Потаенное нслаждение (ЛП)

Глава 6

Аэрон скрутился на полу своей подземной темницы, ощущая, как ярость струится по венам. Ярость, причиной которой является он сам, боги, его демон. Рейес.

«Он должен был убить меня. Сейчас уже слишком поздно. Я хочу жить. Хочу испробовать на вкус смерть тех женщин».

Тьма поглотит его полностью, но он уже давно сдался на милость своего демона. Глаза воина ярко светились красным, отбрасывая багряные лучи в направлении его взгляда. Грязь и камни окружали его. Он был так глубоко погребен под землей, что мог слышать вопли проклятых, ощущать запах серы и гниющей плоти, доносящийся из-за Врат Ада. Он-то думал, что только Люциен имел доступ к загробному миру, но очевидно Рейес тоже знал сюда дорогу.

Гнев, его демонический спутник, с пеной у рта бился в голове Аэрона, отчаянно стремясь покинуть это ненавистное местечко. Желал действовать.

«Слишком близко к дому», — кричал демон. — «Я не хочу обратно»

— Нет, ты не вернешься обратно.

Аэрону не выжить без своего демона; они были единым целым, две неделимые половинки, что не выживут друг без друга. Аэрон уже не был готов умирать. Жажда собственной кончины определенно была минутным помешательством. Теперь он знал это. Он не может позволить, чтобы его убили, пока кровь тех четырех женщин не запятнает его ладони, покроет руки и заполнит рот.

Мэллори, Тинка, Джинджер и Даника.

Он улыбнулся, практически уже смакуя их смерти. Верховный титан Крон приказал ему перерезать им глотки и убедиться, что сердца их перестанут биться, а в легких не останется воздуха. Поначалу Аэрон полагал, что сможет противиться — невинны, они же ни в чем не повинны — но он не мог быть уверен. Позволять им жить казалось… отвратительным.

«Вскоре», — пообещал он себе, дрожа от предвкушения.

Он недавно убил. Знал это, чувствовал нутром, но память его туманилась. В голове вертелся образ распростертой на холодной земле пожилой женщины с засохшей кровью на висках. В глазах ее стояли слезы, а на правой руке виднелись порезы.

— Не делай мне больно, — умоляла она. — Пожалуйста, не делай мне больно.

В одной руке Аэрон сжимал кинжал. Другая рука воина превратилась в настоящую когтистую лапу, острую и смертоносную. Он подался вперед…

А затем, как и всегда, свет мерк пред его глазами. Что случилось после этого? Что он натворил? Он не был уверен. Наверняка воин знал лишь то, что не бросил бы работу на полпути. Не оставил бы жертву в живых.

«Хочу выбраться. Хочу на свободу! Хочу расправить крылья и лететь»

— Знаю, — Аэрон дернулся в цепях. Те звякнули и порезали его уже и так покрытые струпьями запястья, но не поддались. Он грозно оскалил зубы.

Чертов Рейес. Чертов демон Боли.

Аэрон не мог вспомнить, как Рейес победил и доставил его сюда. Мучительное «прости меня» все еще звучало в Аэроновых ушах.

Эти же слова Аэрон бормотал, стоя на окраине Будапешта, наблюдая за смертными, восхищаясь тем, как они проживают жизни, не беспокоясь о своей слабости и неизбежной смерти. Причем некоторые из них умрут от его руки.

Временами Аэроном овладевала требующая крови ярость, демон Гнева судил и казнил тех, кто заслуживал его изысканной кары. Насильников, растлителей. Убийц.

«Таких, как я».

Однако некоторые не заслуживали того, что он с ними сделал. Как те женщины.

Он нахмурился. Мысль не вязалась с царящим в его голове хаосом, так он мог думать до того, как боги озадачили его смертью женщин Форд.

Внезапно с дальней стены пещеры осыпался камень и оторвал его от раздумий. Внимание Аэрона метнулось к нему, глаза воина превратились в щелочки. Там появилась узкая дыра, сквозь которую виделась пара мерцающих красных глаз — демонические глаза, как и у Аэрона.

Воин предостерегающе зарычал. Он был скован и безоружен, но не беспомощен. У него имелись зубы. Если потребуется он загрызет врага.

Посыпались новые камни — дыра расширялась. Затем лысая, но покрытая чешуей голова протиснулась внутрь. Мерцающие красные глаза посмотрели направо налево перед тем, как остановиться на Аэроне. Острые, лоснящиеся клыки показались в дьявольской усмешке.

