Поймай Джорджию

Глава 14. Поймай Джорджию

Накануне встречи в ресторане Васька впала в отчаяние. Затея нравилась всё меньше. Мало того, что Гоша замкнулся в себе, так ещё и ей приходилось врать. Отношения становились всё прохладнее. Вместо того чтобы рассказать без утайки о Джордже, Васька увязала всё глубже и глубже, а Сэм с Тоней активно ей в этом помогали. Они словно с цепи сорвались, найдя в реализации планов отдушину: возили её по магазинам, помогали подбирать платье, туфли и бельё. Тоня настояла на чулках, вызвав ужас на лице подруги. Все новые вещи Васька хранила в своей машине, которая теперь стояла на подземной парковке рядом с «Aston Martin Vantage».

– Вась, – дождавшись её вечером, сказал Гоша. Его взгляд заранее молил о прощении. – Нам надо поговорить.

– Хорошо. О чём? – испугалась Васька и намеренно небрежно скинула кроссовки.

– Я заварил чай, – тут же слетел с темы Аллигатор. – Твой любимый с травами.

– Отлично.

Через некоторое время они молча пили чай, избегая смотреть в глаза друг другу. Уже и чай кончился, а разговор не клеился. Гоша отошёл к окну. Он вполне бодро ходил. Рана не мешала.

– Вась, ты читала газету?

– Читала, – кивнула она, покрываясь пятнами и радуясь, что Аллигатор стоит спиной, иначе тут же раскусил бы.

– Там есть колонка «Поймай Джодржию».

– Видела.

– Джорджия – это я. Когда меня вышибли из редакции, то Альбертыч дал мне возможность подработать. Предложил вести колонку. Не знаю, почему согласился. Наверное, со злости, – медленно признавался Гоша, глядя в окно и запихнув руки в карманы спортивных штанов. – Сначала я решил поизмываться над всеми и придумал Джорджию, эдакую сексапильную брюнетку с голубыми глазами и знойной фигурой.

– С себя писал? – грустно улыбнулась Васька.

– Почти. А потом понял, что она реально во мне существует, как элемент внутренних эмоций. В ней были мои настоящие страхи: неуверенность, боязнь любви, одиночество. Они потихоньку выползали наружу, потому что я встретил тебя. Ты разбила мою неуверенность, изгнала одиночество из сердца, научила любить. Джорджия начала исчезать. Её уже невозможно было поймать.

– И что теперь? Ты жалеешь, что потерял с ней связь?

– Видимо, да. Мне приходило много писем, в основном от мужчин. Даже Федька писал.

– Я знаю, он мне показывал. Расстраивался, что Джорджия не хочет с ним встречаться. Я посоветовала ему присмотреться к соседке. Вроде понял намёк, – вздохнула Васька.

– Это хорошо. Федька добрый от природы. Мы с ним подружились. Дело не в нём. Я нашёл друга среди желающих встречаться с Джорджией. Он меня понимал, будто хорошо знал. Это спасало, потому что без тебя я катился в пропасть. Он назвал себя Джорджем, признавая, что это ненастоящее имя, – с остановками говорил Гоша, будто собирался с мыслями, а Васька краснела всё сильнее и была уже цвета того платья, которое поджидало её в машине. – Я не знаю, кто скрывается под ним, но решил, что хороший друг – это тоже дар. Рубрику я закрыл, а Джорджа пригласил на встречу, чтобы объяснить, кем я являюсь на самом деле.

Вот тут бы Ваське признаться, но она смалодушничала и промолчала. Теперь она боялась разочарования в сто раз сильнее. Гордый и принципиальный Аристархов проклянёт её, изгнав из сердца. Ей стало страшно. Она решила отменить встречу. Всего-то надо было написать письмо, но и этого Васька не сделала. Спать оба легли рано, уснуть не могли долго, а наутро встали молчаливыми и грустными. До самого вечера они почти не разговаривали. Так, перебрасывались пустыми фразами. Ближе к нужному часу Гоша надел белую рубашку, костюм и спустился вниз, где его поджидал Сэм, обещавший подвезти до ресторана. Васька выбежала из квартиры, как только увидела, что знакомая машина отъехала от подъезда.

