Она пришла с Земли. Практикантка

Глава 26 Лучше зонта

Кэлсий следил за струйками дождя на стекле. Дождь был мелкий, моросящий, и сначала капля замирала, ожидая, когда к ней присоединится еще одна и еще, затем они не удерживались и, стремительно набирая ход, соскальзывали вниз. Их движение напоминало Кэлсию его самого. Сейчас он терпеливо ждет, но как только явится лэр Маркус, они сорвутся с места.

Дэр Авитус, верно, уже отправился к ван Тусену. Для него это непростое решение: войти в дом одного из тех, кто отправил его сына на плаху. Совсем непростое… Однако ради внука он готов взять в семью даже девицу ван Тусен. Понимает ли лэр Маркус, какую цену платит его дед?

Кэлсий тяжело вздохнул и помял переносицу. Надо бы глаза подлечить: предметы вдали расплываются. Найти только время на целителя.

Время, время… Опрометчиво было отпускать лэра Маркуса решать какие-то свои дела. «Небольшая проблема»? О маги-основатели! Наследник еще так молод и глуп. Обещал, что задержится ненадолго. Кэлсий выглянул в залитое окно: часы на башне столичной Канцелярии показывали пять, больше ждать нельзя. Отыскать наследника, где бы тот ни был, и, если потребуется, силой привезти к дэру Авитусу.

— Возвращаемся во Флиминис! — приказал он вознице. — Быстрее!

Во Флиминис не пускали.

За минувший неполный час у портала собралась изрядная толпа, и на помощь дежурному магу пришли стражи. Не обращая внимание на возмущенный ропот и крики, они теснили зевак и жаждущих попасть в пылкие объятия южного города и монотонно повторяли, что сегодня отправлений не будет. Причину не поясняли.

Кэлсию пришлось дважды назваться и даже сказать, что во Флиминисе наследник ван Саторов, прежде чем твердоголовые стражи его пропустили. К счастью, дежурному магу хватило двух взглядов — на карету и самого Кэлсия, — после чего он без единого вопроса активировал портал.

Лошади шагнули во тьму, затем посветлело и карета стала. В окно заглядывала дождливая серость. Показалось, что они снова в столице, однако Кэлсий тут же отмел это нелепое предположение. По всей видимости, начался дождь, о котором упоминал студент-«погодник», друг лэра Маркуса. Что ж, оно и к лучшему. Жара куда неприятней: заставляет потеть, а какое достоинство у потеющего, красного, задыхающегося человека. Жаль только, зонт лэр Маркус забрал.

Карета все не трогалась. Постучав вознице, Кэлсий позвал его, а когда тот не ответил, распахнул дверцу и ступил на подножку.

Сердитый окрик замер на губах, спину охватил холод.

Площадь изменилась. Невообразимо, невозможно.

Вместо пестрого, громкоголосого людского водоворота — редкие черные фигуры стражей; вместо теснящихся нарядных колясок — черепки и осколки; вместо сочной зелени деревьев — голые изувеченные стволы…

Задорная, цветущая красавица в мгновение ока превратилась в полумертвую, беззубую старуху.

Авила обессилела. Сгорбившись и тяжело опираясь на Алерайо, она пока шагала, но ему казалось, что стоит отпустить ее, и она тут же рухнет. Останется лежать среди мусора и обломков, как ворох тряпья, а он уйдет дальше, по третьему кругу обходить Каплю, сипло выкрикивая имена дочерей.

Они проверили всё. Павильоны, разрушенные беседки, искали под упавшими деревьями, спрашивали проходящих мимо…

Наконец, кто-то сказал, что перед самым смерчем девочек в красных аквастерисах видели за каналом, на детской территории.

— Здесь их нет, — тихо добавила эсса, прижимающая к себе малышку лет трех. — Мост затопило… Они не могли перебраться.

Алерайо оцепенел. Рядом с глухим стоном осела жена.

За каналом… На детской… Там, где бушевали два смерча…

Когда он очнулся, то поднял Авилу и повел к ближайшему павильону, сам не зная зачем. Наверное, чтобы она сидела на лавке… На песке холодно и сыро… И дождь. Тихий, печальный… Словно оплакивает…

Перед входом в павильон толпились студенты, слышался громкий смех.

— Дэр Алерайо!

Ему потребовалось время, чтобы понять: зовут его. Мирнон ван Хиль, «воздушница» из Альтийской академии. Сегодня с ней и дэром Паблием он объезжал поля, на которых предстоит работать студентам. Лучше бы вместо этого пошел с Алли и Росой на озера. Дочки так просили… Если бы он знал… Если бы он только знал…

Диа Мирнон глянула на безвольно замершую Авилу:

— Выводите раненых? Простите, если задерживаю, но может, вы видели моих студентов? Лэра Шоннери ван Терона…

Алерайо молча, через силу мотнул головой.

— Подождите! Двоих вы точно помните! — не отступала «воздушница». — Рыжий такой и Дартс, мы их сегодня встречали! Студенты говорят, когда все началось, эти трое были на детском участке…

Авила вдруг напряглась и, подавшись вперед, схватила «воздушницу» за руку:

— Студенты⁈ С детьми были студенты?

Диа Мирнон отпрянула, растерянно и с некоторым испугом взглянула на Алерайо. А он, задохнувшись от мысли, что дочки могли спастись, шагнул за женой:

— Кроме них, еще были студенты? С детьми! Кроме этих троих, были еще?

«Воздушница» нахмурилась. Наверное они с Авилой выглядели безумцами, но Алерайо и чувствовал себя безумным, чувствовал, что стоит на краю. Один толчок, один шаг…

— Больше никого, только они.

Жгучей болью стегнуло в груди.

Диа Мирнон даже не поняла, что мимоходом, будничной и бесцветной фразой, «столкнула» их в пропасть.

И Авила еще не знала этого, она еще спрашивала, умоляла, плакала…

Теперь не страшно было упасть, даже хотелось. В темноту, в тишину. Ничего не чувствовать.

Алерайо потянул жену к себе:

— Хватит. Они «перваки»… Бесполезно…

— Все без толку! Говорю же, механизм не рассчитан на такую нагрузку. Так ворота не открыть! — Служитель обессиленно прислонился к камню, прямо к светящимся точкам запирающего плетения.

Сколько раз он активировал его? Десять? Больше? Мысли путались, легкие отзывались болью на каждый вдох. Лера побрела обратно.

Шон и Дилан ничего не спросили: ни что она обсуждала со служителем, ни что он делал у ворот, — кажется, вообще не заметили, что она уходила.

Сев рядом с Маркусом, она огляделась. Два десятка женщин и детей… Зерно вдавилось в кожу тысячами камушков. Это все из-за нее! Дети собрались на Капле из-за горок, которые предложила сделать она, и Дилана утащила из павильона тоже она. И Шон последовал за ними… И Маркус. Хотя, в том, что он оказался здесь, не ее вина: это уж он сам решил так не вовремя покататься на аэре… И спасать всех его никто не заставлял. Мог бы просто под куполом отсидеться… Мститель называется.

Она растроганно посмотрела на Маркуса, и душное, парализующее облако чуть развеялось, мозг заработал.

Служитель сказал «не открыть». Вернее, «ТАК не открыть»… Тогда КАК открыть?

— Дилан… — Лера тронула рыжика за плечо. Он не среагировал, тогда она ущипнула его. — Дилан!

Тот перевел на нее глаза, медленно выдохнул, и взгляд его слегка прояснился.

— Что?

— Дилан, у нас проблема, надо обсудить… Шон, ты тоже нужен. Эй! Лэр Шоннери ван Терон, чтоб тебя! — Перегнувшись через Маркуса, она отвесила зависшему в трансе «ботану» звонкий щелбан. Шон заморгал и схватился за лоб.

— Ты что себе позволяешь⁈

— Слушайте сюда! Чувствуете, состояние ненормальное и дышать странно, будто надышаться не можешь? Это от недостатка кислорода. Вытяжки работают, а внутрь воздух не заходит. И плита все так же не двигается, служитель снова пытался…

Дилан и Шон синхронно повернули головы и уставились на выход. Там, в луже, по-прежнему сидела девочка с малышом, а служителя приперли к стене и о чем-то пытали «гренадерша» и карапузова эсса. Впрочем, несложно догадаться, о чем.

Лера продолжила:

— Если так сидеть и ждать, то мы просто задохнемся. Надо придумать либо как выйти, либо как получить воздух…

Шон вскочил, не дослушав. Пошатнулся, пару мгновений постоял, жмурясь и сглатывая, а после решительно направился к служителю. Дилан кинулся за ним.

Понаблюдав, как они проверяют воздуховоды и как служитель, сплюнув, опять начал активировать запирающее плетение, Лера повернулась к Маркусу. Осторожно, кончиком пальца, убрала упавшую на лоб прядь волос.

