Потерянное письмо

Глава 3

Дрожа всем телом, Сильвия опустилась на край кровати, когда экономка вышла из комнаты для гостей, закрыв за собой дверь. У нее перехватило дыхание, и она почувствовала легкий ужас. Вид Себастьяна Конрада потряс ее до глубины души. Он так сильно отличался от того, что она помнила. И дело было не только в шрамах, какими бы ужасными они ни были. Теперь в нем было что-то дикое. Что-то примитивное и опасное. Неужели война сделала это с ним? Скорее всего. Это, и мучительная физическая боль.

Она ожидала, что леди Харкер придет к ней в комнату и скажет, что они немедленно уезжают. Прежде чем дверь в апартаменты Себастьяна закрылась, она успела заметить, как что-то очень похожее на ярость преобразило его черты. Вместо этого, немного спустя, леди Харкер вошла в комнату Сильвии и радостно сообщила ей, что Себастьян присоединится к ним за чаем внизу, в библиотеке, всего через полчаса.

— Я не должна была так удивлять его, — призналась она. — Он терпеть не может сюрпризов и может выйти из себя. Но на самом деле он не злится, уверяю вас. На самом деле, он так рад, что вы приехали, мисс Стаффорд.

— Он выглядел не очень довольным, — откровенно призналась Сильвия.

Леди Харкер ослепительно улыбнулась.

— О, вы не можете судить о моем брате по его внешности. У него всегда такой вид, словно он вот-вот кого-нибудь придушит.

Она попятилась к двери.

— А теперь мне нужно бежать, если я хочу успеть умыться и переодеться к чаю. Но вам не нужно меня ждать, мисс Стаффорд. Когда будете готовы, идите вперед, в библиотеку. Я встречусь с вами прямо там.

Прежде чем Сильвия успела спросить, где находится библиотека, леди Харкер исчезла.

Она вздохнула, заставляя себя подняться и начать приготовления. Не то чтобы был какой-то способ должным образом подготовиться к встрече с Себастьяном Конрадом после всех этих лет. Действительно, какая-то ее маленькая часть предпочла бы услышать от леди Харкер, что они немедленно возвращаются в Лондон. Что Себастьян вообще отказался ее видеть.

Дело было не только в том, что он выглядел таким тревожным, растрепанным и скандально раздетым. Дело было в том, что, несмотря на его внешность — несмотря на то, как он свирепо смотрел на нее, — у нее возникло безрассудное желание подойти к нему, взять его лицо в ладони, как она уже делала однажды, и покрыть его поцелуями.

Тогда ей пришло в голову, что она, должно быть, все еще любит его.

Это была печальная мысль. Она так упорно боролась, чтобы избавиться от болезненных эмоций. Но, возможно, такие чувства никогда по-настоящему не умирали? Или, может быть, они не могли быть должным образом успокоены, пока она не столкнется с ним лицом к лицу? Пока она, наконец, не узнает, почему он так бессердечно бросил ее?

Конечно, у нее были подозрения. Действительно, она очень боялась, что его исчезновение из ее жизни было ее собственной виной.

— Брачный рынок — это спорт для джентльменов, — сказала ей Пенелопа Мэйнуэринг три года назад. — Чем более неуловима добыча, тем упорнее они преследуют ее. Но если ты одна из тех нелепых женщин, которые заявляют о своих чувствах после одного танца или позволяют целовать себя в закрытом экипаже — что ж! — какой в этом спорт? Только посмотри на поведение мисс Катерхэм в прошлом сезоне. Она сказала барону Уэйтли, что обожает его. Глупая корова! После этого Уэйтли не мог убежать достаточно далеко или достаточно быстро.”

Пенелопа была ее лучшей подругой с тех пор, как она вышла в свет, и Сильвия всегда старалась прислушиваться к ее советам. Однако в этот раз она засомневалась. — Но наверняка должны быть джентльмены, для которых это не спор”,- возразила она. — Сдержанные джентльмены, которые хотят услышать слово или увидеть знак от леди, которой они восхищаются. Получить какую-то уверенность в том, что их чувства взаимны.

— Попробуй и увидишь, — предупредила Пенелопа.

Щеки Сильвии вспыхнули при мысли о том, как эффектно она пренебрегла советом своей бывшей подруги.