«Это неправильно. Он обидится и не простит. Куда я себя загнала? Увидит меня и подумает, что я за ним следила, потому что это логично», – злилась она и переодевалась в алое платье, чулки, туфли. Даже макияж нанесла в машине. Васька выглядела фантастически красиво под стать автомобилю. Теперь они были похожи. К ресторану она подъехала, опаздывая на пять минут. Машина Сэма стояла на парковке. Васька выбралась на асфальт и слегка зашаталась на высоких острых каблуках. Ходить на них она умела, но делала это редко, а потому походка была неуверенной. Под одобрительным взглядом Сэма она направилась к дверям уютного ресторанчика итальянской кухни. Гоша выбрал его специально. Внутри звучала тихая музыка, царил полумрак, на столиках горели свечи. Всё шептало о романтической встрече, и Васька приревновала к самой себе, словно её любимый Аллигатор положил глаз на мужчину. Внутренний протест отразился на лице. Глаза засверкали, губы поджались. Она остановилась у стойки администратора.

– Buona serata, – не задумываясь, произнесла Васька.

– Buona serata, – ответила хорошенькая девушка за стойкой. – Вы заказывали столик?

– Да, меня ждут. Джорджия, – назвала Васька кодовое слово.

– Действительно, вас ждут. Пойдёмте.

Девушка повела Ваську по залу. Почти все столики были заняты. Мужчины оборачивались, смотрели оценивающе. Женщины завистливо отмечали стройную фигуру Васьки.

– Спасибо, вижу. Дальше я сама, – с улыбкой произнесла она и чуть ногу не подвернула от испуга.

Гоша сидел в одиночестве и явно переживал. Он выглядел эффектно, ему дивно шёл костюм. Васька замедлилась до скорости улитки, а потом вообще решила развернуться и убежать, даже оглянулась и наткнулась на фигуру Сэма в дверях.

«Нет, я не могу, хоть застрелите», – почти взвыла она и сделала последний шаг, поравнявшись со стулом, на котором сидел Гоша, бесцельно листая меню.

– Я буду пасту с морепродуктами, – вдруг произнесла Васька глухим, чужим голосом. – Джорджия.

Гоша повернул голову и уставился на алое платье, длинные ноги. Медленно его хмурый взгляд полз вверх.

«Женщина? Джордж – женщина? Боже, чего я творю? Васька, прости», – закипел мозг, а взгляд поднялся до груди и стал ещё более хмурым. Он хорошо знал эту ложбинку и родинку под левой ключицей, и подбородок, и губы. Игры разума заводили всё дальше. Гоша не решался поднять взгляд выше, потому что боялся потерять контроль.

– И салат с рукколой, – добавила Васька, доканывая Гошу окончательно.

Он поднял голову и замер, убитый и поражённый её красотой, янтарными глазами, густыми волнами волос, стройной фигурой. Впервые он видел девушку в платье. Гоша смотрел и не понимал, что происходит. Спохватившись, он поднялся и отодвинул стул для Васьки. Она села и благодарно посмотрела на него за то, что он не наорал на неё прилюдно и не выставил вон.

– Как ты узнала, где я? – спросил Гоша, любуясь и злясь. – Следила за мной?

– Нет. Ты пригласил меня, – она достала телефон, открыла почту и показала письмо с приглашением. – Я – Джордж. Прости. Надо было сказать вчера. Не смогла.

– Нет. Это неправда, – покачал головой Аллигатор. Ловушка показалась ещё более мерзопакостной чем та, которую подстроила Тоня. – Или правда?

– Это правда. Когда ты уехал, я ничего не соображала, думала лишь о том, что жизнь теперь уж точно кончилась. А потом пришёл Федька и принёс газету, в которой ты писал о фестивале. Он специально купил мне экземпляр. Хотел порадовать. И я порадовалась. Прочитала от корки до корки. Улыбнулась тому, что написала Джорджия. Я сразу поняла, что под женским именем скрывается мужчина, и настрочила ответ. А потом поняла, что это ты, потому что в вашей газете никто больше не мог написать что-то подобное. Так ты стал рядом. Я радовалась каждой твоей строчке, – пыталась объяснить Васька.

– Я понял. Вместо того чтобы просто написать правду, ты прикинулась мужиком. А я-то думал, откуда Джордж так хорошо знает, что у меня на душе. Идиот, правда? – усмехнулся Гоша, ненавидя себя в эту минуту.

