Предан(н)ая (СИ)

Глава 46.

Папа с Сережей пили, обсуждая будущую свадьбу, мама радостно хлопотала. И только Юльке было совсем не весело. Она не может сказать правду сейчас, потому что Сергей Николаевич моментально доведет эту искренность до конца, рассказав, как они, вообще, познакомились. И как она нашла работу. И какую. Этого мама точно не выдержит.

Она с трудом досидела до конца застолья, к которому подтянулись соседи. Не каждый раз же сосед дочку в Москву отправляет с будущим мужем. Да еще таким. Есть чему порадоваться и позавидовать. А когда мама постелила им вместе поняла, что все пропало. Сережа, весьма навеселе, держал ее крепко и не отпускал. Надежды избежать совместной ночевки не было. И Юлька только радовалась, что его, непривычного к деревенскому застолью, развезло настолько, что он был просто ни на что не способен. Иначе пришлось бы… нет! Юлька резко одернула себя. Не пришлось бы. Пора все прекращать. И, вообще, Юлька похолодела, этот треклятый блондин, если попадет в город раньше нее может все рассказать брюнету. Естественно, перевернув все в свою пользу. А этого допустить нельзя ни в коем случае. И решение было принято.

Она уложила Сергея Николаевича и, когда он заснул, прижав ее к себе, выскользнула их его объятий. В доме все спали. Поселок тоже спал. И Юлька бесшумно вышла из дома, встала на лыжи и побежала на горушку. Им с брюнетом надо срочно поговорить.

Туда Юлька добралась довольно быстро, и с замиранием сердца нажала кнопку вызова. Брюнет ответил почти мгновенно:

- Юля, - встревоженно спросил он, - что случилось?

- Сережа, мне срочно нужно рассказать тебе все от начала и до конца, - ответила Юлька и едва слышно добавила, - и я, надеюсь, ты не отвернешься от меня.

- Ты меня пугаешь, - через секундную паузу, показавшуюся ей вечностью, ответил Сережа.

- Я тоже очень боюсь, что ты меня не простишь. Это не очень хорошая история…

Свой рассказ Юлька начала с самого начала. С того момента, как она получила диплом. Она говорила и говорила, не скрывая ничего, ни одной детали, даже свои мысли по поводу приставучего брюнета и Сергея Николаевича. Сережа слушал внимательно, не перебивая, лишь скрипел зубами, когда Юлька рассказывала о возвращении блондина и его настойчивом желании все вернуть как раньше.

- И сейчас он спит в моей постели. И я не могу сказать маме, что он врет, потому что он тогда расскажет правду, которая, возможно, убьет ее… что мне делать, Сережа?!

- Успокойся, - тепло в его голосе согрело Юльку, весьма продрогшую в ночном лесу, - все будет хорошо. Возвращайся домой. Я тебе верю, Юль. И я знаю, что между вами ничего не будет. Но раз уж этот козел так желает привезти тебя, то завтра езжай с ним. А я встречу вас возле твоей квартиры. Ты моя, и я тебя никому не отдам. Я слишком долго ждал тебя.

- Хорошо, - Юлька улыбалась потрескавшимися от долгих разговоров на морозе губами, - я тебя люблю, Сережа.

- И я тебя люблю, - улыбнулся он, - иди домой. Ты и так вся продрогла, наверное. И смотри не заболей.

- Хорошо, - Юлька всхлипнула и стерла слезинку, как же хорошо, что у нее есть Сережа.

Домой Юлька дошла с трудом. Сразу как-то навалился ужасный холод, все же середина января, самые морозы, усталость за целый день и нервная дрожь. До кровати добиралась почти ползком, и завернувшись в плед, прилегла с краю. Уснуть не получалось, дома было холодно, и Юлька никак не могла согреться. Задремала она только ближе к утру.

Вставать было тяжело. Горло болело и скребло. Температур пока не было, но, если не принять срочных мер, то к вечеру поднимется. Лучше всего было бы, конечно, отлежаться, но ведь сегодня ее будет ждать дома Сережа. И Юлька решительно откинула одеяло и встала. Мельком взглянув на разметавшегося по постели Сергея Николаевича. Против обыкновения его детский и беззащитный вид не вызывал умиления. И, вообще, вместе со словами вчера ушли все остатки чувств к этому подлому негодяю. Теперь Юлька была уверена, она больше не потеряет голову, даже оказавшись в его объятиях.

Она выползла на кухню. Мама, вставшая по деревенской привычке с первыми петухами, пекла пироги для «дорогого зятя». Запах был… ммм… густой и тягучий, и наесться можно было только вдохнув в себя ароматы печева.

- Проснулась? Доброе утро, Юлька.

- Доброе, мам… мам, я вчера, кажется простыла. Заваришь какой-нибудь травки, чтоб совсем не рассклеиться.

- Не удивительно, доченька, - улыбнулась мама, - как не простыть, если полночи в лесу просидеть… с мальчиком своим разговаривала? Это же другой Сережа, да?

- Ты знаешь? - Юлька подняла удивленный взгляд на маму, - но…как?

- Эх, доченька, - мама погладила ее по голову натруженной, в мозолях, ладонью, - я же мама. Ты бы видела свое лицо, когда Сережу этого увидела, - она рассмеялась, - словно у ребенка подарок отобрали. Я тогда и заподозрила неладное, хотя ты себя вроде бы нормально вела. А потом, когда среди ночи в лес на лыжах рванула, поняла, что не с этим блондином ты на горушке каждый день разговариваешь…

- Мама, - она прижалась к ней, той которая понимает ее лучше всех на свете и заплакала, - а почему ж ты не сказала, что все знаешь. Я так боялась тебя расстроить. Вы так радовались.

- Маленькая ты у меня еще, глупая, - мама обнимала ее как раньше, в детстве, - да разве ж может меня несчастье дочери радовать? И твое счастье огорчать? А то, что не рассказала… ну не знаю же я, какие между вами отношения. Вдруг навредила бы тебе. Вот и молчала.

- А папа? - Юлька подняла заплаканное лицо, - папа знает?

- Догадывается, - улыбнулась мама, - полночи меня пилил, спрашивал, чего это ты так на жениха-то нерадостно смотришь. И давай завтракать. Я пироги твои любимые испекла. И варенье малиновое из подпола достала. Садись, сейчас чай с матрешкой да зверобоем заварю. А то заболеешь…

- Мам, - Юлька была, кажется, абсолютно счастлива, - он такой хороший. Сказал, что верит. И будет ждать, когда мы приедем, у моей квартиры.

- И правильно, - мама хлопотала, заваривая травки, - пусть мужчины сами между собой разбираются. А ты привози мальчика-то. Познакомиться.

- Привезу, мам. Обязательно, - пообещала Юлька, - ему здесь понравится. Я знаю.