Но все это было в прошлом, напомнила она себе, наливая кувшин воды в умывальник. Она больше не была той глупой девчонкой, которая целовалась с Себастьяном Конрадом в саду Мэйнуаринга. Она была трезвой, уравновешенной светской женщиной. Женщина, более чем способная справиться с небольшой неприятностью.

Вымыв и вытерев руки и лицо, она переоделась в простое дневное платье из шелка и шерсти с узким белым батистовым воротником и длинными рукавами с батистовыми манжетами. Она расчесала спутанные волосы, закрутила их на затылке и закрепила несколькими шпильками. Эффект сильно отличался от платьев с лентами и зачесанных вверх локонов, которые она часто носила в Лондоне так давно. Теперь она похожа на гувернантку, подумала она.

Она была гувернанткой.

Выпрямив спину, она вышла из комнаты, спустилась по устланному богатым ковром холлу и двум пролетам мраморной лестницы. Нервная горничная направила ее в библиотеку на первом этаже. Сильвия глубоко вздохнула и вошла.

Себастьян был там.

Один.

Он стоял лицом к холодному камину, его крупная фигура наполовину скрывалась в тени. При звуке ее приближения он неестественно замер. А потом он обернулся.

Сильвия крепко сцепила руки перед собой, чтобы они перестали дрожать.

Она увидела, что он побрился и причесался. И теперь он был вполне прилично одет: черный сюртук и брюки с жилетом с рисунком, чистая белая льняная рубашка и идеально завязанный черный галстук. За исключением тяжелых шрамов и белой повязки на правом глазу, он был очень похож на Себастьяна из ее воспоминаний. Высокий, темноволосый и мощно сложенный. На самом деле, он немного пугал.

— Мисс Стаффорд, — сказал он, кланяясь.

Его голос звучал для ее ушей по-другому. Он был низким и хриплым. И он был совершенно лишен тепла.

— Лорд Рэдклифф.

Он долго смотрел на нее с непроницаемым выражением лица.

— Да, — сказал он наконец. — Теперь я Рэдклифф.

Он указал на обитое кожей кресло возле камина. Оно было огромным и неприветливым, как и все остальное в темной, похожей на пещеру комнате.

Она преодолела короткое расстояние до него, ее медленные, размеренные шаги противоречили бешеному биению ее сердца. Было плохо видно. Тяжелые шторы были задернуты, и ни одна газовая лампа или свеча не горели, чтобы рассеять тени, которые цеплялись за обшитые деревянными панелями стены и резную мебель из красного дерева. Но Себастьян, казалось, не был склонен раздвигать шторы или зажигать лампу. Совсем наоборот. Он будто чувствовал себя дома в темноте. Или, по крайней мере, неохотно выходил из нее.

Горло Сильвии сжалось от волнения, когда она села, расправив юбки и чопорно сложив руки на коленях. Себастьян сел напротив нее. Он был так близко, что она чувствовала слабый мужской запах его мыла для бритья. Это был пряный бергамот, поняла она. Тот же самый аромат, который он предпочитал три года назад. Ее и без того трепещущий живот совершил маленькое обескураживающее сальто.

— Как вы поживаете? — спросил он.

— Очень хорошо, спасибо, — сказала она. — А у вас?

Его голос был холоден, как иней.

— Как видите.

Сильвия сочувственно наморщила лоб. О, Себастьян.

Три года назад она бы потянулась к нему. Она бы сказала ему, что все будет хорошо. Что не имеет значения, как он выглядит.

Но теперь…

Теперь он был незнакомцем. Она не совсем понимала, как ему отвечать, и Себастьян не прилагал никаких усилий, чтобы успокоить ее. Он просто продолжал смотреть на нее все тем же бездонным взглядом.

После нескольких мгновений очень напряженного молчания она больше не могла этого выносить. Она наклонилась вперед в своем кресле, ее голубые глаза были серьезны, и сказала:

— Я была очень огорчена, узнав о смерти вашего отца и брата.

Его ответу предшествовала долгая пауза.

— Правда?

— Очень сильно.

— И все же я теперь граф.

В его тоне был скрытый намек на сарказм. Она не могла понять, почему. Она точно не сделала ничего, чтобы заслужить это.