– Нет. Прости. Я была так счастлива, что могу писать тебе, общаться с тобой…

– Конечно. Ты была счастлива, а я думал, что потерял тебя и никогда не увижу, сходил с ума, затаптывал себя. Хорошо, что ты была счастлива. Хоть кто-то из нас.

В этот момент подошёл официант и принял заказ. Гоша ткнул на первые попавшиеся блюда. Его тошнило от всего, что происходит. Сидящая напротив женщина выглядела жалко и униженно. Его Васька была другой. Он будет любить её вечно, а не эту соблазнительную интриганку.

– Я поняла. Прости, – Васька швырнула телефон на стол и выбежала из ресторана, толкнув по пути Сэма, который от неожиданности оступился.

Скинув туфли, она забросила их в кусты, забралась в машину и рванула прочь, будто за ней гнались черти. Обжигаясь слезами, Васька выжимала из машины максимум, лавируя в потоке машин. Она нарушала всё подряд.

Сэм не побежал за ней, выбрав брата, который сидел, уставившись в бокалы с пурпурным вином.

– Это чего сейчас было? Ты зачем её отпустил? – рыкнул он, тряхнув брата за плечо.

– Отвали, – ответил в том же тоне Гоша. – La fine della commedia.

– Сам ты комедия. Васька не хотела идти сегодня сюда. Мы с Тоней настояли.

– А-а, ну передай Тоне, шутка удалась.

– Непременно передам, что ты осёл. Чего ты Ваське наговорил, что она унеслась, как сумасшедшая на своей красной молнии?

– Ничего. Даже не успел ничего сказать. На какой молнии? – не понял Гоша, пропустив укол в сердце.

– На своей машине. Тачка, конечно, огонь, но настроение у Васьки ураган. Думаю, выжмет максимум.

– Нет. Не станет, – неуверенно произнёс Аллигатор, ощущая, как иглы заполняют сердце. Он набрал на телефоне номер и услышал знакомую мелодию. Словно заворожённый, Гоша смотрел на двигающийся по столу смартфон Васьки, а на экране высвечивался абонент «Любимый». – Чтоб тебя…

– А теперь скажи, умный старший брат, как поймать Джорджию? Видишь, как Джордж быстро сменил пол. Это самая настоящая Джорджия, дикая, любящая, фатально упрямая, – рычал Сэм, подзывая официанта и требуя счёт.

– Я не знаю. Она больше никогда не вернётся, – Аллигатор закрыл лицо руками.

– Скажи спасибо, если не разобьётся. С её манерой вождения, она смертельно опасна для всех. Обзвоню своих знакомых, может, засекут где, – напрягся Сэм, быстро рассылая сообщения. – Где этот счёт?

Он вскочил на ноги и сорвал со стула брата. Заметив официанта, Сэм сунул ему деньги и потащил Гошу на выход. Раздосадованный тем, что затея провалилась, он думал только об одном, чтобы у Васькиной машины кончился бензин. Если бы он знал, что она автоматически заезжает на заправки, то сильно огорчился бы, но пока тешил себя надеждой.

– Что это? – как-то вяло и апатично спросил Гоша, глядя на красные пятна, висящие на кусте за парковкой.

– То, что осталось от Джорджии тебе на память, идиот, – произнёс Сэм и залез в заросли, чтобы снять туфли. – Держи. Поставишь на стол и будешь сопли ронять.

Он сунул их в руки брату, а сам запрыгнул в машину, нервничая и переживая за Ваську, а точнее, чувствуя нарастающую вину. Гоша сел на пассажирское сиденье, и второй автомобиль рванул с парковки. Догонять почти летящую «Alfa Romeo Spider» было бесполезно, не зная направления. Они пересекли Москву в разных направлениях. Васька как сквозь землю провалилась. К утру братья приехали к Гоше домой, надеясь, что девушка остыла и вернулась поговорить. В доме она была, но только лишь за тем, чтобы оставить вахтёру ключи от квартиры. Её вещи лежали на своих местах.

– Она уехала домой, – понял Гоша.

– Без вещей? – засомневался Сэм.

– Они ей не нужны. Убей меня, а? Я не вынесу больше. Васька не простит.

– Ещё бы. Мальчик обижульку включил. Сволочь ты, Аллигатор.

