Правило флирта

Глава 8

Софи убиралась в квартире. Она уже отдраила ванну и принялась за кухню, параллельно отвечая на входящие письма. Она была готова занять себя всем чем угодно, только не думать о вчерашней прогулке с Грантом. Не прогулка, а американские горки.

Проблема в том, что сегодня она переживала случившееся намного сильнее, чем вчера. То, что он поцеловал ее утром, то, что он не поцеловал ее вечером, его признание, в конце концов. Не слишком ли много для одного дня?

Внезапный стук в дверь прервал ее размышления. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

«Это он».

Софи быстро посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела как и подобает женщине, которая посвятила воскресное утро уборке: топик, шорты и никакой косметики. Некое подобие прически. Она побежала открывать.

Грант стоял на пороге, как всегда, с взъерошенными волосами, с легкой щетиной — снова тот же Грант, как будто сошедший с обложки женского журнала. Единственный недостаток — заметные круги под глазами, хотя сейчас Софи казалось, что и они ему к лицу.

— Доброе утро, — сказал Грант. — Смею предположить, что кофе вы еще не пили.

— И вам доброе утро, — ответила Софи. — А вы, видимо, поздно легли вчера?

— Долго не мог заснуть.

«Не дом, а приют для неспящих», — подумала Софи, закрывая за ним дверь. Не мог заснуть, потому что тоже думал о том, что произошло? Она не стала спрашивать, поскольку сама не знала, какой ответ хочет услышать.

Грант прошел на кухню.

— Похоже, кто-то с утра убрался, — заметил он. — Пахнет чистотой.

— Я рано проснулась и не знала, чем себя занять. — «Благодаря тебе», — мысленно добавила она.

— В любом случае я удивлен, что вы не за компьютером.

— Я закончила в два часа ночи. Сделала все, что хотела, поэтому сегодня решила убраться.

— Понимаю, — ответил Грант, почесывая затылок. — Извините, что вывалил на вас всю эту историю с Джоном. Хотел, чтобы вы расслабились, а вместо этого нагрузил собственными проблемами.

То есть он извиняется за то, что рассказал ей историю про своего друга, а не за то, что поцеловал ее? Софи отказывалась в это верить, хотя должна была признать — ей стало легче. Снова затрагивать тему вчерашнего поцелуя хотелось меньше всего. Тем более что ей были понятны чувства человека, бегущего от своего прошлого. И желание поделиться ими с кем-то.

— Вы правильно сделали, — сказала она. — Все нормально.

Грант уловил в ее глазах что-то такое, чего не замечал раньше. Разве что вчера, когда рассказывал ей о Джоне.

— Спасибо, — сказал он.

— За что?

— Просто спасибо, — ответил Грант и погладил ее по плечу.

От этого прикосновения Софи снова почувствовала себя в кабинке американских горок. Она отстранилась и потянулась к кофемашине:

— Крепкий, правильно?

— Черный и крепкий. Между прочим, я принес рулетку, — добавил Грант с той непринужденной интонацией, к которой Софи уже успела привыкнуть. — Если вы не против, я сниму размеры.

Когда до нее дошел смысл его слов, она почувствовала прилив необъяснимой, буквально детской радости. Кабинка американских горок набирала скорость.

— Значит ли это, что я прошла проверку?

Он медленно осмотрел ее с ног до головы:

— Можно сказать и так.

Это были уже не американские горки, это был прыжок со скалы. Свободное падение в бездну.

Грант открыл ящик шкафа и достал отвертку:

— Вам нужно решить, что мы будем делать на кухне.

Вопрос прозвучал двусмысленно. Недолго подумав, Софи ответила:

— Я уже решила. Я же видела ваши чертежи.

— Это несерьезно, — сказал Грант. — Не чертежи, а каракули, я просто забавлялся.

Однако ей действительно понравилось.

— Но на этих чертежах все так, как мне бы хотелось. И древесный цвет мне нравится. Каракули или нет, но мне подходит.

— Поймите, они нарисованы не по размерам.

— Я поняла, что вы не хотите заниматься архитектурой, — гнула свою линию Софи, — но нарисовать чертеж — это другое. В конце концов, вы сами предложили, так почему же теперь отказываетесь?

Грант страдальчески закатил глаза, но Софи успела заметить промелькнувшую в них искру.

— Ладно, посмотрим, — наконец сказал он.

