Поверить в счастье

7

Мигель Гомес задумчиво смотрел в окно автомобиля, несшего его по улицам Портленда. Как отнесется Карина к тому, что он позвонил ее матери? Кого приобрел он в лице Джулии Мелроуз, противника или союзника? Разговор с матерью Карины прошел нелегко, но постепенно они все же, как ему показалось, нашли общий язык. Они сошлись в том, что свадьбу надо устроить как можно скорее и провести ее максимально скромно, не привлекая к бракосочетанию ненужного внимания. Беременность Карины была уже заметна, и это следовало учитывать.

Она должна выйти на него замуж.

Ради себя самой, потому что ей не прожить без него.

Ради их ребенка, который должен носить фамилию Гомес.

Ради него, потому что он не может без нее.

И ради их родителей.

Еще пару дней назад, летя сюда, в Портленд, он думал, что никаких особенных проблем не возникнет, и никак не рассчитывал встретить столь яростное сопротивление. Карина встретила его предложение в штыки. Порой ему казалось, что она скорее согласится провести остаток жизни в аду, чем рядом с ним. Он видел ненависть и презрение в ее глазах, в тех самых глазах, которые всего несколько месяцев назад светились теплотой и любовью. Когда-то ее улыбка озаряла весь мир, и Мигель знал, что это — для него. Знал. А потом привык и к улыбке, и к теплу ее глаз. Стал принимать их как данность, как нечто само собой разумеющееся. Ему хватало того, что Карина нежно и самозабвенно, бескорыстно и щедро дарила каждый день.

Почему он был так слеп? Потому что не верил в будущее. Потому что жил по заранее составленному кем-то плану. Потому что считал ее карьеристкой, которой не нужна семейная жизнь. Он не стремился узнать ее лучше, довольствуясь тем, что она рассказывала о себе сама, и в результате просмотрел самое главное.

Потом, придя однажды в пустую уже квартиру, он обнаружил то, что она оставила для него: листок на голом полу. Она не взяла с собой ни одной из подаренных им вещей. Ушла с тем, с чем и пришла. Нет, не так. Она унесла с собой их ребенка. Вот тогда-то он и поверил. Поверил, еще не понимая, как такое могло случиться.

В тот же день он обратился в детективное бюро. Но было уже поздно. Она исчезла. А для него начались месяцы самых жутких мучений.

Если бы…

Каждый день начинался и кончался этим «если бы».

Если бы он не поддался нажиму родителей. Если бы Рафаэлла чуть раньше рассказала о своих чувствах к Крису Рэндольфу. Если бы он с самого начала поверил, что ребенок его. Если бы пришел в квартиру не в пятницу, а в понедельник.

Что ж, он совершил ужасную ошибку и заслужил ненависть и презрение Карины, но не мог жить с ними дальше. Нужно сделать все, чтобы убедить ее выйти за него замуж. Другого варианта нет и быть не может. Он нужен ей и нужен ребенку, что бы она там ни говорила. Он должен испытать все методы убеждения и добиться результата. Гомесы не признают неудач.

Мигель отвернулся от окна. Увидит ли он когда-нибудь в глазах Карины прежнее тепло?

— Ты видел это? — Карина бросила на стол купленные в киоске отеля газеты.

Мигель пожал плечами.

— Разумеется. Странно, что ты прочитала всю эту чушь только сейчас. О твоем уходе из шоу-бизнеса в Нью-Йорке писали еще три месяца назад. О твоей беременности узнали немного позже. Теперь кто-то разнюхал, что ты скрываешься в Портленде. Популярность приходит и уходит. Твое место заняли другие. Еще немного, и интерес к тебе потеряют даже те, кто засыпал тебя цветами после спектаклей.

— Хорошо, но здесь пишут не только обо мне, но и о тебе. Как им удалось установить связь?

— Похоже, за мной проследили. — Он виновато развел руками. — Ты же понимаешь, у каждого свой хлеб. Их хлеб — сенсации. Помнишь нашу последнюю встречу в баре «У Керри»? Какой-то репортеришко сделал несколько весьма пикантных фотографий.

— Зачем ты позвонил моей матери?

Ну вот, значит, Джулия Мелроуз поступила именно так, как он и предполагал.

— Твои родители должны знать, что об их дочери есть кому позаботиться. Мы замечательно поговорили. Нашли общий язык. Теперь они, по крайней мере, будут спать спокойно.

— Ты представил все так, будто наша свадьба дело решенное.

— А разве нет? — Мигель скользнул взглядом по ее заметно расплывшейся фигуре. — Прошлой ночью у нас получилось совсем даже неплохо, верно?

