Она пришла с Земли. Практикантка

Глава 25 Из огня да в полымя

Голова кружилась.

А может, кружился только чудовищный гриб, выраставший из озера и накрывавший своей огромной вращающейся шляпкой всю долину.

Лере вдруг показалось, что она под стеклом, что она —песчинка в снежном шаре, который крутнула чья-то рука. Скоро воронка подхватит, закружит. Скоро все здесь взовьется в воздух, все будет изломано и погублено… Это не могло быть по-настоящему. Все неправда: и Эйлун, и магия, и смерч, виденный раньше только на мониторе… Это лишь затянувшийся кошмар, и она проснется дома, у себя в постели, надо только пошевелиться или закричать.

Подскочила худенькая. Тараща глаза, выхватила у Леры своего ребенка и побежала вдоль канала к холму. За ней — с малышами «гренадерши», разевая в неслышимом крике рот, Дилан.

Побежали все.

А Лера в каком-то оцепенении, не отворачиваясь, а лишь только щурясь от бившего в лицо дождя и ветра, смотрела на смерч. Он расширялся. Всасывал в себя Каплю и толстел, толстел…

Внезапно из-за воронки выпрыгнула черная аэра. Дернулась к берегу, но не совладала с ураганом и течением, и ее потащило к центру озера. Она была похожа на ту самую «пантеру», победившую в гонке. Как же давно это было, и как легко она тогда скользила. Сейчас выглядит беспомощной игрушкой, не осилит… И маг на ней погибнет. «Воздушник», как она. Хотя, она никогда не решилась бы… А вот Маркус… Маркус!

Жар полыхнул по венам, и Лера очнулась от своей странной апатии.

Вдруг на аэре Маркус⁈ Ему незачем… Но вдруг! Чертов смерч! Чтоб он захлебнулся! Чтоб его порвало и вывернуло!

В тот же миг в рев ветра вонзился резкий хлопок, и яркая вспышка разорвала надвое серую ножку «гриба». Аэра метнулась прочь.

Лера опешила, но сразу сообразив, что это не ее проклятие, а заклинание мага, радостно закричала:

— Так его! Порвать и вывернуть!

Кто-то дернул за подол. Алли! Младшенькая показывала на Росу и того самого «первоклашку». Мальчуган сидел на песке, держась за ногу, а Роса тянула его вверх.

Лера кинулась к ним, оглядываясь по сторонам. У затопленного моста — лишь она и трое детей, остальные уже на полпути к холму.

— Роса, бегите! — Она подтолкнула старшенькую вслед за женщинами, сама же присела, закинула руку мальчишки себе на плечо и помогла ему встать. Рослый, коренастый, тот оказался довольно тяжелым, да еще и левую ногу держал на весу — без помощи не унести.

— Дилан! — заорала Лера в спины убегающим. Бесполезно — в таком урагане и за пару шагов не расслышишь.

Она оглянулась на озеро: аэра — у берега, а смерч почти восстановился. Воронки стремились друг другу словно намагниченные, еще немного и место разрыва затянется.

— Капец…

Лера покосилась на мальчишку. Тот смотрел на нее, тщетно пряча страх за нахмуренными бровями. Глаза его затуманились. Огромные, серые, как у нее самой… На секунду показалось, будто она смотрит в отражение.

Крепче сжав руки, Лера ободряюще кивнула:

— Вперед! Мы справимся!

Вместе с ними припустил и дождь. Ветер швырял его то в спину, то в лицо, то сбоку. Прячась от хлестких ударов, Лера смотрела только под ноги. Раз-два-три, раз-два-три… Приноровившись к прыжкам мальчугана, она успевала просеменить три шага. Но господи, как же медленно! Смерч намного быстрее. Куда он двинет? Хоть бы остался на месте.

Вдруг перед глазами мелькнула мокрая, хлопающая по ногам тога, и кто-то крикнул прямо в ухо:

— Я понесу!

Тяжесть исчезла, и Лера выпрямилась.

Шон! Этот тощий «ботан» вернулся за ними!

Шон ловко закинул мальчишку себе на спину, подхватил под коленями, и они рванули вперед.

Сырой подол лип к ногам и мешал. Лера на секунду приостановилась, чтобы задрать его и перекинуть через плечо, и заодно глянула назад. Ужас плеснул по венам кипятком, дыхание перехватило. Воронка — уже целая! — двигалась к каналу, вдоль которого они бежали. Двигалась к ним!

Спотыкаясь, Лера бросилась за Шоном: ничего, кроме его прыгающей фигуры, она не видела, словно мятущийся воздух размазал, стер остальное.

У самого холма догнали «гренадершу». Все уже поднялись на тропу, огибающую холм, а она по-прежнему «взбиралась» по своей собственной лестнице.

Опередив здоровячку, Шон взлетел по земляным полуразмытым ступеням сразу за Алли и Росой, но когда Лера поравнялась с «гренадершей», та глянула свирепо и выкинула в ее сторону руку. Лера едва успела уклониться от мелькнувшего над головой пудового кулака. «Гренадерша» же скакнула вперед и, хватаясь за траву и ветки кустов, первой полезла наверх.

Лера чертыхнулась. Смерив взглядом объемистый зад женщины — не пропустит же! — запихала тогу в бриджи, и кинулась следом.

Наверху стало понятно, почему все шли цепью и так осторожно: тропа оказалась до тошноты узкой, да еще и дождь превратил ее поверхность в склизкий глиняный кисель.