— Титул кажется слабой компенсацией за потерю двух членов вашей семьи, милорд.

— Достойное чувство.

— Это то, что я чувствую, сэр. Именно так почувствовал бы себя любой, кто заботился о своей семье.

Он смерил ее холодным, слегка насмешливым взглядом — взгляд, который становился еще более тревожным из-за его незрячего глаза.

— Это что, выговор, мисс Стаффорд?

У нее хватило такта покраснеть.

— Простите меня, я не хотела…

— Насколько я понял, ваш отец тоже мертв.

— Так и есть.

— Это было самоубийство, не так ли?

Вежливое выражение лица Сильвии на мгновение исчезло. Только благодаря огромной силе воли она смогла сохранить самообладание.

— Да, — сказала она. — Он застрелился два года назад. В лондонском игорном клубе, как вы, должно быть, знаете.

Если она думала пристыдить Себастьяна своей откровенностью, то была жестоко разочарована. Он не выказал ни малейшего раскаяния за то, что упомянул о скандальной смерти ее отца.

— Не самый благородный поступок, — заметил он.

— Он только что проиграл все, что у нас было, в карты, милорд. Я уверена, он чувствовал, что у него нет выбора.

Себастьян продолжал задумчиво смотреть на нее.

— А теперь вы гувернантка.

— Так и есть, сэр.

— Довольно умная гувернантка, — продолжил он тем же хриплым, слегка саркастичным тоном, — которая каким-то образом умудрилась получить приглашение в мой дом.

Сильвия моргнула. Боже милостивый! Это то, что он подумал? Ее румянец усилился.

— Прошу прощения, милорд, но ум тут ни при чем. Леди Харкер разыскала меня в Лондоне. Она настояла, чтобы я сопровождала ее сюда.

— Вы могли бы отказать ей.

— Я так и сделала..

— И все же, вы здесь.

Ее глаза слегка сузились. Ей не понравилось, на что он намекал, но она отказалась попасться на удочку. Леди Харкер сказала, что Себастьян был не в себе. Что он был темпераментным и капризным. На грани самоубийства. Разве не за этим Сильвия приехала в Хартфордшир? Чтобы поднять ему настроение и помочь выздороветь?

Она не была ангелом-попечителем. И у нее было очень мало опыта обращения с джентльменом с темпераментом раненого дикого зверя. Тем не менее она решила обращаться с ним со всей добротой и вежливостью, на какие только была способна. Она даже стерпит обиду. Господь свидетель, за последние два года у нее было достаточно практики в этом.

— Вы бы предпочли, чтобы я уехала? — спросила она. — Я так и сделаю, если вы этого хотитк.

Себастьян молчал еще долгое мгновение. Наконец он пожал одним широким плечом.

— Вы гостья моей сестры. Оставайтесь.

Сильвия тихо выдохнула. Она чувствовала себя служанкой, которой только что дали испытательный срок на работу.

— Без сомнения, это будет приятной переменой по сравнению с тем, что вы делаете в Лондоне.

— Я гувернантка, — напомнила она ему. — Я учу чтению, письму, рисованию и музыке двух очень юных леди.

Он издал пренебрежительный звук, показывая, что это было совсем не то, что он имел в виду. Она подождала, пока он уточнит.

— Я про то, что вы делаете вне работы, — хрипло сказал он. — Вы же не проводите каждый час в классной комнате.

— Иногда мне так кажется.

— У вас нет свободного времени?

— Очень мало за пределами дома.

— Даже судомойкам предоставляется полдня в воскресенье.

— Так оно и есть, — сказала Сильвия, стараясь не обидеться на сравнение. — Но гувернантка — это не судомойка, милорд. Кроме того, по воскресеньям я посещаю церковь вместе с семьей.

Она поколебалась, прежде чем добавить:

— У меня свободных полдня в среду.

Себастьян воспринял эту информацию в загадочном молчании.

— Обычно я хожу за покупками, — сказала она ему. — Или на прогулку.

Его здоровый глаз был насыщенного темно — коричневого цвета, почти черного на вид. На мгновение там что-то мелькнуло.

— В одиночестве, я полагаю.

У Сильвии возникло тревожное чувство, что на самом деле он хочет знать, есть ли у нее ухажер. Ответом было решительное "нет", но ей не хотелось признавать это. И меньше всего перед мужчиной, который отверг ее. Она тщательно подбирала свои следующие слова.

