Предложение

28





Он поворачивает ко мне голову, наши взгляды встречаются, и у меня перехватывает дыхание. Он скользит взглядом по всей длине моего тела, от черт лица к груди, ниже к бедрам, к ногам, обтянутым юбкой, к моим украшенным кристаллами туфлям от Маноло Бланика. Пару, которую я нашла, вернувшись в свою комнату сегодня утром. Мне действительно нужно поговорить с ним о его фетише на обувь. Это, в сочетании с его намекаемой склонностью к эротической электростимуляции, рисует картину очень сложного мужчины.

Он снова поднимает взгляд на мое лицо, и все мое тело словно горит. Волна того, что кажется термоядерным излучением, испепеляет нас. Он — рыбак, наматывающий улов. Магнит, против которого у меня нет защиты. Затишье в эпицентре бури, которое окутало меня, притягивая к нему дюйм за дюймом. Потом я оказываюсь в нескольких ярдах от него, затем в нескольких футах.

Он протягивает руку, и я вкладываю свою ладонь в его. У него теплая, а у меня леденяще холодная. Я дрожу, как струны гитары, которую кто-то уронил. Он сжимает мои пальцы. Повязка на моей груди ослабевает. Я делаю глубокий вдох, и у меня кружится голова.

— Полегче, — бормочет он. — Полегче, Божья коровка, я держу тебя.

Его голос прогрохотал по моей коже. Моя кровь снова начинает бурлить. Мои руки и ноги чувствуют слабость, но мне удается взять себя в руки.

Музыка стихает, и мы поворачиваемся лицом к чиновнику.

— Я думала, у нас не будет никакой музыки, — бормочу я.

— Я передумал.

Я поворачиваюсь к нему, но священник уже говорит.

Мы решили не произносить никаких клятв, поэтому церемония проходит быстро. Затем он надевает кольцо мне на палец. Я моргаю. Это платиновое кольцо, которое подходит к моему обручальному кольцу. Я надеваю изящное кольцо на его безымянный палец, и все готово. Я отступаю назад, но он обхватывает пальцами мое запястье.

— Не так быстро. — Он тянет, я теряю равновесие, и он прижимает меня к своей груди. Он обхватывает меня другой рукой за талию, затем прижимается своим ртом к моему. Никаких недоделанных, целомудренных поцелуев в мои губы. Это полноценная встреча его рта с моим, его язык скользит по-моему, его губы посасывают мои, когда он берет — и отдает. Это взаимное слияние наших желаний — наши сердца бьются синхронно, наши дыхания смешиваются, мои руки обвиваются вокруг его шеи. Я не закрываю глаза, и он тоже. Остальной мир — хлопки нашей семьи, свист наших друзей, улыбка чиновника — все это меркнет.

Здесь только я и Лиам. Лиам и я. И его бездонные, как океан, глаза, в которые я погружаюсь, погружаюсь без якоря. Без желания плавать. Без необходимости спасать себя. Вся моя жизнь приближалась к этому моменту, когда я оказалась в ловушке веса его тела, тепла, исходящего от его груди, тяжести всего, что произошло между нами, и возможности совместного будущего. Он видит меня, как никто другой, доверяет мне настолько, что делится своим секретом, намекает на свои склонности — что должно меня пугать, но, честно говоря, не пугает.

Я хочу узнать все об этом человеке. О том, как его прошлое повлияло на него, и о том, почему для него так важно унаследовать семейный бизнес, причина, которая, я думаю, выходит за рамки просто денег. Это то, что он построил, то, чем он гордится, то, на чем он хочет оставить свой след.

Что-то, чем он дорожит так же сильно, как идеей жениться на мне. Что-то, чего он еще не осознал.

Он, должно быть, чувствует мои мысли, потому что отстраняется. Мое дыхание снова принадлежит мне, мое сердце колотится, как крылья птицы в клетке. Шум хлопков и одобрительных возгласов захлестывает нас.

Он хмуро смотрит мне в лицо.

