Она пришла с Земли. Практикантка

Глава 17 Лучший курорт Республики

«Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами…» — крутилось в голове у Леры все то время, пока строились перед общагами. Сорок два первака и чуть больше второкурсников — «воздушники», «земельники» и «водники» — сегодня отправлялись на практику в поля. Сначала порталом в столицу, оттуда — во Флиминис.

В качестве вожатых первому курсу назначили дию Мирнон и дэра Паблиуса. Но если присутствие дии Мирнон обнадеживало, то перспектива целый месяц видеться с куратором не радовала вовсе. «Нехороший человек». Раза три повторил, что тех, кто не справится, выгонят, и при этом все на нее, на Леру, поглядывал. Многообещающе так… Гад! Наверняка продался хлебопекам за те самые два мешочка с пятью сотнями золотых, которыми дэр Кастор пытался её подкупить.

После напутственной речи ректора, когда все расселись по местным дилижансам и те тронулись, песня прокрутилась вперед: «Полуторкой к Тамбову подъезжаем, а там — рысцой, и не стонать!»

Лера вздохнула. Вот бы ее сейчас не в Сивилию перекинуло, а к Тамбову.

Но за окном все так же мелькали чужие поля, чужой город, и даже «латынь», на которой трещали девушки в дилижансе, показалась чужой как никогда. Вспомнилось: вечность назад, на последнем завтраке с семьей, Санька сказал: «Мы чужие на празднике жизни». Словно пророчество.

А девушки, и правда, как на праздник едут: оживленные, приоделись, баулов понабрали.

Лера тоже взяла сумку с вещами, но подозревала, что ее содержимое сильно отличается от того, что у однокурсниц, которые планировали целыми днями гулять и купаться.

Пару дней назад она застала их за чаепитием в гостиной.

— Хоть на месяц забудем про арифметику, — говорила Ленора. — Пусть этот вредный старикан сохнет над своими глупыми задачами, а мы будем наслаждаться отдыхом!

— Отдыхом и покупками, — заметила Белла. — Я узнавала, во Флиминисе жара необычайная, говорят, не бывало еще, чтобы так рано купаться начинали. Так что, девочки, нам нужно подготовиться! Мы отправляемся в лучшие купальни Республики!

После ее слов «огневички», Ровена и Паула, переглянулись с кислыми физиономиями. Похоже, на стекольном заводе, где им предстоит работать, купален нет.

— Вряд ли в Альтии мы найдем что-то годное, — деловито продолжала Белла. — Самые легкие платья и самые невесомые аквастерисы есть только во Флиминисе. — Тут глаза ее загорелись. — Как вам вариант без рукавов и со шнуровкой на талии?

Пинна замерла, не донеся до рта очередное пирожное, а Ленора покосилась на нее и с нарочитой озабоченностью сказала:

— Но вдруг во Флиминисе не найдется нужного размера?

— Там всё найдется! — отмахнулась Белла. — Хотя, можно еще и здесь купить — лишним не будет.

Ленора невинно улыбнулась.

— Согласна. Лишними бывают только складки на животе, но никак не одежда.

Пинна с мУкой во взгляде посмотрела на пирожное, а затем отправила его обратно на поднос.

На следующий же день Лера сходила в город и купила скромный купальник-аквастерис. Впрочем, они все здесь были скромными. Панталончики до колен и чуть приталенная туника с рукавом в три четверти и длиной до середины бедра. С виду пижама пижамой, но ткань, хоть и легкая, тоненькая, была слишком плотной для сна. К тому же, продавщица, монументальная женщина, снисходительно оглядевшая Леру и поманившая ее к полкам с детской одеждой, заявила:

— Лиа, в нем вы станете сухой, когда еще только подумаете выйти из воды!

— Я даже не уверена, что у меня будет время туда зайти, — пробормотала Лера.

— Тем более! — припечатала женщина-скала. — Две серебрушки за любой из этих, — она провела рукой по стопке с однотонными купальниками, — и пять за нарядный.

Нарядные аквастерисы, украшенные вышивкой и бисером, Лера даже не смотрела, а сразу взяла простенький, зато изумительно чистого бирюзового цвета.

Такого же цвета небо встретило альтийских студентов во Флиминисе. Бирюзовое, с легкими перышками облаков на горизонте.

Когда дилижанс, который занимали девушки и диа Мирнон, вынырнул из портала, через распахнутые окна эта бирюза хлынула внутрь, неся с собой влажноватое тепло и одуряющие запахи юной листвы.

Хотелось зажмуриться и вдыхать, впитывать их в себя, но Лера во все глаза смотрела в окно. Залитые солнцем площади, проспекты в обрамлении яркой зелени, лениво гуляющая публика — настоящий курорт. А сколько уютных местечек: чистенькие парки, фонтаны, сверкающие радугами брызг, пестрые уличные кафешки… Должно быть, по вечерам тут бродят косяки влюбленных парочек.

От портальной площади студентов довезли почти до окраины и высадили перед трехэтажной гостиницей, окруженной садом.

— Работа начнется завтра с утра! — объявил куратор. — А сегодня заселяйтесь и осваивайтесь. Первый курс, за мной! На третий этаж.

Комнаты, по которым всех распределили, тянули как минимум на бизнес-класс: просторные и светлые, с мозаичными полами, с затянутыми шелком стенами и дорогущей резной мебелью. Вот только все достоинства перекрывал один гигантский, жирный минус: комнаты были рассчитаны на семерых. Семь кроватей, семь шкафов, семь зеркал, семь стульев… Для семерых козлят, блин. Или гномов.