Карина почувствовала, как предательская краска смущения расползается по щекам, и отвернулась.

— Секс — это еще не все.

— Согласен, — легко согласился Мигель, — но начало хорошее. — Он опустился на диван и погладил ее по животу. — Кроме того, нам ведь нужно думать теперь и о нем. Ты же не станешь отрицать, что ребенку лучше расти с двумя родителями, чем с одним.

Кто же станет с этим спорить, устало подумала Карина. Проблема заключалась в том, что она больше не могла верить Мигелю. Кто знает, нет ли у него некоего скрытого мотива так торопиться с браком.

— Боишься, что я откажу тебе в доступе к ребенку? Думаешь, если мы будем женаты, то ты сможешь играть в жизни малыша более значительную роль?

— Конечно. Но я женюсь на тебе не только поэтому.

— Тогда почему же?

— В наших отношениях всегда было что-то особенное. Я хочу, чтобы это вернулось.

— Невозможно.

— В жизни возможно все.

Да, раньше она тоже так считала. Рядом с таким мужчиной, как Мигель Гомес, возможным казалось все. К сожалению, реальность быстро рассеивает иллюзии.

— Не знаю, — неуверенно пробормотала Карина, остро осознавая, что ее желания вступают в противоречие с доводами рассудка. Тот, кто открывает сердце для любви, рискует получить смертельную рану.

— Твоя мать очень огорчится, если наш брак сорвется. Ты ведь не хочешь этого?

Карина усмехнулась — уж она-то знала это лучше многих.

— Чувства моей матери не определяют мою жизнь.

Мигель скептически вскинул бровь.

— Тем не менее ты на протяжении двух или трех лет старательно пряталась под маской и вела двойную жизнь, оберегая как раз чувства своих родителей. Или я не прав? Назовешь другую причину?

— Лучше жить под маской Рины Роуз, чем стать Кариной Гомес.

Она сама не знала, зачем сказала это. Может быть, в отместку за то, как он поступил с ней? Как бы то ни было, едва произнеся резкие слова, Карина тут же пожалела о своей несдержанности.

Удар достиг цели — Мигель помрачнел, кожа на скулах натянулась, а в глазах блеснул недобрый огонек.

— Подумай о нашем ребенке. Одно дело быть законным членом достойной семьи и наследником немалого, уверяю тебя, состояния, и совсем другое — ублюдком, паршивой овцой в семействе Мелроуз.

Она едва не вскрикнула от пронзившей сердце боли. Мужчины всегда бьют сильнее.

— Не смей называть его так!

Взгляд Мигеля смягчился, но лицо не дрогнуло, сохранив холодную решительность.

— Я никогда не употреблю это слово в отношении нашего ребенка, но не могу гарантировать, что он не услышит его от других.

— Знаю. — Карина отвернулась, чтобы смахнуть слезу.

Мигель негромко выругался и прижал ее к себе.

— Не плачь, милая. У меня сердце разрывается, когда я вижу твои слезы. Ну же, перестань.

Она шмыгнула носом.

— Видел бы ты меня в первый месяц после приезда в Портленд. Я ревела днем и ночью. Просто ничего не могла с собой поделать.

Он обнял ее крепче, и Карина вскрикнула. Объятия тут же ослабли.

— Прости, я не хотел сделать тебе больно.

О чем он говорит? О какой боли? Об этой или о той?

Карина подняла голову.

— Расскажи мне о твоей семье. Я же ничего не знаю ни о твоей матери, ни о твоем отце. Как же мне выходить за тебя замуж, если я ни с кем из них не знакома! Ты-то хотя бы поговорил с моей матерью по телефону.

— Я не стану ничего рассказывать, потому что ты скоро увидишь их всех сама. В Аргентине.

— Где?

— В Аргентине. Там, где мы живем.

— А если я захочу жить в Нью-Йорке?

— Так ты хочешь жить в Нью-Йорке? — осторожно спросил он. — Уверена?

В его взгляде было что-то, что заставило Карину отвернуться.

— Вообще-то мне бы не хотелось, чтобы наш ребенок рос в большом городе. Но ведь Аргентина так далеко.

— Мы что-нибудь придумаем. — Мигель наклонился к ее уху. — Хотя лично я за Аргентину, ведь там вырастают такие отличные ребята.

Они рассмеялись.

— Если я выйду за тебя, а ты со мной разведешься, ты не забудешь о моем ребенке?

Этот вопрос мучил Карину давно, потому что выражал страх, живущий в каждой готовящейся стать матерью женщине.

Мигель снова выругался. Вообще он крайне редко позволял себе крепкие выражения, и дело шло к установлению личного рекорда.