— Потерпи еще немного. Мы выберемся, обещаю… Не может все кончиться вот так…

Показалось вдруг, что ресницы его дрогнули. Схватив Маркуса за руку, Лера вгляделась в бледное лицо.

— Ну же! Открой глаза! Скажи, что ты в порядке!

Секунда, другая, третья… Ничего не менялось: все то же неслышное, невидимое дыхание, запекшаяся в уголке рта кровь и безучастное спокойное выражение.

Лера отстранилась. Что ж, по крайней мере, ему сейчас не больно и не страшно.

Шон и Дилан вернулись ошалелыми. Шон сразу метнулся к Маркусу и снова принялся проверять его пульс. Правда больше походило на то, что он просто хватается за старшего в поисках защиты. Дилан же принялся ходить туда-сюда, но после пары заходов плюхнулся на зерно, часто дыша.

— Убедились? — скорее сказала, чем спросила, Лера. — Теперь давайте думать, как выбираться. Шон…

Ее снова прервали. Остальные женщины, по-видимому, узнавшие о новом несчастье, накинулись на служителя, требуя открыть выход. От поднявшейся паники испугались дети, младенец заплакал. Девочку его крики привели в чувство, и она наконец встала из лужи.

— Лиа Вэлэри! — Подбежала Алли. В ее округлившихся глазах дрожало отражение светляка, руки стискивали куклу. — Лиа Вэлэри, Тэри боится. Можно она с вами посидит?

Следом за младшей сестрой пришла Роса, попросила за Ветта, «жениха». Дилан привел его, но как только они устроились, нагрянули «гренадерша» со своими двумя детьми и эсса со своим трехлеткой. Обе начали было голосить, мол, вы же маги, спасайте, но Дилан рявкнул, что «служитель»-син — больший маг, чем они, «перваки», и женщины умолкли. Впрочем, не ушли: переглянулись с отчаянием и, помявшись, сели справа от Леры. Так Маркус оказался в центре: Дилан, Шон и Роса с «женихом» были по одну сторону, Лера, Алли и женщины с детьми — по другую.

Глядя на этот «слет», Лера едва удержалась, чтобы не брякнуть: «Заседание объявляю открытым». Стараясь не выдать нервный озноб и крепче обхватив теплую ладошку Алли, которая приткнулась ей под бок, наконец спросила:

— Шон, ты можешь вырыть ход?

Все посмотрели на Шона.

Под впившимися в него ожидающими взглядами тот выпрямился и недовольно зыркнул на Леру:

— Мы с землей работали, а тут камень кругом. «Воздушники» же не дробят камень заклинанием, которым рыхлят почву, не так ли?

— Так. Но, может, у «земельников»…

— Говорю же, другое! — Шон дернул подбородком. — Для камня и земли разные заклинания. И камень у нас со второго курса.

— Понятно… — Лера не хотела показывать разочарование, но и сама услышала, как жалобно прозвучал ее голос.

Шон тоже услышал, вскинулся:

— Ты же «воздушница»! Вот и дай нам воздух!

Теперь все посмотрели на нее да так, будто она из рукава волшебную палочку достанет. Даже Дилан!

Лера вернула Шону сердитый взгляд:

— Нас такому пока не учили. И вообще, как ты себе это представляешь? Из ничего получить что-то… Не выйдет! Закон сохранения массы вещества справедлив в любом мире.

— Не слышал о таком законе, — огрызнулся Шон.

Наверное последние слова не стоило говорить: не подходят они деревенской девице, выдают с головой, однако Лера почувствовала лишь отголосок досады. По сравнению с тем, что воздух буквально улетал в трубу, мысль, что кто-то заподозрит ее в иномирности казалась такой ерундой.

— Из ничего получить что-то… — повторила она, принимаясь размышлять вслух. Так было легче выстраивать в ряд скачущие мысли. — Из ничего… Но у нас же не ничего, верно? У нас есть вода. А вода — это водород и кислород… Дилан, ты можешь расщепить воду?

Дилан недоуменно моргнул, и вместо него отозвался Шон:

— Если ты имеешь в виду «испарить», то Дилан пока не учил такого. Вот Маркус мог бы…

Взгляды скрестились на лежащем без движения Маркусе.

— Толку-то испарять? — пробормотала Лера. — Та же вода… Да и умей Дилан, ее слишком мало, чтобы получить достаточно кислорода…

Она осеклась, увидев непонимание на лицах «заседателей».

Паузу прервала «гренадерша», предложив сломать артефакты, которые тянут воздух наружу. Все задрали головы, всматриваясь в темноту, застывшую далеко вверху.

— Не достать, — всхлипнула эсса, и снова повисло молчание.

Что-то в этом молчании показалось Лере неестественным. Она оглянулась. Женщины стихли! Они будто погрузились в апатию: кто лежал, кто пока сидел, но ни одна не пыталась предпринять хоть что-то. И дети заснули. Только малыш у девочки на руках никак не успокаивался, и его жалобный, беспомощный плач ввинчивался в виски тонким сверлом.

Вот бы кто-нибудь так же просверлил стену хранилища. Иначе скоро тут будет вакуум… Вакуум… Возникшая ассоциация была настолько яркой, что Лера решила поделиться ею со всеми.

— Знаете, как легко чистить орехи? — спросила она.

Похоже, и на их «заседание» накатили сонливость и безразличие, потому что никто не ответил, только Дилан нахмурился. Возможно, подумал, что она бредит. И возможно, он прав… Тряхнув головой, чтобы мысли перестали разлетаться и собрались в кучку, Лера продолжила:

— Орехи кладут в непроницаемую емкость и резко откачивают воздух. Но ведь под скорлупой тоже есть воздух и, когда снаружи давление исчезает, он взрывает скорлупу изнутри. Хрясь, и орехи почищены!

Дилана передернуло.

— В Бездну твои орехи! Зачем такое говорить⁈ Или… Ты думаешь… — Он облизал губы и покосился на задремавшую Алли. — Думаешь, нас так же?.. Изнутри — хрясь…

— Нет, конечно! Просто вспомнилось…

— Проклятье! Вэлэри! Вспомни что-нибудь другое, полезное.

— Полезное… — Лера пошевелила ногой. Кажется или болит меньше? Может, при недостатке кислорода тело теряет чувствительность? — Полезное… Ну, к примеру, сублимация. Ее тоже проводят с откачкой воздуха.

На лице Шона мелькнула тень интереса.

— Что за сублимация?

— Не хочу ничего знать! Молчи! — Дилан наставил на Леру палец. — Это даже звучит ужасно.

Лера пожала плечами. Ну, нет так нет. А вот узнал бы как напитки сублимированные делать, так небось сразу побежал бы патентовать. Тем более он «водник», заморозка — его сфера.

— Заморозка!

Она так резко дернулась вперед, что ступню словно насквозь проткнули раскаленным прутом, и Алли проснулась, захныкала.

— Дилан, — со стоном, едва сдерживаясь, чтобы не заорать от боли, выдавила Лера. — Ты можешь заморозить воду? Пожалуйста, скажи, что можешь! Вас ведь учили хоть чему-то⁈

Дилан молчал, глядя на нее широко раскрытыми глазами, и опять за него ответил Шон:

— Вэлэри, нас всех учили только тому, что пригодится сейчас, на практике. Сама подумай, на полях воду морозить…

— Зачем? — перебил его Дилан. — Для чего тебе лед?

— Загнать воду между плитой и стеной… — Лера скрипнула зубами и покосилась на ногу. Ей богу, будто кусок мяса выдрали. — Загнать и заморозить… Лед расширится… Вдруг хватит, чтобы сдвинуть ворота. Хотя бы немного… Можешь?

Сбоку шумно сопела «гренадерша», Шон щурился, задумчиво поглядывая на Дилана, а тот все медлил.

Эсса не выдержала первой:

— Так можешь или нет⁈

Дилан сверкнул на нее злым взглядом:

— Нет!

Лера длинно выдохнула, но тянущая пустота в груди тут же заставила хватануть воздух ртом.

Эсса и «гренадерша» принялись терзать Дилана и Шона, требуя вспомнить все, чему их научили. Парни вяло отбивались. И те и другие впустую тратили последнюю энергию — смотреть на них было тошно.

Прикрыв глаза, Лера попыталась абстрагироваться от боли и определить насколько восстановился резерв. Кажется, на одно заклинание хватит. На слабенькое… А Маркус так ярко «светится», мог бы вышибить все артефакты и воздуховоды к чертовой бабушке. Мелькнула мысль похлопать его по щекам, чтобы привести в чувство, но страшно было, что так она сделает лишь хуже. И без того у него рана на затылке.