— Что не так?

Я качаю головой.

— Скажи мне, Божья коровка.

Я сжимаю пальцы вместе, вес нового кольца еще больше давит на меня.

— Свадьба… все это… очень многое нужно переварить.

Он убирает прядь волос, упавшую мне на лицо.

— Тебе нужно выпить.

Я хихикаю.

— И это тоже.

Он обнимает меня за талию, затем поворачивает так, чтобы мы оба оказались лицом к нашим друзьям и семьям. Они все уже на ногах и улыбаются. Мы идем вперед, и нас осыпают конффети.

Затем Зара оказывается рядом со мной. Она обнимает меня.

— Поздравляю, детка. Большое спасибо — ты снова заставила меня плакать. — Она смеется.

Она отступает назад, а остальные бросаются вперед. Первая Саммер, за ней моя мать и мать Лиама, затем Амелия и остальные Сестры-Семерки, большинство из которых здесь, за исключением Барона и Авы, которые путешествуют.

Тем временем Уэстон хлопает Лиама по плечу, Хантер пожимает ему руку.

Карма обнимает меня, в то время как Синклер и Майкл поздравляют Лиама.

Мой брат, с Тайни, натягивающим поводок, приближается ко мне. Он берет меня за руку и целует костяшки пальцев.

— Ты прекрасно выглядишь, сестренка.

Я обхватываю Дориана руками и прижимаю его к себе.

— Я так рада, что ты смог прийти. И к тому же с Тайни.

Словно услышав свое имя, Тайни издает лай, затем прыгает вперед. Тайни вырывает свой поводок из рук Дориана, затем падает на стулья. Он использует их как рычаг давления и перепрыгивает через других. Он выбегает на лужайку и, лая, мчится к открытой бутылке шампанского, оставленной на одном из столиков для коктейлей, установленных снаружи палатки.

— Тайни! — кричит Дориан. Он бежит к нашему немецкому догу, но уже слишком поздно. Тайни вскакивает и кладет лапы на стол. Он аккуратно захватывает бутылку челюстями, переворачивает ее и одним глотком вливает в себя.



— Собака любит выпить? — Зара смотрит на Тайни, который растянулся на траве у моих ног. — Он опустошил всю бутылку Кристал за один присест. — В ее голосе слышится благоговейный трепет. А нужно многое сделать, чтобы удивить эту женщину.

Тайни поднимает голову, затем подползает к ней. С тяжелым вздохом он кладет голову на лапы, затем пристально смотрит на нее из-под своих длинных ресниц.

— Он тоже занимается армейским кролем? — Она моргает.

— Он слишком мал. — Я пожимаю плечами.

— Как будто это все объясняет?

Я хихикаю:

— Он был таким с тех пор, как переехал жить к нам. В первый раз, когда он прыгнул на бутылку шампанского и осушил ее, у моей мамы чуть не случился сердечный приступ. Она отвезла его к ветеринару, который осмотрел его и не смог найти у него ничего. Они оставили его на ночь для наблюдения. На следующее утро ему стало плохо, и они пришли к выводу, что у него похмелье. Как вы можете видеть, он, кажется, преуспевает в этом.

Тайни издает горловой хныкающий звук, как будто знает, что мы говорим о нем.

— Хмм. — Она протягивает ему руку, и Тайни облизывает ее. Он издает довольный звук. Затем трется головой о ее пальцы.

— Я думаю, он хочет, чтобы ты его погладила, — бормочу я.

Она чешет его за ухом, и Тайни выгибает шею дугой.

— Ты напоминаешь мне мужчин, с которыми я была — все лают, не кусаются, любят, когда их гладят, и перебарщивают с выпивкой, не осознавая последствий, — говорит она задумчивым голосом.

— Очевидно, у тебя еще не было подходящего мужчины, — раздается голос Хантера у нее за спиной.