Застыв на пороге, Лера мрачно смотрела, как устраиваются однокурсницы. Ленора — у окна, Пинна и Белла — сразу за ней, Херта — у двери. Все — на одной половине. Другую половину занимали три койко-места и дверь, ведущая в ванную. И это всё ей одной! Как щедро.

Лера прошла к окну. Спать напротив Леноры — сомнительное удовольствие, зато какой вид! Большое, чуть ли не панорамное окно выходило в сад, и на уровень третьего этажа как раз приходилась самая гуща веток. Еще по пути к зданию Лера заметила необычный цвет листвы, но приглядевшись, обнаружила, что та обычная, ярко-зеленая, просто ветки усыпаны набухающими фиолетовыми почками. Когда они распустятся, картина будет волшебной.

Нашлись бы еще силы любоваться… Лера встряхнулась и принялась развешивать вещи в шкафу. Форма, два комплекта штанов и длинных туник для работы в поле, купальник, нарядное платье, которое покупала для концерта… И зачем его взяла? Выступлений не планируется, прогулок по вечерним улицам тоже. Оставить в сумке?

Пока она раздумывала, в комнате стало как-то тихо. Лера оглянулась. Все четверо девиц пялились на нее в таком потрясении, словно она завернулась в мантию и объявила себя одним из Верховных Магов.

— Дартс! — первой отмерла Ленора. — Вон твое место!

Сверкнув кольцом, тонкий палец блондинки указал в угол, четко на кровать у двери.

Лера в сомнении покосилась туда. Это что, типа «ваше место возле параши»? Девицы совсем офонарели⁈ Не тюрьма ведь!

Но если подумать, как-то уж больно уверенно они, прям с ходу, определили свои кровати, будто на каждой именная табличка закреплена.

На всякий случай Лера спросила:

— Там подписано, что ли?

Палец Леноры согнулся, превращаясь в коготь, глаза зло сощурились. Значит, не подписано.

— Идиотка деревенская, — прыснула Белла. — Ты безродная, так куда лезешь⁈

— Ах, это…

Чтобы потянуть время, Лера начала раскладывать на полке оставшиеся вещи. Тишина за спиной становилась все зловещей. Что же ответить? Они тут помешаны на иерархии… Может патронами помериться?

Со стуком захлопнув створки шкафа, она повернулась к девушкам.

— Думаю, лэр Маркус не возражал бы, займи его клиентка место у окна.

— Что за чушь⁈ — Ленора оглянулась на подруг, словно проверяя, не ослышалась ли она. — Да лэр Маркус за такую наглость сам бы тебя наказал!

Лера села на кровать, покачалась, проверяя на мягкость, и небрежно бросила:

— Вот пусть он и наказывает, а ваши хотелки я выполнять не обязана.

На щеках Леноры вспыхнул гневный румянец. Она явно собиралась сказануть что-то ядовитое и обидное, но Пинна ее опередила, с видом победителя воскликнула:

— Так ведь лэра Маркуса здесь нет!

— Как это нет? — Лера едва удержалась, чтобы не засмеяться. — Лэр Маркус всегда здесь, со мной! — Она чуть не прижала руку к сердцу, но в последний момент одумалась, поднесла ко лбу и, прикрыв глаза, патетично изрекла: — Каждую минуту я помню о нем и мысленно прошу совет. Вот прямо сейчас… Да! Лэр Маркус не против, чтобы я осталась у окна.

С каждой фразой Ленора, казалось, все больше успокаивалась. Только глаза ее, полные холодной ярости обещали, что насмешки Леры будут иметь последствия. И плевать! Лера ухмыльнулась, с мстительным удовлетворением наблюдая, как при виде «поползших» рубцов взгляд Леноры дрогнул. Да, плевать! Она не дипломат. Уж как смогла, так и ответила, и сожалеть тут не о чем.

В полдень все собрались на первом этаже в обеденном зале.

Зал был похож на академическую столовую: та же раздача, те же столики на четверых — особым выглядело только то, что, пока студенты толпились у раздачи, места за столами пустовали. Никаких старшекурсников, которые ждут, когда клиенты их обслужат. Только ты и твой личный поднос. Лепота!

Лера устроилась в уголке и, взяв ложку, невольно покосилась вправо, где всегда сидел Маркус. Вот вроде и «лепота», но в одиночку слишком… просторно.

— Скучаешь? — Брякнув о стол подносом, напротив плюхнулся Дилан.

Лера вздрогнула от неожиданности.

— Напугал! Чего подкрадываешься?

— В следующий раз приду с барабаном! — Дилан демонстративно обвел взглядом зал, полный возбужденно гомонящих студентов. Ну да, в таком шуме любой незаметно приблизится.

Лера сменила тему:

— Как тебе город?

Вопреки ожиданиям, Дилан не стал взахлеб рассказывать, что уже успел разузнать и куда сходил, а равнодушно пожал плечам:

— Город как город.

Лера недоверчиво прищурилась. Что-то с рыжиком явно не в порядке. Она уже спрашивала, но он лишь сказал, что отец приболел. Может болезнь серьезная? Так вроде, целители тут чудеса творят. Не понятно.

Словно почувствовав ее тревогу, Дилан встрепенулся и наконец с присущим ему аппетитом принялся за еду.

— М-м, вкусно! А син Лидарий чуть не отбил у меня любовь к бобам. В его похлебке запах горелок вечно боролся с запахом тухлятины, и никак не мог победить.

— Зато сейчас он хорошо готовит, — задумчиво сказала Лера.