— Это удел каждой гувернантки — вести уединенное существование.

— Действительно?

— Да. Есть даже мрачная маленькая брошюрка на эту тему. Руководство молодой гувернантки для изысканного трудоустройства. Адвокат моего отца дал ее мне, когда я обратилась к нему за помощью после смерти папы. Ее написала женщина по имени миссис Блэнд, сама бывшая гувернантка, я полагаю, и та, которая, как я подозреваю, подвергалась всевозможному жестокому обращению во время своей работы.

Она совершенно бессознательно улыбнулась.

— С тех пор я часто подумываю о том, чтобы написать собственную брошюру с советами. Что-то более обнадеживающее. Хотя, осмелюсь предположить, она и вполовину не будет продаваться так хорошо. У миссис Блэнд была явная склонность к готике.

Себастьяна, казалось, не позабавила ее попытка рассказать беззаботную историю. Он смотрел на нее так же надменно, как и тогда, когда она впервые вошла в комнату.

— Вы должны простить меня, мисс Стаффорд, но мне трудно поверить, что вас вполне устраивает роль вышестоящей служанки.

Улыбка Сильвии медленно погасла. Его слова задели ее. Возможно, он хотел, чтобы они это сделали. Или, может быть, он искренне не мог представить себе человека, обретшего счастье после стольких невзгод?

— Нет, — сказала она. — Я не могу сказать, что полностью довольна, милорд. И я не знаю тех, кто был бы целиком удовлетворен своей жизнью. Но я гораздо более довольна, чем была в течение нескольких месяцев после смерти папы. Это были действительно очень мрачные дни. Я бы утонула в горе, если бы мне не пришлось немедленно искать средства к существованию. В любом случае, вскоре я обнаружила, что меланхолия никак не вяжется с трудолюбием. Чем больше я была занята, тем легче все это становилось. И теперь, хотя я не полностью довольна, я могу сказать, что да, я счастлива в своей новой ситуации.

— Ваша новая ситуация — дом торговца в Чипсайде.

Он даже не пытался скрыть свое презрение.

— Скажите, мисс Стаффорд, скандал, связанный со смертью вашего отца, помешал вам найти работу у людей более знатного происхождения?

— Более знатного происхождения? — изумленно повторила она. Тот Себастьян, которого она помнила, никогда бы не употребил такой фразы. Неужели он стал таким высокомерным теперь, когда стал графом? Или это была еще одна попытка поставить ее на место?

— Не таких, как мистера и миссис Динвидди, вы имеете в виду?

Он коротко кивнул.

— Я действительно не знаю, — призналась она. — Я не пыталась найти работу среди своих бывших знакомых.

— Слишком горды?

— Да. Может быть, немного. Но дело было не только в моей гордости. По правде говоря, я не могу представить себе ничего более неудобного для моих бывших друзей, чем присутствие меня в их доме в качестве наемного работника. Не то чтобы они когда-либо рассматривали возможность нанять меня. Я достаточно образована, чтобы обучать дочерей торговца, но я сомневаюсь, что найдется много родителей с тем, что вы называете “знатным происхождением”, которые сочли бы мои ограниченные таланты приемлемыми. И потом, есть еще вопрос о смерти папы…

— После чего все друзья бросили вас.

— Это верно.

— И все ваши поклонники тоже, я полагаю.

Это поразило ее.

— Поклонники? Какие поклонники? Вы имеете в виду…

Ей очень хотелось рассмеяться.

— Вы же не собираетесь оправдывать свое поведение неудачными действиями моего отца?

Себастьян нахмурился.

— Мое поведение?

— Если так, я предлагаю вам пересмотреть сроки. Вы были в Индии почти за год до того, как мой отец покончил с собой. Почти год, милорд.

Она никогда бы не подумала, что его взгляд может стать еще холоднее, но под тем взглядом, который он сейчас бросил на нее, Сильвия была удивлена, что она мгновенно не превратилась в сосульку.

— Я хорошо помню время, проведенное в Индии, мадам, — сказал он с ужасающей вежливостью. — Каждую минуту этого. Но какое отношение моя служба там может иметь к вам или вашему отцу, признаюсь, для меня загадка.