Зара застывает. Она выгибает брови, глядя на меня, но я слишком отвлечена, наблюдая за приближением Лиама. Его волосы растрепаны, как будто он провел по ним пальцами. В остальном он выглядит так, словно сошел со страниц модного журнала или с подиума. И снова я не могу не восхититься тем, как облегающий пиджак натягивается на его плечах, как брюки облегают его мощные бедра, как белизна рубашки оттеняет загар на его коже.

Он подходит и протягивает мне руку.

— Потанцуй со мной.

Я моргаю. Мы не обсуждали возможность первого танца и наложили вето на выступления подружек невесты или шаферов. Думаю, мы оба хотели, чтобы церемония была закончена, и сосредоточились на том, чтобы иметь достаточно фотографий и видеоматериалов, которыми можно было бы поделиться с влиятельными лицами и СМИ. В конце концов, главная причина всего этого фарса — доказать всему миру, что мы женаты, чтобы он мог претендовать на свое наследство, а я могла узаконить свой бизнес по организации свадеб. И мы это сделали. Так почему же он приглашает меня потанцевать с ним сейчас?

— Айла, — он понижает голос до шепота.

Дрожь пробегает у меня по спине. Мои нервные окончания потрескивают. И прежде чем я успеваю остановить себя, я вкладываю свою руку в его, и он поднимает меня на ноги. Он выводит меня в центр помещения, затем проходит мимо него и выходит из палатки.

— Куда мы направляемся?

Он не отвечает.

Я поднимаю взгляд на его черты, но он смотрит прямо перед собой. Он ведет меня вниз по настилу, где мы недавно поженились, затем к пляжу. Последние лучи солнца косо падают на нас. Солнце — это огненный шар, медленно опускающийся за горизонт.

Он делает паузу и достает свой телефон.

— Что скажешь, может, мы выложим видео, на котором мы изображены как счастливая супружеская пара?

— Здесь? — Я оглядываю настил на заднем дворе дома, где проходила свадьба. Впереди — пляж, а позади нас до нас доносятся звуки вечеринки. — Не слишком ли это неформально?

— Разве это не лучший способ? Это же должно восприниматься как незапланированное и спонтанное фото?

— В этом ты действительно прав, — признаю я.

Он достает телефон из кармана, переключает его в режим селфи, затем обнимает меня за талию и притягивает к себе. Он поднимает телефон так, чтобы на экране отражались мы двое. Даже на каблуках я достаю ему только до груди. Мои щеки раскраснелись, а глаза сияют. Мои волосы прекрасны; их простая укладка подчеркивает внешний вид платья, в котором отражаются солнечные лучи. Он прижимает ладонь к моему животу, и смуглость его пальцев почти непристойна на фоне белизны моего платья. Я смотрю ему в глаза и обнаруживаю, что он изучает меня, нахмурившись.

— Что? — Я хмурюсь в ответ.

— Чего-то не хватает.

— Чего?

Он кивает, затем отпускает меня на время, достаточное для того, чтобы вытащить что-то из своего кармана.

— Подержи мой телефон, ладно?

Когда я это делаю, он надевает цепочку на мою обнаженную шею. Медальон представляет собой цельный сапфир в форме капли-слезы. Из него вырываются голубые и серые искры.

— Ух ты, это… Это великолепно.

— Оно подходит к твоим глазам.

— И твоим. — Я прикасаюсь левой рукой к камню и понимаю, что он совпадает с камнем на моем кольце. Я никогда не увлекалась ювелирными изделиями, никогда не заботилась о размере камней, которые ношу, но это… Сочетание кулона на моей шее и драгоценного камня на пальце превращает меня из женщины в королеву.

— Ты моя королева, — говорит он, как будто читает мои мысли.

— Ты… пугающий. — Я едва сдерживаю смех. — Ты, кажется, улавливаешь мысли в моей голове.

Надеюсь, это не все мои мысли. Потому что, если он прочитал хотя бы половину того, что происходит в моей голове, тогда этот разговор мог бы протекать совсем по-другому.