Имя повара напомнило о последнем разговоре с ним. Син Лидарий выловил ее вчера после ужина и сообщил, что рецепт майонеза купили аж несколько раз и что ей следует срочно указать опекуна для перевода денег. Новость о деньгах обрадовала, но повар тут же добавил, что по его подсчетам через год доход должен составить целых пять золотых. Для бедной студентки, конечно, богатство, но такими темпами триста золотых она накопит только к старости. Еще и опекуна где-то искать…

Дилан заскреб похлебку, замакал остатки лепешкой и, сыто рыгнув, откинулся на стуле.

— Хорошо… И народ разбежался. Все в купальни торопятся… Ты пойдешь? Говорят, те, кто хоть раз тут побывал, на следующий год обязательно возвращаются.

Лера исподлобья глянула на рыжика. Вернуться ей хотелось совсем в другое место.

— Тоже мне примета! — хмыкнула она. — Ты и так на следующую практику сюда приедешь.

Улыбка у Дилана стала напряженной.

— Как знать… Бывает, одно событие меняет жизнь.

Он ссутулился, взял чай, но не отпил, а лишь слепо уставился на него.

От печали, сквозившей в каждом жесте Дилана, и Леру охватила тоска. Она, как и рыжик, обхватила ладонями стакан с чаем. Горячий…

Тепло поднималось по рукам и растапливало что-то внутри.

— Событие, говоришь? — пробормотала она. — А если шаг? Один-единственный шаг вперед. Ведь можно в сторону или назад… Да просто остаться на месте! Но знака «Стоп!» нет, и ты шагаешь, не подозревая, что там… И теряешь всё.

— Еще и должен остаешься, — с горечью добавил Дилан.

Они синхронно вздохнули.

— Эй, вы о чем это? — раздался вдруг голос Фидо. — Слушаю вас и ничего не понимаю. Может, вам в похлебку подлили чего? Или плюнули?

Лера с Диланом подняли головы и смерили длинноносого, стоявшего рядом с их столиком, одинаковыми мрачными взглядами.

— Да ладно! — Фидо выставил перед собой поднос, будто защищаясь. — Впечатлительные какие… Вы же во Флиминисе, так развлекайтесь! — Недоуменно качнув головой, он двинулся прочь и прогорланил на весь зал: — «Да исчезнет печаль, Да исчезнут скорби наши…»

— Точно! — Дилан махом заглотил чай и встал. — В купальнях наши печали смоет. Идем!

Купальни располагались примерно в двух километрах от города. К ним вела аллея из пальм с толстенными стволами и такими гигантскими развесистыми шапками листьев, что тень перекрывала всю дорогу. И дорога-то была отнюдь не узкая, проселочная — на её каменном, ровном полотне спокойно разъехались бы четыре автомобиля. Плюс на обочинах оставалось достаточно места для пешеходов.

Впрочем, такая ширина была вполне обоснована. Народ в купальни направлялся богатый, все в колясках, всем личное пространство подавай. Своим ходом шли только студенты (да и то Лера заметила нескольких однокурсников в нанятых экипажах) и редко-редко встречались люди победней. Но в целом, народу двигалось немало.

— Яблоку, наверное, негде упасть, — заартачилась Лера на полпути. — Может ну их, эти купальни, а, Дилан? Не люблю толпу.

— Нет, идем, — рыжий пёр, как бык. — Хоть раз в жизни, но я здесь побываю! Осторожно! — Он дернул Леру на себя, и мимо, обдав плотным потоком воздуха, со свистом и гиканьем пронеслись два полудурошных субъекта на досках с треугольными парусами, вроде тех, что используют для виндсёрфинга.

Лера и понять ничего не успела, а они уже унеслись, ловко лавируя между колясками.

— Это что было?

— Гонщики на аэрах, — сердито сказал Дилан. — У них свищет не только в парусах, но и в башке.

— Похоже… Но вообще-то, здорово выглядит. Если б отдельную полосу отвели, я бы тоже прокатилась.

— П-ф, у тебя силенок не хватит.

— В смысле?

Дилан удивленно посмотрел на Леру:

— Не знаешь, как на аэрах ездят?

— У нас в деревне только телеги, — она погрустнела, вспомнив папину «телегу».

— Пески свидетели! Я все время забываю, что ты из деревни. Не похожа… Но иногда…

— Да-да, — перебила Лера, — я помню — «будто из берлоги вылезла». Ты лучше об аэрах расскажи!

— Да что рассказывать-то? Забава для «воздушников»! Они ветер в парус направляют, так и двигаются. Эти двое на колесных аэрах были, а в купальнях должны быть и водные, гладкие. На таких еще по снегу катаются.

Сноуборд!

После города снег на трассе кажется ненастоящим — слишком чистый и сверкающий. Морозный воздух сладко пахнет хвоей, изо рта вырывается пар.

— Лер, догоняй! — Димка и Санька с шелестом объезжают её и уверенно начинают спуск.

Она улыбается и опускает очки. Впереди полет!

— Хочу! — Лера мечтательно посмотрела вслед «полудурошным». — Хочу, чтоб ветер в лицо и волосы назад!

Дилан изумленно глянул на нее и загоготал в голос.

Вскоре дорога нырнула в лощину меж двух холмов. Деревья и кустарник, росшие по обочинам, заслоняли вид, но сюда уже доносились веселые голоса и особый запах водоемов. Лера с Диланом ускорили шаг.