Она покраснела.

— Вы не хотите понять меня, сэр. Это не имеет никакого отношения к вашей службе, а с тем, что…

— О боже! Уже половина шестого?

Веселый голос леди Харкер раздался от двери, положив внезапный и в целом милосердный конец их разговору.

— Как досадно, — сказала она, — ведь я так старалась быть пунктуальной!

Себастьян сердито посмотрел на сестру. Он очень хорошо знал, что она специально оставила его наедине с мисс Стаффорд. Он подозревал, что мисс Стаффорд тоже это знала. И если выражение облегчения на ее лице было каким-то признаком, она была заинтересована в возобновлении их отношений не больше, чем он.

— Надеюсь, вы проголодались, мисс Стаффорд. Джулия вошла в комнату, слуги последовали за ней.

— Хотя, как же иначе, вы ведь едва притронулись к еде в гостинице. — Она повернулась, чтобы обратиться к лакею. — Поставь чайный поднос туда, Томас.

Она указала на мебель возле камина.

— Да, туда. Я позвоню, если нам понадобится что-нибудь еще.

Себастьян встал при появлении сестры, но теперь снова сел.

— Вы обедали на постоялом дворе?

— Я бы вряд ли назвала это обедом, — сказала Джулия. Устраиваясь в кресле, она расправила вокруг себя свои пышные юбки. — Человек из ”Быка" мог предложить нам только холодный пирог и немного теплого эля.

— Быка?

Его гнев вспыхнул.

— О чем, черт возьми, ты думала, останавливаясь в таком месте?

— Что мы были голодны, — сказала Джулия, откровенно добавив: “и нам нужны были необходимы кое-какие удобства.

Краска бросилась в щеки мисс Стаффорд от неделикатного ответа Джулии.

— Вашей сестре ничего не угрожало, милорд, — сказала она. — Я заказала для нас отдельную гостиную, и мы пробыли там ровно столько, сколько нужно, чтобы кучер позаботился о лошадях.

— Вот видишь.

Джулия занялась тем, что разливала им чай.

— Мы были в полной безопасности.

Наполняя чашку Себастьяна, она взглянула на него, ее губы приоткрылись, как будто собираясь что-то сказать. Он вернул ее пристальный взгляд, молча провоцируя ее упомянуть о его неспособности пить в компании. После тяжелой паузы Джулия снова закрыла рот и протянула ему чашку с чаем.

— Почему, во имя всего святого, ты не поехала на поезде? — спросил он.

Джулия пожала плечами.

— Харкеру это не нравится. Не после февральского крушения на станции ”Тоттенхэм".

Себастьян нахмурился. Сход с рельсов унес жизни пяти пассажиров и двух железнодорожников. Он вполне мог представить себе, как после этого Харкер запретил своей жене ездить на поезде. Хотя Себастьян понятия не имел, как его шурин мог подумать, что для Джулии безопаснее мотаться по сельской местности в карете, запряженной четверкой лошадей.

— Бык подходит для смены лошадей и ничего больше, — сказал он. — Сам постоялый двор далек от респектабельного. Ни одной леди не стоит переступать его порог.

Он бросил каменный взгляд на мисс Стаффорд.

— Даже гувернантке.

Мисс Стаффорд ответила ему пристальным взглядом, в ее голубых глазах на мгновение мелькнуло что-то очень похожее на возмущение. Что-то очень похожее на боль. Это исчезло прежде, чем он смог расшифровать это, выражение ее лица снова вернулось к линиям вежливого безразличия.

Чего бы он только не отдал, чтобы увидеть ее возмущение! Она почти потеряла самообладание за несколько секунд до прихода Джулии. Еще несколько мгновений, и она, возможно, сбросила бы эту приводящую в бешенство маску вежливости. Она могла бы накричать на него. Могла бы дать ему пощечину. Он, конечно, дал ей достаточно оснований.

— Я прикажу кучеру не останавливаться там, когда вы будете возвращаться в Чипсайд, — сказал он.

— В этом нет необходимости, милорд, — ответила она. — Я с удовольствием поеду на поезде.

Себастьян делал вид, что ему все равно, хотя в его мозгу возникали образы мисс Стаффорд, одинокой и уязвимой, в переполненном железнодорожном вагоне.