Лера сжала кулаки, усмиряя желание поторопить «гренадершу». Шаг, еще шаг… Вдруг ослепительно сверкнуло, треснуло, грохнуло, словно небосвод раскололся на куски, и сердце сумасшедше забилось, застучало: «Беги-беги-беги…». Тело само рвануло с места.

Лера сунулась поверху. Сразу же подскользнулась: склон был слишком крут, а сырая трава и земля совсем не держали. Глянула вниз: не так круто и камней больше, но выбраться обратно будет трудно. А можно и вовсе не устоять: свалиться на камни и расшибиться. Или ниже улететь, в ложбину меж холмов, где мчала настоящая река с порогами из тех же валунов — верная смерть. Придется так и идти. Гребаный смерч! Гребаный холм и гребаный дождь!

Ветер усиливался, толкал в спину, рвал волосы и одежду, выл и хохотал, суля приближение гибельной воронки. Тело продирало то жаром, то холодом. Ноги разъезжались по грязи. Выбирая куда ступать, Лера не заметила, что «гренадерша» остановилась, и ткнулась лбом в ее твердую спину. С опаской выглянула. Все стояли. Женщины тянули шеи, всматриваясь вперед, Алли и Роса испуганно озирались, Шон что-то втолковывал ближайшей женщине, которой оказалась эсса карапуза.

— Что там? — крикнула Лера, привстав на цыпочки и ухватив за плечо «гренадершу».

Та обернулась, собираясь ответить, но так и замерла с открытым ртом. Зрачки ее расширились, лицо побелело, а секунду спустя из глотки вырвался хриплый вскрик. Похоже, только сейчас она увидела, что смерч уже покинул озеро.

Не переставая хрипеть, «гренадерша» начала разворачиваться. В остекленевших глазах ее не было даже отголоска разума, и Лера вдруг поняла, что несчастная сейчас ломанется по тропе, просто сшибая всех.

— Стой! Куда⁈ Ты ж, как танк! — Забывшись, Лера перешла на русский. — Стой, бестолочь! — Она повисла на руке «гренадерши». Та словно не замечая лишнего веса, шагнула вперед. Лера уперлась ногами и, чуть не рыдая, заорала: — Я тоже хочу бежать, идиотина ты такая! Я тоже хочу! Но нельзя!

От отчаяния она впилась зубами в руку «гренадерши». Та остановилась. По телу ее пробегали волны судорог, будто она едва сдерживала порыв бежать. Лера нашла взглядом Алли и Росу. Они таращились на великаншу и жались к эссе карапуза, а та, ничего не понимая, пыталась отцепить их от себя. Мальчишка сидел на тропе, поджимая ноги. Шон исчез.

— Где Шон⁈ — крикнула Лера.

Эсса услышала, глянула недовольно. Лера повторила вопрос, и она, что-то крикнув в ответ, махнула в сторону столпившихся женщин. Кажется, Шон ушел разбираться с завалом. Ну да, он же «земельник»… Быстрее бы.

Эсса вдруг попятилась, чуть не столкнув своего же ребенка. Взгляд ее, направленный на озеро, стал, как до этого взгляд «гренадерши», безумным.

На мгновенье замявшись, оглянулась и Лера.

По глазам хлестнуло то ли косой, то ли пролетавшей веткой— она даже не поняла и не почувствовала боли: смерч шел прямо на холм!

Шел за женщинами и детьми. За ней!

Надвигался серой ревущей стеной, закрывая путь назад и отрезая их от озера, долины, неба — от всего мира.

Тело обмякло. Ветер, стегавший все вокруг, тут же воспользовался ее слабостью и едва не скинул с тропы. Лера навалилась на «гренадершу», обхватила, чтобы удержаться. Та не шелохнулась.

Усилием воли заставив себя распрямить плечи, Лера тряхнула ее:

— Что впереди?

Та заторможенно посмотрела на нее, затем поверх женщин. Отрицательно качнула головой.

В груди и животе стало пусто. Все бессмысленно… Бежать некуда. Это у смерча — полная свобода, а у них — лишь узкая тропа. Заваленная. И даже если Шон справится, освободит путь, даже тогда не уйти.

Не успеть.

Женщины тоже увидели смерч. Заметались, завизжали, дети с плачем цеплялись за их подолы. Худенькая полезла вверх по холму. Впивалась пальцами в землю, скребла ногами по траве, соскальзывала, и вновь кидалась на склон.

«Гренадерша» перевела на Леру взгляд, тусклый и безжизненный. Лера отвернулась. Она и сама знала: это конец… И резерв исчерпан — купол не поставить.

В кружащемся небе сверкали молнии, кругом гремело…

В середину смерча ударил разряд: вспыхнул ослепительно-мертвенным электрическим светом. Вспыхнул, грохнул, и воронка развалилась на две части… Как тогда, на озере…

От внезапного озарения Лера подпрыгнула и вновь затрясла «гренадершу»:

— Это маг! Маг с аэры!

На глаза навернулись слезы. Еще не конец.

Она еще успела увидеть, как по ступеням взбежал мужчина. В белой рубашке, с короткими черными волосами… Маркус! Неожиданно для себя улыбнулась. Ну конечно! Кто же еще⁈ Только он, всегда он.

— Бежим! — гаркнула позади «гренадерша».

Помахав руками Маркусу — он заметил! — Лера развернулась, увидела, как ковыляет «гренадерша», звавшая бежать, и чуть не рассмеялась. И пускай смерч вновь набирал силу, ей вдруг стало так легко, словно за спиной выросли крылья.

То ли от бега, то ли от страха, но, похоже, мозги у «гренадерши» вернулись на место — она перестала карабкаться по своей воображаемой лестнице и ускорилась. Лера тоже поднажала. Благо тропинка расширилась, а по верхнему склону стало больше кустов, за которые можно было цепляться.