Ругань быстро смолкла — надолго сил эссы и «гренадерши» не хватило. В тишине стало слышно, как часто и хрипло все дышат. И младенец затих. Зато теперь подвывал кто-то из женщин — тонкий голос был похож на голос худенькой.

Лера сглотнула. Кровь пульсировала в висках частыми толчками, в глазах то мутнело, то вдруг становилось так светло и четко, будто кто-то игрался с фокусом объектива. Если ждать дольше, то даже произнести заклинание будет трудно.

Она подгребла зерна, уложила Алли поудобней и встала, шепотом чертыхаясь, чтобы не стонать от боли. Голова закружилась, пришлось наклониться и пережидать.

— Ты куда? — мрачно спросил Дилан.

Лера не разгибаясь, протянула к нему руку:

— К решетке… Помоги дойти. Ударю «воздушным кулаком».

— У тебя и сил-то нет.

— Сколько есть…

— Я помогу! — «Гренадерша» завозилась, перекладывая своих детей.

— Я сам.

Дилан начал было вставать, но его придержал Шон:

— Постой! «Воздушный кулак» — это ведь боевое заклинание, их начинают в конце первого курса учить…

— Я от Маркуса слышала, — прервала его Лера. — Дилан, быстрее! Тяжело стоять.

Даже говорить было тяжело, тошнота подкатывала с каждым словом.

Дилан вскочил, нырнул ей под руку и обхватил за талию, однако с места не двинулся.

— Ты всего лишь слышала. Если ошибешься…

— Не ошибусь. Оно короткое… И времени нет. — Лера посмотрела на Маркуса, на Алли, встретилась с полным надежды взглядом «гренадерши» и тихо добавила: — Все здесь из-за меня. Если бы не горки, купались бы в основной долине…

— Ага! — фыркнул Дилан. — Сразу бы смерчу на закуску попали. Чего мучиться-то? — Он повел ее к стене, придерживая так, чтобы ей не приходилось опираться на раненую ногу. — Нет, ты подумай, — забубнил над ухом, — мы живы, остальные убежали к студентам и магам. А там, на озерах… Что-то я не припомню там хороших укрытий.

— Ладно, ладно, убедил. — Лера слабо улыбнулась.

Они остановились у первой решетки. Рядом с ней сидел служитель, запрокинув голову и дыша столь напряженно и неистово, что на шее его проступили вены. Взгляд же его, напротив, был безразличен и тускл. Он будто сдался, будто уже поставил на всех крест.

Лера перешла на магзрение. Дилан «светился» синим, аура служителя выглядела как у неодаренного — видимо, потратил всю силу на попытки открыть ворота, — ее же собственная едва переливалась холодом по самой кромке… Ладно, сколько есть… Лишь бы вообще вспомнить этот «кулак».

На самом деле она слышала его давно и всего раз, когда пришла к Маркусу научиться сужать щуп. Маркус тогда был обожженный, весь в бинтах. Наверняка мучился от боли, но все равно занимался с ней…

«Wau haste» — вроде бы так. Эмоционально и хлестко, очень созвучно треску, с которым от удара «кулака» захлопнулась дверь спальни.

— Ты уверена? — негромко спросил Дилан.

Лера уверена не была, но кивнула. Сил на разговоры не осталось, и так сказано уже, что заклинание короткое, боевое. Его неправильно произнесешь — мозги не спалит, просто плетение не «загорится» — другой принцип, не как с длинными заклинаниями. Скорее похоже на вызов команды… И зачем было тащиться сюда? Стоило сначала попробовать на месте: «загорится» или нет…

— Wau haste! — шепнула Лера.

«Загорелось».

— Эй! — от неожиданности Дилан едва не упустил момент, когда Вэлэри начала оседать на пол. Его самого обдало вернувшимся обратно из-за решетки «воздушным кулаком», но ведь не настолько же сильно: всего лишь дунуло по ногам.

А она упала…

Спину вдруг продрало холодом: а что если она все же ошиблась? Что если и от боевых заклинаний можно отправиться в Бездну?

— Ну? Как? — потеснив Дилана, к решетке наклонилась здоровячка, а над плечом высунулась худая физиономия Шона.

Последний мельком глянул на Вэлэри и, с присвистом дыша в ухо, взволнованно спросил:

— Получилось?

Дилан не ответил. От мимолетного «сквозного» взгляда Шона в мозгах прояснилось и, поспешно перейдя на магзрение, он уставился на ауру Вэлэри. Жива! Просто исчерпала резерв. Просто не выдержала…

Подхватив мелкую, он понес ее обратно.

— Что там? — Пожилая эсса, обложенная спящими детьми, привстала навстречу.

Избегая ее тревожного взгляда, Дилан пристроил Вэлэри рядом с Маркусом, потом посмотрел на застывшие фигуры у решетки и нехотя ответил:

— Не вышло. Вэлэри сил не хватило.

Эсса перевела растерянный взгляд на мелкую.

— Не вышло?

Внезапно лицо ее сморщилось, превратившись разом в лицо древней старухи.

Дилан отвернулся.

Голова нестерпимо болела. Череп словно обручем сдавило, казалось еще немного и затрещит.

Как орех — хрясь…

Неужели лед и правда может сдвинуть эту гребаную плиту? Прошлой зимой он видел, как замерзшая вода выдавила дно у бочки, но то бочка, а то огромная каменюка. Да и болтала Вэлэри невесть что, помутилась рассудком… Хотя звучало умно. Она вообще умная… И она не сомневалась, используя заклинание, которое еще не испытала с преподавателем…

Но у нее же не вышло! Да и кто из неодаренных поймет, что она там делала, с воздухом-то. А вот если он заморозит воду, все увидят. Растреплют. Сможет ли он потом дома морозить? Он ведь не станет магом, а син из бывших студентов всегда будет на особом счету у Магического Контроля. Стражи могут даже проверять его дом, опрашивать семью и соседей… Хотя, это он высоко хватил: ему и сином-то не позволят стать — он же применит заклинание, которое не должен был знать. Это приговор. Клеймо ненадежного. И что тогда? Всю жизнь таскать на себе чужие товары? Как отец?

Отцу он тоже не сможет помочь. Тех грошей, что платят на складах, едва хватит на еду, уголь и плату за квартиру. Если недоедать и недогревать, за полгода можно накопить один-два золотых. А надо тысячу.

С шумом рухнула на колени вернувшаяся здоровячка. Задыхаясь и что-то прерывисто бормоча, круглыми глазами повела вокруг. Увидав своих детей, замолчала. Потом моргнула раз, другой, и по щекам ее покатились крупные слезы.

Лучше бы кричала. Дилан сжал в кулаке горсть зерна. Казалось, еще немного и мог бы раздавить его, стереть в муку.

Медленно подошел Шон. Став перед Маркусом и Вэлэри, странно посмотрел на них, будто сам хотел лежать вот так же, ничего не чувствуя.

Дилан потер виски, ослабляя «обруч», и поднялся.

— Отойдем… Эй, слышишь? — Пришлось дернуть оцепеневшего Шона за руку. — Разговор есть.

Они остановились у плиты, перекрывающей вход. Шон зябко обхватил себя за плечи.

— Что за разговор?

Присев, Дилан тронул воду в луже. Отражение светляка качнулось теплыми бликами. Если Вэлэри права и простой кусок льда спасет всех, то он обязан попробовать… Он снизу глянул на Шона. В патриции метит, в настоящие. Для них закон важнее семьи, что уж говорить о друзьях. К тому же этот полукровка не так давно брызгал слюной, вопя, что они лишь соседи, не друзья. Как знать, может, именно он и сдаст его Контролю.

— Ты зачем через мост полез? — встав, спросил Дилан.

— Полез и полез. Что теперь?

— Жалеешь?

— А ты? Жалеешь, что за Дартс побежал?

Дилан и сам не знал. Вроде и жалел, а вроде и вернись время обратно, снова побежал бы.

Он взъерошил волосы, оглянулся. Малыши спали. Или были без сознания… Некоторые женщины тоже лежали, другие сидели, уставясь в пространство. А ведь не растормоши его Вэлэри, то и он вот так же пялился бы в никуда.

— Чтоб вас пески сожрали! — ругнулся он, сам не понимая кого больше проклинает: «погодников», законы или, как обычно, патрициев. — Шон! Ты тоже думаешь, что замороженная вода сдвинет плиту?

— А что?

— Просто скажи! Да или нет?

— Не знаю. По-моему, Вэлэри была не в себе… Нет, я признаю, что в ее предположении есть некий смысл, но в конечном счете оно не имеет значения: ты же не умеешь…

— Я умею.

Шон перестал растирать плечи.

— Умеешь замораживать воду? Это же не первый курс…

— Второй, — кивнул Дилан. — Но я могу.

— На глазах у всех?