— Я унюхххал тебя, братишка, — создание шепелявило, а его раздвоенный язычок то и дело всовывался наружу. Голос звучал скорее счастливо, чем угрожающе.

— Я тебе не братишка.

Тонкие губы недовольно поджались.

— Но ты же Гнев.

Когти Аэрона удлинились.

— Да, это я.

«Ты знаешь его?» — спросил он у своего демона.

«Нет».

Камень осыпался вновь, когда появились чешуйчатые плечи, за которыми последовало короткое тельце.

— Подойди ближе и умрешь.

— Нет, не умру. Моя не умирает.

Создание оперлось на копыта и встало. Оно было таким маленьким, что достало бы Аэрону лишь до пупка. Это крошечное тельце содрогнулось, стряхивая пыль с зеленой чешуи.

— Почему ты так уверен?

— Мы друзззья.

— Нет у меня друзей. Кто ты? Что ты здесь делаешь?

— Хозззяин называл меня Легион до того как назвал Глупппым Идиотом, — оно подошло на шаг ближе, лучась легкомыслием. Улыбаясь, вновь демонстрируя клыки. — Хочешь сыграть?

Легион. Интересно.

— Один из тысячи кого?

— Миньоноввв.

Новый шаг.

«Прислужники Ада», — с отвращением сообщил Гнев. Бесполезный, безвольный, ничего не стоящий. — «Съешь его».

Аэрон подтянул колени к груди, готовясь атаковать.

— Остановись.

И зачем он это сказал? Он же хотел, что существо приблизилось. Хотел ним попировать.

Оно повиновалось, снова надув губки.

— Но мы теперь друзззья. Друзззья иногда ссстоят горой друг ззза друга. Я видел такккое.

Он не озаботился тем, чтоб опять указать существу, что они не друзья.

— Зачем ты здесь, Легион?

Сначала вопросы, потом ужин.

Предвосхищение осветило эти багряные глаза.

— Моя хочет поиграть. Ты поиграешь со мной? Пожалуйссста, пожалуйссста, пожалуйссста.

— Во что? — слюна потекла из уголка Аэронова рта, и он слизнул ее. Чем больше он думал о том, чтоб съесть своего врага, тем больше ему нравилась эта идея. Цепи давали ему некоторый радиус движений, чтобы он мог поймать противника, сам оставшись невредимым. Демон сделает решающий бросок. Однако с ним придется быть полюбезней. И все это благодаря кому? Чертову Рейесу. — В какую игру?

— Поймай демона! Хозззяин перестал играть со мной. Выбросил меня из дому, — оно опустило глаза и пнуло гальку копытом. — Моя сделала плохую, плохую вещь и больше не может играть с ним.

— Что именно? — спросил он прежде, чем понял это.

Появились клыки, пожевали нижнюю губу.

— Съел руку Хозззяина. Хочешь сыграть?

И возможно потерять руку? Обдумав это, воин пожал плечами.

— Сыграем.

Обмен равноценен.

— Отлично! — лапы восторженно захлопали, однако демон остался на месте. — Можем мы сменить правило?

Еще и правила имеются?

— Какое?

— Победитель никогда не сссможет побить меня камнями.

— Согласен, — Аэрон просто вонзит в него зубы.

Мрачно смеясь, Легион подпрыгнул в воздух. Он заметался от одной стены пещеры до другой, превратившись в простое пятно перед глазами Аэрона. Дважды демон просвистел мимо воина, счастливо кудахча, и Аэрон дважды тянулся к нему, чувствуя, как еще глубже впиваются его цепи. Создание не давалось в руки.

Аэрон замер и обдумал возможности. У него была ограничена свобода движений, а Легион двигался слишком быстро, чтоб за ним уследить. Ему лучше выждать, как плетущему паутину пауку, и воспользоваться другими чувствами.

Решившись, он прикрыл веки, приветствуя кромешную темноту. Положил руки на согнутые колени, надеясь, что со стороны кажется абсолютно спокойным.

Насмешливый хохот Легиона звучал в его ушах… ближе… ближе… Кончики пальцев оцарапали его лоб, но Аэрон не шелохнулся.

— Поймай меня, поймай меня, если сможешь.

Камни посыпались с дальней стены за секунду до того как смех стал громче и подул наполненный дымом ветерок. В любой миг… жди… жди этого… Нечто горячее коснулось его руки, и Аэрон резко сжал пальцы.

Вздох, писк. Легион противился его хватке, прекращая смеяться.

— Я победил.

Зубы Аэрона заострились, и он наклонил голову. Соприкосновение. Кислотоподобная кровь наполнила его рот, обжигая и оставляя язвы.