— Неужели ты всерьез полагаешь, что я смогу поступить с тобой так? Неужели я похож на чудовище?

Ей нравилась его горячность. Ей хотелось верить ему. И она почти верила. Но…

— Не знаю. Но полагаться в таком важном вопросе только на инстинкты было бы глупо.

— Узы брака нерушимы. Я никогда не разведусь с тобой.

Карина видела, как тяжело далось Мигелю это обещание. Его гордость поставили под сомнение. Нельзя отрицать — это доставило ей мимолетное удовольствие.

— Нашему ребенку, как и всем другим нашим детям, понадобятся оба родителя.

— Ты хочешь еще детей? — удивленно спросила она.

— Да. Только не говори мне, что собираешься остановиться на одном. У нас будет большая семья.

— Согласна. По меньшей мере двое, хотя мне больше нравится цифра четыре.

Мигель сделал вид, что задумался.

— Похоже, мне придется поднапрячься, чтобы прокормить такую ораву.

— Следует ли понимать твои слова так, что мне не придется работать?

— Разумеется. Дело женщины — заниматься домом и детьми. Зарабатывать должен мужчина.

— Спасибо, — с легкой иронией, оставшейся незамеченной Мигелем, поблагодарила Карина.

— Разве это не убедительный аргумент в пользу брака? Подумай, сколько преимуществ ты получаешь, — с непоколебимой самоуверенностью, свойственной лишь тем, кто никогда не сомневался в силе денег, потому что не ведал их недостатка, продолжал Мигель.

— Уверен?

— Абсолютно.

— Почему?

— Потому что в моих силах дать тебе все, что необходимо для счастья.

Все, что необходимо для счастья. Все, кроме любви, грустно подумала Карина. А может быть, счастье бывает и без любви? Разве страсть не способна заменить любовь? Если судить по минувшей ночи, мужчина и женщина могут обойтись без любви. Страсть. Деньги. Уважение. Если бы Мигель не уважал ее, то никогда бы не предложил выйти за него замуж — в этом Карина не сомневалась.

— Жаль, тебя не слышит моя мать. Твои слова пролились бы бальзамом на ее душу.

Он помолчал, потом посмотрел на нее. Посмотрел расчетливо. Как бизнесмен, совершающий крупную сделку.

— Если ты выйдешь за меня, я обеспечу твоим родителям достойную жизнь.

Она понимала его желание заботиться о ней и ребенке, но то, что Мигель брал на себя и заботу о ее семье, говорило о многом.

— Мама будет очень благодарна.

Он кивнул, но не стал задерживаться на этой теме.

— Твоя мать не хочет помпезной свадьбы. Наверное, чтобы избежать ненужных разговоров. И… — Мигель замялся, но все же закончил: — Тебя не смущает, что ты пойдешь под венец беременная?

— Нет. А почему я должна смущаться? — Конечно, было бы лучше, если бы ребенок был зачат в браке, но раз уж случилось по-другому, то вряд ли стоит создавать для себя дополнительные психологические проблемы.

Мигель заметно обрадовался.

— Должен признаться, ты сняла камень с моей души.

Они обсудили детали и согласились в том, что церемония должна пройти по возможности скромно.

— Мне всегда хотелось надеть белое платье с кружевами, длинным шлейфом и вуалью. — Карина погладила себя по животу. — Но, наверное, в моем нынешнем состоянии это было бы глупо и нелепо. Выберу что-нибудь поскромнее.

— Ты ошибаешься. — Мигель поднес к губам ее руку и поочередно поцеловал все пальцы, задержавшись на безымянном. — Белый цвет — знак чистого сердца. Ты вовсе не будешь выглядеть ни глупо, ни нелепо.

— Правда?

Вместо ответа он наклонился, чтобы поцеловать ее, и Карина послушно приоткрыла губы и опустила ресницы. Прикосновение было легким и коротким, как взмах крыла пролетевшей бабочки.

— Ммм.

— Ты хочешь большего?

Карина рассмеялась и лукаво посмотрела на него.

— Так ты не против того, чтобы я была в белом?

— Нет.

— Вот и хорошо.

— Значит, ты согласна?

Кто бы сомневался? Тем не менее, не желая превращать отступление в бегство, Карина пожала плечами.

— Так будет лучше для нашего ребенка.

Мигель сразу же поднялся с дивана и подошел к телефону.

— У меня много дел, — не глядя на Карину, бросил он. — Надо обо всем позаботиться. Я хочу, чтобы мы стали мужем и женой уже на следующей неделе.

— Так быстро? Но… А как же платье? И мы даже не решили, где хотим обвенчаться.