— А что ты предлагаешь? Задохнуться, но не нарушить закон?

Шон нервно обежал взглядом хранилище, покосился на служителя.

— Тебя выгонят из академии.

Дилан хотел усмехнуться, но получилось только неестественно вздернуть край рта.

— Ну и радуйся: избавишься от такого соседа как я.

Шон раздраженно скривился, но ничего не сказал. Протестовать тоже не стал и даже отошел, когда Дилан направил ручеек к стыку плиты со стеной.

Плита была подогнана идеально, и первая же попытка вдавить воду в едва угадываемую меж камней полосу оказалась бесплодной. Впрочем, понадеявшись, что хоть сколько-нибудь влаги все же просочилось, Дилан активировал заклинание заморозки. Ничего. Только корка льда там, где камень намок.

Дилан соскреб лед и повторил попытку. После третьего раза Шон неуверенно окликнул его:

— Может, попробовать одновременно с запуском механизма?

Они растормошили служителя.

— Я пуст, — вяло отозвался тот.

И правда, фиолетовое свечение вокруг него исчезло. Зато Шон сиял, как гигантский куст ирисов, с засунутым внутрь него светляком. Такие всегда ставили вокруг площадей на Праздник урожая.

Поймав на себе оценивающий взгляд Дилана, Шон шагнул назад:

— Я не син, чтобы артефакты напитывать!

Отвечать Дилан на это не стал, а попросил служителя показать «вот этому длиннокосому» точки активации.

— На последней предупредишь, — сказал он Шону, перед тем как вернуться к луже. — Чтобы одновременно…

Механизм сдвинул плиту на волос. Не понятно было, хватит этого или нет, но Дилан, не раздумывая, вдавил ручеек в щель и сразу же активировал заготовленное плетение «заморозки». Повторил. Потом еще раз. Лед поднялся до уровня пояса, однако щель не расширялась.

— Надо внизу морозить, — сказал Шон. — Верхний лед послужит препятствием, как крышка, и тогда нижний раздастся в стороны… Ну-ка, отойди. Готовь пока плетения.

Посторонившись, Дилан забубнил заклинания, а Шон опустился на колени и зажимом, который снял со своей туники, принялся отколачивать ледяной нарост, закупоривший внизу щель. Посыпались прозрачные осколки, и скоро обнажился слой льда между плитой и стеной. Он был столь тонок, что без холодящей его наружной сосульки тут же начал таять. Это было кстати, а то Дилан уже прикидывал, как растапливать его, чтобы протолкнуть новую порцию воды.

— Давай! — Шон смахнул в сторону осколки и отступил.

«Ручей», «заморозка»…

Раздалось потрескивание, а следом свист. Тихий, на грани слышимости, но Дилан различил его совершенно отчетливо. Шон тоже услышал. Они обрадованно переглянулись.

— Воздух пошел!

Так, попеременно замораживая «крышку» и нижнюю часть, удалось сдвинуть плиту на два пальца.

Теперь ветер в щели гудел и звенел, напористо врываясь внутрь холодом и дождем. Дилан губами ловил мелкие капли и дышал, дышал…

Сначала Лера ощутила тепло. Она будто лежала в куче пуха, мягком и греющем, а тело казалось невесомым. Затем осознала темноту и тишину.

Тишина продлилась недолго. Скоро в ней начали проступать звуки: сначала гудение ветра в проводах, затем голоса… И когда они достигли полной громкости, чувство тепла резко пропало. Какой там пух⁈ Она замерзла! Окоченела так, что колотит. Похоже, вечером не закрыла окно. Димка заметит — обязательно подколет, что она улицу отапливает.

Лера открыла глаза.

Вместо белого потолка ее комнаты сверху смотрела тьма. В мягком свете, струящемся сбоку, кружил вихрь пылинок… Смерч! Она бежала от смерча и теперь заперта в зернохранилище! Нет ни дома, ни Димки… И проводов тут нет, негде гудеть ветру… Но гудит.

Она повернула голову на звук: ослепительная полоса прорезывала каменный склеп, и гудело именно там.

Плита была сдвинута.

Лера приподнялась на локтях, с силой зажмурилась и снова посмотрела на выход. Действительно, сдвинута. Не померещилось.

У самой щели, на фоне льющегося из нее дневного света, маячили нечеткие фигуры Дилана, Шона и служителя. А женщины, «ожившие» с притоком кислорода, перенесли детей ближе к выходу и трещали, как стая воробьев по весне. Громче всех слышался бас «гренадерши», ей поддакивала карапузова эсса. Никто не рыдал, не рвал на себе волосы. Все живы.

Лера вдохнула, набирая полные легкие влажного, сладкого воздуха. Лепота! Но холодно. А еще невыносимо хочется есть.

Сев, она повернулась к Маркусу, и в груди остро кольнуло при виде его застывшего лица. Почему он так долго не приходит в себя? Что если мозг поврежден?

— Лиа Вэлэри! — позади раздался звонкий детский голосок, и, шурша зерном, подбежала Алли. — Вы так крепко спали. Крепче всех! Даже я проснулась, а вы все спите и спите. — Она присела и с любопытством уставилась на Маркуса: — А ваш жених скоро проснется?

— Не знаю, — Лера беспокойно нахмурилась. Потом сообразила, как Алли назвала Маркуса. — Эй, ты опять? Говорю же, нет у меня жениха!

— А знаете, что говорит моя мама? — Алли вдруг хитро улыбнулась, отчего на ее пухлых щеках появились ямочки. — Она говорит, что девушка может держать за руку только жениха и мужа.

С этими словами Алли засмеялась и, вскочив, ярким вихрем умчалась к сестре.

Лера опустила взгляд. И правда, она обеими руками обхватила ладонь Маркуса. Даже не заметила когда… И пусть. Она просто проверяет температуру! Кстати, его рука теплая. Или это она сама настолько замерзла? Она прижала пальцы к его здоровой щеке — непонятно, вроде тоже теплая.

— Маркус, хватит валяться. Слышишь? Шон весь извелся, пульс тебе аж до локтя щупал, и даже, вон, девчонка мелкая спрашивает, когда ты проснешься. Ну? Все же волнуются!

Горло сжалось. Лера кашлянула и, глубоко вдохнув, снова заговорила:

— Уж не знаю как, но Дилану и Шону удалось приоткрыть ворота. Скоро вообще выберемся… Или помощь придет — там светло уже, ураган кончился. Ты продержись только…

Под ладонью, которую она так и не убрала с его щеки, почудилось едва ощутимое трепетание. Сердце гулко забилось, руки затряслись сильнее, чем от холода, и Лера, не обращая внимания на вспыхнувшую в ступне боль, торопливо встала на колени и склонилась над Маркусом.

Он поднял веки. Медленно, словно с неохотой, и в упор посмотрел на нее.

Лера замерла. Где-то далеко зависла мысль, что надо отодвинуться, надо спросить, в порядке ли он и где болит, — надо было что-то делать. Но темный взгляд Маруса не отпускал, а все тело охватило огнем, таким приятным, согревающим.

Маркус повел глазами по сторонам. Лера, наконец опомнившись, выпрямилась. В носу защипало, и она неуверенно улыбнулась. Очнулся… Он, правда, очнулся!

— Мы в зернохранилище, — сказала, сглотнув ставший в горле ком.

Маркус вновь посмотрел на нее. Похоже, собирался что-то сказать, и Лера, боясь пропустить хотя бы слово, подалась вперед. Пересохшие губы его разомкнулись, кадык дернулся и вдруг… Он зажмурился, а вместо слов из его горла вырвался болезненный стон.

Вой, надрывный, на одной ноте, проходил сквозь тело, норовя разрушить ледяную корку, сковавшую сердце.

Алерайо нашел взглядом источник воя. Молодая патрицианка. Похожа на его Авилу. Только Авила уже не плачет, она, словно пустая оболочка, сидит там, куда он ее усадил.

Подойдя к остаткам беседки, он поднял расщепленную доску. Под ней лежал пирог. Раздавленный и вмятый в песок. Вылезшая ягодная начинка напоминала кровь.

Он опустил доску обратно и двинулся к горкам.

Дочки наверное катаются со средней… Впрочем, Алли может заглядываться и на высокую, она иногда слишком беспечна, всё на старшую сестру полагается. А Роса и сама еще дитя.

Ноги не поднимались, и, когда путь преградил матрас, лопнувший по шву и вываливший наружу промокший пух, Алерайо остановился. Пух дрожал и колыхался. Вдруг ветер выхватил одно перо и повлек его по песку, закручивая и швыряя то вверх, то вниз. Алерайо медленно поворачивал голову, провожая перо взглядом. Неужели Алли и Росу вот так же?.. Они ведь такие хрупкие…

По дороге, огибающей холм, трусили двое мальчишек. Тот, что постарше, рыскал взглядом по реке и причалу, младший же оглядывался и канючил:

— Зачем мы здесь? Все равно ничего путного не найдем.