— Ой!

Кашляя и отплевываясь, Аэрон отпустил демона. Глаза воина распахнулись, но быстро превратились в узкие щелочки.

«Почему ты не сказал мне, что он ядовит?» — гаркнул он на демона Гнева.

«Не знал» — обиженно ответил тот.

— Ты укусил меня, — в голосе создания звучало обвинение. Обвинение и боль. Слезы наполнили его красные глаза.

— У тебя желчный вкус, ты отвратительный червь.

— Но… но… ты пустил мне кровь, — Легион потер шею, сквозь покрытые чешуей пальцы просачивалась черная кровь. — Ты же обещщщал не делать этого.

— Я пообещал не бить тебя, — неужели на извращенном языке демона эти слова …имели схожее звучание? Наверняка так и есть. Удивление затмило постоянную злобу и жажду смерти. — Я… — Что? Ты уже сожалеешь о сделанном? — Я думал, что так играют в эту игру.

— Ты думал неправильно, — Легион потянул носом и отвернулся. Он — Аэрон понял, что более не называет его про себя «создание» — прошагал в угол и, надувшись, уткнулся лицом в камни.

Боги милостивые. И как я попал в такую нелепую ситуацию?

«Миньоны, ну прям как дети малые», — прорычал демон Гнева, как будто сам он очень отличался от них.

— Я не знал правил, — сказал Аэрон, удивляясь тому, что в данный момент он размышлял гораздо адекватней, чем в последние месяцы, и не мог понять причины.

Легион глянул через плечо. Чешуйки его поблескивали как рубины в красном свечении демонических радужек Аэроновых глаз. Разве ранее его чешуя не была зеленой?

— Если мы хотим быть друзззьями, ты должен пообещщщать, что большшше не укусссишь меня. И не обидишшшь.

Друзья?

— Легион, я не хотел обидеть тебя, но…

— Видишшшь! — снова улыбаясь, маленький демон обернулся и захлопал в ладоши. — Ты больше не хочешшшь обижжжать меня. Мы ужжже друзья. Что жжже нам делать, что жжже нам делать? Хочччешь поиграть в другую игру?

Склонив голову на бок, Аэрон задумчиво осмотрел своего нового… друга.

— Я знаю, в какую игру мы можем сыграть.

— О, в какую? Какую? — хлопающие ладоши задвигались еще неистовей. — Моя хочет играть. Что ззза игра? Моя на этот раззз выиграет, я точччно знаю!

— Она называется «сломай оковы».

Парис, развалясь, лежал рядом со смертной женщиной на кровати гостиничного номера. Он был в этой комнате множество раз. Огромный матрас, белые стены, украшенные классическими картинами. Черный стол, золоченая лампа. Номер четырнадцатый в отеле «Зара». Но каждый раз он приводил сюда новую женщину.

Он не знал имени своей партнерши, да и не хотел его узнавать. Она была туристкой, и он больше никогда ее не увидит.

Он больше никогда не встречался со своими подружками по постели.

Обычно он уходил сразу же после секса. Промедление вызывало чувства, а поскольку он не мог переспать с женщиной дважды, чувства стали бы помехой.

Однако сегодня он остался. Сейчас женщина сладко посапывала у него под боком. Его же разум не знал покоя, тело было напряжено, но он не желал идти домой. У Мэддокса есть Эшлин, у Люциена Анья, а теперь Рейес заполучил Данику. Когда он видел их вместе, то тут же вспоминал женщину, которую он желал — женщину, которую он убил.

Сиена.

Восхитительно некрасивая Сиена с ее веснушками, толстыми стеклами очков и темными завитками волос. Худая, слишком худая, с едва заметной грудью. И все же она поймала его на крючок с самого начала. Он желал ее, очаровывал ее изо всех сил и соблазнял. А она так быстро предала его. Планировала предать его с самого начала.

Она состояла в рядах Ловцов, его злейших врагов, и воспользовалась его страстью, чтобы отвлечь и отравить, а затем сдать на милость сотоварищей. Затем они посади его под замок, заковали в цепи. Изучали его. Он едва не умер, и тогда им пришлось бросить Сиену в логово льва, так сказать, чтобы сохранить ему жизнь.

Демон Разврата не мог жить без секса. Чем дольше Парис хранил целомудрие, тем слабее он становился. Ловцы не хотели его смерти. Ведь как тогда они смогли бы изучать его способности? И как с его помощью смогли бы заманить других Повелителей на свою территорию? Более того, убив его, они бы выпустили на свободу его демона, дикого и жаждущего крови, сошедшего с ума без своего носителя.