— Здесь это вряд ли возможно. Мы поженимся в Нью-Йорке. Аргентина все же слишком далеко. Я хочу свести к минимуму все риски. Сегодня вечером составим список приглашенных.

— А платье?

— Я куплю тебе платье.

— Но мне хотелось бы выбрать самой… В конце концов, такое Событие случается не каждый день.

Мигель пожал плечами. Он по-прежнему избегал смотреть на нее.

— Как хочешь.

Что с ним такое? — удивилась Карина. Внимательный, заботливый, нежный, он вдруг превратился в ледяной столб.

— Мигель?

— Да?

— Что произошло?

Он сухо, отрывисто рассмеялся.

— Ничего. Я получаю то, что заслужил, и не ожидаю большего.

— Но ты же сам хотел жениться на мне, разве нет?

Боже, неужели она снова совершила какую-то ужасную ошибку? Неужели неверно поняла его слова? Но разве Мигель не доказал, что хочет ее? Минувшая ночь позволяла с уверенностью ответить на этот вопрос. Да, Мигель хотел ее. Или одной ночи оказалось достаточно? Что, если…

— Или твои планы… изменились? — тихо сказала она.

— Я хотел жениться на тебе и женюсь.

— Тогда чем ты недоволен?

Мигель шагнул к ней и обнял за плечи.

— Я всем доволен, дорогая. Просто у меня много дел и мало времени. Не забывай, что я еще и бизнесмен.

Может быть, ей действительно только показалось. Мужчины вообще странные существа. Они могут месяцами терпеливо обхаживать женщину, а потом, едва получив свое, сразу потерять к ней всяческий интерес.

— Ладно. Занимайся своими делами. — Она зевнула.

— Тебе надо поспать, — озабоченно сказал Мигель. — Беременные женщины всегда много спят. Я разбужу тебя к обеду.

Карина рассеянно кивнула и направилась в спальню. И только засыпая, вспомнила, что он так и не рассказал ей о своих родителях.

Оставшись один, Мигель снял трубку и набрал номер. Карина так и не сказала, что хочет выйти за него замуж, потому что любит его. Ладно, хорошо уже то, что она вообще согласилась. Рано или поздно все встанет на свои места. Он восстановит ее доверие. И тогда все будет по-прежнему. Однажды он уже сделал неверный шаг, едва не растоптав нежный цветок любви. Самое важное теперь — это окружить ее заботой и вниманием. И тогда цветок поднимется, распрямится и, может быть, еще порадует его прежней красотой.

В трубке щелкнуло, и он услышал знакомый голос:

— «Гомес Майнс». Чем могу вам помочь?

Мигель улыбнулся.

— Здравствуйте, Марсия.

— О, мистер Гомес! — Секретарша явно обрадовалась, но тут же взяла себя в руки и перешла на спокойный, деловой тон. — Слушаю вас. Чем могу быть полезна?

— Прежде всего, я очень рад, что вы выздоровели и вернулись на работу. — Мигель раскрыл лежавшую перед ним записную книжку. — Я прилечу послезавтра и хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали. Приготовьтесь записывать.

До него донесся шелест бумаги.

— Готова, мистер Гомес.

— Итак, первое. Найдите хорошее бюро, специализирующееся на проведении брачных церемоний. Срок на подготовку… — он ненадолго задумался, — неделя.

— Боюсь, на подготовку такого мероприятия уходит значительно больше времени, мистер Гомес, — с сомнением заметила Марсия.

— У нас есть неделя, не больше, — твердо сказал Мигель. — Расходы в данном случае значения не имеют.

— Поняла.

— Далее…

Карина даже не представляла, что все пойдет так быстро. Стоило Мигелю добиться от нее согласия, как он развил лихорадочную активность. Все вопросы, связанные с возвращением в Нью-Йорк, с организацией свадьбы, с приглашением гостей и еще десятки более мелких, но не менее важных, решались им, казалось, в мгновение ока. Малкольм и Эрика, воспринявшие новость с нескрываемым изумлением, предложили свою помощь, и Мигель вручил Эрике два билета на самолет.

— Вы прилетите за день до свадьбы и разместитесь в отеле. Места для вас уже заказаны.

Эрика только растерянно кивнула, а через два дня, провожая Карину в аэропорт, шепнула ей на ухо:

— Похоже, тебе крупно повезло. Для этого парня нет ничего невозможного. Может быть, я и ошибалась, называя его свиньей.

Карина ничего не ответила. Приняв решение, она вовсе не избавилась от мучительных сомнений. Зачем Мигель женится на ней? Правильно ли она поступила, согласившись на его предложение? Не рассыплется их брак после рождения ребенка? А если рассыплется, то что останется ей?