— Да как не найдем⁈ — старший возбужденно раскинул руки. — Смотри, сколько всякой всячины на берегу!

— Там одни обломки. Давай вернемся, отец выпорет, если еще нас потеряют.

— Так мы же сестер ищем!

— Лучше давай и правда их искать.

— Хорошо, хорошо… Но представь как родители обрадуются, если мы пару золотых принесем.

— На этих баржах только зерно возят, откуда там золото. Брат!

Младший попытался удержать старшего, вцепившись в его тунику, но старший досадливо стукнул его по рукам:

— Пусти! И почему ты такой скучный⁈

— А ты чересчур радостный.

— Еще бы! — старший расплылся в улыбке. — Такой ураган! Когда еще столько смерчей увидим. И огромные же! Фанс и Цейлис павлинами раздувались, когда гостить в столицу отправились, а теперь от досады взвоют, что все пропустили.

— Они взвоют, что у их дома крышу унесло.

Внезапно старший остановился. Ухватил младшего за плечо и вытянул дрожащую от нетерпения руку в сторону зернохранилища:

— Смотри! Корабль! И почти целый!

Младший восторженно вскрикнул, и оба бросились на площадку перед входом в хранилище.

— А знатно завалило! Придется растаскивать лошадьми.

— Или магами.

Мальчишки прыснули от смеха.

Лера незаметно подвигала челюстью. Каково это, когда сломана? Мало того, что болеть должна адски, так еще и не сказать ничего и не поесть… На мысли о еде в желудке громко заурчало. Лера посмотрела на Маркуса, лежащего с закрытыми глазами. Наверное хочет зубы сжать. А нельзя. Вздохнув, она перевела взгляд на свою припухшую ступню.

— Хочешь шутку расскажу?

Маркус мрачно покосился на нее.

— Ах да, тебе же смеяться больно… — В замешательстве она почесала шрамы. — Тогда могу песню спеть. Гаудеамус. Правда, голос у меня сейчас не очень: охрип… Но если хочешь, моргни один раз.

Маркус, кажется, даже дышать перестал, лишь бы не моргнуть.

Лера криво улыбнулась:

— Ну, если не хочешь, моргни два раза.

Маркус чуть приподнял брови, и столько высокомерия и скептицизма было в этом незначительном движении, что она почувствовала себя глупо.

— Ой, ладно! Просто решила отвлечь тебя… А вообще, будешь такое лицо делать, возьму да спою!

Маркус на ее браваду не ответил. Нахмурившись, потрогал раздувшийся на щеке кровоподтек и неразборчиво, не открывая рта, сказал:

— Как… Тут…

— Как ты здесь оказался? — поняла Лера. — Так заметили же, что отстал. Вернулись и нашли… — Она бросила взгляд на выход. — Давай Шона позову, а то он переживает.

Окликнув Алли, она попросила ее сбегать до лэра Шоннери и передать, что его друг очнулся.

— Маркус! — Шон примчался сразу же. — Как ты? Где болит? Как голова?

— Раскудахтался! — одернула его Лера, испугавшись, что он еще и с объятиями накинется. — У него челюсть сломана, так что поменьше вопросов. Лучше расскажи, что вы там делаете.

Шон с беспокойством и некой растерянностью вгляделся в Маркуса и, не дождавшись от того ни слова, недоверчиво уставился на Леру:

— Ты откуда знаешь, что сломана?

— Я конечно, не рентген, но когда пол-лица раздуло и говорить не можешь, это серьезно. Так что там с выходом?

— Дальше плиту не сдвинуть — это предел, максимум. Нужна помощь извне.

Лера глубоко вдохнула. Все еще чувствовалась пустота в груди, и голова была будто ватой набита — наверное большая часть воздуха уходила-таки через вытяжки, но все равно, теперь дождаться помощи не проблема. Вот только выражение лица у Шона какое-то замороженное. Будто недоговаривает «ботан», и недоговаривает что-то важное.

— А как открыли? — наблюдая за ним, Лера кивнула на выход.

Шон поморщился и после небольшой заминки сказал:

— Льдом… Как ты предлагала.

Льдом… Значит, Дилан. А говорил, что не учил… Или не уверен был в правильности и, выходит, рискнул? Собой рискнул, своей жизнью… А может, боялся «спалиться» перед кучей народа? Но в любом случае, он крут.

Шон еще минут пять посидел и вернулся к воротам, сказав, что нужен там. Возможно, наврал. Возможно, ему просто не нравились, что говорить приходится с Лерой. Да и о чем говорить? Если о том, что лед тает и его надо постоянно подмораживать, или о том, что силы у Дилана не бесконечны, то первое Шон сказал, а второе и без слов ясно.

Лера перешла на магзрение. Дилан «потускнел», «поблек», будто свеча в яркий полдень, зато рядом, как костер в ночи, «полыхал» Маркус. Эх, его бы силищу да в нужное русло! Но заклинание он произнести не сможет…

А если «воздушный кулак»? Коротко и безопасно. И уж точно удар Маркуса будет не чета ее «плевку». Лучше бы, конечно, «воздушный таран» — этот стопудово воздуховоды пробьет. Она совсем недавно выучила его: заглянула в конец «Заклинаний» для первого курса, а там — «таран». Заковыристый такой. Она не смогла пройти мимо… Хотя ей он бесполезен: для хорошего удара силы надо много.

Кстати, если она «сплетет» «таран», то Маркус ведь может его активировать. Правда, маги так не делают. Дураков нет — чужие плетения на своей шкуре испытывать…

— Вы что делаете⁈ — завопил внезапно служитель. — Прекратите! Сейчас же!

Разговоры стихли, и сквозь гудение воздуха стали слышны необычные звуки. Лера нашла взглядом служителя. Тот выкрикивал уже одни междометия и, всплескивая руками, прыгал вокруг согнутой женской фигуры, от которой и шли странные звуки. Вот женщина на миг выпрямилась, и Лера узнала ее: «гренадерша». Ее рвало. Нещадно выворачивало прямо на зерно.

Отвернувшись, Лера посмотрела на Маркуса: большая вероятность, что у него тоже сотрясение. А если и его начнет рвать? Он от боли рот приоткрыть не может, а тут такое.

Сдвинув брови, Маркус дал понять, что ее обеспокоенный взгляд ему не по душе, и попытался сесть.

— Погоди! — Лера придержала его за плечо. — Скажи сначала, двоится или нет. — Она подняла вверх указательный палец. — Если двоится, моргни один раз, если нет, то два.

Маркус недовольно посмотрел на нее, потом на палец и после небольшой паузы моргнул один раз. Значит, сотрясение. Фигово.

Он все же сел, а чуть переждав, и вовсе поднялся и неверной походкой направился к Шону и Дилану. С его некогда белой рубашки осыпалось прилипшее зерно. А еще он прихрамывал.

И все равно, он жив, почти здоров и даже сам ходит! С улыбкой проводив его взглядом, Лера улеглась на зерно, поерзала, продавливая удобную ямку, и только подумала, что не хватает одеяла, как вдруг у выхода кто-то заорал.

Лера подскочила. Орал Дилан, но таким диким голосом, что не мудрено было не признать.

— Эй! Кто там⁈ — вопил рыжик, прижавшись к щели лицом. — Мы здесь! Слышите⁈ Вытащите нас!

— Мы нашли!

В стылое сознание пробился чей-то крик.

— Мама! Папа! Ли и Фло в зернохранилище!

Сердце заколотилось, бросило кровь в виски. Алерайо задышал глубоко, жадно, будто до этого он и не дышал вовсе. Обернулся всем телом.

От прохода меж скал к озеру бежали двое мальчишек. Вот один остановился, нагнулся, схватившись за грудь и кашляя, а второй снова закричал:

— Там много детей! И вход завалило!

Никогда еще Алерайо не был так благодарен магам-основателям за дар, которым они его наделили. Никогда еще его губы так быстро и четко не произносили заклинания. Никогда еще не бросал он столько силы в плетения.

Комья земли разлетались в стороны, с влажными шлепками ударяя в склон холма и падая в ложбину, где грязный, несущийся к реке поток ворочал камни, а под ноги черной лентой ложилась новая тропа. Прежняя едва угадывалась среди перемолотой смерчем и размытой дождем почвы, но Алерайо она и не была нужна. Зернохранилище! Его малышки в зернохранилище! Судьба уберегла их от смерти!

Но почему бросила задыхаться в каменной ловушке?

Площадка перед хранилищем, всегда чисто выметенная, теперь была завалена сырыми листьями, ветками и землей, а вырванные с корнем деревья, сплетясь с обломками грузового корабля, уродливым монстром залепили вход.

