Прелестная Ромина

Глава 1

— Нет, нет, Алекс… Нет!

Протест вовсе не казался яростным, поэтому, прежде чем ответить, красавец мужчина самодовольно ухмыльнулся:

— К чему бессмысленное сопротивление, Ромина? Ты любишь меня… любишь, я вижу. Так зачем с этим бороться? Зачем лишать себя счастья любить и быть любимой? Я покажу тебе, что такое настоящая любовь… великолепная, полная всепоглощающей страсти и неземного блаженства!

Его низкий глубокий голос с едва уловимым иностранным акцентом завораживал, нежное прикосновение его рук лишало сил. И уже не хотелось бежать… Ромина ощутила, как мощное, до сих пор неведомое чувство будто втаскивает ее в новый, неизведанный мир вожделения…

Она слишком устала, чтобы продолжать сопротивляться. В общем-то Алекс прав — зачем? Пусть все идет своим чередом. И пусть его магнетический голос, его нежные руки и такие желанные губы высушат ее слезы, заглушат малейшие угрызения совести… если они, чего доброго, вдруг появятся.

Мягкий, но неумолимый поток медленно втягивал ее куда-то далеко, в таинственное неизведанное. Ромине казалось, что и ее руки вдруг стали влагой — водой, струящейся по его бархатистой коже…

Губы Алекса больше не обжигали ее рот. Теперь они просто властно захватили ее в плен, постепенно лишая сил сопротивляться, словно высасывая из нее остаток воли.

Вдруг донеслись звуки чьих-то торопливых шагов — шагов негромких, но резких, решительных! Что это?

Алекс вдруг выпрямился, как будто это сделал не он сам, а его хорошо тренированное тело, моментально отреагировавшее на сигнал о внезапной опасности.

Ромина тоже настороженно подняла голову — она удобно лежала на широкой низенькой тахте у самого камина и, вслед за Алексом бросив взгляд в сторону двери, выходящей в небольшую прихожую, увидела, что та почему-то приоткрыта.

— Наверное, принесли почту, — неуверенно произнесла она.

— Почту? — напряженно переспросил Алекс.

— Давай я схожу посмотрю, что там.

Автоматически отметив, что потрясающе красивое, прозрачное неглиже, в котором девушка выглядела словно лесная нимфа, сильно измято, Ромина схватила лежащее на стуле покрывало и закуталась в него, невольно чувствуя, как в ней растет необъяснимое раздражение против себя за то, что так легко позволила Алексу вольности!

Голова была необычно тяжелой и даже слегка кружилась. Скорее всего, от шампанского, выпитого на балу. Вообще-то обычно она соблюдала меру, но в этот раз… Он все подливал и подливал… Она оглянулась.

Алекс стоял у весело потрескивающего камина, приводя в порядок свой роскошный бархатный мундир, в котором был на костюмированном балу. «Русский дворянин семнадцатого века» — так он себя представил. И отрицать, что в мундире, отороченном мехом плаще и ярко-красных сафьяновых сапожках он был воистину великолепен, было просто нелепо!

— Я была права! — крикнула ему из прихожей Ромина. — Принесли письмо.

— Письмо? В такое время? — удивленно спросил Алекс.

Ромина невольно бросила взгляд на часы, висящие на стене, — половина третьего ночи.

— Боже мой, действительно, это необычно!

Она открыла почтовый ящик и вынула оттуда конверт, на котором крупными буквами и хорошо известным ей почерком было написано ее имя. Ни адреса, ни почтовой марки на письме не было.

— А-а-а, это от… — начала было Ромина, но остановилась, нащупав под тонкой бумагой конверта что-то более плотное… бланк телеграммы.

Телеграмма, очевидно, уже была там, когда они вошли в квартиру, подумала Ромина. Просто она ее тогда не заметила — была слишком занята Алексом, нежными словами, которые он шептал ей на ухо, твердой рукой направляя прямо к широкой тахте в глубине гостиной у камина…

Страстность его глубокого низкого голоса и нескрываемое желание в его темных жгучих глазах тогда ее не только приятно удивили, но и по-своему даже заинтриговали. Но потом будто что-то кольнуло внутри. Как она могла легкомысленно проигнорировать телеграмму? Это ведь не письмо! Если телеграмму посылают, значит, что-то случилось!

