Послушная дочь

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Силия оторопела. От изумления она даже не сопротивлялась. После короткой белой вспышки в закрытых глазах — на мгновение все чувства ее покинули, лента времени прервалась — она ощутила на лице теплые уверенные губы, твердо и ласково разнимающие ее собственные, застывшие и окаменевшие. Она чуть раскрыла их, и неотвратимое, стихийное, как вода прилива, густое теплое блаженство разлилось по телу. Как в раю, подумала Силия. Тело стало новым — горячим, сильным и трепещущим до кончиков пальцев, оно таяло в мужских объятиях. Руки сами скользнули вверх и обняли Джетро за шею.

Живое солнечное тепло, сила и свобода ветра, пожирающий огонь и нежность воды — вот что такое было это объятие. Джетро крепче притянул ее к себе, зарываясь одной рукой в волосы, а другой проводя по бедрам. Низкий хриплый стон рвался из ее горла. Она чувствовала терпкий запах его кожи, слышала шепот — чье-то имя — «Силия»... ее имя. Она думала, что уже никогда его не увидит... Сознание почти не участвовало в ее действиях. Джетро чуть разжал объятие, зацепил край блузки и приподнял его. У нее дыхание остановилось. То же самое делал Дэррил — целовал ее, забирался руками под блузку, щупая грудь. И уже не слышал ее протестов.

— Не надо, Джетро! — Желание сменилось таким же неистовым страхом. — Не надо, пожалуйста!

Силия уперлась руками в крепкую грудь, изо всех сил отталкивая его. Под обтягивающей майкой она почувствовала твердые мускулы и тяжелые удары сердца.

— В чем дело? Что-то не так?

— Все не так! Это безумие. Мы не должны...

— Только не говори, что тебе это не понравилось.

— Может, и понравилось. Но больше не надо.

Джетро очень медленно отпустил ее, словно борясь с собой, отступил на шаг, напряженно на нее глядя. Лицо у него было непроницаемо, как африканская маска.

— Почему?

— В субботу я уезжаю отсюда, и больше мы не увидимся. Чего ты хочешь — лечь в постель и разбежаться?

— Зачем ты поджидала меня здесь?

— Я тебя поджидала? — почти прошипела Силия. От ярости она чуть не лишилась дара речи. — Ты так думаешь?

— Конечно. Ты наверняка видела, как я поднимаюсь наверх. Я не верю в совпадения.

— Видимо, раньше такого с тобой не случалось. Если бы я знала, что ты лезешь сюда, я держалась бы подальше от этого места. Я же сказала, что хочу побыть одна!

— Ну конечно. Увидела мой «ниссан» внизу и примчалась по южному склону.

Если бы гнев оставил ей хоть каплю здравого смысла, Силия помчалась бы по этому склону обратно.

— Делать мне больше нечего, как ловить мужиков по горам! — заорала она. — Я с тобой вчера распрощалась абсолютно всерьез и не собиралась лезть сюда, чтобы еще раз увидеть твою физиономию. Я не играю в такие игры!

— А как насчет поцелуя, Силия? Всего лишь поцелуй — не больше, но и не меньше. Или ты думаешь, что я готов был лечь с тобой на камни? Я еще не совсем с ума сошел.

— Правда? А по тебе не скажешь.

— Тогда придется еще раз повторить специально для тебя, — сказал он с иронической серьезностью. — Ты прекрасна, ты волнуешь меня, а у меня давно не было женщины. Доходчиво объясняю?

— Ясно как день. Ты мастер на комплименты — первым делом дал понять, любая женщина могла быть на моем месте!

— Скажи... — он пригладил волосы рукой, — почему ты так испугалась?

У Силии неприятно сжалось сердце. Этот непринужденный вопрос возвращал ее к Дэррилу. Но, в конце концов, она сейчас говорит не с ним, а с Джетро. Он же отпустил ее, когда она просила. Значит, он имеет право на этот вопрос. Силия объяснила, тщательно подбирая слова:

— У меня был печальный опыт с одним парнем, и я не хочу его повторять. Не принимай все на свой счет.

— Тебя изнасиловали? — спросил он с каменным лицом.

— Нет. Приятель случайно зашел, и тот оставил меня в покое.

— Сукин сын, — у Джетро даже голос изменился. — Это давно было?

— Четыре года назад. Или пять.

— Понятно. С тех пор ты успела переспать с доктором.

Силия покачала головой.

— Не успела.

— Ты же не хочешь сказать, что ты девственница?

— Представь себе, — ехидно сказала Силия. — Ладно. Все было очень мило, но мне пора домой. Там куча дел.

