Послушная дочь

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда Силия проснулась, комнату заливало солнце. Она почувствовала, что одна в доме. Спустившись вниз, нашла записку от Джетро: «Вернусь после полудня, пошел на прогулку в горы. Желаю хорошо провести день».

Силия скомкала записку, швырнула ее в мусорный ящик и побрела в душ. Ополоснувшись и позавтракав, она приложила все усилия, чтобы после полудня оказаться как можно дальше от домика. Специально выбрала направление, противоположное горной тропинке. К вечеру вернулась домой. Они с Джетро поужинали и чинно уселись с книгами у камина. Она не запомнила ни слова из прочитанного. В половине десятого была в постели, но почти всю ночь не сомкнула глаз.

Понедельник был очень похож на воскресенье. Внутреннее напряжение стало совсем невыносимым, а Джетро, казалось, еще старательней избегал ее. Завтра рано утром они отправятся в Вашингтон, думала Силия, глядя в окно гостиной, как Джетро рубит дрова. «Медовый месяц» закончился.

Закончился, не начавшись.

Джетро снял рубашку и снова взялся за топор. Было мучительно видеть игру мускулов скульптурного торса. Надо как-то отвлечься, снять напряжение. Еще вчера она хотела подняться по горной тропе — Джетро сказал, что недавно построил там маленькую деревянную хижину. Хороший предлог, чтобы уйти на весь день. Силия не могла дождаться отъезда.

Джетро работал с какой-то сосредоточенной яростью, поленья раскалывались ровно и аккуратно, эхо ударов отдавалось в горах. Вытирая навернувшиеся слезы, Силия налила себе кофе, рассеянно добавила вдвое больше сахара и сливок. Дверь распахнулась, вошел Джетро, держа одной рукой другую. Она с ужасом увидела на полу яркие капли крови.

— Джетро...

— Ничего страшного, — резко сказал он, проходя мимо нее в ванную, — просто заноза.

Когда она опомнилась и пошла за ним, он уже открыл холодную воду и промывал рану.

— Это не заноза, — в душе не было и десятой доли спокойствия, звучавшего в голосе, — это целая щепа на растопку.

Щепка вонзилась глубоко в мякоть у основания большого пальца.

— У тебя в косметичке есть пинцет?

Силия примчалась меньше чем через минуту. Джетро протирал руку перекисью водорода. Она аккуратно развернула его ладонь к себе и достала пинцет.

— Я сам могу это сделать!

— Не надо, не спорь. — Силия крепко сжала его руку, но движения пинцета были очень осторожны. Добираясь до щепки, она слышала над самым ухом его тяжелое частое дыхание. — Потерпи, — пробормотала она, — будет больно.

Наконец ей удалось зацепиться за кончик щепки и вытащить ее. Она обработала ранку перекисью и йодом, чувствуя, как он вздрагивает.

— Ф-ффу... все, слава богу. Где у тебя пластырь?

— В шкафчике над раковиной.

— Хорошо, — поврежденная кожа была аккуратно заклеена, — теперь кровь остановится.

Силия наконец подняла голову. Он был слишком близко, большой и теплый. На груди курчавились жесткие волосы, можно было протянуть руку и потрогать рельефные мышцы пресса. Взгляд, которым он сверлил ее, был просто убийственный. Уничтожающий. Силия содрогнулась и отступила на шаг.

— Я... я пойду прогуляться. С тобой теперь все в порядке... Я пойду в горы.

— Скатертью дорога.

— Ты так себя ведешь, будто видеть меня не хочешь. Или не можешь. Да?

— Ты сама начала. Кто сказал «никакого секса»?

Четкий рисунок мускулов, запах кожи, тени под ключицами вызывали у нее слабость в коленях. Что, если дотронуться до него, провести ладонью от груди к животу, погладить плечи? Встать на цыпочки и коснуться губами губ... неужели он ее оттолкнет? Неужели не понимает, как ей сейчас это нужно?

Не надо, Силия. Не сходи с ума.

Все ее мысли для Джетро прозрачны. Заливаясь краской, она попятилась за порог ванной. Нельзя так явно показывать все, что чувствуешь!

— С-с... скорее всего, я надолго. Почти на весь день.

— Следи за погодой.

— Ты цепляешься ко мне хуже папы!

— Ты не за папу вышла замуж, — проворчал Джетро, — ты моя жена. Лучше не забывай об этом.

Как же, забудешь тут, целый день глядя друг на друга! Терзаясь из-за его дразнящего присутствия, из-за этого жуткого соблазна! Когда мысли путаются от желания слиться с ним, раствориться в нем... ни один мужчина ее так не мучил. «Господи, — подумала Силия, — забери меня отсюда! » Вылетела из комнаты, сгребла сумку со стула и хлопнула дверью.