– Без тебя знаю. Если я сдохну, не плачь. Я того не стою, – предупредил Гоша, подхватывая документы и ключи от машины. – Я сам закопал себя.

– Согласен. Васька боялась. Она так не хотела идти на эту встречу, а мы её заставили. Мы думали, вы встретитесь в ресторане, улыбнётесь и проведёте хорошо время. Мы тоже виноваты. Скажи Ваське, что мы виноваты. Тоня меня убьёт. Она с Васькой сдружилась. Не знаю, как теперь домой идти, – вздохнул Сэм, спускаясь с братом на лифте. – Звони. Не теряйся. Если Васька тебя любит, то всё у вас получится.

– Если…

Гоша вылетал из Москвы на своей трёхдверке «Aston Martin Vantage». По скорости она ничуть не уступала «Alfa Romeo Spider», не то что старенькая «десятка». Как только удалось вырваться на трассу, сразу стало легче маневрировать. С утра большинство автомобилистов стремились в столицу, поэтому мало кто мешал. Гоша снова провалился в самую темень своей жизни, будто и не проделал долгий путь, карабкаясь на свет. Возможно, завяз намного глубже, потому что терял уже не работу, а смысл своего существования на земле. Без Васьки его ничего не держало в этом мире. Шанс вернуть её становился всё более призрачным. Проехав первую сотню километров, он свернул на заправку. Пока ждал, когда ушлый мужичок заполнит бак, ничего не соображал, ощущая в себе туго натянутую струну, которая непременно желала лопнуть.

– Классная тачка. Вторая за день. Тут такая «Alfa Romeo» сегодня пришвартовалась. Просто фантастика, – восторгался мужичок, контролируя пистолет и бегущие цифры заливаемого топлива.

– Красная? – ожил Гоша. – За рулём девушка?

– Аха, смешная такая. В платье-секси и кроссовках. Она в тренде, конечно. Но под такое платье… м-м-м, – промычал словоохотливый заправщик.

– Давно?

– Пару часов назад. Улетела, уф. Как молния…

Гоша сунул мужичку в карман сотню вместо десяти рублей, запрыгнул в машину, дождался, когда тот закроет бензобак, и рванул с места. Два часа он надеялся сократить до минимума, если, конечно, повезёт. Как назло аварии встречались всё чаще. Теряя время в заторах, Аллигатор вытягивал шею, боясь увидеть знакомую машину в перевёрнутом или смятом виде. На очередной заправке, он первым делом поинтересовался, не заезжала ли Васька на алом жеребце.

– Не заезжала, но просвистела пулей, – ответили ему.

«Пулей сквозь моё сердце», – выдохнул Гоша и помчался дальше.

От долгого напряжения к ночи разболелся бок, но делать передышку лишний раз было смерти подобно. Ему казалось, что вот-вот он нагонит Ваську, остановит и…

«Что дальше? Догоню, может даже, прижму к обочине. Дальше что? Что я ей скажу? Если Васька вообще будет меня слушать. Я не могу её потерять. Почему я такой? Обиделся. На что обиделся? На её любовь? На желание быть рядом, пусть в виде Джорджа? Она сразу поняла, кто такая Джорджия, а я даже не чухнул. Радовался, как дурак, что нашёлся человек, понимающий меня. Она одна понимает. Нет больше никого. Васька – моя Джорджия, та, кто живёт внутри меня. Не могу отпустить. Никогда. Моя», – ругался с собой Гоша, проклинал себя и гнал машину, не замечая ничего вокруг.

Иногда ему мерещился красный автомобиль впереди. Ночью, когда все краски меняли цвет, ему мерещился именно он. Погоня всё больше напоминала паранойю, словно он гнался за невидимкой. Ощущение пустоты нарастало с каждым километром. Почти сутки за рулём. Гоша питался собственной кровью, обгладывал свой мозг и вытягивал жилы. По счастью левый бок он уже не чувствовал, как будто его вырезали и вставили кусок бетона, который не болит, но дико мешает и раздражает. Взгляд то и дело отвлекался на телефоны, лежавшие на пассажирском сиденье. Они трендели с завидной периодичностью, не давая уснуть.