— Ну... — у него на лице отражалось напряженное раздумье, — мы можем спуститься вместе.

— «Ниссан» стоит с северной стороны.

— Если я мог подняться на вершину К2, то уж как-нибудь дойду до машины.

— К2? — переспросила Силия, удивляясь, что это название ей незнакомо. Видимо, К2 была труднейшей вершиной мира — Эверест и рядом не стоял. Неудивительно, что от восхождения на Пушечный холм Джетро даже не запыхался.

— Лучше бы я рта не раскрывал, — Джетро раздраженно вздохнул.

— Почему ты не вылетел сегодня утром?

— Не был готов.

— Непреодолимо потянуло покорить Пушечный холм?

— Что мне в тебе нравится, кроме всего прочего, так это ироничность.

Силию тянуло спросить, какие ее достоинства входят в это «все прочее». Больше всего ему, наверно, понравился безрассудный поцелуй. Это надо же — обо всем забыть, словно завтрашнего дня вовсе не будет.

— Идем, — твердо сказала она. — Мне еще надо уложить вещи.

Она пошла напрямик к деревьям у тропинки, прокладывая дорогу среди валунов и торфяных «карманов». Разгребая ногами рыжий от солнца папоротник, Силия приказывала себе забыть этот поцелуй. Нельзя переворачивать жизнь вверх тормашками. Когда Пол целовал ее, с ней не происходило ничего даже отдаленно похожего. Может, поэтому она в него никак не влюблялась.

Джетро тронул ее за плечо.

— Смотри, Силия, орел.

Заслоняя глаза от солнца, она увидела широкие темные крылья, кружащие в потоке света. Солнце до рези в глазах высвечивало белую голову и хвост.

— Потрясающе... Смотри, парит... Вот это свобода!

— Свобода, — Джетро внимательно изучал ее лицо. — Вот почему ты до сих пор не замужем?

Муж. Отец. Джетро.

Слова сложились как последние кусочки мозаики. Силия выпалила, не задумываясь:

— Джетро, а ты женат?

— Нет.

— Помолвлен? Или с кем-то живешь? У тебя есть девушка?

— Нет, нет и нет. А в чем дело?

— Да так. — Силия отвернулась и зашагала вниз с удвоенной энергией.

Попросить Джетро Лэтема жениться на ней? Этого неистового мачо, который одним поцелуем заставил ее забыть, как ее зовут? Да к тому же и знакомого без году неделю. Но кого еще попросить? Прыгая с камня на камень, она перебирала своих знакомых. Полу нельзя предложить этот временный брак — он разобьет ему сердце хуже прямого отказа. Дэррил или Педро, наоборот, были бы счастливы, но их в это дело впутывать опасно. В Нью-Йорке все ее знакомые будут больше заинтересованы родством с Эллисом, чем с ней.

Джетро о ее деньгах ничего не знает, а сердце его будет в целости и сохранности — он никого к нему близко не подпускает.

Нет, это просто бред. Даже и говорить не о чем.

Колючая ветка царапнула по щеке. Сердце у нее билось как у зайца, стремительный спуск с Пушечного холма был тут ни при чем. Эллису осталось жить три месяца. Надо использовать любой шанс.

Неужели она готова зайти так далеко, чтобы успокоить отца и примириться с ним? Да, подумала Силия. Слишком дорогой и горький опыт привел ее к этому желанию. При одной мысли об их последней ссоре она чувствовала жгучий стыд. Ей тогда было девятнадцать лет, она училась на втором курсе Гарварда. В один прекрасный день Силия обнаружила, что отец следит за ней — нанял телохранителя. Это ее взбесило. Приехав домой с первым же поездом, она влетела к Эллису и все ему высказала. Все обиды, накопившиеся за прежние годы, тяжким камнем лежавшие на сердце, вырвались наружу. Детское одиночество после смерти матери, его холодность и в то же время непрестанный контроль за любым ее действием — все эти няньки, запрещавшие ей бегать и лазить по деревьям, исключение по отцовской просьбе из соревнований по плаванию и из секции гимнастики. Ее яростные слезы, когда Эллис не позволил ей войти в горнолыжную команду — «слишком опасно». Постоянный контроль!

Силия кричала на него, сжав кулаки и не замечая слез. Лучше бы он тоже орал в ответ! Но Эллис ледяным тоном обвинил ее в неблагодарности и бессовестности, сделав убийственный вывод — ты, Силия, кто угодно, только не дочь своей матери. Это словно оборвало связь между ними.

Да, в тот день восемь лет назад отец был жесток с ней. Но разве таким она хочет помнить его?

