Правосудие во имя любви

XXXII

Кейт сняла садовые перчатки, а потом откинула со лба выбившуюся прядку волос. Ей хотелось, чтобы погода переменилась: такая жара становилась невыносимой.

— Какие еще будут поручения, сеньорита Колсон?

Кейт обернулась и увидела человека, который семенил к ней мелкими шажками. Она улыбнулась:

— Просто не верится, что вы в состоянии даже спрашивать об этом, Карлос.

— Я все сделаю, что вы скажете.

Он пригладил пальцем усы; когда он улыбался, они, казалось, становились еще длиннее.

— Я скажу, чтобы вы шли домой, — Кейт окинула взглядом двор. — Мы с вами и так за день наработали больше, чем другие успевают за неделю.

— А как же клумбы?

Кейт покачала головой.

— Я сама закончу, только попозже. Не беспокойтесь об этом.

— Ну, как скажете.

— Через пару недель загляните ко мне снова. Передайте Хуаните мой самый сердечный привет.

Когда Кейт услышала, как затарахтел его грузовичок, она отерла пот со лба и несколько раз оттянула на груди ситцевую кофточку, надетую поверх лифчика.

Сегодня всю вторую половину дня она была свободна от работы в суде, что редко выпадало на ее долю. Она, наконец, разобралась с самыми неотложными делами, и хотя оставалось еще множество документов, с которыми надлежало ознакомиться, только один вопрос настоятельно требовал ее внимания, но вся предварительная работа уже была проделана. Теперь она с чистой совестью могла поработать в саду. Если бы только можно было с такой же легкостью разобраться и с остальными проблемами!

Ощущая все ту же давящую тяжесть, которая грозила снова овладеть ее душой, Кейт поспешила к длинному цветнику перед домом, опустилась на колени и принялась за прополку. Сорняки успели сильно разрастись. Вырвав несколько пучков травы, Кейт сообразила, что работает без перчаток.

— Фу, черт, — пробормотала она и уставилась на ободки грязи, образовавшиеся вокруг ее длинных, покрытых лаком ногтей. — Не узнаю тебя, Кейт Колсон.

Теперь перчатки уже ничего не могли изменить. Она снова принялась полоть и делала это с таким ожесточением, как будто не цветник очищала от сорняков, а собственную голову — от мыслей о Сойере Броке. Когда же ее осенило, что любимое времяпрепровождение — уход за цветами — она использует, чтобы предаваться самобичеванию и горестным размышлениям — она бросила это занятие.

Работа в саду обычно доставляла ей радость полного раскрепощения; в таком состоянии ей часто удавалось находить решения трудных задач. Даже в те годы, когда у нее не было дворика с цветниками и клумбами, она увлекалась выращиванием комнатных растений.

Но сегодня работа в саду не приносила утешения. Как ни усердствовала Кейт, стараясь выкинуть из головы Сойера Брока, его образ оказывался в тех закоулках ее сознания, где она не отводила ему места. Если бы она все как следует обдумала, а не пыталась запретить своим мыслям течь в этом направлении, тогда, возможно, ей удалось бы обрести душевный покой — раз и навсегда.

Может быть, когда они снова увидятся, она сумеет понять, как смешно все это выглядело. Но, опять-таки, что если это ей не удастся? Страх не отпускал ее.

Если бы только не было этого поцелуя.

В отчаянии Кейт подняла глаза к небу. Несколько облачков, проплывавших в вышине, напомнили ей сахарную вату. Слава Богу, солнце скрылось за одним из этих облаков, так что на несколько секунд стало чуть прохладнее. Но облегчения это не принесло, так как воздух был очень влажным.

Кейт подняла голову, подставляя лицо внезапно повеявшему ветерку, и расстегнула несколько пуговиц у ворота. Прохлада ласкала разгоряченное тело, но не могла остудить огонь в душе.

Со стороны шоссе донесся скрип тормозов. Посмотрев в том направлении, она увидела автомобиль с откидным верхом, набитый подростками; автомобиль приткнулся к тротуару на расстоянии нескольких домов от нее. Она предположила, что ребята явились навестить своего нового приятеля, который недавно поселился здесь вместе с родителями.