— Ты же понимаешь, что на самом деле мне все равно, что на тебе надето и как ты выглядишь. На самом деле, я бы предпочел, чтобы на тебе не было ни клочка одежды. Мне нравится, когда ты обнажена и извиваешься под моим членом.

Жар разливается по моей коже. У меня перехватывает дыхание. Я собираюсь превратиться в дым прямо здесь. Я сгораю под натиском его взгляда. Растаю лужицей у его ног, и каждая капля все равно будет просить его трахнуть меня.

— Но если тебе нужно что-то надеть, я бы хотел, чтобы это были украшения, которые я надел на твое тело.

Прежде чем до меня доходят его слова, он поднимает телефон и снова притягивает меня к себе. Камера начнет запись.

Он целует меня в макушку, затем смотрит на экран.

— Сегодня я самый счастливый человек в мире. Сегодня женщина, которая значит для меня все, наконец-то моя. — Он поворачивается ко мне. — Я люблю тебя, Айла. Я обещаю почитать, лелеять и защищать тебя. Я обещаю всегда быть рядом с тобой. Ты мой истинный север… и мой юг, и восток, и запад. — Он заглядывает мне в глаза. — Ты та, кто делает мою жизнь стоящей того, чтобы жить. Первое лицо, которое я хочу увидеть, когда просыпаюсь утром. Последнее перед тем, как я засну ночью. Ты делаешь меня таким счастливым просто потому, что остаешься собой.

Мое сердце трепещет в груди, как будто меня ударили током. Мой живот ощущается таким легким; моя грудь, руки и ноги, каждая частичка меня, кажется, оторвалась от земли. Я поднимаюсь, парю в воздухе. Я бы уплыла, если бы не его крепкая хватка, привязывающая меня к нему, к нам.

— Я даже не осознавал, чего мне не хватало, пока не появилась ты. Я жил лишь на половину, существовал лишь на половину, был половиной души, а потом я нашел тебя. А теперь? — Он наклоняется ближе, пока я не могу разглядеть отдельные пряди его смехотворно длинных ресниц. — Я не могу дождаться, когда смогу поделиться с тобой воспоминаниями, обнять тебя и любить так, как могу только я, до конца наших жизней. Я всегда буду любить тебя, Айла, несмотря ни на что. — Он всматривается в мои черты, и почему-то кажется, что он сообщает мне что-то еще. Но что? Что он пытается сказать?

— Всегда и навеки. Я обещаю тебе, Айла.

Я открываю рот, чтобы ответить, но он накрывает мои губы своими. Должно быть, в какой-то момент он прекращает съемку, потому что другой рукой обхватывает меня за талию и поднимает прямо с земли. Он продолжает целовать меня, удерживая в воздухе, и теперь я действительно лечу. Взмывая все выше, выше и дальше. У меня кружится голова, и мое сердце кажется таким переполненным, что, несомненно, оно в любой момент вырвется из груди. Продолжая целовать, он медленно опускает меня на землю, убеждаясь, что каждая частичка меня соединяется с каждым дюймом его тела. Убедившись, что я чувствую толстую выпуклость между его ног, очерченную напротив его промежности. Когда мои ноги касаются земли, и он убеждается, что я устойчива, он, наконец, отпускает меня. Я раскраснелась и тяжело дышу, и он тоже. Мое сердцебиение, кажется, достигло невероятной скорости, так оно колотится в моей груди. Но и его тоже. Я чувствую это, ощущаю каждую вибрацию, которая пульсирует в его венах, как свою собственную.

Смутно я слышу хлопки, свист и улюлюканье позади нас. Думаю, наши друзья и семья наблюдали за нашими съемками. Думаю, именно это заставило его поцеловать меня с такой силой. Должно быть, это хорошо смотрелось на камеру. На самом деле, идеально. Настолько спонтанно, что даже самый циничный из папарацци вынужден был бы признать, что это было неожиданностью. Так оно и было. Я думаю. Он не имел в виду то, что сказал. Он не мог этого сделать. Он знает меня недостаточно долго. На самом деле, он меня совсем не знает. И когда я поделюсь с ним своим секретом, он возьмет свои слова обратно. Он должен. Я отстраняюсь от него и собираюсь ступить на песок, когда он подхватывает меня на руки.