«Уже близко. Скоро. Ты никуда от меня не убежишь. Догоню, потому что люблю. Да, дурак. Знаю. Но ты меня отлично лечишь», – рычал Гоша, а сердце испуганно дрожало при мысли, что с Васькой что-нибудь произошло непоправимое. Тусклые огни деревни показались перед самым рассветом. Аллигатор сбавил скорость до минимума. Ни в одном доме не горел свет. Народ спал. Бледная полоска на востоке только-только появлялась и ещё ничего не решала. Самый яркий фонарь во всей округе пугал и притягивал. Гоше хотелось разбить его, потому что он выхватывал из темноты его боль. «Alfa Romeo» стояла перед гаражом, расправив своё кровавое крыло, как подбитая птица. Васька не захлопнула дверь. Гоша затормозил рядом и хотел выскочить из машины, но не смог. Бетон из левого бока захватил и ногу, которую пришлось вытаскивать из машины, помогая руками, словно протез. Душа рвалась в дом, а тело еле двигалось.

«Нет, только не сейчас. Мне надо дойти», – взвыл Гоша, по-идиотски переставляя ноги и пытаясь разогнуться. Он дошаркал до калитки, дёрнул и сжал зубы, поняв, что вход закрыт, а высоту забора и в другое время преодолеть было бы непросто. Гоша привалился спиной к калитке, а потом чуть не рухнул как подкошенный, потому что из дома послышался рёв раненого животного. Дёрнув ещё пару раз ручку, Аллигатор зарычал.

– Васька… – голос хрипел, в голове начиналась паника. За крепостной стеной убивала себя та, ради которой он готов был ещё сто раз попасть под пули, лишь бы избавить её от боли. – Сейчас.

Гоша заковылял к дому Федьки. Каждый шаг отдавался в теле. Новый крик вызвал дикую боль в голове. Старенький соседский домик выглядел хлюпким и крошечным. Калитка была открыта. Гоша забарабанил в дверь, потом начал стучать в окна. Скрипнула форточка.

– Чего надо? Вали отсюда, – сонно гнал нарушителей покоя Федька.

– Это я, Гоша. Федь, мне нужно попасть к Ваське.

– Она ж уехала…

– Она приехала. Федь, быстрее.

– Ладно, понял. Не дурак. Сейчас, – встрепенулся Федька, испугавшись дрожащего хриплого голоса Аристархова.

Через минуту он уже выскочил из дома, на ходу натягивая футболку, и повёл за собой ночного гостя к забору, разделявшему два участка. Во дворе у него было катастрофично всё завалено старой рухлядью. Гоша останавливался через шаг, чтобы отдышаться. Федька не спрашивал, быстро соображая, что случилась непредвиденная ситуация, и лучше молчать. Когда он отогнул две доски забора в разные стороны, из Васькиного дома вновь донёсся вой, ещё более душераздирающий и страшный.

– Етить…– вымолвил Федька, вытаращив глаза. Предрассветные сумерки пугали. – Васька.

Гоша пролез в дыру, цепляясь плечами и головой за шершавые доски. Он боялся сдохнуть, не дойдя до двери в дом, а когда добрался, то понял, что жизнь решила наказать его за всё сразу. Васька закрылась в своей крепости.

– Вась, открой, – прошептал Гоша почти без сил. Он слушал надрывные крики и каждый ранил в самое сердце, резал на живую. Сделав несколько шагов назад, мужчина задрал голову. Окна. Они были только на втором этаже. – Федь, тащи лестницу. Бери, где хочешь, хоть воруй.

Сосед уловил его сиплый шёпот, пугаясь всё сильнее, и побежал разгребать хлам в сарае. Когда он перекинул лестницу через забор, а сам пролез через дыру, Гоша стоял, согнувшись, и держался руками за дерево.

– Чего удумал? – тихо спросил Федька, вздрагивая от звуков. Вид Аллигатора пугал ещё сильнее.

– Залезу через окно…

– Правильно. Она в кухне-то вообще никогда не закрывает, даже зимой. Только это… ты сам лезь. Мне нельзя. Я тут постою, – сосед установил лестницу под окно кухни.

– Позвони Мизинчику. Скажи, что Васька вернулась. Пусть приедет, – попросил Гоша, вспомнив, что телефоны валяются в машине. – Васька…

Алюминиевая лестница была скользкой и холодной, дрожала от каждого прикосновения. Мужчина забирался боком, подтягивая левую ногу. Каждая ступенька приближала к цели. Пот стекал на лицо, прилипал к одежде. Сердце колотилось где-то в горле. В щель приоткрытого окна вылетали убивающие звуки. Гоша вырвал москитную сетку и сбросил её вниз в руки сильно нервничавшего Федьки.