— Как пожелаете.

Джулия прервалась, нарезая кусок сливового пирога, и хмуро посмотрела на него.

— Мисс Стаффорд не вернется в Лондон по крайней мере в течение месяца. У нас нет причин обсуждать ее возвращение.

Она повернулась к мисс Стаффорд, протягивая ей кусочек торта на маленькой расписной фарфоровой тарелочке.

— Он беспокоится о вашей безопасности, вот и все. Не то чтобы он когда-нибудь признается в этом.

Челюсть Себастьяна напряглась. Он ничего не сказал. Да и что он мог сказать? Конечно, он беспокоился о ее безопасности. Какой джентльмен не беспокоился бы? Она была незамужней женщиной, у которой не было ни семьи, ни состояния.

Красивая незамужняя женщина.

Теперь он смотрел на нее точно так же, как смотрел, когда она появилась перед его комнатами. Казалось, он не мог перестать смотреть на нее. Она чопорно сидела на краешке стула, только и делала, что пила чай и слушала Джулию. Исчезли модные платья, изящные атласные туфельки и сапфировые заколки, которые когда-то поддерживали ее блестящие каштановые волосы. На их месте был тусклый костюм гувернантки.

Рядом с Джулией, украшенной лентами, рюшами и этим ужасным проволочным кринолином, одежда мисс Стаффорд выглядела просто второсортно. Ее платье было простым до строгости, ее широкие юбки ниспадали без единого волана, а на лифе не было никакой отделки, кроме ряда очень удобных пуговиц, которые шли от ее тонкой талии прямо к ее шее цвета слоновой кости.

Но дело никогда не было в ее нарядах. С дорогими тканями и драгоценностями или без них, Сильвия Стаффорд все равно умудрялась сиять, как бриллиант. Сейчас она была красивее, чем в его воспоминаниях, — факт, который он не считал возможным. И все же, один взгляд на ее улыбку с ямочками чуть не остановил его сердце. И звук ее голоса…

Этот мягкий, бархатный голос.

Три года назад она обладала силой, способной очаровать его. Чтобы поставить его на колени. И когда она вошла в библиотеку, когда впервые обратилась к нему как к лорду Рэдклиффу, он понял, что, если не будет осторожен, существует вполне реальная опасность, что это повторится снова. Это знание только усилило его горечь по отношению к ней.

— Кроме того, — продолжила Джулия, — когда вы будете возвращаться домой, мы с Харкером будем сопровождать вас. И, возможно, мой брат…

Она бросила еще один многозначительный взгляд в его сторону.

— Но еще слишком рано говорить об этом. Лучше нам поговорить обо всех развлечениях, которые я запланировала для нас здесь, в Першинге.

— Развлечения?

Мисс Стаффорд выглядела искренне встревоженной такой перспективой.

— Я очень надеюсь, что вы не доставили себе никаких хлопот из-за меня, леди Харкер.

— А почему бы и нет? Вы мой гость. Я бы устроила бал, если бы Себастьян позволил. Но нет. Нам придется довольствоваться деревенскими развлечениями. Вы когда-то проводили много времени в деревне, не так ли, мисс Стаффорд? До того, как ваш отец… То есть до всех этих неприятностей?

— Да, я выросла в Ньюэлл-парке. Я жила там до своего дебюта.

— Ньюэлл-парк?

— Главная резиденция баронетов Стаффордов в Кенте. Сейчас ее занимает нынешний баронет. Сэр Джордж. Он очень дальний родственник моего отца.

Джулия сморщила нос.

— Кажется, я с ним встречалась. Это было прошлым летом в Лондоне. На вечеринке, устроенной лордом и леди Грейвз. Там было столько людей… — Она замолчала.

— Но мы не об этом говорили. Мы говорили о сельской местности и деревенских развлечениях. Полагаю, вы умеете ездить верхом, мисс Стаффорд?

— Да, конечно.

Джулия откусила кусочек торта.

— Я держу здесь одну из своих любимых кобыл круглый год. К сожалению, я абсолютно ничего не знаю о других лошадях в конюшне. Большинство из них были куплены моим братом Эдмундом перед его смертью. Но это неважно. Осмелюсь предположить, Себастьян сможет выбрать для вас подходящую лошадь.