Сначала они вышли на стоянку для колясок, большинство из которых, впрочем, не стояли, а разворачивались и ехали обратно, за новыми пассажирами, а затем дорога вильнула, и они как-то резко, сразу, очутились на открытом пространстве.

— Офигеть! — вырвалось у Леры.

— Что? — спросил Дилан.

Отвечать она не стала — рыжик так таращился вокруг, что вряд ли заметил её русский. Но офигеть, и правда, было от чего.

Они оказались на верху широченной лестницы, которая спускалась в долину, окруженную изумрудными холмами. Там, внизу, чистейшими алмазами сверкала цепь из десятка озер, связанных меж собой узкими каналами, по самим холмам тянулись три яруса террас с мраморными ограждениями и смотровыми площадками, а на песчаных пляжах яркими цветами распускались тканевые крыши беседок и шатров. Однако самым примечательным было то, что люди внизу расхаживали в белоснежных тогах.

— Еще бы по венку каждому на голову, — пробормотала Лера.

— Зачем? — Дилан уже пришел в себя и деловито высматривал, куда бы направиться.

— По лавровому венку, — добавила она. — И арфы… Тут нужны арфы…

— Музыканты, вон, у патрициев, — Дилан махнул рукой влево. — А там наши, — он показал на одно из центральных озер. — Ну, я к парням. Ты, давай, не бузи, врагов не наживай. Увидимся вечером!

Лера только растерянно хлопнула глазами, а рыжий уже рванул вниз, прыгая через три ступеньки.

«Не бузи»⁈ Она, что, капризная истеричка? Сам-то как несется, лось! Толкнет сейчас какого-нибудь богатея, сразу весь его род во врагах заимеет. «Не бузи», блин.

К озерам Лера спускаться не стала. Народу там было не так много, как она ожидала (замучаешься яблоками заваливать), но достаточно, чтобы чувствовать себя некомфортно. А вот на террасах хорошо.

Она огляделась в поисках тени — солнце уж больно жарило. Чуть дальше нашлась смотровая площадка с лавочками и тентом. Пустая. Оно и неудивительно — какой дурак попрется сюда в полдень? Все у воды. А здесь, наверное, вечером приятно гулять, считать звезды…

За полчаса Лера разглядела всё. Во-первых, простолюдинам отвели всего два озера ниже по течению; во-вторых, девушки и парни купались раздельно; в-третьих, под тогами у всех скрывались купальники — у девушек те самые аквастерисы, а у парней костюмы, похожие на футболки с бриджами. Никто тут голыми торсами не щеголял. В-четвертых, беседки были не только из ткани, но и каменные (просто крыши на колоннах), и не только для отдыха — во многих продавали еду и, кажется, готовили на открытом огне. Во всяком случае, от них поднимался дымок и иногда порывы ветра приносили ароматы шашлыка.

В принципе, обычный курорт, каких она повидала достаточно. На фотках. В интернете.

Мама с папой предлагали, конечно, съездить на море, но она всегда выбирала бабушкину деревню — там за целый день можно было никого не встретить, ни на речке, ни в лесу. И братьям там больше нравилось. Если не врали…

От мысли, впервые пришедшей в голову, потное тело обдало холодком. А что, если Димка с Санькой врали? Что, если они отказывались из-за нее, а она верила, потому что хотела верить?

От тягостных раздумий отвлекло непонятное движение внизу. Люди начали покидать воду, многие пошли на террасы, и все смотрели в сторону первого озера, где кружили несколько парусников. Аэры… Те самые, водные, о которых говорил Дилан. Похоже, намечается что-то интересное.

Четыре аэры — черная, зеленая, синяя и двухцветная оранжево-белая — проплыли несколько кругов, будто красуясь, но скорее всего, давая время сделать ставки (Лера слышала, как «забивается» народ на ярусе под ней), а потом четко, как по команде, выстроились в линию. Замерли. Даже паруса их не трепыхались, застыли, словно белье на морозе. Суета улеглась, шум стих.

В небо над озером бесшумно взмыл файербол. Завис там маленьким ослепительным солнцем и вдруг взорвался.

Аэры стартанули.

Даже отсюда, сверху, видно было, что взяли резво и скорость нарастает невероятно быстро. Магия, чтоб ее!

Лера с коленями забралась на скамью и вцепилась в перила. Внизу орали. Сразу видно — римляне. Хлеба и зрелищ…

Нет, ну куда эти полудурошные несутся? Берег же скоро! Или аэры настолько маневренны, чтобы на скорости вписаться в канал между озерами? А там еще мост. Высокий, конечно… Кстати, неоправданно высокий! Может, специально, чтобы под ним проплывали?

Вперед вырвалась черная аэра. Носом она хищно взрезала воду и стремительно приближалась к берегу, за ней гнали зеленая и синяя. Оранжево-белая чуть отстала.

От волнения Лера закусила губу. Впишутся ведь⁈ Такая скорость…

Грациозной пантерой черная скользнула в узкое, всего в раза в три шире нее самой, русло, идеально вошла под мост, и проскочив канал за считанные секунды, влетела во второе озеро.

Лера выдохнула. Вот чертяка!

Ни на миг не замедлившись, «пантера» устремилась к следующему озеру. Остальные аэры стайкой разноцветных птиц мчались следом, и только оранжевая перед мостом притормозила. Видимо, у «наездника» не выдержали нервы.

А черная красавица все увеличивала и увеличивала разрыв…

Когда состязание завершилось (безоговорочной победой «пантеры»!), и аэры причалили к небольшому пирсу в десятом озере, Лера поняла, что влюбилась. Влюбилась в аэры навсегда и бесповоротно. И в первый раз ей стало жаль, что у нее так мало сил.