Она поднималась по горной тропинке, совершенно не разбирая дороги, спотыкаясь о камни. Думала о чем угодно, кроме того, куда идет.

Силия забралась на вершину горы, нашла хижину и уселась на пороге, рассматривая заросшие лесом холмы под кучевыми облаками. Она приехала сюда в этот «медовый месяц», приготовившись каждую минуту обороняться от Джетро. А он и не думал атаковать ее, он относился к ней как к сестре. Или к дальней родственнице, с которой придется быть вежливым, но не более.

Или к женщине, которая его совершенно не интересует. Неужели его поцелуи на Пушечном холме тоже были фальшивыми? И там, на лестнице в Фернлее? Если это было фальшью, что же тогда истинное чувство? Можно ли вообще чему-то верить?

Нет, она не на шутку волновала его, в этом Силия готова была поклясться. Что с ним случилось после свадьбы? «Я не видел женщины прекраснее тебя» — так он сказал, глядя на нее в белом костюме, и глаза говорили то же, что и губы. Неужели это было притворство, хорошая мина для Дейва, Линди и Эллиса?

Силия никогда не была так безнадежно одинока, растерянна и несчастна. Джетро был увлечен ею. Это правда. А сейчас почему-то остыл.

Новая мысль посетила ее внезапно, словно камешек упал на голову: перед свадьбой Джетро три дня был в Нью-Йорке! Она подтянула колени к груди, чувствуя, как в сердце вонзается ледяная заноза. Наверное, у него кто-то есть в Манхэттене. Какая-то женщина. Конечно! Как она раньше не догадалась? Он поставил ей условие не иметь дел с мужчинами в течение трех месяцев, а она посчитала ниже своего достоинства требовать от него того же. Слишком гордая была. Утонченная. Идиотка.

Большая капля упала ей на лицо. Следи за погодой... так, кажется, Джетро сказал. Она вылетела из дому без плаща, не помня себя... Молния осветила холмы фантастическим светом, лес стелился внизу как трава. Прокатился гром, хлынул дождь — такой сильный, что она едва могла видеть тропинку. Можно укрыться в хижине. Или пойти домой? Назад к Джетро...

Рано или поздно, а возвращаться все равно придется. Она никогда ни от чего не убегала. Ни от кого. И не собирается начинать с Джетро Лэтема. Вцепившись в сумку, Силия осторожно начала спускаться, стараясь не наступать на скользкие места. Через два часа она открыла негнущимися пальцами тяжелую дверь домика. Джетро встретил ее на пороге.

— Дурочка! — воскликнул он. — Кто же ходит в грозу по гладкому склону?

Рубашка прилипла к телу, с джинсов стекала вода, мокрые волосы облепили лицо. Кажется, она никогда не выглядела и не чувствовала себя хуже, чем сейчас. Настроение тоже было не миротворческое.

— Не все такие умные, как ты, — парировала она. — Сейчас я тоже самая красивая женщина на свете?

— Ты все еще собираешься развестись со мной, когда тебе заблагорассудится?

— Обязательно разведусь, когда папа... — Слово, прозвучавшее в уме, заставило ее крикнуть жалобно и отчаянно: — Я не могу больше, я не вынесу этого, Джетро! Прости, мне вообще не стоило рот открывать. Я ужасно замерзла, надо принять душ.

Она наклонилась снять пропитавшиеся водой и грязью ботинки. Окоченевшие пальцы не могли развязать шнурки. Джетро с нетерпеливым восклицанием присел помочь ей. Силия смотрела на темные густые завитки его волос, на широкие плечи. У нее разрывалось сердце. Когда он выпрямился, они встретились глазами, и она увидела, что он хочет обнять ее. Радость вспыхнула и тут же погасла — Джетро опустил плечи и отступил на шаг.

— Пока ты будешь мыться, я приготовлю ужин, — холодно сказал он. — Пора заканчивать этот нелепый «медовый месяц».

Когда он закончится, ты можешь вернуться в Нью-Йорк к своей любовнице.

Она не произнесла этого вслух. Только подумала. Обошла его и побрела наверх.

На следующий день гроза все еще бушевала, и вылет задерживался. В Фернлей приехали около полуночи. Джетро пошел прямиком в комнаты, где жил до свадьбы. Силия тоже вернулась к себе. Так измучилась, что уснула почти мгновенно.

