из-за дверцы шкафа, окинула его придирчивым взглядом и, в конце концов, выудила оттуда черную рубаху, подвернувшуюся под руку.

Юноша подошел к девушке и заметил, что она до сих пор пунцовая от смущения, но это ей даже шло. Она протянула ему рубаху, и он неосмотрительно дотронулся до ее пальцев. От нахлынувшей неловкости, Ивэну захотелось выбежать из комнаты. Это короткое прикосновение ошеломило его.

— Я… — он запнулся, подыскивая верные слова. — Я должен быть благодарен ему также сильно, как и тебе?

— Благодарность ему станет лучшей похвалой для меня, — любезно ответила Анна. — Он слишком часто забывает, что одарен щедрее многих.

— Я могу рассчитывать на знакомство с ним? — спросил юноша и протиснулся в ворот рубахи, показавшейся ему узкой в плечах.

Чувственные губы девушки, как видно доставшиеся от матери, сложились в кроткую улыбку. Она была, определенно, столь же очаровательна, как и Лив, но довольно скромна.

— Как часто ты бываешь в замке?

Ивэну хотелось увидеть ее вновь, но только по тому, как испуганно распахнулись глаза Анны, он понял, что его вопрос был грубостью.

— Когда мне нужно помолиться, я прихожу в королевскую часовню, — растерянно ответила она, на ходу оправляя складки платья.

Девушка, сдерживаемая лишь воспитанием, предполагающим учтивость, едва не бежала прочь из комнаты. Молодой Бранд сокрушенно заключил, что спугнул ее и пошел за ней в полном молчании, увлеченный блеском золота волос.

«Неотесанный болван, — ругал себя он. — Пустая твоя голова!»

В зале с вышитыми гобеленами на стенах Анна ускользнула поближе к отцу, стоящему у стола, уставленного сыром, вином и свежеиспеченным ароматным хлебом.

«Хочешь прожить дольше — не прикасайся к тому, что излишне красиво», — юноша вспомнил слова, произнесенные Морганом в усыпальнице Стражей, и снова признал его правоту.

— Каждый раз, покидая город, Райс угрожает выкрасть тебя и увезти с собой в Тирон. И я все еще не теряю надежды, что однажды ты согласишься, — громко смеялась Лив, держа Мириам за руки.

— Он не написал мне ни одного письма. Если он и замышляет выкрасть меня, то лишь для того, чтобы продать на рабовладельческом рынке, — нарочито обижено ответила девушка.

Стейн, отбросив всю серьезность, рассмеялся столь же громко, как и его жена. Улыбнулась даже напуганная Анна, ведь рабыню сквернее Мириам было бы непросто сыскать во всех четырех королевствах и за их пределами. Ивэн же, после невольно подслушанных слов, не ждал от встречи с капитаном «Неопалимого» ничего хорошего.

Когда двое мужчин, один еще совсем молодой, другой слишком взрослый и не похожий на Локхартов, чтобы приходиться им родным сыном, ворвались в залу, Ивэн с первого взгляда понял кто они.

Капитан «Неопалимого» Райс имел устрашающий вид. Кряжистый, загорелый, с огромными крепкими ручищами и хмурым лицом, сиял своей на удивление белой улыбкой. Он ломанулся навстречу матери и, казалось, снес бы всё встретившееся на его пути. С Лив началась череда объятий, прервавшаяся лишь на Мириам, решившую напустить на себя отстраненный вид. Однако капитан бесцеремонно сгреб ее в охапку и оторвал от пола так, словно она была не тяжелее перышка. Девушка тут же разгневанно застучала кулаками по его широкой спине.

— Райс! — Стейн несколько укоризненно окликнул сына, и тот, наконец, обратил свое внимание на молодого Бранда.

— Чтоб меня! — капитан не смог сдержать удивления.

Ивэн понял, что и он поддался его обаянию, оценив неприкрытую условностями искренность, которую даже можно было назвать бесцеремонностью.

— Это твой будущий король, — Стейн изо всех сил старался сохранить серьезный тон.

— Не бледнейте леди Лив, — попросил Ивэн заметив, как она изменилась в лице после слов сына. — Я знаю, как легко спутать меня с прошлым.

Капитан, разобравшись что к чему, расхохотался, а юноша заметил, что тот наделен яркими разномастными глазами — один был зелен как сочная майская листва, по радужке другого будто бы рассыпалась золотая пыль.

Другой мужчина на вид был ровесником Ивэна, но из-за своей излишней серьезности, не смеялся вместе со всеми. Он, Роллэн Локхарт, был примечателен не меньше, чем старший брат во многом из-за рыжих, прямо-таки темно-красных, словно глина, волос. Эта была не теплая медь буйных прядей Мириам — в них было куда больше темноты. По лицу юноши, даже по его пухлым губам, были рассыпаны веснушки. Из-за этого сходство с сестрой не бросалось в глаза, но становилось очевидным, как только они оказывались рядом.

— Дом моей семьи — твой дом, юный волк, — проговорил Райс, раскрывая Ивэну свои объятия.