Смерч следовал за ними с упрямством маньяка.

Маркус еще несколько раз взрывал его, и после каждого взрыва Лера находила взглядом белеющую в пелене дождя рубашку и бежала дальше.

Камни попадались все чаще. Огромные валуны торчали из склона холма, словно гигантские улитки ползли, ползли, да так и застыли навеки. А мелочь настырно лезла под ноги. Дважды Лера запнулась и упала.

Скоро высокий кустарник обступил тропу с обеих сторон. Ветки, полуголые, словно обглоданные, гнулись, трещали под порывами ветра и осыпали жгучими ударами — приходилось бежать, пригнувшись и прикрывая голову руками. Наконец широкая спина «гренадерши» скользнула в сторону, и тропа, вильнув, вывела на каменную, залитую водой площадку. Впереди бушевала река, и три небольших корабля с драными тряпками вместо парусов бились о причал.

Лера кинулась к женщинам. Холм здесь был словно срезан, а место среза подперто сплошной каменной плитой. Женщины с детьми толпились у этой плиты.

Навстречу выскочил Дилан, схватил за руку:

— Цела? Здесь зернохранилище! Сейчас спрячемся.

Точно! В одном из холмов — зернохранилище, дэр Вастес говорил же! Лера обрадованно обернулась. Маркуса еще не было.

— Сюда! — Не выпуская ее запястья, Дилан бросился к женщинам и Шону, наседавшим на какого-то мужчину.

Женщины все разом кричали, что идет смерч, но мужчина вжимался спиной в плиту и истошно вопил:

— Не пущу! Зерно попортите!

— Идиот! Погибнем же! — заорал Дилан. — В Бездну твое зерно, открывай!

Лера снова глянула назад. Маркус уже должен был появиться. Вот сейчас, досчитать до пяти… Она досчитала до десяти. Нет… А ведь он был так близко к смерчу, что, если… Она мотнула головой, отгоняя мимолетный образ несущегося в вихре человеческого тела. Ни за что! Маркус — сильный маг, не допустил бы!

Кусая губы, она всматривалась в раскачивающиеся кусты. Может, проверить? Только взглянуть на тропу и — обратно.

— Как думаешь, — окликнула Дилана, — смерч еще не дошел до кустов? Кажется, замедлился, да?

Дилан нахмурился, оценивая расстояние до воронки, вворачивающейся в тучи, и ободряюще пожал запястье:

— Успеем! Служитель сейчас откроет!

Мужчина, и правда, сдавал позиции. Он уже не так уверенно выпячивал грудь и скорее оправдывался, чем протестовал. Откроет…

Лера сглотнула. Как же быть?

Дилан потянул ее к входу.

— Подожди! — уперлась она. — Надо проверить, как Маркус. Вдруг ему помощь нужна?

— Ван Сатору⁈ Зачем ему наша помощь?

— Да не знаю я! Раз отстал, значит что-то неладно!

Дилан озадаченно приоткрыл рот.

— Блин… — Лера провела рукой по лицу, вместе с водой стирая желание истерично завопить. — Маркус за нами шел, смерч взрывал.

— А разве не ты?

Лера нетерпеливо вскинула брови. Она⁈ Первокурсница да еще и совершенно «пустая»? До Дилана похоже доперло, он начал что-то говорить, но она уже не вслушивалась. Смотрела на темный провал, где среди кустов исчезала тропа.

Сердце заколотилось быстрее. Стиснув кулаки, Лера вывернула руку из хватки Дилана и шагнула вперед. Или, наоборот, назад. Туда, откуда она так стремилась убежать. Шагнула неуверенно и нешироко… Второй шаг дался легче, а на третьем она побежала.

Не успев даже осознать опасность, Маркус отклонился. Мимо лица свистнуло. Камень. Слишком близко к воронке, но издалека труднее попасть. Это не полигон, где «воздушную ярость» можно послать на сотню локтей точно в мишень. Здесь только так…

Атака… Вспышка, грохот… Ослепило даже сквозь веки.

На полигоне было бы просто: вместо смерча там кружил бы легкий, юркий «танец ветра». Его рассеял бы первый же удар. А здесь — лишь короткая передышка… Успеть бы еще раз, пока воронка не восстановилась. Вдруг получится…

В живот что-то врезалось. Дыхание вышибло, в глазах потемнело, а во тьме засверкали белые пятна. На миг пропало ощущение пространства, и только чувство, как нога соскальзывает с размытого края, помогло сориентироваться. Маркус упал на колено. В ногу воткнулся острый камень, но боль показалась далекой, словно воспоминание. Отодвинувшись от края и сипло втянув смешанный с дождем воздух, он продолжил читать заклинание.

Наконец последнее слово. Плетение, удар, зажмуриться…

«Воздушная ярость» взорвала нижнюю воронку.

Прихрамывая и начиная заклинание вновь, Маркус двинулся дальше. Лучше уж попробовать дотянуться издалека, чем ждать здесь, когда очередной камень испробует его ребра на прочность…

Далеко уйти не удалось. Смерч, этот выродок Бездны, не пустил, с треском впечатав в холм дерево. Вырванное с корнями, исковерканное, оно упало вдоль тропы, вывернув навстречу острые, как обломанные кости, ветви. Сквозь них виднелся темнеющий впереди густой кустарник, в который ныряла тропа и в котором только что скрылась Вэлэри.

Маркус повернулся к смерчу лицом. Хотя откинуть древесный скелет не составило бы труда, жаль было бросать заклинание «ярости» на половине. К тому же, если память не подводит, Вастес упоминал именно этот холм как арендованный гильдией под зернохранилище. Значит, почти добрались, но выиграть еще пару минут не помешает.