Снова его любимое слово. Однако «посмотрим» лучше, чем ничего. На самом деле Софи была более чем уверена, что в этот раз «посмотрим» означает «да».

Грант отложил отвертку и облокотился на столешницу, встав при этом, как всегда, максимально близко к Софи. Случайно или специально, но его рука вскользь коснулась ее бедра. Сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди.

— Я поменял петли, — сказал он. — А теперь… хотите увидеть потайную лестницу?

— Конечно, — ответила Софи, не задумываясь, и направилась к кладовке.

Только здесь она поняла свою ошибку — места в кладовке здесь было настолько мало, что один Грант мог занять собой все пространство. Она включила свет.

— Смотрите, — он встал позади нее и теперь прижимался к ней практически всем телом, — видите, стены сделаны из разных материалов? К примеру, такой гипс, — он несильно постучал кулаком по стене, — использовался в пятидесятых годах девятнадцатого века. Задняя стенка сделана из гипсокартона, который начали применять только в двадцатом веке. — Грант постучал по задней стене, звук действительно отличался. — Слышите? Она полая. За ней и находится потайная лестница.

— То есть отсюда слуги приносили своим хозяевам еду? — спросила Софи.

— И уносили обратно грязную посуду так, что хозяева их даже не видели.

— Надо придумать, как это можно использовать.

— Мое предложение по-прежнему в силе, — сказал Грант.

— Я имела в виду — нанять кого-нибудь выносить грязную посуду, например, или мусор… — Софи чувствовала его дыхание. Не прижаться к нему, не обнять его в эту секунду было практически невозможно. Поймав себя на этой мысли, она развернулась и, протиснувшись между ним и дверным косяком, вернулась на кухню.

Грант последовал за ней.

— У вас тут как в супермаркете, — ухмыльнулся он, открывая холодильник, — все по полочкам, этикетками вперед.

— Я люблю порядок, — сказала Софи.

Грант достал из холодильника пачку спагетти, покрутил в руках и положил обратно, задев несколько банок с напитками. Идеальный порядок был нарушен.

— Уверен, в детстве вы держали цветные мелки, раскладывая в коробке рядком, цвет к цвету, и злились, если кто-то клал мелок не на свое место.

— А вы нет?

Грант потянулся в дальний угол холодильника, задев несколько коробок с полуфабрикатами.

— Моя мама иногда забывала купить еду, — сказала Софи. Она подошла к холодильнику и, стараясь не касаться Гранта, поправила коробки.

— Она что, забывала кормить вас? — спросил он.

— Иногда. — Софи не знала, зачем сказала это. Возможно, после исповеди Гранта ей тоже захотелось поделиться с ним тайнами своего прошлого. В любом случае после его признания что-то изменилось в ее отношении к нему. Он больше не был ей посторонним человеком.

И все-таки личные тайны лучше держать при себе. Софи включила воду, в раковине стояло несколько чашек из-под кофе.

Слова Софи о матери поразили Гранта. Нет ничего удивительного, что она покупает столько продуктов и расставляет их как в бакалейной лавке. Она подсознательно боится, что еда может закончиться. Такое признание смутило его. Его родители были слишком заняты собой и своей карьерой, но даже они не оставляли его без еды и без внимания. Насколько тяжелым было ее детство? Уже второй раз за время их знакомства он почувствовал жалость к ней.

— Где вы родились? — спросил он. — Здесь, в Нью-Йорке, или…

— Да, здесь, — перебила Софи.

Она ответила неохотно, это было заметно. О чем угодно, только не о детстве.

— То есть ваши родители живут здесь?

Она покачала головой:

— Мои родители умерли несколько лет назад. А мой брат где-то в Оссининге, насколько я слышала.

Единственное, что Грант знал о городке Оссининг, — это то, что там есть тюрьма. И то, с какой интонацией Софи поведала ему о брате, не оставляло сомнений, что брат находится именно там.

По всей видимости, ее детство было непростым. От этой мысли у него сдавило в груди. Ему снова захотелось пожалеть ее, обнять. Ему снова захотелось поцеловать ее. Грант был готов сказать ей, что с этой минуты прошлое не будет иметь для них никакого значения. Он просто коснулся пальцем ее щеки.

Он понимал Софи. Он увидел ее такой, какой ее не знал никто. Она предстала перед ним без маски, без всех этих планов на жизнь и карьерных амбиций.

И в эту минуту он понял, кого она ему напоминает.