– Я это… мне нельзя. Мизинчик прибьёт, – шептал сосед, с ужасом наблюдая, как Аллигатор выбивает ограничитель и распахивает окно. – Я пошёл…

Как только Гоша ввалился в окно, Федька дал дёру, помня обещание Мизинчика убить, если тот переступит границу, разделяющую два участка. Проще было вылететь на улицу и ждать там. Аристархову было не до чужих мыслей, своих с избытком хватало. Перегнувшись через подоконник, он упал на пол между диванчиком и столом, а потом пополз к лестнице, по которой скатился кубарем, распахнув своим телом дверь. В темноте гаража он ничего не видел. Его оглушало звенящее эхо чужой боли. Он забыл, где включается свет, и, поднявшись, шёл в эпицентр звуков.

– Вась… – взмолился он, когда споткнулся об неё и упал рядом. – Вась, пожалуйста, услышь меня. Вась…

Она не слышала и ничего не чувствовала, кроме огня в груди. Сидя на коленях, Васька орала, как полоумная, давая выход боли, которую сдерживала целые сутки. Гоша обхватил её и с силой прижал к себе, чувствуя сопротивление.

– Вась, услышь меня. Васька, прости. Я виноват, – кричал он ей в ухо. – Убей меня, если хочешь, но не мучай себя. Вась, услышь меня.

Она не слышала. Её вообще не было рядом. Гоша держал в руках ледяную оболочку, внутри которой уже поселилась пустота, качался вместе с ней, шептал что-то. Васька долго вырывалась, но потом, в конце концов, она затихла, обмякла, словно умерла.

– Вась, не молчи. Вась… – у Гоши перехватило дыхание. Он ничего не видел в этом чёртовом гараже. Безвольная и притихшая, девушка пугала ещё сильнее, чем яростно сопротивляющаяся. – Вась, скажи что-нибудь. Вась, пожалуйста. Не пугай.

Он с трудом поднялся на ноги, едва удерживая Ваську, которая выскальзывала и норовила сложиться на полу. От бессилия у Гоши потекли слёзы. Он не мог справиться с простой задачей – подхватить на руки и унести туда, где тепло. Ему стоило большого труда поднять Ваську на ноги, обхватить за талию и прижать к себе так, чтобы дотащить до лестницы и поднять на второй этаж. Это были настоящие муки. Споткнувшись, Гоша сел на ступеньку, но девушку не выпустил.

– Вась, не молчи. Обзывай, проклинай, но только не молчи, – просил он, желая услышать хотя бы дыхание, но оно было едва уловимым и холодным. – Прости. Не отпускай. Я так люблю тебя, что не представляю, как жить, если ты покинешь меня. Но куда бы ты ни ушла, я пойду следом. Всю свою жизнь я буду идти за тобой.

Вздохнув, Гоша начал восхождение на свой Эверест, долгое, выматывающее, убивающее, потому что Васька не откликалась, не цеплялась за него. Он не думал, что может ощущать столько боли сразу. Каждая ступенька – бой с самим собой, со слабостью, отчаянием. Чем выше поднимался, тем становилось светлее. В окна заглядывал занимающийся рассвет, который вселял надежду и убивал. Гоша едва не выпустил Ваську из рук, когда увидел её застывшее лицо, тусклые глаза, почти белые губы. Это стало последней каплей, и теперь заорал он, да так, что залаяли соседские собаки, а потом дружно завыли. Он заполз на последнюю ступеньку, и спина упёрлась в раскладушку. От иронии всего происходящего, вой сменился истерическим смехом, а потом слезами.

«Как же я себя ненавижу», – думал он, уплывая куда-то далеко.

Гоша ничего не слышал и не видел, коченел вместе с Васькой, скрючившись на полу кухни рядом с раскладушкой. Их не смогли расцепить. Мизинчик примчался на зов и услышал душераздирающий вой и лай собак. Его передёрнуло от ужаса. Он многое повидал в своей жизни, но ничего подобного не слышал. Открыв калитку своим ключом, а потом и дом, он ворвался в гараж, включил свет и никого не увидел.