Расставив ноги пошире, он уперся в камни.

Последние слова заклинания…

Удар… Зажмуриться…

Открыть глаза Маркус не успел: в челюсть толкнуло, земля рванула вверх… Все завертелось. Звуки поглотил оглушающий черно-белый шелест.

Сердце суматошно колотилось в горле, руки, вскинутые перед лицом, горели от ударов веток, но Лера бежала все быстрее. Выскочив из кустарника, оглядела тропу. Никого.

Воронка смерча была похожа на песочные часы, лишенные нижней части. Нацелив острие в ложбину, рыча и изгибаясь, она пыталась всосать в себя мчащийся бурый поток.

— Маркус!

Голос утонул в реве воды и ветра. Лера крикнула снова. И снова, и снова… Пока не осипла.

— Маркус, — еще раз шепнула она и замолчала. Он же не почудился ей. Она видела его своими глазами, и «гренадерша» видела. А смерч! Кто-то же останавливал смерч!

Почему никого нет?

Ветер норовил сбить с ног, швырял ветками, песком и дождем, мелкие камушки впивались в кожу, но воронка пока кружилась на месте.

Лера отвела от нее взгляд, а затем, пригнувшись и прикрыв локтем лицо, медленно пошла вперед.

…Она увидела его через десяток шагов. Белая рубашка среди седых валунов, раскинутые руки…

Кто-то дернул за плечо, и Лера качнулась назад.

Дилан… Что-то кричит, отплевываясь от хлещущих в лицо косых струй, потом замолкает…

Лишь когда обожгло ладони, Лера почувствовала, что он тянет ее за собой, а она изо всех сил сжимает ветки куста. Почувствовала, как сотрясает её крупная неутихающая дрожь.

— Там Маркус, — выдавила она.

Дилан не услышал. Тогда она расцепила сведенные судорогой пальцы и, выпустив ветки, стукнула его по плечу. Потемневшие зеленые глаза глянули напряженно, почти зло.

— Маркус! — Она ткнула рукой вниз, на распростертое, недвижимое тело.

Служитель сдался, лишь когда на реке начал закручиваться смерч.

Впрочем, Шон не исключал, что упрямого сина больше напугала не стихия, а перспектива быть разодранным на куски: женщины, только-только сбежавшие от смерти, при виде новой воронки впали в буйство.

Теперь они, не дожидаясь, пока ворота откроются полностью, одна за другой, с детьми на руках, пробирались в темную щель.

Пока Шон помогал раненому мальчишке встать и подойти ко входу, в зернохранилище скрылись все, кроме высокой, крепкого сложения эссы с двумя малышами. Даже Дилана и Вэлэри уже не было. Это показалось Шону странным. И пусть он не настолько хорошо знал Дартс, зато был совершенно уверен, что первым прятаться от опасности рыжий не стал бы, не в его характере.

Окликнув эссу, Шон поинтересовался, зашел ли лэр, который ранее нес ее детей, но та неприязненно повела массивными плечами и не ответила. Это было настолько неприятно и возмутительно, что когда в узком проеме эту медведицу внезапно качнуло и она стукнулась головой об отъезжающую плиту, Шон неожиданно для себя злорадно хмыкнул.

Внутри уже горел светляк и тепло золотилась гора зерна, занимавшая почти все пространство хранилища. Свободного места оказалось мало, зато было сухо, тепло и после бушующего снаружи урагана — почти безмятежно. Все усаживались прямо на зерно.

Шон замер на входе: рыжего и Дартс в хранилище не было.

Служитель суетливо замахал руками:

— Лэр, не задерживайтесь! Надо закрывать! Льет-то как!

Мальчишку позвали девочки в одинаковых красных аквастерисах. Шон пристроил его рядом с ними и вернулся к воротам. Они задвигались натужно, словно бы с неохотой, и ветер успевал забрасывать внутрь целые горсти дождя.

Площадка снаружи пустовала.

Куда они могли уйти? И зачем? Решили, что служитель не откроет, и убежали искать другое убежище? Глупо же! На пристани, конечно, есть еще постройки, но все они не столь надежны, ураган разметает их за мгновение.

Или рыжий, любящий повсюду совать нос, знает безопасное место?

Шон поймал себя на том, что закусил костяшку пальца. Вот откуда этот привкус земли! Гадость… Сцепив руки в замок, он обратился к служителю:

— Неподалеку есть другое укрытие?

Служитель отвлекся от безуспешных попыток ногой вытолкать за ворота скопившуюся лужу, посмотрел на «плывущую» по реке воронку, на корабли, дергающиеся, как цепные псы на привязи, и уверенно качнул головой:

— Нет.

Перейдя на магзрение, Шон осмотрел узлы запирающего плетения. Не меньше двадцати точек. Посторонний, которому последовательность активации не известна, будь он хоть трижды магом, не сможет открыть ворота. Дартс же и рыжий даже вдвоем на половину мага не тянут. Бестолковые. Вечно лезут, куда не следует.

Досадливо вздернув подбородок, Шон шагнул вперед:

— Остановите! Еще двое должны прийти.

Служитель исподлобья покосился на него, поскреб шею и, оглянувшись на женщин и детей, проворчал:

— Плита закрывается медленно, можем упустить время…

— Просто оставьте щель. Так можно?

На щель служитель согласился, правда задвинул плиту так, что Шон едва мог протиснуться боком. Но ничего, Дартс пролезет — она мелкая, а рыжий… Он пусть в следующий раз дважды подумает, брать ли на ужине добавку.