У его сестры была маленькая китайская кукла с белыми кудрявыми волосами, одетая в яркое голубое платье. Сестра всегда клала ее с собой в кроватку. Никто не знал о том, что под красивым платьем кукла была исчерчена черным фломастером — Грант, будучи совсем маленьким, разрисовал ее назло сестре.

Софи была живым воплощением той куклы. За внешним лоском и блеском таились такие же черные линии — раны на ее душе, о которых она только что случайно проговорилась Гранту.

— Так что у вас с планами на день? — спросил он.

— Я же говорила, мне надо работать.

Сомнение в ее глазах не укрылось от него. Он не знал, правильно ли то, что пришло ему в голову, но все же сказал:

— Я просто подумал, может, вам было бы интересно познакомиться с Джоном.

Они подъехали к больнице — огромному зданию в центре Лонг-Айленда с красивыми газонами и соснами по периметру. Палата Джона находилась на шестом этаже. Работал телевизор.

— Джон обожает бейсбол, — сказал Грант.

Софи посмотрела на прикованного к кровати мужчину. На вид — ровесник Гранта. Черные волосы, волевой подбородок. Наверное, когда-то его можно было назвать привлекательным, такой типаж всегда нравился женщинам. Но наркотики и болезнь оставили свой след — его лицо было изможденно-худым, рот слегка открыт. Голубые глаза казались пустыми, смотрящими в никуда.

— Привет, дружище, — поздоровался Грант. — А я не один. Помнишь Софи? Я рассказывал тебе о ней в прошлый раз.

Софи удивилась:

— Рассказывали обо мне?

— Мы с Джоном беседуем обо всем. Точнее, я рассказываю, а он слушает. Так ведь, дружище?

Софи стояла у кровати, слушая, как Грант разговаривает со своим другом. Он говорил с неподдельным энтузиазмом, столько эмоций было в его словах. Все было так естественно, никакого притворства и игры. Если Джон мог его слышать, он явно ценил то, как говорил с ним его друг.

На глаза Софи навернулись слезы.

— Софи я тоже о тебе рассказывал, — говорил Грант, поправляя одеяло, — поэтому мы решили приехать вместе.

— Приятно познакомиться, Джон, — сказала Софи, подходя ближе к кровати. — Грант рассказывал о вас много хорошего.

— Да уж, немало, — улыбнулся Грант. И все же Софи показалось, что это была грустная улыбка.

Они пробыли в больнице больше часа. Грант выглядел уставшим. Встречи с Джоном всегда оставляли тяжелое чувство, а эта встреча была особенной. Глядя на Софи, стоящую у кровати Джона, Грант подумал, что случившееся с Джоном могло произойти с каждым из них. Вину за передозировку наркотиками он полностью возлагал на себя, но стремление стать первым, быть лучше всех было свойственно каждому из троих. Никто ничего не знает наперед.

Софи переполняли чувства. Грант так искренне общался с Джоном, как будто Джон и правда понимал его.

— Вы решили ехать в объезд? — внезапно спросила она.

Грант как будто очнулся от сна. Он проехал нужный поворот.

— Прошу прощения, — сказал он. — Мне требуется какое-то время, чтобы прийти в себя после встреч с Джоном.

— Как часто вы ездите к нему?

— Раз в неделю. Я дал себе обещание и держу его.

— Вы настоящий друг, — сказала Софи.

С этим Гранту было сложно согласиться.

— Впереди придорожное кафе, — сказал он. — Хотите перекусить?

— Хм… Не знаю. Мне кажется, уже поздно, и…

«Она что, снова думает о своем списке обязательных дел?»

— Ах да, я совсем забыл. У вас много работы.

Гранту была неприятна мысль, что в эту минуту она думала о работе. Знакомство с Джоном не изменило ровным счетом ничего.

— Я понимаю, что вы имели в виду, — сказала Софи, глядя на него, — вы думаете, что ситуация с Джоном похожа на мою, но это не так.

— Я этого не говорил, — ответил Грант.

— Не говорили, но вы так думаете.

Она сидела на переднем сиденье и смотрела куда-то вдаль.

— Я не самая лучшая, я просто хочу добиться своей цели, хочу уйти подальше от…

— От чего?

Грант хотел знать, от чего она бежала. Он уже начинал догадываться. Мать, забывающая накормить дочь. Брат, сидящий в тюрьме. Она бежала от прошлого, от своих воспоминаний.