Ловцам это было ни к чему. О да, они хотели отделить демонов от их хозяев, но не ранее, чем найдут ларец Пандоры. Пока же никто и на йоту не приблизился к его находке. Даже Повелители.

Итак, они прислали Сиену в его камеру. Она жестко оседлала его, именно так, как ему хотелось, и он восстановил свои силы — даже быстрее, чем обычно. Впервые за время их единства с демоном Разврата он дважды испытал влечение к одной и той же женщине.

Парис решил оставить ее при себе. Наказать ее, несомненно, но все равно удерживать ее рядом до скончания ее дней. Потому что на краткий миг он возомнил, что нашел женщину, которой под силу спасти его. Он больше не беспокоился о том, что она сотрудничала с Ловцами и полагала, что мир будет лучше без него и его друзей. Он думал лишь о благословенном счастье быть с одной женщиной снова и снова. Наслаждаться ею, узнавать ее. Возможно, даже полюбить ее.

Он наивно предположил, что им суждено быть вместе, что боги наконец-то решили положить конец его мучениям. Он устал каждый день искать новую женщину, устал заниматься любовью без настоящих чувств, не запоминая, кого он целовал и ласкал, никогда по настоящему не изучая их вкусы, потому что в памяти его мелькало слишком много разных лиц, тел, предпочтений и требований.

Потому он сбежал из тюрьмы Ловцов, прихватив с собой Сиену. Как солдат-новичок, он допустил, чтобы ее подстрелили. И не раз, не два, а целых три раза.

Она умерла в его объятиях.

Он должен был оберегать ее.

Минули недели, а Парис все не мог стереть ее образ из памяти. Более не мог возбудиться, если только не думал о ней.

Она хотела его. Она не хотела этого, но все же она желала его. Истекая влагой, она скользнула по его вздыбленной плоти. Несмотря ни на что, экстаз отразился в ее глазах. Она снова и снова стонала, произнося его имя. Его имя. Не чье-либо другое.

Невзирая на разделяющую их пропасть, они могли бы быть счастливы вместе.

— Но нет. Я позволил ее же дружкам подстрелить ее, — горько рассмеялся он. — Хорош воин, ничего не скажешь. Моя вина, это только моя вина.

— О чем ты? — сонным голосом спросила его партнерша. Она подкатилась к нему, положила руку ему на грудь.

Зараза. Он не собирался будить ее. Не хотел разговаривать с ней.

Парис спустил ноги с кровати и поднялся, оттолкнув ее.

— Ммм, — проговорила она, — славное зрелище, мне нравиться.

Скованными движениями он подобрал с пола свою одежду. К его рукам и ногам были прикреплены кинжалы, но он и не пытался их скрывать. Они возбуждали женщину.

Она промурлыкала его имя.

Игнорируя ее, воин оделся.

— Возвращайся в постель, — умоляла она. — Я снова хочу тебя. Ты нужен мне.

Похожие слова он слышал тысячи раз, и наверняка услышит еще тысячи тысяч раз. Он этой мысли он поежился.

— Мне нужно идти.

Она разочаровано вздохнула.

— Пожалуйста, останься. Я должна правильно начать день, а то, как ты погружаешься в меня… это так правильно.

В этот миг он даже не мог вспомнить, как она выглядит — а ведь он всего пару секунд назад смотрел на нее. Она — не Сиена, это все, что он знал. Его плоть обмякла, как вялый цветок, и ничто не изменит этого.

— Возможно, в другой раз.

Ложь, но самая мягкая из того, что он мог сказать.

Простыни зашуршали. Легкий стон сорвался с ее губ. Должно быть, она гладила себя, надеясь соблазнить его или же обрести разрядку. В любом случае его это не беспокоило. Тело его не реагировало.

«Такой ничтожной всегда и будет моя жизнь: трахаться и уходить. Я так жалок».

Он обожал женщин. Они были смыслом его жизни, и он всегда заботился об их чувствах, их самооценке. Но теперь у него просто не было на это сил.

— Парис, — прошептала, задыхаясь, женщина. — Замени мои пальцы своими. Пожалуйста.

— По-моему ты неплохо справляешься сама. Комната оплачена до конца ночи. Оставляю ее тебе.

— Оставляешь? — она подскочила, потянулась к нему. — Останься. Умоляю тебя.

— Забудь меня. Я уже забыл о тебе.

Он вышел из комнаты, из гостиницы, и ни разу не обернулся.