Нахмурившись, Ромина медленно вскрыла конверт.

— Что там, Ромина? От кого письмо? — послышался голос Алекса из гостиной.

Девушка молчала. Просто смотрела на текст телеграммы, чувствуя, как все лицо покрывается мертвенной бледностью, а руки начинают дрожать.

— Ромина, иди же сюда скорей!

Наконец-то она его услышала и ничего не видящим взором посмотрела в сторону гостиной, где, освещаемый тусклыми отблесками угасающего камина и одной-единственной лампы, стоял Алекс — чистые, четко очерченные черты лица, густые, темные, зачесанные с высокого лба назад волосы, полные чувственные губы…

— В чем дело, Ромина? Почему ты не идешь?

Девушка медленно вернулась в гостиную и, не повышая голоса, тихо, но твердо произнесла:

— Уходи, Алекс… И как можно быстрее!

— Ромина! О чем ты? Как…

Столь внезапная перемена в поведении Ромины его явно шокировала и… озадачила.

— Я, кажется, ясно выразилась! Ничего не хочу говорить или объяснять… Мне хочется только, чтобы ты ушел… Не заставляй меня ждать…

— Дурные вести? Интересно, кто подбросил конверт в твой почтовый ящик?

— Сейчас это совершенно не важно, Алекс. Сделай, пожалуйста, как я прошу, и как можно скорее.

В ее голосе прозвучали жесткие нотки, и «русскому дворянину семнадцатого века» стало предельно ясно — любые споры и разговоры бессмысленны. Он поднял с пола свой подбитый мехом плащ.

— Я позвоню тебе завтра, — расстроенно произнес мужчина.

— Нет. Не надо мне звонить. Алекс! И пожалуйста, оставь меня в покое!

В десять тридцать утра в кабинете генерала Фортескью зазвонил внутренний телефон.

— Я занят! — раздраженно рявкнул генерал в трубку.

— Да, да, я знаю, сэр, — послышался в трубке голос адъютанта. — Но мне показалось, вы захотите знать… вас очень хочет видеть мисс Хантли. Судя по всему, дело срочное, сэр.

Уже не так грозно генерал произнес:

— Пусть войдет. — Он задумчиво опустил трубку на рычаг и бросил невольный взгляд на мужчину, облокотившегося о каминную полку. — Очевидно, ей уже сообщили.

Человек у каминной полки кивнул:

— Да, его ближайшим родственникам они, наверное, уже разослали телеграммы. Что ж, генерал, полагаю, вам лучше поговорить наедине. Но остались кое-какие вещи, которые нам с вами необходимо обсудить. Пожалуй, я зайду попозже…

— Нет, нет, не уходите, — остановил его генерал. — Возможно, Ромина сообщит нам что-нибудь интересное… Давайте послушаем вместе. Кто знает…

— По-моему, вряд ли, но…

Не закончив, он торопливо отошел от письменного стола куда-то вбок прежде, чем дверь широко распахнулась и в кабинет вошла мисс Ромина Хантли.

«Господи, как же я мог забыть, насколько она привлекательна!» — мелькнула у генерала мысль при виде вошедшей девушки. А черное траурное платье и плащ только оттеняли чистоту кожи лица и золотистую бледность волос… Он, конечно, ожидал увидеть ее несчастный вид, но не до темных же мешочков, совершенно неожиданно набухших под ее красивыми глазами!

— Прости, что отвлекаю тебя от важных дел. Гарди, — тихо произнесла Ромина, подставляя щеку для поцелуя.

Они с Кристофером звали его так с самого детства, и теперь, услышав нотки горечи в голосе девушки, у него вдруг защемило сердце.

— Я ожидал твоего прихода, Ромина, — как можно мягче ответил он, помогая ей присесть на стул.