Софи повернулась и посмотрела на него:

— Я не такая, как вы, Грант. Я не заканчивала престижный университет. И я очень много работаю, чтобы иметь то, что у меня есть. А все вокруг, черт возьми, только и ждут, что я сломаюсь. Мои родители, вся моя семья только и ждали, чтобы я оступилась, снова и снова.

Ее слова только разозлили его еще сильнее.

— Знаете, жить с успешными родителями ненамного проще. Попробуйте всю жизнь им соответствовать. Если ты ходишь в школу, то ты должен быть только лучшим учеником. Лучшим студентов в институте. Или ты номер один, или ты никто. Пробовали когда-нибудь так жить? Думаете, это легко? — Он не удивился, когда увидел ее широко раскрытые глаза. Было не важно, что она думала в этот момент. Он примерно догадывался.

— Нет, нелегко, — ответила Софи, — но, по крайней мере, вы могли гордиться своими родителями, они желали вам добра.

— А вы можете спокойно смотреть на себя в зеркало и гордиться тем, чего вы добились сами, — ответил Грант. — В конце концов, если бы я родился нищим, Джон сейчас не лежал бы на больничной койке.

— Вам не дано этого знать.

— Не дано?

— Нет, не дано, — повторила Софи. — В том, что случилось с Джоном, нет вашей вины.

— Мне все только и говорят, что в этом нет моей вины. — Ее слова попали в цель. Грант резко повернул руль и остановился у обочины. — Вы что, действительно не понимаете? — Он практически перешел на крик. — Я не ответил на его звонок! Я был занят тем, что обхаживал начальство! Пять минут, каких-то пять минут — и он бы был собой прежним! — Картинки того дня снова промелькнули у него перед глазами. Лицо матери Джона, перекошенное от боли.

Его собственное лицо в круглом зеркале приемной… Чувства, которым Грант два с половиной года не давал выхода, вырвались наружу. Он бил по рулю и кричал: — Я просто не ответил на звонок! Все могло бы быть по-другому!

— Прекратите! — Софи схватила его за руку. — Прекратите корить себя за это! Не вы подсадили Джона на наркотики!

— Но я и не пытался его остановить!

— Да, не пытались. Но не вы один! У него были родители, коллеги.

— Я знал, знал, что с ним что-то не так! — кричал Грант. — Я один виноват в этом, остальные ни при чем!

— То есть если мой брат торговал наркотиками, в этом виновата я? — Софи тоже практически перешла на крик.

— Что? — переспросил Грант.

Глаза Софи заблестели от слез. Вот оно, ее темное прошлое.

— Когда я училась в институте, моего брата арестовали за торговлю наркотиками. Я знала, что он занимается чем-то нечистым, но родителям не говорила. Получается, я виновата в том, что у моего брата несколько судимостей? Получается, я виновата в том, что мои родители были алкоголиками?

Грант старался говорить спокойно:

— Нет, нет, конечно нет. Они бы вас не послушали.

— Тогда почему вы считаете, что Джон бы послушал вас?

— Это не одно и то же. — Грант провел рукой по лицу. Он оценил ее слова, и все же ничто не могло облегчить его чувство вины.

Губы Софи приблизились к его губам. Она не знала, почему выбрала именно поцелуй, чтобы остановить его пламенную речь. Она знала только, что не может больше слушать этих тяжелых признаний. Ей было это так знакомо. Своим поцелуем она дала ему понять, что он не один. Что у него есть она.

Единственное, чего Софи не рассчитала, так это эффекта, который произвел на Гранта ее поцелуй. Уже через секунду он целовал ее крепко, жарко, страстно. Она сама не заметила, что уже лежит спиной на его коленях, и он целует ее так, что ей не хватает воздуха. Никто в жизни не целовал ее так. Ни Дэвид, ни кто-либо другой. Сопротивляться было бесполезно. Она хотела этого. Все ее тело жаждало, чтобы это не заканчивалось.

Невозможно сказать, сколько времени прошло, прежде чем Грант остановился. Софи затаила дыхание.

— Что это было? — спросил он, прижимаясь лбом к ее лбу.

— Я не знаю. — Софи действительно не знала, что сказать. Никогда в жизни она не действовала настолько спонтанно.

Грант запустил пальцы в ее волосы. Его горячее дыхание отдавало мятным холодком.

— Поедем домой, — прошептал он.

Случилось так, что на протяжении всего их знакомства Софи всегда делала то, что он говорил. Эта минута не была исключением. Грант нажал на газ.