Кейт подумала, что ей следует нанести визит вежливости новым соседям. Ее воображение уже рисовало привычную картину: муж, жена, ребенок — настоящая семья, которой никогда не было у нее самой.

Боль заполнила ее душу. Неужели нынешний образ жизни уже не удовлетворял ее? Не потому ли она внезапно почувствовала, что ей нужен мужчина? Но не любой мужчина. Эту пустоту мог заполнить только Сойер.

Бессознательным движением Кейт погрузила руки во свежевскопанную почву, и на какой-то момент теплая плотность земли и ее мускусный аромат вдохнули в душу долгожданное умиротворение. Кейт подняла одну руку вверх и смотрела, как сыплется земля у нее между пальцами. Она думала о Сойере и о том, как потрясло ее прикосновение его жесткой руки.

Но ей уже было мало одних лишь мыслей о нем. Она хотела не только чувствовать его губы на своих губах. Она хотела ощущать все его тело.

Ее охватило смятение. Что если она уступит своим желаниям, а это помешает поискам ее дочери? Она не имела права такой ценой покупать себе плотские радости, да еще с человеком, от которого она могла ожидать вечной привязанности не в большей степени, чем он — от нее?

Нет, она должна совладать с этими мятежными чувствами и положиться на свое умение держать себя в руках, которое никогда еще ее не подводило. Прошлые страдания закалили ее и помогли выработать характер волевой, уверенной в себе женщины, которая редко позволяет своим чувствам взять верх над разумом.

— Ау, Кейт!

Голос Энджи раздался так неожиданно, что Кейт вздрогнула. Ее рука взлетела к груди, хотя вынужденный перерыв в течении безотрадных мыслей следовало воспринимать как благословение свыше. Кейт чувствовала себя, как перед казнью, когда в последний момент приходит спасение.

— Извини, я не хотела тебя напугать.

— Да что ты! Ты очень кстати. Мои мысли были где-то на другой планете.

Энджи улыбнулась.

— Зато твои руки явно были на земле. Цветник выглядит бесподобно!

Кейт просияла:

— Приятно слышать! Я здесь провозилась целый день.

— Оно и видно. Тебе не мешало бы слегка освежиться. Хочешь, я сделаю нам по коктейлю?

Кейт отрицательно покачала головой:

— Нет, в такую погоду я предпочитаю чай со льдом.

— Ладно, я приготовлю и тебя позову.

Кейт собрала садовые инструменты и сделала несколько круговых движений затекшими руками. Привычка разбираться в собственной душе не приносила облегчения. Оставалось лишь надеяться, что у нее достанет сил держать от себя на расстоянии любого, кто может подорвать ее решимость разыскать дочку.

— Чай готов, — крикнула Энджи.

Тяжело вздохнув, Кейт направилась к дому.

Харлен просматривал заголовки утренней газеты и остался чрезвычайно доволен. Он даже издал громкий смешок, когда ему на глаза попалось: «Процесс об убийстве из сострадания близится к концу».

Все компрометирующие факты, которые понадобятся ему, чтобы замарать имя этой выскочки, нетрудно будет раздобыть прямо в зале суда. Харлен отхлебнул кофе и снова уткнулся в газету, разложенную на столе. В статье под заинтересовавшим его заголовком говорилось:

«Общественность широко обсуждает вопрос о том, какое решение вынесет судья Кейт Колсон по делу об этом убийстве. Ее оппоненты высказывают опасение, что вердикт будет вынесен в пользу обвиняемого и станет вопиющим нарушением неотъемлемого права человека на жизнь. С решительным протестом против оправдания подобных действий выступили представители движения «За право на жизнь», которые провели митинг перед зданием недавно образованного Центра планирования семьи. Выступающие подчеркивали, что действия обвиняемого равносильны убийству неродившегося ребенка. Если обвиняемый не понесет должного наказания, движение «За право на жизнь» приложит все усилия, чтобы не допустить избрания Кейт Колсон на пост окружного судьи.