– Васька, Гоша! – крикнул он, пересекая гараж за секунду, а влетев на лестницу, остолбенел и поменялся в лице. Из него будто выбили воздух одним ударом. Мизинчик ухватился рукой за грудь, поняв, что сердце сейчас разорвёт и кости, и кожу. – Нет же.

Перед его глазами лежали два мёртвых человека с открытыми глазами, в которых застыла боль. Мужчина едва не скатился вниз по лестнице. Тело за секунду покрылось липким холодным потом, колени подогнулись. Он протянул дрожащую руку, дотронулся до лица Васьки и одёрнул пальцы. Ледяная.

– Что же ты наделала? – прошептал Мизинчик и закрыл рот ладонью, чтобы не заорать. – Васька…

Её ресницы дрогнули, веки закрылись, тихий стон сорвался с неподвижных губ.

– Живая. Васька, ты живая, – заплакал закалённый в бандитских разборках бывший авторитет и поднялся по лестнице до конца.

Он попытался разомкнуть сцепленные вокруг её талии руки Гоши и не смог. Пришлось звать Федьку и перетаскивать сразу двоих в комнату на кровать. По кухне гулял свежий воздух, врываясь в распахнутое окно. Ни Васька, ни Гоша не реагировали. Федька трясся от страха, думая, что ворочает трупы.

– А теперь всё забудь. Где-нибудь рот разинешь, пришибу. Понял? – резко спросил Мизинчик, пугая и без того находящегося на грани обморока мужика. – Иди, сторожи машины. И чтобы даже пылинку не стырил из них.

Дождавшись ухода трясущегося Федьки, он снял кроссовки с ног крестницы и Гоши, укрыл молодых людей одеялом и пледом, надеясь, что они согреются и оттают. Его самого поколачивало от пережитого потрясения. Всё, что было под кожей, превратилось в желе.

– Спокойно. Все живы. Потом разберёмся, что и с кем делать. Что за дурное платье на Ваське? Глупая девочка, куда ты опять вляпалась? И ты тоже хорош. Не мог уследить? – бормотал Мизинчик, поглядывая на неподвижные тела. Он достал телефон и набрал номер Сэма. – Быстро и чётко. Что произошло? Догнал. У Васьки дома. Что произошло?

Мужчина слушал сбивчивые объяснения и не понимал ничего. Какой Джордж? Какая Джорджия? Кто кем прикидывался, кто за кем гнался, зачем? Почему нельзя просто жить, а надо обязательно придумывать обходные пути?

«Я оставил их вместе, поверил, что они справятся. Нет, им стало скучно. Захотелось экстрима. Что же вы творите, дети? Васька, я дал слово твоему отцу, что укрою тебя от любой беды. А как быть с любовью? Не могу я против неё ничего сделать», – горестно рассуждал Мизинчик. Он посидел ещё немного в кресле, а потом вышел из комнаты и прикрыл дверь. Ему было о чём подумать, но лучше с чашкой кофе.

Пока закипал чайник, он созвонился с друзьями, потом по цепочке с докторами, получил рекомендации, но остался при своём мнении. Любовь неизлечима. Этих двоих опасно разделять, но тогда нужно срочно и радикально решать проблему, как сделать так, чтобы они оказались в одном мире, а не рвались каждый в свой.

– Женить. Срочно женить, лучше в бессознательном состоянии, иначе этот кошмар никогда не кончится. Потом метаться будет поздно. Найти бы ещё их паспорта… – задумался Мизинчик, допивая кофе. – Найду. Не найду, так новые сделаю. Всё, дети мои. Вы попали. Нет вам веры ни в чём.

Перед тем как уйти, он заглянул в комнату. Ничего не изменилось. Мужчина тихонько подкрался к кровати и потрогал Ваську и Гошу за уши.

– Вот и славненько. Уже не трупы. А то вздумали старого дяденьку пугать, – заворчал он, но на сердце стало спокойнее. Его безумная идея ему нравилась. – Любите шутить? Дядя Гена тоже.

Тихонько бурча себе под нос, он отправился обыскивать машины, желая найти документы и отправить Федьку домой. В этот раз его помощь пришлась кстати. Мизинчик снова уверовал в то, что всё в жизни предопределено.