Предвыборная страсть

41

Лера вбежала в квартиру, захлопнула дверь, остановилась в прихожей, прислонившись спиной к стене. Вот она и дома наконец… Ну, слава Богу, все обошлось. Никто не узнал ее, не остановил, не спросил, почему мэр города надела солнцезащитные очки темным вечером, когда и без очков, того и гляди, в глубокую лужу угодишь…

Теперь уже никто и не спросит. Она прикрыла глаза и улыбнулась, вспоминая чужую квартиру и своего ласкового любимого. Как же чудесно все было! Никогда в жизни не испытывала она такое, даже шестнадцать лет назад было не так. И сейчас, когда, казалось бы, она с ног должна валиться от усталости, хотелось бегать по квартире, прыгать, громко петь!

Лера покачала головой, не открывая глаз. Это самое настоящее сумасшествие. Но какое приятное! Сейчас она переоденется, примет душ, поужинает…

Здорово было бы вдвоем поужинать здесь, никого не опасаясь, никуда не торопясь, а потом… Строгая начальница, мэр города пыталась возмутиться в ней: какая распущенность, как ты смеешь даже думать об этом! Мечтать о постели может только отъявленная развратница, шлюха! Но проснувшаяся женщина даже внимания не обращала на это желчное ворчание.

В тишине квартиры резко зазвонил телефон. Лера оторвалась от стены, шагнула в кабинет, взяла трубку, даже не предположив, кто это и что хочет. Пошлет к черту, кто бы там ни был. Ее рабочий день давно закончился.

— Агеева, — коротко и резко сказала она.

— Валерия Петровна, мы вас разыскиваем весь вечер, — послышался в трубке дрожащий бас Чупрова. — Но вы как сквозь землю провалились.

— Дмитрий Семенович, вы знаете, что меня редко можно застать дома. Что вы хотите?

— Редко, это верно, — мрачно согласился Чупров. — Но обычно кто-то знает, где вас можно отыскать, а сейчас…

— Вы хотите сказать, привыкли к тому, что я хожу на поводке? И очень удивлены, если меня там не оказалось?

— Да нет… Валерия Петровна, я минут через пятнадцать буду у вас. Извините за столь позднее вторжение, но случилось нечто из ряда вон выходящее. — Голос Чупрова звучал решительно.

Лера нахмурилась.

— Что случилось? Не молчите, Дмитрий Семенович, я слушаю вас!

— Вы не волнуйтесь, Валерия Петровна. Все равно ничего изменить уже нельзя, сейчас я приеду к вам и все расскажу.

Он отключил связь. Лера недоуменно посмотрела на трубку, бросила ее на аппарат, медленно села в кресло. Она уже не сомневалась: случилось что-то из ряда вон выходящее. Но что?

Свидание совершенно выбило ее из рабочей колеи. Одно было ясно: до приезда Чупрова необходимо принять душ и переодеться. Что она и успела сделать.

Выйдя из ванной, вспомнила, что собиралась поужинать. Но едва вошла на кухню, раздался звонок в дверь.

Подполковник Чупров смотрел на нее так печально, что Лера невольно отшатнулась, поплотнее запахнула полы халата.

— Извините, Валерия Петровна, что пришел к вам со столь горестным известием, но… — Он заметил, что она побледнела, взял под руку, повел в кабинет. — Пожалуйста, присядьте…

Лера села на диван, обхватив себя за плечи. Вдруг стало невыносимо холодно.

— Говорите же, Дмитрий Семенович! — почти выкрикнула она. — Что случилось?

— Ваш муж погиб.

Лера закрыла глаза ладонями и так сидела, не проронив ни слова. Только плечи ее содрогались. Чупров подумал, что она рыдает, но когда Лера отняла от лица ладони, глаза ее были сухими.

— Как это случилось?

— Он застрелился на даче сегодня в семнадцать тридцать две. Выстрелил в сердце из ружья. Умер мгновенно.

— В семнадцать тридцать две… — машинально повторила Лера, вспомнив, что примерно в это время она вошла с Андреем в квартиру Богаченко. — Вы можете объяснить, почему он это сделал?

— Окончательные выводы делать преждевременно. Командир нашего спецотряда Бугаев получил анонимное известие о том, что Бориса Васильевича шантажирует группа бандитов, он отсиживается на даче, пьет, и все это может кончиться плохо.

— Да, он звонил вчера поздно вечером, был сильно пьян. Сказал, что заболел, поэтому и решил отдохнуть, поправиться на даче… Но кто, кто мог его шантажировать? И зачем?!

— Я не сомневаюсь, что следственная группа скоро даст ответы на эти вопросы. Если позволите, я продолжу. Когда Бугаев со своими людьми прибыл на дачу, Борис Васильевич был в состоянии сильного алкогольного опьянения. Он не открыл дверь, грубо ответил Бугаеву, ушел в комнату и застрелился. Когда они ворвались в дом, комната была полна порохового дыма.

— Бугаева ко мне, — приказала Лера. — Немедленно!

— Я надеюсь, он вот-вот прибудет. Но это еще не все, Валерия Петровна. Сегодня поистине черный вечер для нашего города.

— Еще не все?! — закричала Лера. — Вы что, издеваетесь надо мной? Что еще могло случиться?!

— Убит Илья Олегович Стригунов.

У Леры дыхание перехватило. Так вот почему было много милицейских машин на улице Некрасова.

— Кто это сделал?

— У меня есть подозреваемый. Видите ли, вчера в вашем кабинете он угрожал расправой Илье Олеговичу. А позже говорил, что покойный нанял бандитов, которые якобы избили его. Я имею в виду журналиста Андрея Истомина.

— Почему вы так решили? — голос Леры предательски дрогнул.