Если у него будет следующий раз…

Дилан сполз к Маркусу. Лера скользила следом, но на последнем метре вдруг испугалась и остановилась, уцепившись за торчащий из земли камень.

Маркус лежал на спине. Глаза его были закрыты, щеку рассекала длинная ссадина, а рубашка оказалась вовсе не белой: насквозь сырая, вся в грязных разводах и пятнах зелени.

На одно из пятен Дилан положил руку. Туда, где сердце…

Ветер бил прямо в лицо, но Лера не отворачивалась. Смаргивая и тяжело дыша, смотрела она на Маркуса, и не могла понять, что видит. Зачем-то думала, что брови у него чернее обычного. Всего полдня назад были просто черными, а теперь как подведенные. Почему?

Дилан поднял голову и кивнул. Жив! Всхлипнув от облегчения, Лера отпустила камень.

… Она старалась не смотреть на карабкающегося впереди Дилана. Вернее, на его руки. Он держал Маркуса под мышками, и был по локоть измазан кровью. Дождь смывал ее, но потом Дилан подтягивал Маркуса на себя, шагал выше, и кровь на руках появлялась снова…

Край тропы возник неожиданно. Лера даже не сразу поняла, что они вылезли: все заслоняли чувство неподъемной тяжести, сжимающей и тянущей желудок вниз, и страх, что они не смогут выбраться из этого скользкого грязного месива.

Перед кустами, когда притормозили, перехватывая Маркуса под руки, Лера оглянулась: облезлое, раскорячившееся вдоль тропы дерево тряслось словно в лихорадке. Вдруг оно плавно поднялось в воздух и поплыло. Все быстрее и быстрее…

В кустарнике, скрывшем воронку за густым переплетением веток, силы иссякли. Лере казалось, что Дилан тащит их обоих: и Маркуса, и ее. Может, так и было. Она едва успевала переставлять ноги. Дыхание рвалось хрипло и с болью, подташнивало и мутилось в голове. Под конец она уже не обращала внимания на лезущие в лицо, хватающие за волосы и одежду ветки и на царапины, которые оставались после каждого их удара, и просто шла, уперев невидящий взгляд в раскисшую тропу и чувствуя, как безвольно обвисшее тело Маркуса все сильнее давит ей на горящие плечи.

Вновь сначала показалась река. Только на этот раз волны были куда выше и бесноватей, а два корабля оторвались и метались по воде, то зарываясь носами в пенные горбы, то ложась на бок. Третий бился в агонии о причал.

Плита по-прежнему закрывала вход в зернохранилище, но ни женщин с детьми, ни служителя на площадке не было.

Лера с тревогой покосилась на Дилана. Краем глаза зацепила движение позади и, вывернув шею, оглянулась.

От накатившего ужаса перед глазами поплыли черные пятна.

Смерч! По реке приближался еще один смерч.

Она остановилась бы, не продолжай Дилан тащить Маркуса дальше.

А потом она увидела вход: темная полоса на светло-сером камне, узкая щель, и боком-боком из этой щели выбирается Шон…

Вдруг Шон застрял. Во всяком случае, остановился протиснувшись наполовину, и спешно полез обратно. Через пару секунд плита дрогнула, начала едва заметно сдвигаться в сторону, а Шон вылез, теперь уже целиком и не задерживаясь и, отстранив Леру, подхватил Маркуса.

— Вэлэри, иди! — крикнул Дилан.

Лера метнулась вперед, но на входе замешкалась. Проем был ужасно узким! Нет, она-то пройдет, но Маркус… Парням придется еще ждать.

— Быстрее!

Заглушая вопль Дилана, вверху заухало, мелькнула тень и в плиту что-то с треском впечаталось. Взвизгнув, Лера проскочила в хранилище. Налетела на кого-то, кажется на служителя, и, спружинив руками, оглянулась. В проеме белело напряженное лицо рыжика. Чертова плита едва двигалась!

Вдруг узкую полоску неба заслонил темный силуэт, будто огромная птица пикировала прямо на беззащитные спины оставшихся снаружи. Крик застрял в горле. Все звуки утонули в грохоте сердца, и Лера, прянув вперед, схватила Дилана за тунику и рванула на себя.

Парни успели в последний момент. Продрались сквозь каменные стенки, вдернули Маркуса и под грохот вонзившейся в ворота «птицы» хором заорали:

— Закрывай!

— Открывайте! — Алерайо оставил дверной молоток и застучал кулаком.

При виде запертых ставней тревога, снедавшая его всю дорогу с полей, чуть поутихла: не похоже, чтобы ураган, налетевший на город, застиг семью врасплох. Конечно же, дочки дома. Его маленькие красавицы… Возможно, прямо сейчас жена читает им сказки, или, прислушиваясь к грому и шуму дождя, они шьют куклам очередные наряды.

Наконец скрипнул засов. Алерайо, не дожидаясь, пока ему откроют, толкнул дверь. Ойкнув, отскочила служанка.

— Где Алли и Роса? — Алерайо ворвался в атриум, обшаривая его глазами: дочери любили «неожиданно» выпрыгивать из-за одного из растений или из-за бортика фонтана.

На сей раз атриум пустовал.

— Они с матерью? — он нетерпеливо оглянулся на служанку и похолодел. Та цветом лица сравнялась со статуей, а пальцы переплела и сдавила до белизны, так, что казалось еще немного и они захрустят.

Встретившись с ним глазами, служанка сглотнула и, заикаясь, пролепетала:

— Они на озерах… Лиа Авила тоже.