— Эх, жизнь моя жестянка, — простонала она. В кои-то веки попасть в другой мир, получить в дар магию «воздуха» и даже не полетать! Так несправедливо.

А еще несправедливо, что пока все однокурсники будут отдыхать, она будет трудиться, как раб, во благо чужой и не нужной ей Республики.

— Труд не бремя, а благо! Труд питает благородные сердца и укрепляет тело, — пафосно вещал куратор, генеральским взором обводя выстроившихся в три ряда студентов.

Студенты же таращили на него сонные глаза, кто-то зевал, кто-то норовил положить голову на плечо соседа, ну а Лера незаметно напрягала и расслабляла мышцы, заставляя кровь разогнаться. В первый рабочий день подняли их рано — солнце едва успело позолотить край горизонта, и птицы только начинали распевку в темном, не особо приветливом саду.

— … Да пребудет с вами сила! — На этом дэр Паблиус закончил выкрикивать лозунги и дальше заговорил нормально, по-деловому: — В городе ведите себя достойно. Вы будущие маги! Про студентов из Клацилии уже знаете? Все разногласия с ними решайте в играх. И кстати, вас обязательно будут сравнивать, так что постарайтесь — не уроните честь нашей академии!

— Как можно уронить то, что давно похоронено? — зевнул позади Леры Фидо.

Куратор услышал, однако не понял, кто именно из сотни студентов был настолько нахален, и зло отчеканил:

— Ну так выкопайте её и оживите! Всё в ваших руках!

Народ зашушукался, строя предположения, как можно оживить честь академии и сохранились ли, вообще, какие-либо останки, но тут во двор перед зданием лихо вкатила открытая коляска. Резко затормозив, она стала ровно по центру, и из нее прямо во взметнувшуюся пыль спрыгнул молодой мужчина. «Земельник» и, судя по косе, аристократ. Энергичным шагом подойдя к куратору, он оглядел студентов.

— Готовы? — скорее констатировал, чем спросил, и сразу перешел к делу: — Мое имя дэр Алерайо ван Видус. Я слежу за выполнением работ. Итак, начнем!

— Лиа, пора начинать. Чего ж вы стоите-то? — прогудел нетерпеливо возница, кряжистый, загорелый до черноты мужчина средних лет, которого закрепили за Лерой. Или это ее закрепили за ним? Не важно. Главное, что вместе с возницей ей дали еще и поле. Бескрайнее, прямо-таки бесконечное поле, которое она должна была «вспахать» к концу практики.

— Я умру тут, — простонала Лера. — Меня тут и похоронят… Закопают вместе с честью академии.

— Ну же, лиа Вэлэри! — увещевал возница. — Сегодня еще засеять надо то, что вы подготовите. Забирайтесь скорей!

Кнут в руках возницы извивался обеспокоенной змеей, и оттого уже и лошадь начала тревожно перебирать копытами и фыркать.

Лера в прострации перевела взгляд на «свою» коляску. Такие предоставили каждому «воздушнику». Личного возницу, личную одноместную коляску с мягким сиденьем и тентом, заслоняющим от солнца. А персонально ей еще и личное поле отвели. Черт бы его побрал! Куратор сказал, что вместе со всеми ей нельзя, мол, она нарушит строй. В пески этого куратора!

— Как вас зовут? — уныло спросила Лера возницу.

— Агрий Терн. А что?

— Надо же знать, как к вам обращаться. Все-таки целыми днями будем вместе.

Гран Агрий непонимающе нахмурился, но Лера не стала ничего пояснять — скоро он и сам увидит, что за «напарник» ему достался.

Она заставила себя, наконец, сдвинуться с места. Поднявшись в коляску, поставила у ног сумку с перекусом и водой и села. Мягко, удобно… Хоть что-то хорошее.

Зато поле отсюда, сверху, казалось еще больше.

Лера перешла на магзрение. Губы привычно прошептали заклинание, щуп послушно прицепился к верхнему узлу… Поток… Тонкой струйкой, чтобы плетение легло. Теперь «поддать» в центр…

Бурая земля с остатками засохшей травы и стерни вспучилась, взбугрилась словно под ее поверхностью в стороны от плетения рванули тысячи щупалец. Выглядело жутковато, но через несколько секунд «щупальца» опали, а на поле образовался первый круг взрыхленной почвы. Три метра в радиусе, шесть в диаметре — всё как на полигоне.

Расстроенно вздохнув, Лера подняла голову и наткнулась на ошалелый взгляд возницы. Тот явно ожидал чего-то большего.

— Кого-то ждете? — куратор дэр Паблиус подсел к Мирнон, когда она уже закончила обед и неспешно потягивала виноградный сок.

Мирнон ответила дэру Паблиусу холодным взглядом. Конечно, она приняла его помощь, выслушала советы и при встречах они обменивались приветствиями, однако не слишком ли бесцеремонен этот безродный? Она ведь не просто женщина-преподаватель, в первую очередь она — ван!

Куратор взгляд ее заметил, и наверняка понял, однако должного уважения так и не выказал и вместо поклона чуть склонил голову к плечу.

— Вы же не против моей компании?

Мирнон иронично приподняла уголки губ:

— Вы единственный, кто принял меня в академии. Как я могу быть против?

— О! Не волнуйтесь! — Дэр Паблиус отведал бобов, понюхал лепешку и лишь после этого поднял глаза. — Уверен, еще немного, и магистры признают, что заблуждались на счет вас.