Он увидел, как голубые глаза мисс Стаффорд метнулись к нему. Она была смущена самонадеянностью его сестры, это все, что он мог сказать. Но было и кое-что еще. Что-то в ее глазах, что он не мог истолковать.

— Сколько времени прошло с тех пор, как вы в последний раз ездили верхом, мисс Стаффорд? — спросил он.

— Два года, милорд.

Значит, с тех пор, как умер ее отец. Без сомнения, ее лошадь была среди предметов, потерянных в той последней раздаче карт.

— Если вам нужно заново потренироваться, вам подойдет Арес. Он достаточно безопасен для наездника среднего мастерства.

Глаза мисс Стаффорд на мгновение встретились с его глазами. Она, казалось, нисколько не обиделась на его несправедливую характеристику ее умения держаться в седле. На самом деле все как раз наоборот. Казалось, она ему поверила.

— Я надеюсь, что я все еще наездник среднего мастерства.

— Человек не разучивается ездить верхом, мисс Стаффорд.

— Нет, я полагаю, что нет. Но столько времени прошло. У меня даже больше нет костюма для верховой езды.

— Вы можете надеть один из моих, — сказала Джулия. — И я даже знаю какой. Темно-синий, с самым божественным маленьким жакетом с манжетами из мушкетера. Последний писк моды. Моя горничная, Крэддок, может внести любые необходимые коррективы. Она мастерски управляется с иголкой и ниткой.

— Очень любезно с вашей стороны предложить это, леди Харкер, но вам не нужно одалживать мне что-то и вполовину столь прекрасное.

Себастьян посмотрел на мисс Стаффорд из-под опущенных бровей. Неужели она всегда была такой мучительно вежливой? Такой чертовски почтительной? Это раздражало его. Подумать только, что гордое, энергичное создание, которое он знал три года назад в Лондоне, было доведено до такого состояния. Это заставляло его чувствовать себя… почти виноватым. Но почему это должно быть так? Он не был ответственен за ее смену положения. В этом она должна была винить своего отца. И себя. Ведь если бы она вышла за него замуж три года назад, то сейчас была бы графиней. Вместо этого она обошлась с ним отвратительно. Отвергнув его.

Сказать, что она разбила ему сердце, было бы сентиментальной романтической чепухой, к тому же это было бы преуменьшением. Боже милостивый, ее отказ практически лишил его сил! Она была первой и единственной женщиной, которую он когда-либо любил. И вот теперь она была здесь. Показывая себя ничем не лучше, чем корыстолюбивые, жадные самки, которые когда-то преследовали его титулованного старшего брата. Хуже того, она вела себя так, как будто они никогда не были друг для друга чем-то большим, чем самые простые знакомые. Как будто он никогда не держал ее в своих объятиях. Как будто она никогда не прикасалась к нему и не целовала его.

Если только ее загадочное замечание о его поведении не было каким-то намеком на ту ночь в саду Мэйнуэрингов.

Может быть, это такая игра? Использовать его поведение трехлетней давности как своего рода рычаг давления, чтобы вытянуть из него предложение? Его пальцы рефлекторно сжали ручку чашки, горячая жидкость опасно расплескалась по краям. Он всегда считал себя хорошим знатоком людей. Как солдат, он должен был быть таким. И все же каким-то образом три года назад он умудрился совершенно неправильно оценить Сильвию Стаффорд.

Не обращая внимания на его обостряющийся гнев, Джулия продолжала болтать, рассказывая мисс Стаффорд о магазинах в соседней деревне Эпсли-Хит и рассказывая о своих любимых местах для прогулок и верховой езды. Она даже пустилась в краткий — и совершенно неточный — трактат об истории самого Першинг-Холла.

Мисс Стаффорд не была так слепа к его настроению, как его сестра. Не раз он видел, как она смотрела в его сторону, ее лицо было бледным, а тонкие руки дрожали, держа чашку. Она никогда не боялась его в прошлом, несмотря на то, что он возвышался над ней и был тяжелее ее на несколько стоунов. Был ли вид его шрамов тем, что выбило ее из колеи сейчас? Он знал, что они отталкивающие, но были ли они настолько чудовищными, что действительно пугали ее?