На озерах… Они на озерах… Слова бились в висках в унисон топоту копыт. На озерах… Алерайо нахлестывал коня, ничуть не заботясь о том, что мчится по городу.

Служанка сказала, что Авила сначала послала за девочками коляску, но когда появились смерчи, не смогла ждать и отправилась следом. Авила, его милая Авила. Если с ней и дочками что-нибудь случится… Нет! На горках студенты и маги. Пускай на взрослых, детские же совсем рядом!

Все будет хорошо… Кто-то говорил это недавно.

Все будет хорошо…

Выезд на центральную улицу перегородил брошенный на бок остов коляски, дальше грудой хвороста лежало изломанное, скрученное дерево. Среди луж сверкало битое стекло, мостовую усеивали обломки и мусор. Похоже, именно здесь прошел смерч, который Алерайо видел еще с поля.

К озерам ехало множество экипажей. Тревожные лица, нервные окрики, много черных фигур стражей и белоснежных — целителей. Алерайо пустил коня по обочине, а потом и вовсе съехал с дороги. Так быстрее.

Ближе к холмам, когда стали попадаться встречные экипажи и бредущие к городу измученные люди, Алерайо замедлился. Сквозь вуаль дождя он всматривался в лица детей и женщин.

Ни дочек, ни Авилы…

Алли и Роса о чем-то оживленно болтали: младшая — со своей куклой, старшая — с парнишкой-«первоклассником». Тот лежал на зерне (тут все разместились на зерне), а сестренки, как охранницы, уселись по обе стороны от него. Весело у них, хоть присоединяйся.

Лера покосилась на Шона. Они с «ботаном» тоже «охраняли» Маркуса, но тот до сих пор не пришел в себя и не мог разговаривать, а Шон, хоть и мог, — не хотел: как увидел Маркуса, едва ли сказал пару слов и только и делал, что щупал у него пульс на запястье.

Дилан тоже не стремился обсуждать ситуацию. Он отдыхал. Развалился рядом, чуть позади Леры, и изредка двигал руками и ногами, вызывая небольшие золотистые лавины.

Хорошо, что он работал грузчиком: сильный…

Лера прислушалась с пульсирующей боли в ступне: и как бегала? Похоже, палец сломан… Или от ушиба тоже может так ломить? Зараза… Но хоть один плюс есть: заглушает боль от остальных ушибов и царапин.

Попытавшись отвлечься, она все-таки обратилась к Шону:

— Как думаешь, скоро все кончится?

Шон молча пожал плечами.

Ну да, ну да… Еще бы попросила стих прочитать.

Нестерпимо захотелось лечь. Поерзать, продавить в зерне удобную ямку и расслабиться. Но тогда она будет лежать рядом с Маркусом. Это уж ни в какие ворота…

Незаметно и словно невзначай она прикоснулась к его руке. Прохладная… А обычно он горячий…

Многие, наверное, замерзли, она вот тоже продрогла. В хранилище хоть и относительно тепло, но отнюдь не жара, и теперь, когда адреналиновый угар спал, тело в полной мере ощутило, что значит сидеть в сырой одежде. Физика, восьмой класс: при испарении происходит охлаждение. Эх, каким бы счастьем было сейчас читать учебник физики, а не это вот все… Да она бы даже экзамен по физике сдала! Лишь бы очутиться дома, в своей комнате, за своим столом…

Она вздохнула. Уже не скрываясь, под ревнивым взглядом Шона, потрогала лоб Маркуса. Жара нет. Впрочем, это и так было понятно, вон какой бледный (оттого, кстати, и брови показались чересчур черными), просто захотелось убедиться.

— Целителя бы… Маркус слишком долго без сознания… — В задумчивости она чуть не погладила его по волосам. Спохватившись, отдернула руку.

— Лэр Маркус, — подал вдруг голос Шон.

— Что? А, да, лэр Маркус… Слушай, какая разница⁈ Сейчас он просто человек, раненый, которому срочно нужна помощь.

Шон несогласно мотнул головой:

— Между лэром, то есть одаренным, и НЕ лэром, то есть не одаренным, разница не просто существенная: она непреодолимая.

Позади язвительно фыркнул Дилан:

— Пф, непреодолимая! Да Вэлэри в самый смерч побежала за твоим лэром Маркусом… Пока ты тут отсиживался.

— Я же не знал! И между прочим, если бы не я, вы остались бы снаружи!

— Ага, и твой лэр Маркус тоже.

— Стоп-стоп! — Чувствуя себя рефери, разводящим бойцов, Лера вытянула руки в стороны: — Все молодцы. Маркус остановил смерч, мы с Диланом вытащили его самого, а Шон не позволил закрыть ворота. Мы отличная команда!

Дилан снова фыркнул, а Шон, обиженно поджав губы, уставился в пространство. «Команда», блин.

— Лиа Вэлэри! — Загребая ногами зерно, подошла Алли. — Смотрите! Мы похожи на вас.

Она протянула куклу. Порванное тряпичное лицо, из дыры выпирает что-то вроде ваты… У самой Алли к царапине на лбу добавилась вторая — на щеке — и синяк на подбородке.

— И он тоже! — Алли едва ли не с восторгом ткнула пальцем в Маркуса. — Он та-ак на вас похож.

Лера в замешательстве опустила взгляд на Маркуса. Ну да, ссадина на его лице побагровела и заметно опухла. И все равно он красавчик, куда ей до него. Со своими рубцами она больше на рваную куклу смахивает.

— Папа говорит, — продолжала меж тем Алли, — что похожие люди больше нравятся друг другу.