Утром она одевалась особенно тщательно. Нашла в шкафу прелестное яблочно-зеленое платье, распустила волосы, стараясь побольше оставить лицо в тени. Макияж отчасти тоже скрывал следы усталости и несчастья.

Отец был в комнате, в которой обычно завтракал.

— А, это ты, Силия, — он оторвался от газеты. — Джетро с утра нас обоих опередил. Пошел пробежаться. Как у тебя дела, дорогая моя?

От этой немудреной ласки у нее задрожал голос.

— Все хорошо.

— Удачный медовый месяц? — Эллис внимательно смотрел ей в лицо.

Если забыть об одной пикантной детали — никакого секса. Желая, чтобы эти два слова вообще исчезли из человеческого лексикона, Силия сказала с воодушевлением:

— Замечательный. Ты хорошо выглядишь, пап. Щеки порозовели... тебе лучше?

— Да... — Эллис зашуршал газетой. — Доктор назначил новые таблетки.

— Доктор Кеннистон? Какие таблетки?

— Название совершенно невозможно выговорить. Это порекомендовали специалисты. У тебя есть на сегодня планы?

— Пап, эти лекарства дают долгосрочный эффект?

— Не суетись, Силия... если б я знал, что ты так на них понадеешься, ни за что не сказал бы. Кстати, я хотел послать тебя на чердак. Там лежит сундук со старыми мамиными фотографиями. Где-то у меня был ключ...

— Целый сундук?

— Разберись там немного. Принеси сюда что-нибудь из альбомов. Посмотрим.

— Пап, это так важно для меня. — Она взяла металлический ключик.

— Только сначала позавтракай!

Глотая тосты, Силия описала отцу домик в горах, чистую красоту окрестностей и, конечно, медовый месяц. Рассказ был щедро украшен выдумками. Хорошо, что Джетро его не слышал. Потом поцеловала Эллиса в щеку и поспешно взбежала на третий этаж, пронеслась по верхнему коридору. На чердак вела маленькая лесенка. В детстве Силия любила лазить сюда — на чердаке можно было свободно играть и мечтать, не попадаясь на глаза взрослым. Чердак был полон теней и тайн, которым вовсе не мешали дорогой ковер и еженедельная уборка.

Открыть сундук было делом одной минуты. Ключик мягко повернулся в замке, крышка поднялась. Сверху лежала карминно-красная шелковая шаль. Чуть выцветшая. Та самая. Силия взяла ее дрожащими руками, поднесла к лицу. Шаль еще пахла духами. «Мамины духи», — думала Силия, едва дыша от сжимавших горло рыданий. Перед глазами стоял тот далекий вечер, мама в объятиях отца, горящий в закатных лучах красный шелк.

Кусая губы, она положила шаль на ковер. В сундуке под ней лежали разные родительские бумаги и ежегодники. Силия откладывала их в сторону, надеясь найти фотографии. В, конце концов, добралась — фото лежали внизу вместе с письмами в небольших пачках, перевязанных ленточками. Она села на ковер рядом с шалью и принялась рассматривать их.

Вот картинка, нарисованная ею в четыре года. Мама написала на обороте дату и несколько слов: «Силия такая игрунья, все время болтает и смеется. Я ее очень люблю! » Она беспомощно заморгала, на рисунок закапали слезы. Плач почти заглушил скрип досок за спиной, но она почувствовала чье-то присутствие.

— Силия... что случилось? — Это был голос Джетро. — Не плачь, Силия, я видеть не могу, как ты плачешь!

Он присел рядом с ней, серые глаза были совсем близко. Равнодушный человек не может смотреть с такой тревогой, не может! Силия порывисто обняла его, прижалась лицом к груди. Разве не этого она хотела с самой первой их встречи?

— Мама правда любила меня, Джетро, — горячие слезы жгли его сквозь рубашку, — тут так написано! Господи, если бы она не умерла, если бы я могла подольше побыть с ней!

Джетро устроился на полу поудобнее, притянул ее к себе на колени, обнял и тихонько гладил. В теплых объятиях было так уютно, что рыдания постепенно начали стихать. Как-то незаметно появился носовой платок. Силия вытерла слезы и робко улыбнулась ему.

— Наверно, я ужасно страшная...

В ответ он только крепче обнял ее. Родное лицо было совсем близко. Силия прикрыла глаза и ощутила нежное тепло губ на веках. Джетро целовал ее все горячее, лоб и щеки горели под этими поцелуями. Теперь она всем сердцем тянулась к нему, той же неистовой нежностью отвечая на ласки. Все, кроме Джетро, было далеко и неважно, она чувствовала только кольцо его рук, знакомый запах кожи, жаркие губы. Целуясь все упоительней, они легли на ковер. Тело стало необыкновенно сильным, гибким и теплым, оно раскрывалось, звало, принимало. Джетро еще раз провел губами по ее тонкому горлу, словно щупая рвущийся пульс. Прошептал хрипло:

— Пойдем вниз. На кровати тебе будет удобнее.