— Значит, тебе все известно?

— Да, Ромина.

— И кто, интересно, об этом сообщил? Ах да… конечно же, Гарди, тебе все известно. Мне ведь удалось прочесть эту телеграмму только вчера поздно вечером. Она наверняка пришла раньше, но меня просто не было дома.

— И кто ее отправил? — в свою очередь спросил генерал.

— Британское посольство в Каире.

— Ах да, конечно. — Генерал покачал головой. — Они ведь обязаны их официально известить.

— Их?

— Полагаю, тебе не надо говорить, каким горем это стало для меня, Ромина. Вы с Крисом были так близки, так любили друг друга, что порой вас можно было принять за близнецов.

— Я пришла поговорить совсем о другом. Дело в том, что я… в общем, я уезжаю в Каир. Понимаешь, мне кажется, здесь что-то не то. Я не думаю, что Крис умер, как они утверждают, от тропической лихорадки. Нет, нет, совсем не от этого, я уверена!

— Что ты хочешь сказать? Неужели ты имеешь в виду…

— Да, Гарди, именно это я имею в виду. Я думаю, его убили, и поэтому намерена немедленно отправиться туда, чтобы разобраться во всем самой. И узнать, что же там произошло на самом деле.

— Нет!

Это восклицание, казалось, громким эхом разнеслось по кабинету, как бы по очереди отлетая от каждой из стен, и Ромина, невольно обернувшись на звук, впервые за все время с тех пор, как сюда вошла, вдруг увидела, что они с генералом, оказывается, не одни.

В неглубокой нише сбоку от двери стоял молодой мужчина, которого, войдя сюда, она попросту не могла видеть, поскольку он все время находился у нее за спиной.

Бросив на него быстрый оценивающий взгляд, Ромина сразу решила, что он ей совсем не симпатичен — худой, жилистый, с иссиня-черными волосами и на редкость циничным, если не сказать сардоническим, выражением лица!

— Кто это, Гарди? — требовательно спросила она.

— Прости. Ромина, но своим напором ты сама не дала мне возможности представить тебе Мерлина Форда, моего старинного приятеля. А также друга твоего брата Кристофера.

— Да, но мой брат никогда о нем даже не упоминал!

— И тем не менее, сударыня, мы на самом деле были добрыми друзьями, — спокойно произнес Мерлин Форд, выходя из ниши. — В свое время мы вместе с вашим братом учились в Оксфорде, а потом довольно часто встречались. По самым различным поводам…

— И все-таки странно, что он о вас никогда ничего не говорил. Вообще-то я знаю всех его друзей. Во всяком случае, мне так казалось.

— Возможно, у него для этого были причины, — многозначительно произнес Мерлин. — Так или иначе, но мне, поверьте, было очень горько узнать о неожиданной смерти вашего брата. Кристофер был просто отличным парнем и настоящим другом! Примите мои самые искренние соболезнования.

— Благодарю вас, — тихо произнесла Ромина, сопровождая ответ едва заметным наклоном головы. А затем снова обратилась к генералу Фортескью: — Дело в том, Гарди, что у меня есть все основания полагать, что моего брата, скорее всего, убили. Он прислал мне письмо…

— Письмо?

Вопрос задал не генерал, а Мерлин Форд, и в его голосе звучали нотки не совсем обычного интереса.

— Когда прибыло письмо?

Ромина вновь повернулась к нему. И посмотрела с явной неприязнью:

— Прошу меня извинить, сударь, но мне бы хотелось поговорить с генералом Фортескью наедине.

Мерлин медленно перевел взгляд на генерала.

— Мне надо знать, что было в том письме, — тихим, однако необычно требовательным тоном произнес Мерлин Форд.

Ромина бросила на него взгляд, полный нескрываемого отвращения.