Кровь прихлынула к щекам. Краем глаза отметив застывшую позу Шона, и молясь, чтобы в неярком свете ее смущение осталось незамеченным, Лера сдержанно кивнула:

— Конечно, они ведь лучше понимают друг друга. Вот вы с сестрой наверняка очень дружны.

— Уже нет! — Алли возмущенно оглянулась на Росу. — Она жениха себе нашла!

Лера прыснула от неожиданности и поспешила сменить тему:

— Садись. Попробуем твою куклу подлечить.

Наблюдая, как она заправляет «вату» и разглаживает ткань, Алли пояснила:

— Это я упала на Тэри, вот она и порвалась. Мама зашьет… А вы тоже упали?

— Нет, меня собаки покусали… Держи! Пока лишь так. Потом сделаете новое личико.

— Зачем новое? Тэри и так лучшая!

Алли обняла куклу, улыбнулась, разглядывая ее, и вдруг, придвинувшись ближе, громким шепотом спросила:

— А кто из этих троих ваш жених?

Жену Алерайо узнал не сразу. Растрепанная женщина с безумными глазами и в порванном до середины бедра платье никак не могла быть его приветливой и благовоспитанной женой. Таких здесь, на разрушенной площадке с детскими горками, было десятка два: и мужчин, и женщин. Кто-то метался среди останков беседок и шатров, заглядывал под каждую тряпку, под каждый обломок; кто-то кричал, взывая к небесам; кто-то бродил, потерянно и бессмысленно…

Мимо прошла пожилая грисса. Бессвязно бормоча, она повторяла чье-то имя. Потом Алерайо услышал свое.

Хриплый чужой голос, странная походка… Конечно, он не узнал жену. Его Авила говорила ласково и певуче, шаг ее был легок и плавен, а эта странная женщина с широкой полосой грязи на лице шла медленно, вперевалку, будто на каждом шагу ноги ее подламывались, и надрывно, по-вороньи, выкрикивала его имя.

И все же это была она. Его жена. Его Авила.

Алерайо кинулся к ней и подхватил, когда она споткнулась.

— Их нигде нет, — Авила подняла черные, с сумасшедшим блеском, глаза.

Алерайо смахнул с ее мокрого лица выбившуюся из косы прядь.

— Конечно, их здесь нет, — он старался говорить твердо. — Здесь негде укрыться, поэтому все ушли на взрослые горки, к магам.

— Там тоже… Я искала… — Она зарыдала.

— Ты не могла увидеть всех… Наверняка девочки уже бегут домой: знают ведь, что беспокоимся! Мы просто разминулись.

Авила замерла на миг, потом вскинула голову и впилась в Алерайо жадным, полным надежды взглядом:

— Правда?

— Конечно! Я еще осмотрюсь, а ты отправляйся домой, может, нагонишь их.

Он даже не закончил фразу, как рот Авилы вдруг скривился и из глаз снова брызнули слезы.

— Пат на выходе… Он сказал бы…

Алерайо оцепенел, прижимая к себе трясущееся холодное тело жены. Вязкая слюна забила горло, не давая дышать. Значит, ему не почудилось. Когда въезжал в маленькую долину Капли, показалось, будто мелькнуло знакомое лицо и кто-то окликнул. Если это был Пат, их возница, он не упустил бы девочек… Они здесь.

— Я найду их, слышишь? Все будет хорошо…

Шуршало разворошенное зерно, потихоньку съезжая вниз. Две женщины вполголоса переговаривались, кто-то постанывал, дети смолкли.

Алли ушла к сестре. Теперь они сидели бок о бок, но, судя по насупленному виду младшей, внимание Росы было по-прежнему приковано к «жениху».

Лера исподтишка глянула на Дилана и Шона. Уже в норме. Нет, ну надо же было Алли такое спросить! «Кто из этих троих ваш жених?»… Но, признаться, приятно, что хотя бы малышка считает, будто у нее может быть жених, да еще и на выбор… Эх, и почему она промямлила: «Никто»? Надо было сказать: «Все трое». Шон так здорово выглядел с отвисшей челюстью… Впрочем, Дилан слишком уж закашлялся, вдруг бы такой ответ его добил. Да и сама она… Сгорела бы от смущения. И ведь всего-то невинное девчоночье воображение, а сколько эмоций!

Один только Маркус спокоен остался. Патри-иций… Скорее бы уж в сознание пришел.

То и дело, проверяя его пульс и дыхание, щупая лоб, Лера сталкивалась со смятенным взглядом Шона. На долю секунды оба замирали, будто надеясь, что второй скажет что-то ободряющее, но потом отводили глаза. Сказать было нечего.

Наконец, не выдержав, Лера предложила выбираться. Шон и Дилан поддержали ее, но женщины воспротивились — боялись, что снаружи поджидает смерч.

— Приоткроем чуть-чуть и проверим, — Лера вопросительно посмотрела на служителя.

Того упрашивать не пришлось. Обрадованный, что посторонние наконец-то покинут вверенное ему хранилище, он без промедления принялся «стрелять» силой по узлам запирающего плетения.

Все напряженно замолчали. Слышались только шорох зерна да покряхтывание грудничка.

В тишине прошло минуты две. Лере показалось, что служитель слишком уж долго «колдует». Видимо, так подумала не она одна: Шон с Диланом переглянулись и дружно подорвались к воротам. Следом подошла «гренадерша», и, когда служитель что-то сказал, ее громкий басовитый голос разнесся по всему зернохранилищу:

— Как это, не открывается? Вы, что, нас заперли⁈

В висках ныло, боль в ступне не утихала. Лера попыталась представить, будто она проглотила обезболивающее и чернота, терзающая ногу, светлеет. Не помогло. И когда уже придут и выпустят их? Служитель обещал, что скоро кто-нибудь пойдет проверить, все ли в порядке в хранилище, и уберет то, что придавило ворота.