— Потому что он околачивался неподалеку от места преступления, даже подошел выяснить, убит ли Стригунов или ранен. Вразумительного объяснения, что он делал в этот час так далеко от места жительства и от места работы, я не получил.

— Но он ведь мог… быть у кого-то в гостях.

— Я сомневаюсь. Почему бы в таком случае не назвать фамилию, адрес? Если бы тот, у кого он был, подтвердил это, я бы, скорее всего, извинился и отпустил Истомина.

Лера вспомнила, что Костя должен вернуться домой после полуночи.

— И вы арестовали его?

— К сожалению, нет, Валерия Петровна. Он бежал, тем самым подтвердил свою причастность к преступлению. Почему человек убегает с места происшествия? Потому что виновен. Это аксиома. Похоже, он хорошо знал окрестности, так рванул, что мои оперативники упустили его.

— Я все поняла, — сухо сказала Лера. — Вам предстоит большая работа, надеюсь, вы справитесь с ней. А теперь, пожалуйста, оставьте меня.

— Валерия Петровна, не могли бы вы прояснить суть конфликта, случившегося в вашем кабинете?

— Нет, сейчас я ничего не могу прояснять. Работайте, Дмитрий Семенович, не смею вас задерживать.

Чупров внимательно посмотрел на нее. Лера выдержала этот взгляд. Оба поняли, что не все говорят, но сейчас Чупрову не оставалось ничего другого, как еще раз выразить свое соболезнование и удалиться.

Лера закрыла дверь и, вернувшись в кабинет, ничком повалилась на диван. Борис погиб, застрелил себя. Почему?! Он убил себя именно тогда, когда она была счастлива, когда по-настоящему ощутила себя женщиной. Почему? Совпадение или судьба заставила ее платить за счастье жизнью другого человека? Пусть нелюбимого, запутавшегося в своих странных делах, но жизнью! Это слишком страшная цена.

Хотелось плакать, но глаза были сухими. Андрей! Он убежал… А что ему оставалось делать? Андрей, любимый, где ты, что с тобой? И самое страшное — она не в силах ему помочь. Ничем. Никак… Такое наказание за то, что несколько часов была счастлива? После шестнадцати лет холода и изнуряющей работы всего-то несколько часов! И за это — такая цена?

Звонок в дверь заставил ее подняться.

— Извините, — опустив глаза, пробормотал Бугаев. — Я встретил Чупрова, он сказал… вы уже все знаете.

Лера посторонилась, пропуская его в прихожую, но дальше не пошла.

— Как это произошло?

Бугаев замялся, а потом махнул рукой:

— Хотели выручить его, вытащить из лап каких-то подонков, а он увидел нас и подумал, что пришли арестовывать… И шандарахнул себе в сердце.

— Я тоже подозревала что-то неладное, какой-то он странный был в последнее время. Кто эти подонки, что хотели?

— Я думаю, на него давили, чтобы он заставил вас снять свою кандидатуру на выборах в Думу. И у них были мощные рычаги… Извините, но…

— Говори.

— Борис Васильевич вам изменял.

— Есть доказательства?

— Есть, — Бугаев вытащил из кармана куртки фотографию, протянул Лере. — Но, Валерия Петровна, Чупров об этом не знает. И лучше б не узнал. Зачем порочить покойного?

Лера с ужасом увидела на фотографии испуганное лицо Бориса на фоне окровавленной голозадой девушки. В руке Борис держал пистолет.

— Я не могу поверить в это… — прошептала она. — Борис мог мне изменить, но стать убийцей…

— Он и не стал, — тяжело вздохнул Бугаев. — Девушка жива и здорова. Но дома ее нет. Мои люди сейчас проверяют места, где она может быть. Жива она, жива. Когда Борис Васильевич пришел к ней, его оглушили, ее облили какой-то красной жидкостью, а когда он проснулся, увидел все это и пистолет в руке, понял, что попался. Они держали его на крючке: либо сделает то, что прикажут, либо убьют девчонку, а фотография и пистолет с отпечатками пальцев будут неопровержимой уликой. Я сразу все понял. И помчался выручать его.

— Он не поверил тебе?

— Он больше суток пил и, когда я приехал на вашу дачу, почти ничего не соображал. Я показал фотографию, стал убеждать, что мы пришли ему помочь… Он кивнул, ушел в комнату и застрелился. Похоже, ружье держал под рукой, собирался отстреливаться от бандитов…

— Нужно найти эту девушку. Немедленно.

— Это мы обязательно сделаем. Но я думаю, она уже далеко от Прикубанска, если вообще жива.

— Кто за этим стоит? Вашурин?

— Не могу точно сказать. Но, судя по последним событиям, — кто же еще? Вас пытались заставить снять свою кандидатуру, Стригунова убили… Если б не гибель Бориса Васильевича, сейчас остался бы только один кандидат, он.

— Как это можно доказать?

— Можно только грохнуть его.

— Ни в коем случае. Хорошо, я завтра поговорю с Чупровым.

— Валерия Петровна, если Чупров узнает, что я утаил важную улику, фотографию, у меня будут неприятности.

— Где ты ее взял?

— В почтовом ящике.

— Почему не сказал мне?

— Зачем же вас расстраивать? Подумал, съезжу, поговорю с Борисом Васильевичем, а потом и разберусь с теми, кто решил поиграть с вами в кошки-мышки. Я найду их, не сомневайтесь.

— Надеюсь, Гена, — опустила голову Лера. — Я не буду говорить Чупрову о фотографии, она вряд ли поможет следствию. Тут не кропотливое расследование нужно, а решительные действия. Ты понимаешь, о чем я?

— Естественно, Валерия Петровна!