Мальчишки говорили, есть щель… Алерайо бросился к воротам, туда, где в переплетении ветвей едва уловимо темнела узкая полоса — словно трещина в камне, которая вот-вот схлопнется. В нее со свистом затягивало воздух.

Руки дрожали от нетерпения, от желания упереться в плиту. Казалось, одно стремление увидеть дочек дало бы силы сдвинуть проклятый камень, но вплотную было не подобраться, и Алерайо усилием воли обуздал себя. Вскинув кулак, велел тем четверым, которые последовали за ним по холму, затихнуть. Быстро окинул их магическим взором. Проклятье! «Огневик» и трое неодаренных. Ни одного «воздушника»!

— Слышите меня? — крикнул, всем телом налегая на ветки напротив щели.

Внутри заголосили женщины, их прервал невнятный, идущий вглубь мужской окрик, а еще один высокий от волнения, но тоже явно мужской голос зачастил:

— Воздуховоды перекрыты, вытяжки тянут, плиту заклинило. Мы льдом ее сдвинули, но «водник» уже «пуст», а лед тает. Суньте что-нибудь, у нас здесь только зерно. Быстрее!

Алерайо напряженно вслушивался в прерывистые, еле долетавшие сквозь гудение ветра слова. На фразе про лед, метнулся взглядом вдоль щели. Внизу, действительно, что-то белело, но обломки и дерево мешали рассмотреть.

Дальше он не слушал: бросился вытаскивать из спрессованного «монстра» сук, торчащий наружу измочаленным концом. Затрещали досками и ветками остальные. «Огневик» громко выругался на сырую древесину и, подскочив к Алерайо, вцепился в «его» сук. Вдвоем они раскачали его, выдрали… Сук оказался толстоват. Перевернули.

Алерайо чувствовал, как горят ладони, обдираемые о шершавую кору, слышал как на каждом выдохе сыплет проклятиями «огневик», слышал собственное хриплое дыхание, слышал крики и плач из хранилища и над всем этим тревожным барабаном в ушах выбивало: быстрее, быстрее…

Полная соков, толстая ветвь сгибалась, но не лезла меж камней. Бросив ее, схватились за другую. Быстрее, быстрее…

Они не успели.

Ни Алерайо, только-только отломивший подходящий сук, крепкий и должной толщины; ни «огневик», с радостным восклицанием вытянувший из расплющенных недр корабля металлический прут; ни «бескосый», чьи сыновья обнаружили детей, — этот выломал наконец доску из обшивки, — никто не успел. Они даже не успели понять, что плита задвигается.

Просто вдруг разом стало тихо.

Свист воздуха оборвался.

В одно мгновение все замолчали. В тишине тонко попискивал проголодавшийся, обессилевший младенец, да детский голос выговаривал:

— Тэри, вот ты не верила, а папа пришел… Конечно я узнала его!.. Папа скоро откроет ворота, и мы поедем к маме.

От этого одинокого голоса морозные иглы вдруг пронизали тело. Медленно встав, Лера похромала к собравшимся у выхода женщинам. Сияющей полосы больше не было. Плита задвинулась. Казалось бы — ерунда, ведь снаружи люди, и, Алли права, они скоро откроют ворота, но всеобщее молчание и полутьма будто вытянули из груди весь воздух. И снова рот непроизвольно открылся, хватая пустоту, снова зачастило сердце.

Она еще не дошла до возвышающейся позади всех «гренадерши», как кто-то со сдавленным восклицанием бросился на плиту, кулаками ударил в камень и, хрипло застонав, сполз на пол. Лера обогнула застывших женщин. Худенькая билась в луже. Истеричка…

Скоро истерика началась у всех женщин.

Если раньше, уставшие и не знающие о приближении гибели из-за нехватки воздуха, они тихо-мирно погружались в апатию, то теперь, когда судьба поманила близким спасением, когда за полуметровой каменной стеной жили и дышали люди, они будто с ума сошли. Лере казалось, что она заперта в палате с буйными психами. Стоны, рыдания, вопли! Женщины бросались на плиту, царапали ее, царапали себя, а малыши таращились на них и ревели. Впрочем, силы измотанных женщин быстро иссякли, и одна за другой они затихли.

Лера старалась смотреть только на Маркуса. Шон и Дилан тоже выглядели относительно спокойными, но Маркус был и вовсе как айсберг: такой же невозмутимый и уверенный в себе. От одного его присутствия легче дышалось. Лера не прочь была бы даже взять его за руку, а еще лучше прижаться, но пока не до такой степени отчаялась.

Они четверо и вновь прибившиеся к ним Алли, Роса и «первоклашка» Ветт устроились подальше от женщин и, перебрасываясь редкими фразами, ждали… И ждали, и ждали…

— Они там вообще не торопятся! — не выдержал наконец Дилан.

Действительно, по ощущениям времени прошло достаточно, чтобы добежать до города и обратно. Ну хорошо, когда ждешь, время тянется как теплая жвачка, но все равно, с той стороны могли бы быть и порасторопнее. Да хотя бы вытяжки отключили, что ли! Еще немного и все тут задохнутся, так и не дождавшись помощи.

— Надо самим что-то делать! — решительно сказала Лера.

Обведя взглядом их компанию, задержалась на детях. Те были напуганы, но не паниковали и смотрели доверчиво, рассчитывая на них, на взрослых. Лера подмигнула Алли и повернулась к Маркусу:

— Может, попробуешь пробить воздуховод? Я пыталась «кулаком», но сил не хватило.

— Ты как к патрону обращаешься⁈ — возмутился Шон.

Лера раздраженно махнула на него рукой и как остальные — все, кроме «правильного» «ботана», прожигающего в ней дыру, — с надеждой воззрилась на Маркуса. А он рассматривал решетку воздуховода, щурясь то ли задумчиво, то ли просто чтобы сфокусировать взгляд.

Сфокусировать… Черт! Лера потерла шрамы, с трудом удерживаясь, чтобы не начать грызть палец. И почему она раньше не подумала: ведь у Маркуса же в глазах двоится. Как он активирует заклинание⁈ Поток надо подать точно в нужный узел, а узлов он увидит два… Который будет нужным: один из двух? место между ними?

Видимо, Шон подумал о том же, потому что назидательным тоном процедил:

— ЛЭР Маркус ранен. Ты сама-то со сломанной челюстью и сотрясением смогла бы прочесть заклинание? А активировать?

— Эй! — Дилан нахмурившись, ткнул Шона в плечо. — Вэлэри со сломанным пальцем бегала, чтобы вытащить лэра Маркуса из-под носа у смерча, так что не надо тут… И силы последние на этот гребаный «кулак» потратила.

Заметив, как Маркус посмотрел на ее ступню, всю в засохшей крови и глине, Лера метнула на рыжего сердитый взгляд и без особой уверенности предложила:

— Заклинание могу прочесть я… для Маркуса.

У Дилана и Шона одинаково вытянулись лица. Лера разозлилась:

— Почему-то когда я его применяла, вы против не были!

— Так это ж боевое плетение, короткое и безопасное для мага, — промямлил Дилан под согласные кивки Шона.

— Вот именно! — отрезала Лера.

Судя по замешательству на физиономиях рыжего и «ботана», их мировоззрение ломалось: как же так! активировать чужое заклинание! Но если безопасное…

— Сам, — произнес Маркус, поднимаясь.

Шон тут же вскочил, подставляя ему плечо, но Маркус отмахнулся и неспешно, словно на каждом шагу примериваясь, куда ставить ногу, направился к решетке воздуховода. Дилан кинулся за ними, а Лера осталась с детьми.

Без Маркуса, Дилана и даже без Шона она вдруг почувствовала, как ей плохо. В ступне «стреляло», желудок от голода выворачивался наизнанку, и опять мутилось в глазах. Невыносимо захотелось лечь и уснуть.

А потом проснуться дома. В своей постели… И чтобы мама за стеной напевала и пахло блинами…

— Лиа Вэлэри! — из сладостных грез ее выдернул бас «гренадерши». — Ваш старший в состоянии магичить? Что он делает?

— Лэр воздуховоды дырявит, — сонно пробормотала Алли. — Садитесь, грана.

— Да разве ж усидишь, когда тут такое… Лиа Вэлэри, а вы почему не с ними?

Вздохнув, Лера подняла голову.

— Я ничем не помогу. Сил нет.

— А кто от вас силы-то ждет! Вы бы советом каким… умным.

Из-за «гренадерши» выглянула эсса:

— Лэр и сам справится. Если уж смерч остановил…

«Гренадерша» неприязненно повела плечом.

— Думаете, шатается он от избытка сил?

На это эсса не нашлась, что возразить, и все, замолчав, напряженно уставились на компанию у стены.