Мирнон промолчала, хотя на языке так и вертелся вопрос, неужто дэр Паблиус полагает, будто его покровительственный тон лучше открытой неприязни остального магического сообщества. Или он руководствуется принципом «лучше несправедливый мир, чем справедливая война»?

— Так кого вы все-таки высматриваете? — поинтересовался куратор, приступая к еде.

Мирнон в который раз оглядела зал. Студенты больше разговаривали, чем обедали, — скорее всего, уже посетили ближайшие трактиры и уличные ресторанчики.

— Считаю девушек, — ответила наконец она. — Все ли на месте.

— Не все. Дартс еще не вернулась, — со странным удовлетворением сообщил дэр Паблиус. При этом он даже не взглянул на подопечных.

— Может, стоит проверить её?

— Зачем? Если бы от избыточного рвения Дартс черпнула жизненных сил, то возница уже доставил бы сюда ее бессознательное тело. Нет, думаю, она просто пытается оттянуть неизбежное… Наивное дитя. На сей раз ей придется отказаться от своих иллюзий и принять то, что маг из нее никакой. Пустышка!

Пренебрежение в голосе дэра Паблиуса внезапно разозлило. Мирнон показалось, что под «наивным дитем» куратор подразумевал вовсе не Дартс, а её саму.

— Эта «пустышка» еще может вас удивить, — излишне резко сказала она. — Не знаю, как в прочих дисциплинах, но на «Заклинаниях» она единственная, кто ни разу не ошибся. И запоминает она быстро. Быстрее всех! Возможно прозвучит вызывающе, но будь у меня группа из одних только Дартс, мы уже изучили бы все плетения за первый курс.

На последней её фразе куратор поперхнулся, а когда откашлялся, возмущенно воскликнул:

— О чем вы⁈ Какой смысл учить заклинания, если одаренный настолько слаб, что даже не способен их применить⁈ Это как дать кисть безрукому!

— Между прочим, Соррен ван Лаэст, несколько картин которого я встретила в вашей же Альтийской академии, лишился обеих рук еще в пятнадцать лет. Он пишет, держа кисть ногами.

— Вот как? — Куратор поморщился, не скрывая досады. — Я мало интересуюсь живописью… Но это исключение! Или вы, действительно, полагаете, что следует учить даже таких бездарных, как Дартс?

Чуть помедлив, Мирнон честно призналась:

— Я лишь показала, что пример с живописью неудачен. А по поводу бездарных… Знаете, когда я сама проходила практику на полях, мне казалось таким несправедливым, таким глупым растрачивать свой талант на ковыряние в земле! Почему слабые годятся только на син? Если бы научить их паре-тройке заклинаний наподобие разрыхления почвы, то пускай и трудились бы во благо Республики. А более сильные маги могли бы заняться чем-то поинтересней… Изобретать новое, совершенствовать старое… Как считаете?

— Мысль привлекательная… Но вы уверены, что слабые маги справятся? Посмотрите, все закончили давным-давно, а Дартс до сих пор… «ковыряется».

— Таков удел слабых, — пожала плечами Мирнон. Посчитав разговор завершенным, она уже хотела встать, но тут к столику подошел слуга.

— Извините, что прерываю, — он с достоинством поклонился. — Дэр Паблиус, из Альтийской академии прибыл еще один студент. Он ждет вас в кабинете дэра Алерайо.

Куратор озадаченно нахмурился:

— Еще один? Но я совершенно точно знаю, что вчера привез всех.

— Если позволите… — слуга вновь поклонился. — Я слышал имя прибывшего, и, если газеты не врут и лэр Маркус ван Сатор, действительно, учится сейчас в Альтии, то… это он.

Проводив взглядом куратора, торопливо покидающего обеденный зал, Мирнон в задумчивости глотнула свой сок.

— Гадость! — Сок нагрелся и стал мерзко приторным.

А ван Сатор, кажется, сильно изменился. Когда она заканчивала академию, он учился на первом курсе, и компания там подобралась веселая, деятельная. Помнится, они частенько устраивали игры и Маркус был первым в гонках на аэрах. А сейчас… Даже если алкоголь и драку списать на стресс от казни отца, то как объяснить дальнейшие поступки?

Ладно, косу отрезал в помутнении рассудка — и как только рука поднялась⁈ — но теперь-то зачем стричь волосы? Разве это не то же самое, что раз за разом отрезать косу? Чудовищно… Вызвать на дуэль бывшего друга — недальновидно, а взять в клиентки Дартс — непостижимо. Безродную, бездарную… Зачем⁈

В гостиницу Лера вернулась под вечер. Пропотевшая и обессилевшая. Целый день «пахала» в жаре и духоте, как автомат: пятнадцать минут — очередь из заклинаний, полчаса — перезарядка. И так по кругу. До потери голоса, до отупения, до выгорания всех эмоций.

Зато хорошо продвинулась.

К усталости и сосущей пустоте вместо резерва примешивался еще и голод. Пайком, который Лера взяла с собой, пришлось поделиться с возницей — гран Агрий не рассчитывал, что «застрянет» в поле так надолго.

Вначале-то он и вовсе не мог поверить, что она не притворяется и, действительно, выдает максимум, — все утро бурчал себе под нос, спрашивая, за какие прегрешения так «повезло» именно ему. К обеду он уже позабыл о почтительности, торопил и ругался словами, которым Леру не учили ни Ренна, ни книги, ни даже студенты, предлагал вернуться, мол, все равно поле ей не осилить, а часам к трем дня, наконец, вымотался и замолчал. На прощание, когда привез Леру в город, лишь угрюмо посмотрел, как она с кряхтением вылазит из осточертевшей коляски с нифига не мягким сиденьем, буркнул, что еды надо брать больше, и укатил в закат.