Только на первый взгляд его желание выдать дочь замуж можно было считать деспотизмом, очередными наручниками, которые он хочет на нее надеть. Но Силия уже не была обиженной девочкой, она стала старше и понимала — это был единственный для Эллиса способ проявить свою любовь.

Силия тоже любила его. Конечно, любила. Три месяца можно что угодно потерпеть, даже фиктивный брак. Лишь бы избавить Эллиса от беспокойства.

Она прикусила губу. Давай, Силия. Давай. Если не сейчас, то...

Просить больше некого. Случай будет упущен, и ты всю жизнь будешь жалеть, что не примирилась с отцом.

Она резко остановилась, Джетро столкнулся с ней, непроизвольно обняв за талию. Силия обернулась в этих объятиях и произнесла с прямотой обреченного:

— Джетро, ты женишься на мне?

— Что?

Впервые за все время их знакомства Силия сумела выбить его из колеи. Он побледнел под загаром, глаза широко раскрылись.

— Ты серьезно просишь меня жениться!

— Да, — сглотнула Силия. — Но это не то, что ты думаешь, это... у меня к тебе деловое предложение.

Его лицо стало презрительно-ядовитым.

— И ты туда же, — кисло сказал он. — Я-то думал... Надо было раньше догадаться. Статью прочитала, да, Силия? Ну, конечно. Хотя тактика у тебя более изощренная.

— О чем ты говоришь?

— Заткнись, ради бога! — взорвался он. — Кончай прикидываться. Хватит, игра закончена.

— Джетро, если ты хоть на минуту успокоишься, я тебе объясню, что...

— Ангельский голос и сногсшибательная красота... Я думал, что уже никогда не наступлю на эти грабли. Стар уже.

— Джетро, — продолжала Силия упрямо, — не смотри на меня как на мокрицу из-под камня. Это сугубо деловое предложение. Ты слышишь?

— Ага, — протянул он. — Слышу.

— Сугубо деловое, — сурово повторила она. — Мне нужен муж на три месяца. Фиктивный брак, подкрепленный контрактом. Вот и все.

— И все? — переспросил он с еще более ядовитым сарказмом.

— Джетро, я тебе заплачу. Значительную сумму, на которую ты сможешь найти замену «Страннице».

— Не волнуйся за «Странницу», — проворчал он. — Я ошибся в тебе. Ты девушка на один вечер, Силия.

Она подняла голову и взглянула ему в лицо. Он не только разозлился, он был — по крайней мере выглядел — горько разочарованным. Словно она чем-то подло подвела его.

— Не прикидывайся хуже, чем ты есть, — сказала Силия с вызовом, — я довольно много о тебе знаю. Ты спас своего друга, ты можешь забраться на самую трудную вершину. Ты авантюрист и любишь путешествия. А там, на горе, когда я сказала «нет», ты остановился. Ты замечательный. — Силия вдруг отпрянула от него. — Боже, зачем я все это говорю! Я все делаю неправильно!

— Да нет, в конце концов ты заинтриговала меня. А почему на три месяца? И где ты возьмешь деньги, чтобы мне заплатить? Ограбишь банк?

Ветер растрепал ей волосы, бросил в лицо золотистую прядь. Силия отвела ее и вздохнула.

— Мой отец богат. Два года назад я сама получила наследство матери. Шестьдесят тысяч долларов достанутся тебе, если ты согласишься.

Услышав сумму, он и глазом не моргнул. Зато тут же поинтересовался:

— Зачем же ты с такой кучей денег работаешь в береговой охране?

— В этой сделке есть несколько обязательных условий, — невозмутимо продолжала Силия. — Одно из них — строгая секретность.

— Перечисли остальные.

Она терпеть не могла эти нотки в его голосе. Словно она десятилетняя девочка!

— Никакого секса. Никаких контактов после истечения срока сделки. Ты исчезнешь из моей жизни и никогда не будешь напоминать о себе. Для полной верности подпишем контракт.

— Очаровательно, — он лучезарно улыбнулся.

— Это деловое сотрудничество, ни о каком романе речь не идет.

— Дошло, дошло, я не жираф. Правда, я не имел в виду замужество, когда обещал чем-нибудь помочь тебе за спасение, — он накручивал на палец локон Силии, наслаждаясь его шелковистостью. — Никакого секса? Ты уверена?

— Да, — она дернула головой. — Я же сказала — никакого.

Руки у него упали вдоль тела.

— Мой ответ отрицательный.

— Но...

— Мне плевать, сколько у тебя денег. Я не продаюсь.