Обычному человеку могло показаться, что там ничего не происходит, только пугающая пустота отчего-то вдруг образуется вокруг, рывком вытягивает из легких и без того разреженный воздух, но Лера магзрением видела, как загорается кружево заклинания, как поток вонзается в узел активации и как лазурный шарик юркает в темноту за решеткой… Вид его должен был радовать, однако внутри все сжималось от нехорошего предчувствия: это был уже третий «кулак». Третий, чтоб его! Если сейчас загорится четвертый…

Загорелся.

Лера уцепилась за «гренадершу»:

— Помогите! Сходим узнаем, что там.

— Что ты увидела? — всполошилась эсса.

— Не знаю. Похоже, преграда серьезная и таким заклинанием ее не взять.

Дилан и Шон встретили их мрачными взглядами. Маркус тяжело опирался о стену и часто дышал.

На вопрос подалась ли «пробка» хоть немного, Дилан зло пнул решетку:

— Нисколько! Будто чья-то гребаная толстая задница уселась с той стороны… Надо мощнее вдарить!

Мощнее… «Таран» куда мощнее «кулака». Лера с тревогой вгляделась в бледное, покрытое испариной лицо Маркуса. Осмелится ли он активировать ее плетение? А она? Готова подвергнуть его риску? Впрочем, какой риск⁈ Она абсолютно уверена, что выучила правильно — и произношение, и ударения!

Но вдруг что-то не так? Говорят, сапер ошибается лишь раз.

— А еще лучше, — продолжал горячиться Дилан, — так шарахнуть, чтобы всю стену сдуло в Бездну. Чтобы уж наверняка…

— Хорошо бы, — прогудела «гренадерша».

Шон скривился:

— Для такого удара и заклинание должно быть соответствующее.

— А разве лэр такого не знает? — робко спросила эсса.

— Знает, конечно! — Шон от негодования аж задохнулся. — Лэр Маркус учился в столице и он уже на третьем курсе! А силы у него…

— Лэр Маркус ранен, — перебил «ботана» Дилан. — Он и два-то слова с трудом выговорил.

Все посмотрели на Маркуса. Тот ответил таким угрюмым взглядом, что даже самый оптимистичный придурок понял бы: это был его предел.

Лера отпустила «гренадершу», за которую до сих пор держалась, и мысленно произнесла начало «воздушного тарана» — все четко, никаких сомнений. Она облизала пересохшие губы. Что ж, счастье сопутствует смелым.

— Я знаю мощное заклинание. Если Маркус согласен активировать…

Маркус выгнул бровь, и Лера сбившись, последнее слово промямлила едва слышно. Шон однако услышал.

— Активировать⁈ — взорвался он. — Чужое заклинание? С ума сошла! А преподаватель тебя проверял? А если ошибешься⁈ Тебе-то ничего, а Маркус умрет! Фидо мало было? Нет, ты сама-то согласилась бы вот так? Умереть из-за чужой ошибки? Честно признайся! Да во всем мире не найдется идиота, который согласился бы!

Лера еще ни разу не видела в целом сдержанного «ботана» в таком неистовстве. Он орал, брызгая слюной, и казалось, сосуды в его глазах не выдержат и вот-вот лопнут. Даже Дилан не пытался остановить его, а «гренадерша» и эсса, услышав о смертельной опасности, испуганно переглянулись и отступили.

Вдруг Маркус оттолкнулся от стены и хлопнул Шона по плечу. Тот замолчал, подавившись очередным криком.

Лера встретилась с Маркусом взглядом. Черные глаза его сощурились, на миг словно скользнули ей в душу, а затем он глухо произнес:

— Я. Согласен.

Еще пара минут понадобилось Шону, чтобы понять: Маркус все для себя решил и уговоры бесполезны.

— В закрытом помещении такое заклинание опасно! — В отчаянии он обратился к эссе и «гренадерше». — Для всех опасно!

— Тут вообще опасно, — фыркнула «гренадерша».

Эсса поддакнула и, оглянувшись на своего малыша, оставленного возле Алли, добавила:

— Дети уже заснули. Промедлим, и они уже никогда не проснутся.

К Лере наклонился Дилан, тихо спросил:

— Ты уверена?

Она кивнула:

— Будь у меня силы, сама бы активировала. Но Шон прав: в помещении «таран» не применяют… Сначала резкий отток воздуха, потом отдача… Если пробить воздуховод не получится, то ударит обратно по нам. — Поймав на себе пристальный взгляд Маркуса, спросила его: — Ударит ведь?

Маркус едва заметно кивнул. Потом поднял руку, словно ставил блок, и коротко выдохнул:

— Щит.

Точно!

Лера схватила Шона за руку:

— Надо всех укрыть за щитами! Встать вдоль стены… Вон там, чтобы с линии удара уйти… И щиты! Я правда, только средний знаю… Маркус, как большой будет? «Palihe…»

Шон выдернул руку из ее пальцев и хмуро обернулся к Маркусу. Тот на миг опустил веки. Лере показалось, что в глазах его промелькнула боль. А она все теребит…

— «Vishala», — сказал Маркус.

Прозвучало невнятно, однако, когда Лера повторила команду целиком, перед ней тут же вспыхнуло плетение. Значит, все верно.

Она указала верхний центральный узел:

— Поток пошлете сюда, и щит встанет под углом. Сбейтесь поплотнее и за двумя щитами вполне поместитесь.

— Я пуст, — неловко пожал плечами Дилан.

— Тогда один щит… — Лера растерянно посмотрела на Шона.

Тот поджал губы:

— Одного на всех не хватит.

— Детей укроем, и ладно! — рубанула ручищей «гренадерша».

— Подождите! — Лера нашла взглядом «худенькую». Та сидела, обнимая свою девочку и раскачиваясь, словно неваляшка. — Вот! Она одаренная!

— Она же не маг, — опешила «гренадерша».

— И что? Поток пустит, а большего и не требуется.

«Гренадерша» лично привела «худенькую». Вернее, притащила. Та испуганно озиралась и пыталась вырваться, но куда ей? Втягивая голову в плечи, она хныкала, что всего лишь сина и права не имеет…

— И зачем такой бестолочи маги-основатели дар дали? — накинулась на нее эсса. — Лэры готовы жизнью рискнуть, а она только ныть горазда.

«Худенькую» стыдила эсса, «гренадерша» вертела ее, тыкая в изнемогших детей, Лера и Дилан увещевали, что обстоятельства особые и никто не накажет, однако ни ругань, ни уговоры на сину не подействовали: слишком силен был ее страх перед законом.

Первой отступилась «гренадерша».

— Детей укроем, и ладно! — снова рубанула она.

Шон застонал, хватаясь за голову:

— О, маги-основатели! Что мы делаем? Почему просто не подождать? Снаружи ведь люди…

— Но мы-то внутри! — всполошилась эсса. — Им что? Не торопятся! А мы-то как?

— Шайсе! — Шон с таким надрывом ругнулся и так резко бросил вниз сжатые кулаки, что Лере подумалось, не вырвал ли он у себя пару клоков волос. — Вы! Как вас? Сина Октания! Слушайте внимательно… — Он глубоко вдохнул и размеренно, словно не он только что фонтанировал эмоциями, заговорил: — Я, лэр Шоннери ван Терон, прошу сину Октанию активировать плетение плоского щита, которое я создам. Даю обязательство, что данное действие не грозит ни жизни, ни здоровью упомянутой сины, а также беру на себя всю ответственность за возможное взыскание со стороны Магического Контроля.

Казенные фразы и монотонный голос сотворили истинное волшебство: «худенькая» вдруг успокоилась и… согласилась.

Все, кроме Леры и Маркуса, поспешили к детям и женщинам, только Шон задержался повторить заклинание «щита». Напоследок глянул исподлобья:

— Если ошибешься…

Лера промолчала.

Шон перевел взгляд на Маркуса, который, присев перед решеткой, дергал ее, проверяя на прочность. Лицо «ботана» дрогнуло, губы жалобно изогнулись. Опасаясь, что он устроит сейчас прощальную сцену, Лера пихнула его в бок:

— Потом поговорите, когда выберемся.

Уходящее время удавкой стягивало горло. Алерайо до крови расчесал шею и даже не почувствовал, пока «огневик» не сказал.

У хранилища они остались вдвоем: неодаренных Алерайо отправил на поиски гильдейских, которые смогут остановить вытяжки и открыть, наконец, проклятую плиту. Пока никто не пришел. А время таяло… Рука снова потянулась к шее, и Алерайо сжал кулаки.