— Эй, — выдыхаю я, — что ты делаешь?

— Так много вопросов, жена. Не хочу, чтобы ты испачкала свои туфли на шпильках в песке. Кроме того, разве ты не можешь просто принять тот факт, что я хочу заботиться о тебе?

Жена? Он назвал меня женой? Я его жена, но когда я слышу, как он это говорит… по моим венам пробегает трепет чего-то сложного.

— И с каких это пор ты хочешь заботиться обо мне? — бормочу я.

— Поскольку наши друзья и семья внимательно наблюдают за нами, чтобы узнать, что мы собираемся делать дальше.

Я заглядываю ему через плечо, и, конечно же, большая часть толпы все еще сосредоточена на нас. Все, кроме Зары и Хантера, которые свирепо смотрят друг на друга. Даже несмотря на расстояние, вражда между ними сильна.

— Этим двоим нужно выговориться обо всем, что им не нравится друг в друге. Я знаю, что они не сходятся во взглядах, но они поднимают ненависть на совершенно новый уровень.

— Или, может быть, им стоит потрахаться, — предлагает он, точно зная, о ком я говорю. Таким образом, мы были на одной волне с самого первого дня. Только мы использовали эту синхронность, чтобы ненавидеть друг друга, и теперь… Теперь я не уверена, что именно мы чувствуем друг к другу.

— Я не могу поверить, что ты только что это сказал. — Я хмуро смотрю на него.

— Ты имеешь в виду, ты не замечала, что они не могут отвести глаз друг от друга, когда находятся в одном пространстве?

— Я заметила… но секс — это не ответ на все вопросы.

Его губы кривятся:

— По моему опыту, есть очень мало вещей, которые секс не может решить.

— Говоришь как мужчина. — Я закатываю глаза. — Если они будут спать вместе, это только навредит ей.

— Если уж на то пошло, то Хантер, скорее всего, будет уничтожен. — Он усмехается.

— Итак, кто же полностью упускает из виду общую картину? — Я обвиваю рукой его шею и приподнимаю подбородок. — У Зары мягкое сердце. Она самый щедрый, самый чуткий человек, которого я знаю. Вот почему она выставляет себя такой напоказ. Это, а также тот факт, что она построила карьеру в индустрии, где ей нужно быть сильной.

— Как и Хантер. Он собирается баллотироваться на пост премьер-министра.

— Быть на виду у общественности нелегко. Наверное, это к лучшему, что они ненавидят друг друга. — Я поднимаю плечо. — Если бы чувства были противоположными, у таблоидов был бы отличный день. На самом деле, именно этого я и ожидала от них после нашего объявления, но, к счастью, они, похоже, отступили.

— К счастью, — соглашается он.

Что-то в его тоне заставляет меня взглянуть ему в лицо.

— Ты, случайно, не знаешь, почему это произошло? Я имею в виду, что они должны были взорвать мою ленту в социальных сетях после этого последнего поста, но вместо этого, кажется, все успокоилось.

— Может быть, мы не так достойны освещения в прессе, как ты думаешь, — предполагает он.

— Забавно, Зара, кажется, тоже так думает.

— Что ж, тебе стоит послушать Зару. В конце концов, у нее большой опыт в ситуациях, связанных со средствами массовой информации.

— Хм… — Я поджимаю губы. — Или, может быть, они ждут объявления о нашем браке, прежде чем все выйдет из-под контроля.

Он направляется к причалу. Именно тогда я замечаю самолет. Это не тот, на котором мы приехали, потому что у этого есть пропеллеры и лыжи. Он мягко покачивается на волнах. Я моргаю.

— Что это? — спросила я.

— Наш транспорт.