— Нет... — Было невыносимо хоть на секунду прервать это чудо. — Я хочу здесь...

Джетро посмотрел ей в глаза, глубоко-глубоко.

— Скажи это еще раз.

Лицо ее залил нежный румянец.

— Я хочу любить тебя здесь. — Каждое слово было правдой, она чувствовала это всем телом. Не было у него никакой другой женщины — так ласкают и целуют только единственную. Она провела губами по твердому подбородку, поцеловала ямки под ключицами, прежде чем он снова увлек ее новой лаской. Силия счастливо засмеялась под желанной тяжестью его тела. Она почти не помнила, как Джетро воевал с кнопками на платье.

Горящий взгляд мужчины на мгновение смутил ее. Но едва Джетро сорвал рубашку и отбросил в сторону, она снова потянулась к нему, провела ладонями по шее, по упругой груди, встопорщила жесткие завитки. Силия не видела, как от этих движений у нее под кружевом колыхались груди. Что-то пробормотав, Джетро приник к впадинке между чашечками лифчика, словно пробуя на вкус тонкую нежность кожи. Откровенная чувственность была новой, но она только крепче обняла его, прислушиваясь к незнакомым ощущениям. Лифчик постигла участь платья и рубашки. Выражение лица, с которым он касался ее, наполняло Силию сознанием своего женского могущества и одновременно необъяснимой покорностью, желанием власти над собой. Не зная, что делать с этим противоречием, она смущенно пробормотала:

— Сними пояс... пряжка царапает...

Джетро торопливо освободился от остальной одежды. У него было прекрасное тело — хорошо сложенное, с рельефными мускулами. Силия восхищенно смотрела на него.

— Что ты так смотришь? Как будто не видела раздетого мужчину.

Видела. Дэррил был почти раздет. Ее восхищение погасло. Она не хотела думать об этом. Не сейчас, не в этих руках.

— Прости, я не хотел тебе напоминать.

— Ты не похож на Дэррила, — прошептала она, обвивая его ногами и целуя со страстью, которую в себе и не подозревала. В ответ он покрыл ее лицо легкими нежными поцелуями.

— Я хочу, чтобы тебе нравилось все, что я делаю.

Силия засмеялась, карий бархат глаз вспыхнул солнечными бликами.

— Нравилось? Я просто обожаю все, что ты делаешь!

— Правда? Но я только начал. — Такая улыбка впервые появилась на его лице. Словно и не было преград, так сурово их разделявших.

— И эти морщинки у глаз я тоже очень люблю.

Он засмеялся, взгляд стал еще нежнее и теплей, в нем засветилась голубизна. Мягко, очень нежно Джетро провел ладонью по упругой груди, погладил губами, нашел желудевый сосок. Медленно поцеловал сначала один, потом второй. Охнув, Силия подумала: можно ли умереть от удовольствия? Каждое прикосновение было открытием, новым шагом по terra incognita, броском в омут. Это страшнее первого полета без инструктора! И восхитительнее...

Теперь его движения были настойчивей и тверже. Джетро яростно ласкал ее, пробовал сильными ладонями все изгибы и впадины тела, словно вступал в свои владения. Силия тоже изучала его — сперва несмело, потом все свободней и радостнее. Увлекшись, не замечала, что прелестная неуклюжесть ее касаний говорит сама за себя. От восторга она не видела его удивления и колебаний. Спрятав лицо у него под ключицей, наслаждалась теплом и ароматом кожи, забрала губами твердый пупырышек соска. Эта смелая ласка ободрила его. Целуясь и касаясь друг друга, они сплелись так крепко, словно слились в одно целое.

На мгновение она замерла, на лице отразилась вспышка боли.

— Силия... — услышала она его изумленный голос.

— Еще, не останавливайся. — Теплая волна смыла всякие колебания.

— Ты говорила, что ты... но...

Силия увидела над собой его побледневшее лицо. Счастливо улыбаясь, она приникла всем телом к нему, чувствуя, как ритм соединяет их в невиданном полете. Шторм, стихия, сила и свобода захватили ее, только в этом слиянии она чувствовала себя собой — такой, какой хотела стать.

Она услышала свой голос: «Джетро... », и девятый вал понес ее к небесам. Туда, где не было опасностей и печалей, где влюбленные неразлучны и счастье совершенно.