Презрение на его лице было таким неподдельным, что Силия почувствовала себя пристыженной. «Он меня презирает за эту торговлю» — думала Силия.

Острый укол стыда и отчаяния заставил ее повернуться и броситься вниз по склону. Какая чудовищная глупость! Почему она такая безрассудная?! А еще пеняла на отца, который за это ее ругал!

За спиной она слышала скрежет камней и крик Джетро:

— Стой, Силия! Ради бога, стой, пока шею не свернула!

Совсем как отец, подумала она. Не делай того, не ходи туда, это опасно, ты расшибешься. «Ненавижу Джетро, — стучало в голове, — ненавижу». Слезы застилали глаза, дороги она почти не разбирала. Запнулась о корень и полетела вперед, успев, к счастью, выставить руки. Грохнулась лицом в гущу папоротников. Ладони в грязи, щека поцарапана, все лицо в слезах. Джетро поднял ее и усадил.

— Ушиблась? Дай посмотрю.

Теперь в его голосе не было никакого презрения, наоборот, какая-то нежность. Джетро ласково обнимал ее. Силия уткнулась ему в грудь и всхлипнула:

— Как ты не понимаешь... Он умирает... Он скоро умрет... мне надо выйти замуж...

— Кто умирает?

— Мой папа! — простонала она. — Через три месяца, так говорит врач. Мы с отцом никогда... в общем, я хотя бы сейчас хочу быть послушной дочерью. О Джетро, я не знаю, что еще сделать!

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — решительно сказал он, — но сейчас мы сделаем вот что. Я отнесу тебя к машине, доставлю домой и промою тебе ссадины. Потом расскажешь, зачем тебе нужно выйти замуж. Давай... вытри нос.

Перед ее глазами возник носовой платок — грубого полотна, но чистый. И Силия, которая терпеть не могла, когда ею командовали, вытерла нос.

— Это слишком далеко, — она все еще всхлипывала. — Ты меня не донесешь.

— Попробую, — он опустился на колени, поднял ее и понес, — только помолчи, пожалуйста. За последние десять минут ты наговорила больше чем достаточно.

— Ты слишком любишь командовать, — она прислонилась поцарапанной щекой к его майке и закрыла глаза. Странное ощущение блаженной безопасности. Силия ненавидела безопасность, но теперь, в крепких и теплых мужских руках, чувствовала себя как нельзя лучше. Хотя ничего не знала об этом человеке — что ни говори, действительно ничего.

Щеку саднило. То же самое было с коленками, ладонями и бедром. Но больше всего страдала гордость.

Джетро отказался.

Когда «тойота» Силии показалась внизу, Джетро уже тяжело дышал. Да, со времен К2 он мало практиковался в скалолазании, подумал он и посмотрел на женщину у него на руках. Глаза у нее были закрыты, дорожки от слез на щеках не высохли. Коленки распухшие и грязные. Что-то очень доверчивое и трогательное было в том, как она свернулась в его объятиях. Джетро редко позволял себе подобное сочувствие.

И правильно делал. Женщинам, которые знали о его богатстве, нельзя было доверять. С женщинами

Джетро вообще мог сближаться только в одном смысле. Не в эмоциональном.

Джетро уже не помнил, когда в последний раз так дьявольски злился, как от этого брачного предложения. Неужели он выглядит идиотом? Как она могла подумать, что его можно обвести вокруг пальца? Правда, если быть честным, проблема совсем в другом. Джетро признался себе, что под яростным гневом была горечь — неподдельная и удушливая. Силия такая же, как все. Как Элизабет, которая убеждала Джетро, что беременна от него, или Мерилиз, которая угрожала ему судебным процессом за неисполнение обещания. Или Кэнди, или Джудит, или Норин, которые тратили его деньги как свои собственные.

Силия — или, точнее, тот образ, что он себе создал, — была не такой. Казалось, ее не интересовали деньги Джетро — все равно, читала она статью или нет. Она вообще не интересовалась этим вопросом, что даже задевало его. Джетро привык отбиваться от женщин, а не бегать за ними. Но разве ее решительное «прощайте» вчера вечером не заставило его отложить вылет? И не напрасно — они встретились на вершине горы.

Неужели это было совпадением? Пушечный холм не представлял какой-то заманчивой цели ни для него, ни для нее — Джетро готов был поклясться в этом. Во всей округе вершина Пушечного холма казалась самым невероятным местом для случайных встреч. А вот для него с Силией оказалось совершенно естественным встретиться там. Потому что... в чем-то они были очень похожи.