И если такова была ее реакция в полумраке библиотеки, то что она могла подумать о его изуродованном лице при ярком дневном свете?

Беспомощная ярость всколыхнулась в нем. Он больше не любил ее. Действительно, ему часто казалось, что он ненавидит ее. Но даже в этом случае он не мог вынести мысли о том, что она в ужасе отшатнется от него.

Он смотрел на нее, сидящую сейчас напротив него, такую изящную, совершенную и прекрасную, и проклинал Джулию за то, что она привезла ее сюда. Он проклинал и себя за то, что сохранил эту проклятую прядь ее волос.

— Вы любите рано вставать в деревне, мисс Стаффорд? — спрашивала Джулия.

— Потому что, если это так, я бы хотела, чтобы мы проехались верхом до завтрака.

— Да. Если хотите.

— Великолепно, — радостно сказала Джулия. — Естественно, вы захотите познакомиться со своим скакуном. Хотя для этого нам не нужно ждать до утра. Мы все можем спуститься в конюшню после чая и…

— Нет, — сказала мисс Стаффорд, прерывая его, прежде чем он сам смог высказать возражение. Она опустила чашку на блюдце. — Я обязана вам, леди Харкер, но я думаю… Если вы не возражаете против этого… Я бы предпочла немного отдохнуть в своей комнате. Я немного устала от нашего путешествия.

— О! Как глупо с моей стороны. Конечно, так оно и есть. Мне проводить вас наверх или…

Мисс Стаффорд встала.

— Нет. Пожалуйста, не беспокойтесь из-за меня. Я сама поднимусь наверх.

Себастьян встал, пристально наблюдая за ней. Она была рассеяна. Расстроена. Он жестоко подавил еще один приступ вины.

— Вам что-нибудь нужно? — спросил он.

— Нет, сэр. Ничего.

Она обратилась к его галстуку, явно не в силах заставить себя взглянуть на его изуродованное лицо.

— Я пришлю свою горничную разбудить вас перед ужином, — сказала Джулия.

— Благодарю вас, миледи. Милорд. Желаю вам обоим доброго дня.

Себастьян продолжал стоять, пока она не вышла из комнаты. Только тогда он вернулся на свое место с непроницаемым выражением лица.

— Что ты сказал ей перед моим приходом? — потребовала знать Джулия.

— Ничего.

— Ничего? Она выглядела так, словно вот-вот расплачется. И за чаем она едва ли произнесла два слова.

Глаза Джулии округлились от сочувствия.

— Я так усердно трудилась, чтобы найти ее и привезти сюда для тебя, Себастьян. А теперь ты все испортишь своим темпераментом. То, что ты можешь угрожать свернуть мне шею, не означает, что ты можешь говорить то же самое и мисс Стаффорд.

— Я не угрожал свернуть шею мисс Стаффорд, — прорычал он.

— Ну, что бы ты ни сказал, я нисколько не удивлюсь, обнаружив, что она собирает свои вещи в этот самый момент!

Желудок Себастьяна сжался от тревоги.

— Мне стоит пойти к ней и сказать ей… О, но что я могу ей сказать? Что ты рад, что она здесь? Что ты хочешь, чтобы она осталась? Я знаю, что это так, Себастьян, потому что ты не мог перестать пялиться на нее все это время. Если бы ты только сказал ей что-нибудь доброе…

— Дьявол! — выругался он себе под нос. Неужели это будет повторением тех событий три года назад? Ему придется снова унижаться? Просить и умолять Сильвию Стаффорд о какой-то крохе ее привязанности? Он впился взглядом в свою сестру.

— Ты та, кто пригласила ее сюда.

— Да, но…

— Если ты хочешь, чтобы она осталась, тогда ты должна убедить ее.

— Но я сделала это только ради тебя! Из-за этой пряди волос. Я знала, что ты захочешь ее увидеть. И я знала…

— Ты ничего об этом не знаешь, — резко сказал он. — Я не позволю тебе вмешиваться в мою жизнь, Джулия. Ты меня понимаешь?

Нижняя губа Джулии задрожала, но, хотя она всем своим видом показывала, что вот-вот расплачется, Себастьян не мог не заметить упрямо вздернутого подбородка. Это была черта Конрадов.

— Это не вмешательство, — сообщила она ему, — если я делаю это для твоего же блага.