На счет еды Лера была согласна. Самой не хватило.

Еле передвигая затекшие ноги, она поднялась на третий этаж. Девушек в комнате не было. И сил, чтобы этому порадоваться и зажечь светляк, тоже.

На одном лишь упрямстве, в темноте, Лера ополоснулась в душе. Затем натянула на влажное тело ночную рубашку, доползла до кровати и, упав поверх покрывала, отключилась.

— Ох, как я устала, — звонкий голосок Беллы прорвался сквозь мрак забытья. — В жизни столько не плавала!

Вместе с сознанием вернулось ощущение измученного тела и зверский голод, но Лера даже не открыла глаза. Еще минуточку… Всего одну…

— Мы уж подумали, у тебя рыбий хвост вырос, — хихикнула Пинна и, судя по звукам, завалилась на постель. — Ай! Что за острая дрянь тут?

Зашуршала ткань, и Пинна смущенно пробормотала:

— Кажется, я нашла свою мазь для пяток.

— Вот! — возмутилась Белла. — Бросаешь куда попало! Столько времени потратили на поиски, еще и Херту, бедняжку, обвинили в краже. Кстати, Херта, нам долго в темноте сидеть?

— Почти готово, — по легкой заторможенности в ответе стало ясно, что Херта активирует светляк.

Лера подумала, что надо бы сесть — нельзя предстать перед девушками в таком полудохлом виде. Но как же не хотелось шевелиться… И Ленору не слышно. Если она не пришла, может, тогда и напрягаться не стоит?

Словно в ответ на малодушные мыслишки, тут же раздался голос Леноры:

— Интересно, где Дартс? Все еще на поле или позорно сбежала?

Лера открыла один глаз. Надо явиться народу, иначе так глупо будет, когда откроется, что она слушала, как ей косточки перемывали. Через «не могу» она подняла разваливающееся тело в сидячее положение и хрипло сказала:

— Я здесь.

Девицы испуганно завизжали.

Ее ответ и внезапное появление совпали с моментом, когда вспыхнул светляк.

— Призрак! — верещала Пинна. — Здесь призрак!

— И-и-и! — заходилась в ультразвуке Белла.

Только Ленора молча хватала воздух ртом, а Херта, бывшая ближе всех к двери, ломанулась на выход.

Успокоились, конечно, быстро. Ну как успокоились… На смену испугу пришла злость, и все девушки прошлись по внешности Леры язвительными комментариями. Даже прибежавшая на вопли диа Мирнон (она занимала отдельный номер как раз напротив) не остановила поток злословия. Убедилась, что никто никого не убивает, и ушла.

— Дартс, — Ленора жестом велела подругам замолчать и выразительно посмотрела на Леру. — Человек должен отвечать за свои поступки.

— Согласна, — прохрипела Лера. Да что это с голосом⁈ Она откашлялась и, не обращая внимания на девушек, выбралась из кровати и поковыляла к зеркалу.

Ёжки-матрешки! В первую секунду даже дыхание перехватило. Это правда она? Или пока спала, кто-то загримировал для фильма ужасов?

Высохшие во время сна волосы превратились в лохмы, на бледном, без кровинки, лице пугающе выделялись уродливые шрамы и темные круги вокруг глаз, а дополняла образ дешевая ночнуха из однотонного светло-серого хлопка — она вполне справлялась с ролью призрачного савана.

Ладно, можно и простить девушкам нелестные высказывания. Действительно, страшно.

Лера пальцами, насколько смогла, разобрала волосы и потом только взялась за расческу.

— Вот и замечательно, — протянула Ленора. — Раз согласна, то и ответишь.

Лера поймала взгляд блондинки в зеркале. Нехороший такой взгляд. Да и голос звучал подозрительно, будто Ленора обдумывала месть.

— Придержи коней! — окликнула ее Лера. — Я вас специально не пугала, больно надо. А если так хочется назначить плату за поступки, то как насчет запертых перед выступлением парней? Сколько стоит откупиться от такой подлости?

Тыкала она наугад, но, кажется, попала. Глаза Леноры заметались по сторонам.

— Ко мне это отношения не имеет, так что пусть они сами разбираются, — уверенным, но слишком высоким голосом заявила она.

— Ну, ну…

Судя по реакции блондинки, все же напакостила она. А вот Пинна с Беллой ни при чем: эти двое переглянулись недоуменно и с немым вопросом уставились на подругу.

Закончив с косой, Лера надела форменно платье. Сейчас она собиралась в город. Желудок уже сжимался в болезненных спазмах, и голова от магического истощения и голода неприятно кружилась — следовало срочно поесть. И поскольку ужин в столовой давно прошел, оставались кафешки.

Когда дверь за Дартс закрылась, Ленора подскочила к ее кровати и в порыве злости ударила по подушке.

— Проклятая выскочка! Думает, клиентке лэра Маркуса все позволено⁈ Ха! — Ленора обвела подруг злорадным взглядом. — Она ошибается! В академии есть кое-что, где имя и власть патрона не имеют значения.

— И что это? — скептически спросила Белла.

— Игры! В командных играх студент обязан участвовать вне зависимости от того, против его патрон или нет. Вызовем студенток из Клацилии!

— П-ф, только с ущербной и играть! Она и так слабая, а с поля и вовсе пустой придет. Видели её ауру? Из-за нее у нас не будет ни единого шанса.