— Вот ненормальная, — проворчал Дилан.

Судя по направлению его взгляда, ненормальной была худенькая. Она и правда опять чудила: зачем-то лезла на гору зерна, а то, ясное дело, обваливалось. Она уже нагребла под собой порядочную кучу, но продвинулась лишь на метр.

Лера оглядела остальных.

Спокойны. Никто не нервничает, не рвется наружу. Служитель у входа горестно взирает то на лужу, которую нахлестало, пока ворота были открыты, то на плиту, которая стала намертво; «гренадерша» таращится на собственную растопыренную ладонь. Вот напряженно свела брови, затем растерянно моргнула и уронила руку. Похоже, пальцев насчитала не пять. А девочка-подросток качает малыша и тихо напевает.

Приглушенные звуки, доносящиеся словно через наушники, слились в монотонный шум и вскоре совсем исчезли. Лера не знала, сколько просидела так, в прострации, не пытаясь понять и уловить даже отголоски своих блуждающих мыслей, обрывочных и бесплодных, и наверное она, как и большинство находящихся в зернохранилище, легла бы и уснула, однако боль в раненой ноге и некий подспудный страх, неясная, необъяснимая тревога, раздражали, теребили тело и сознание.

Когда послышались шаркающие шаги, Лера подняла голову. Потерев глаза, сфокусировала взгляд — девочка с малышом, покачиваясь и забирая в сторону, брела к перекрытому выходу.

Было тихо. Почти все лежали, даже худенькая наконец угомонилась: сидела, сгорбившись и обхватив голову руками.

Девочка дошла до плиты, постояла, упершись в нее бессмысленным взглядом и опустилась на пол. Прямо в лужу. Скрестив ноги, уложила на них спящего ребенка. Она как будто не чувствовала ни холода, ни сырости. Дело, конечно, ее — пусть хоть целиком окунется, — но все же… Сама застудится, ребенка застудит.

— Дилан… — Лера нехотя обернулась.

Сердце, и без того частившее, заколотилось вовсе безудержно. Дилан сидел, опираясь кулаками о зерно, прямой и бледный, в испарине, и, часто дыша, смотрел в одну точку.

— Что это с ним? — Голос внезапно охрип. — Шон… Эй, Шон…

Она осеклась. Шон на ее оклик не среагировал. Кажется, он снова проверял пульс у Маркуса, но почему-то прижал пальцы не к запястью, а ближе к локтю.

Страх пронзил тело электрическим разрядом. Замкнутое пространство, странные ощущения, странное поведение… Избыток углекислого газа?

От частого дыхания рябило в глазах, но как бы глубоко Лера ни вдыхала, в груди было пусто. Будто кислорода не хватало.

Точно, кислород… Причина может быть и в нем.

Ставя ногу на пятку, она дохромала до служителя, сидевшего неподалеку.

Тот заметил ее, лишь когда она остановилась напротив, всего в паре шагов. Он был похож на вытащенную из воды рыбину: так же дышал раскрытым ртом и таращил глаза, а на вопрос, есть ли тут вентиляция, с усилием заморгал и задвигал губами, словно повторяя услышанное.

— Конечно, — ответил наконец.

— Но она работает?

— Работает. Слышите, гудит? — служитель запрокинул голову, всматриваясь в теряющийся во тьме свод. — Вытягивает… Артефакты сильнее тянут, когда влажность повышается… Говорил же, зерно попортите.

— Вытягивает… — Лера пристроила слово в путающиеся мысли. — То есть наружу… А сюда?

— Сюда по нижним воздуховодам нагнетает. — Служитель замолчал, потом рассеянно добавил: — Должно нагнетать.

— Проверьте! Ну же!

Служитель посидел еще, косясь то по сторонам, то снизу вверх на Леру, будто надеялся, что она оставит его в покое, но, поняв наконец, что надежда его не сбудется, поднялся и с ворчанием, мол, воздуховоды устраивали знающие люди и никогда еще не случалось сбоев, поплелся к стене.

Потревоженные пальцы на ноге разболелись так, словно их отрывают, но Лера не садилась и не отводила взгляд от служителя. Тот шатался, как пьяный. Подошел к длинной, матово поблескивающей решетке, которая выступала из стены от пола до уровня колен, наклонился и, поднеся руку, замер… К следующей решетке он шел почти ровно и быстрее, к третьей едва не бежал.

Стало вдруг больно дышать. Лера потерла грудь. Не может быть… Ведь «знающие люди» и «сбоев не случалось»…

После третьего воздуховода все было завалено зерном, и служитель двинулся обратно. Снова останавливался, прикладывал ладонь, но теперь движения его замедлились, словно он не хотел проверять. Или боялся того, что почувствует.

Руки затряслись, мелко и противно. От этого и внутри все затряслось столь же мелко и противно. Лера сжала кулаки. Не может быть… Не может… Он же сказал, что сбоев не случалось…

Казалось, служитель не услышал ее приближения. Оцепенел, склонившись к решетке.

— Ну? Что там?

Служитель медленно выпрямился. Подбородок его прыгал, как на пружинах.

— Не идет… — выдавил невнятно.

Лера замерла, вглядываясь в его перекошенное лицо, потом спросила:

— Что не идет? Что там может не идти⁈ Это же просто дыра в стене!

Последние слова она прокричала, но служитель даже не моргнул, только весь съежился, и когда она умолкла, тихо сказал:

— Воздух… не идет.