Джетро перебрался по камням через ручей, аккуратно обошел торфяное болотце. Если у нее в самом деле были деньги — а это довольно быстро проверяется, — ситуация предстанет в другом свете.

Хотя у семьи Мерилиз тоже были деньги. Не так много, как у него, но все-таки. Это не помешало ей угрожать ему судом.

Он дошел до «тойоты» и сказал нарочито суровым голосом:

— Силия, сейчас я поставлю тебя на ноги. Где ключи от машины?

— В кармане, — пробормотала она, не глядя на него. Когда он хотел усадить ее на сиденье, Силия отстранилась: — Я сама.

Тепло ее тела больше не согревало его. Не трогай меня — вот что она хотела сказать. Джетро нахмурился и вставил ключ в зажигание.

— Тебе придется показывать дорогу.

— Сначала спускайся в город. Дом на первой улице направо, номер 42. После пожарной станции. У него еще дверь такая противная, розового цвета.

Силия откинулась на сиденье и снова демонстративно закрыла глаза. Джетро спустился в Овечью Бухту, повернул направо, нашел пожарную станцию. Розовую дверь трудно было пропустить.

— Приехали.

Она распахнула глаза и огляделась. Так должен смотреть человек, очнувшийся от кошмара и обнаруживший, что кошмар никуда не делся. Или стал еще страшнее, думал Джетро, идя за ней по цементной дорожке. Она изо всех сил старалась не хромать. Он поймал себя на том, что любуется ее фигурой — там, где талия переходит в бедра. Хрупкая, словно подросток.

Никакого секса, вспомнил он. Нет, это не роман XXI столетия. Это анекдот. Интересно, целовалась она так еще с кем-нибудь? Так безрассудно, так искренне? Конечно, да. Силия не может быть невинной девушкой. Смешно.

Джетро готов был убить того подонка, который чуть не изнасиловал ее. Если это правда. Скорее всего, так и есть — трудно разыграть панический ужас, с которым она отталкивала его. Этот опыт должен был надолго отвратить ее от чувственных удовольствий. Красавчик Педро действительно мог быть ее другом, а отношения с доктором — платоническими.

Джетро потер ушибленное колено и вошел в дом вслед за Силией. Первое, что бросалось в глаза, — резкий и яркий свет, бивший в окна. Шторы отсутствовали. Потом он заметил деревянный пол и — главное — ужасающий разгром. Какие-то коробки с вещами, раскрытые сумки, стопки одежды, книг и журналов.

— Ты всегда такая аккуратная?

— Я же тебе сказала, завтра все это будут перевозить! — Силия расшнуровала ботинки и скинула их. — Спасибо, что привез меня домой. Теперь все в порядке, я не хочу тебя задерживать.

— Забавно. Меньше часа назад ты сделала мне предложение, а теперь торопишься избавиться от меня.

— Но ты отказался — помнишь?

— Я сказал, что мы поговорим об этом, когда промоем тебе щеку и колено.

— О чем говорить, если ты уже отказался!

Она готова была взорваться. Он огляделся и направился к нише с камином. Над ним играли радужными красками несколько картин.

— Это... Шагал, а выше — ранняя Джорджия О'Киф, да?

— Да. Это мамины. До свиданья, Джетро.

На книжных полках керамика доколумбовой эпохи. Подлинная, он готов был поручиться головой. Значит, деньги у нее и правда есть. Среди книг несколько его любимых.

— Где тут аптечка?

— Бог ее знает. — Силия повысила голос: — Джетро, я вполне в состоянии смыть грязь с лица. Ты не понимаешь намеков?

Нет, потому что мне здесь еще не надоело.

Он остановился как вкопанный, будто это ему надо было промыть ссадину. Что ему от нее нужно? У него насыщенная жизнь, в которой было все, что можно купить за деньги. Процветающая корпорация, знакомства и связи по всему миру, любые развлечения и женщины... А если захочется домашнего уюта, у него всегда есть сестра Линди, ее патриархальное семейство.

Он принял на себя ответственность за Линди, когда ему было девять лет, а ей четыре. Мать давно ушла от них, отец прикладывался к бутылке. Шестнадцать лет, пока Линди не вышла замуж, он был для нее старшим братом, защитником и советчиком. Фактически заменял сестре отца, и это во многом ограничивало его собственную свободу. Это было еще одной причиной того, что он не спешил жениться.

— В чем дело, Джетро? — услышал он раздраженный голос и вернулся к действительности. Какие у нее волосы. Золотятся и льются. Как коньяк. А смотрит так, словно сейчас запакует его в чемодан и пошлет бандеролью в Сибирь. Нет, эта женщина ему не надоела.

Совсем не надоела.