— Вот именно! Пусть все поймут, наконец, какое Дартс ничтожество, и поймут, что она тянет нас на дно. Тогда все от нее отвернутся! Все! А самое главное — в лепешке разочаруется лэр Маркус!

Окна, распахнутые двери кафе и ресторанов, фонари — всё изливало на улицу теплый призывный свет. Под его натиском звезды на ночном небе стыдливо тускнели, а тени прятались по закоулкам, словно воры. Теплый ветерок доносил звуки музыки и ароматы еды.

Лера миновала пару ближайших кафешек (они были под завязку набиты студентами), ресторан (тот выглядел слишком дорого) и остановилась у входа на открытую каменную площадку, заставленную круглыми столиками на двоих. Деревья и живая изгородь, окружавшая площадку, были увешаны гирляндами крошечных светляков, а в центре, на небольшом возвышении, играли музыканты. Душевная мелодия и обалденные запахи от открытых жаровен, дымивших позади площадки, не просто манили — они соблазняли.

Сглатывая набегающую слюну, Лера осмотрелась в поисках свободного места.

— Все занято! — раздался позади писклявый девичий голосок, и три девушки в нарядных легких платьях обогнули Леру и, встав прямо перед ней, загородили вход.

— Надо было остаться в том ресторане, — недовольно ответила «пискле» высоченная девица в оливковом с золотистой вышивкой платье.

— Вместе с альтийскими «репейниками»⁈ Ни за что! Цепляются, будто у них в академии своих девушек нет.

Посверлив взглядом спины незнакомок, Лера собралась уходить. Не было ни капли желания выслушивать их мнение о своих однокурсниках. Да еще форма эта со знаком академии… Все же надо было концертное платье надеть.

— Наверняка их собственные «репейницы» вцепились в Маркуса ван Сатора, — хмыкнула «оливковая», — вот остальным и не хватает внимания.

Услышав имя Маркуса, Лера замерла на полшаге.

— А это не он там? — сказала вдруг третья девушка, пристально вглядываясь вглубь площадки.

— Кто? — не поняли ее подружки.

— Да лэр Маркус же!

Разум отказывался верить, но сердце уже встрепенулось, забилось как ненормальное. Лера зашарила взглядом по сидящим на площадке.

— Вон, слева от нас, — дала наводку «третья». — Один за столиком… О, к нему официант подходит!

Лера привстала на цыпочки.

— Он! — выдохнула «пискля».

Лера тоже увидела. Действительно, Маркус!

— Уверены? — с сомнением спросила «оливковая». — Он, что же, до сих пор не отрастил волосы? И зачем ему быть здесь, во Флиминисе? Он ведь третьекурсник.

— Какая разница? — «пискля» начала пританцовывать, будто ей в туалет приспичило. — Давайте подсядем к нему!

— С ума сошла⁈ Хочешь узнать, каково это — чувствовать себя лишней и навязчивой?

— Но не прогонит же он нас!

— Конечно, нет! — фыркнула «оливковая». — Но ты посмотри на его позу, на выражение лица — будто от всего мира отгородился стеной… Что-то мне совсем не хочется заглядывать за эту стену. Для наследника ван Саторов мы будем не больше, чем мошки, залетевшие на свет. Не прихлопнет, но и не обрадуется.

— Точно, — кивнула «третья». — Не обрадуется.

Девушки замолчали. Лера надеялась, что теперь-то они уйдут, но они все так же пожирали Маркуса глазами и преграждали путь. Вот же фанатки! Так и будут ждать его здесь?

От нетерпения она снова поднялась на цыпочки, высматривая патрона. Блин, хоть через кусты ломись! А может девиц растолкать?

Она оценивающе оглядела их: все выше и крупнее, но за ней фактор неожиданности. Главное, понаглей быть, понапористей. И, пожалуй, это как раз тот случай, когда не стоит прятать рубцы.

Встав прямо за спинами «фанаток», Лера вскинула голову и кашлянула.

Девушки услышали. Посторонились, недовольно оборачиваясь.

— Шайсе! — не сдержала испуганного ругательства «оливковая».

«Пискля» шарахнулась за спину «третьей», оставшейся самой спокойной, и оттуда вылупила черные глаза:

— Это что за страшилище?

Лера сжала зубы и хотела пройти молча, но «спокойная» вдруг заступила ей дорогу и пальцем ткнула в знак академии.

— «Репейница»! Не для тебя здесь музыка играет.

— Вот-вот! — осмелевшая «пискля» брезгливо поджала губы. — Таким страшилищам сюда вход заказан.

На Леру накатила веселая злость. Ну чисто «Ленора и компания. Продолжение».

Смахнув упиравшийся в грудь палец «спокойной», она широко улыбнулась:

— Так вот почему вы не заходите! Сочувствую…

От ее улыбки отчего-то никому светлей не стало — наврали в песенке. «Пискля» опять юркнула за спину подруге, зато прорвало высоченную «оливку»:

— Ты кем себя возомнила⁈ — зашипела она, надвигаясь на Леру. — Судя по уродству, ты просто нищая плебейка! И даже не «светишься»! Кто ты такая, чтобы говорить с нами в таком тоне⁈

Не отступив ни на миллиметр и запрокинув голову, Лера смотрела в переносицу взбешенной «фанатке». Так хотелось пафосно изречь: «Кто я? „Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо“.» Но она ж не Мефистофель, зла не хочет. Да и по поводу совершения блага сомнительно…

Пришлось ограничиться ответом поскромней:

— Я — та, кому лэр Маркус обрадуется.