В свою очередь, сторонники судьи Колсон не придают принципиального значения данному процессу. Они намерены поддерживать ее кандидатуру в ходе предвыборной кампании и противостоять любым попыткам сместить Кейт Колсон с занимаемой должности».

Дальше можно было не читать. Харлен решил действовать. Он достал телефонный справочник и набрал нужный номер.

Мик Престон, посвистывая, шел сквозь редакционные помещения к себе в кабинет. Пусть это была лишь тесная клетушка — его все равно переполняла гордость: отдельный кабинет, что ни говори, свидетельствует об особом положении. А положение было сейчас важнее всего. Одному Богу известно, сколько задниц ему приходилось лизать ради карьеры. Он занял высокую ступень и никому ее не уступит — разве что двинется дальше вверх.

Он все для себя решил, когда вернулся из Вьетнама и узнал, что невеста ушла к другому. Отбросив всяческие иллюзии и сантименты, он целиком и полностью посвятил себя единственному ремеслу, которым овладел за многие годы: раскапывать и публиковать сенсации. Какими способами он добивался своей цели, кому ломал жизнь — это не имело ни малейшего значения. Мик шагал по трупам. Он готов был продать душу дьяволу, лишь бы заполучить горячий материал.

— Эй, Престон, какого черта ты не подходишь? У тебя телефон трезвонит целое утро!

Мик ускорил шаги.

— Мог бы сам трубку снять, руки не отвалятся, — пробурчал он, проходя мимо заваленного бумагами стола одного из репортеров.

— Я тебе что, личный секретарь?

Мик бросил на коллегу уничтожающий взгляд и побежал к телефону.

— Мик Престон слушает, — лениво сказал он, переводя дыхание, но непререкаемый тон собеседника заставил его вытянуться по стойке «смирно»: — Да, сэр. Выезжаю немедленно.

Захлопнув за собой дверь, Мик ринулся к выходу, протискиваясь между столами и расталкивая беседующих сотрудников.

Через пятнадцать минут он был в назначенном месте — на стоянке у южной границы города. Человек, который ему звонил, был уже там; он нетерпеливо расхаживал взад-вперед у стоявшей на отшибе скамейки.

Даже не поздоровавшись, он сказал, сверля Мика взглядом:

— У меня есть для вас дельце. Даже два.

Мика трудно было удивить, но от такого напора он слегка растерялся:

— Какие именно?

— Хочу, чтобы вы кое-кому подпортили репутацию.

Мик явно заинтересовался:

— Кому же?

— Судье Кейт Колсон.

Мик присвистнул и поинтересовался:

— А второе?

— Вам приходилось заниматься слежкой?

— Большинство газетчиков этим кормится. — Мик сделал паузу. — Только надо стараться, чтобы за руку не поймали. — Он снова помолчал. — Можно задать вам один вопрос? Как вы на меня вышли?

— Читаю ваши публикации. Вы не страдаете излишней сентиментальностью.

— Это правда, однако…

— Вам что-нибудь говорит имя Сойер Брок?

Мик почесал в затылке:

— Не припомню.

— Мне надо, чтобы вы с ним познакомились. Так как, возьметесь за мои поручения?

— Возьмусь — если сойдемся в цене.

Незнакомец посмотрел на Мика с нескрываемым презрением. Мик чуть не бросился на него с кулаками. Не много ли этот старый черт себе позволяет? Мик прекрасно сознавал, что его материалы отдают гнильцой. Но они рассчитаны как раз на таких типов, как этот — охотников покопаться в чужом грязном белье и остаться чистенькими. Впрочем, если старик отвалит приемлемый гонорар, можно и потерпеть.

— Сколько?

Мик назвал сумму.

Человек сглотнул слюну, но тут же достал бумажник и протянул Мику несколько крупных банкнот вместе со своей визитной карточкой.

— Это задаток. Постоянно держите меня в курсе. Остальное получите, когда доведете дело до конца.

Мик пожал плечами:

— Вы хозяин, вам решать.

— Похвально, что вы это понимаете.

Старик, не прощаясь, повернулся и пошел прочь. Мик ухмыльнулся ему в спину и по-военному отдал честь.