С «огневиком» они расчистили узкий проход к хранилищу и теперь, мучимые невозможностью сделать еще хоть что-то, нетерпеливо высматривали помощь. По объездной дороге должны прибыть стражи. Среди них большинство — «воздушники». Авила тоже приедет по объездной, а гильдейские скорее всего напрямик, по тропе… Сколько еще продержатся там, внутри? И там ведь есть светляк? Алли боится темноты…

«Огневик», выругавшись, ударил кулаком по плите.

— Нельзя больше ждать! Сейчас у всех полно хлопот, гильдейские могут прибыть слишком поздно. Вы же «земельник»: можете и сами сдвинуть плиту, так ведь? Или сделать отверстие.

Алерайо до боли стиснул зубы. Из сдавленной груди рвался крик, что если бы он мог, то давно расколотил бы ненавистный холм до основания. Разломал бы, раскрошил бы в пыль! Но он не может! Не помнит!

Чувствуя, как дергается рот, и не в силах прекратить это дерганье, Алерайо выдохнул и сухо произнес:

— После академии не приходилось использовать подобные заклинания.

«Огневик» еще несколько секунд вглядывался в него, потом с нажимом провел ладонями по лицу и замотал головой, словно отказываясь верить.

Алерайо отшвырнул подвернувшуюся под ноги ветку. Да! Поглоти его пески! Да! Тридцать лет он каждый день работал с землей, но ни разу — с камнем! Он не может вытащить из памяти давно похороненные заклинания, а если и вытащит, это будут лишь смутные тени. Отзвуки эха! Он и ломаной медяшки не поставит на то, что после их активации останется жив!

— Эта боль убьет меня быстрее, чем я задохнусь. — Лера постаралась найти наименее болезненное для ноги положение.

Они сели напротив решетки. Маркус жестом показал, чтобы Лера держалась позади и одним словом пояснил:

— Купол.

Купол — это хорошо. Поставить сразу после тарана и никакая отдача не страшна.

— Ты его скажешь или я? — уточнила Лера.

Маркус чуть помедлил. Но, видимо, решив, что если уж собрался активировать длиннющий «таран», то от коротенького «Lebanon» вреда не будет, сказал:

— Ты. — Потом бросил короткий взгляд через плечо и скомандовал: — Ближе!

Лера придвинулась ближе, и щеки полыхнули жаром. Маркус сложил ноги по-турецки, а она вытянула свои по обе стороны от него и теперь, когда между их телами осталось не больше ладони, ей стоило лишь немного наклониться и она смогла бы обнять его. И зачем сидеть именно так? Можно ведь рядом… Или он опасается, что «таран» вернется сразу и они не успеют поставить купол? В смысле, он прячет ее за своей спиной? Так и правда, не страшно… Зато смущает.

— Не вздумай упасть, — проворчала Лера. — Раздавишь.

Она глянула на сгрудившихся вдоль стены людей. Сейчас активируют щиты и можно начинать.

От спины Маркуса шло тепло. И спина была такая широкая и прямо перед лицом… Так и манила. Прижаться, расслабиться, вдохнуть его запах…

Лера мысленно одернула себя и, чтобы не молчать, принялась говорить все, что приходило в голову:

— А повезло нам, что ты на Каплю приплыл. Не понимаю только, зачем в такой ураган кататься: в самые смерчи ведь забрался… Но нам повезло, да… Сама судьба тебя привела, не иначе.

Болтая, она разглядывала плечи Маркуса, поэтому сразу заметила, как он напрягся.

— Что, не судьба? Тогда сам полез? Хотел показать, типа какой ты крутой маг?

Маркус обернулся, смерил ее раздраженным взглядом и, не двигая губами, обрывисто выдохнул:

— Зонт. Тебе. Нес.

— Зонт? — в первое мгновение показалось, что ослышалась. Но нет, судя по хмурой физиономии Маркуса она расслышала верно. Смерч и зонт! А-а-а! Пытаясь сдержать смех, она хрюкнула, а когда Маркус отвернулся, зажала рот руками. Господи, как же это мило!

Смех еще щекотал в груди, когда Дилан крикнул, что щиты активированы и все укрыты. Веселье сразу схлынуло, а под ложечкой засосало. Лера прикоснулась к Маркусу.

— Ты готов?

Он молча, решительно кивнул. Лера вытерла пот со лба и сглотнула. Начинать было страшно. Задыхаясь то ли от волнения, то ли от нехватки воздуха, она уставилась Маркусу между лопаток. А ведь ему тоже должно быть страшно… И все-таки он готов.

Она криво улыбнулась, наклонилась, почти прильнув к его спине, и тихо, но четко сказала:

— Ты лучше зонта, — а затем сразу, без паузы и перехода, стала читать заклинание.

Слова путались, звучали оборванно и незнакомо, однако на шестой попытке плетение загорелось. Алерайо вгляделся в светящуюся паутину: не то. Нет стройности, нет гармонии, нет той звенящей красоты, которая присуща узорам правильных заклинаний.

Стоящий рядом «огневик» недоверчиво сощурился:

— Вы собираетесь активировать ЭТО?

— Не знаю… — чуть помедлив, ответил Алерайо. Он действительно не знал. Ошибка — это смерть, но если опоздать… Если с Алли и Росой случится непоправимое, то лучше он плеснет силы в это уродливое, нелепое существо, раскинувшее лапы в ожидании добычи, лучше попытается сделать хоть что-то, использует хотя бы такой призрачный шанс…

Лучше так, чем опоздать.

«Огневик» предложил расплавить камень. Потом посмотрел на Алерайо и добавил:

— Там будет пекло.

В его красных, воспаленных глазах Алерайо прочел: никто не выживет.

— Знаете, — тихо продолжил «огневик», — я всегда гордился своей силой, своим даром, воспринимал высокое положение как должное… Думаю, все одаренные так… А теперь мой сын заперт и задыхается. И я ничего не могу сделать… Ни-че-го.

Алерайо перевел взгляд с его сгорбленной фигуры на плетение. Оно еще не развеялось, еще ждало.

И малышки ждут… Возможно плачут и зовут его, а он не слышит.

— Я попробую, — словно издалека до него донесся собственный голос.

— Плетение неправильное, — отрешенно сказал «огневик».

— Все равно точнее не вспомню.

— Глупо… Ваша смерть детям не поможет.

Они замолчали, прислушиваясь, не долетят ли с дороги звуки приближения повозок.

Тихо шелестел дождь, журчала река, уносящая на север свидетельства минувшего буйства стихии, кричали птицы. В их пронзительных криках чудились горестные стенания по погибшим гнездам. И ни топота копыт, ни стука колес.

Уродливое плетение растаяло.

Алерайо зажмурился, глубоко вдохнул и на выдохе начал заклинание заново. Еще раз. И какое бы ни вышло, он активирует его.

— Неправильное, — обронил «огневик», когда он закончил.

Плетение и правда выглядело сомнительно. Алерайо вдруг почувствовал, что ужасно замерз. Будто смертельный холод уже охватил тело, превращая его в бесчувственное, окостеневшее изваяние.

Алерайо растер ладони и, кашлянув, негромко сказал:

— Все будет хорошо. В конце концов, дети — наше будущее, ради них стоит рискнуть.

— Риск — это когда есть вероятность победы! Вы же… — «огневик» недоговорил и, махнув рукой, направился к тропе. — Делайте, что хотите! Я найду кого-нибудь, больше не могу ждать.

Голос его сорвался: похоже, он и сам не верил, что помощь успеет.

Алерайо расставил ноги шире и сосредоточился на плетении. А не так уж плохо оно выглядит. Он прицепил щуп к центральной точке… В ушах шумело, напряженные мышцы покалывало. Сейчас! У него получится! Он ощутил, как, устремляясь к щупу, поток горячо рванул по венам, в мыслях его сияющий луч уже вонзился в центр плетения…

Земля дрогнула. С оглушительным грохотом из завала вырвался фонтан земли и обломков, а затем расплющенный остов корабля со стоном и треском оторвался от стены и, погребая под собой деревья и мусор, плавно повалился на площадку.

Алерайо едва успел отбежать. С неистово колотящимся сердцем он всматривался в открывшуюся темную дыру, скалившую каменные зубы у самого подножия холма. Торжествующе гудя, в нее врывался воздух, затягивал с собой листья и мелкие щепки. Воздуховод⁈ Но на площадке нет воздуховодов: они все протянуты внутри стен и выходят намного дальше, на склоне холма.

Кто-то тряхнул его за плечи, засмеялся прямо в ухо:

— Получилось! У вас получилось!

Алерайо моргнул, перевел взгляд на «огневика».

— Это не я… Это изнутри…

Здесь многим пришлось делать выбор, и к этой части у нас родилась песня «Твой выбор»:

Рутуб https://rutube.ru/video/ce5010e1ce4de2cc4958ebcd89ef1cd1/?r=wd

Ютуб https://youtu.be/ZkMCyAijVV0?si=zAQ9-KquQu5yI090