Очевидно поняв ее состояние, генерал Фортескью протянул к ней руку:

— Этот молодой человек, Мерлин Форд, на самом деле был добрым другом твоего брата, Ромина. И о смерти Кристофера он узнал от меня буквально за несколько минут до твоего прихода… Более того, он, как и ты, тоже пришел к выводу, что в его смерти просматривается что-то подозрительное, что-то не очень естественное. И уже поинтересовался, как я отнесусь к тому, что он немедленно отправится в Каир разобраться в том, что там, собственно, произошло. Так что, дорогая моя Ромина, он весьма заинтересован в том, чтобы услышать от тебя все, понимаешь, абсолютно все, что ты можешь сообщить нам. Я знаю Мерлина Форда почти столько же лет, сколько знаю тебя. И готов доверить ему все, что угодно… Включая свою жизнь.

Ромина неопределенно пожала плечами:

— Что ж, в таком случае, полагаю, он может пока остаться.

И она открыла свою сумочку, чтобы достать оттуда письмо. Мерлин Форд тактично отошел к камину, а генерал Фортескью невозмутимо откинулся на спинку стула.

— Оно почему-то пришло вчера поздно вечером. Вернее, даже ночью.

— Почтой? — спросил генерал.

— Нет, не почтой. Кто-то бросил его в мой почтовый ящик. В два тридцать ночи.

— Откуда, интересно, такая точность? Неужели вы в это время еще не спали?

Голос Мерлина Форда, неожиданно донесшийся к ним от камина, заставил ее резко повернуться к нему.

— Да, представьте себе, не спала. И если вам интересно, то докладываю: накануне вечером я была на костюмированном балу…

— Одна?

Этот явно бестактный вопрос сначала сбил Ромину с толку, а затем заставил заметно напрячься.

— А собственно, какое вам до этого дело?

— По большому счету, никакого. Я всего лишь хотел узнать, кто именно был с вами, когда пришло письмо. Учитывая столь необычное для этого время.

Вот наглец — не только точно подметить, но и вслух подчеркнуть действительно весьма необычное время для доставки письма, с ненавистью подумала она о Мерлине Форде. Но удовлетворять его любопытство, естественно, не стала.

Кроме того, одна только мысль об Алексе, ее несравненном Алексе, заставила ее дыхание участиться.

Она уже достала из сумочки написанное убористым почерком послание и хотела прочесть его вслух, когда, к ее глубочайшему удивлению, генерал мягко спросил:

— С тобой там был кто-нибудь, Ромина?

— Да, был! — с вызовом ответила девушка. — Некто, кто любезно проводил меня домой с бала. Он… в общем, я сочла возможным в благодарность пригласить его зайти ко мне на… ну, скажем, на чашечку кофе и рюмочку коньяку.

Она вдруг почувствовала, что краснеет. А генерал как ни в чем не бывало продолжал:

— Я его знаю? Кто он, Ромина? Как его зовут?

— Полагаю, вам приходилось слышать об Александре Салвекове, — нарочито беззаботно ответила Ромина. — Его можно встретить практически на любой светской вечеринке, на рауте или приеме…

Она заметила, как генерал и Мерлин Форд вновь обменялись какими-то одним только им понятными взглядами.

— Да, мне приходилось слышать о графе Салвекове. Его имя частенько мелькает в газетах. Письмо… Значит, самое важное в этом деле письмо Криса, да?

Ромина глубоко вздохнула. Собравшись с духом, она начала читать вслух.

«Дорогая моя Ром!

Как видишь, я все-таки выполняю условия нашего договора и держу свое обещание. Пусть даже в виде этого письма. Хотя одновременно приношу свои самые искренние извинения за столь большой перерыв. Просто я был чудовищно занят и, кроме того, мне сейчас временно приходится скрываться. Дело в том, что я совершенно случайно наткнулся на нечто колоссальное. Если это вдруг окажется правдой, то… считай, у меня в кармане все премии мира! И соответственно, огромные деньги! В любом случае надо ожидать и пышных фейерверков, и того, что скоро полетит немало августейших голов, ибо это нечто по-настоящему БОЛЬШОЕ!»

— Слово «большое» он написал крупными буквами, — на секунду оторвавшись от письма, объяснила Ромина. — И даже подчеркнул его тремя жирными линиями. — Не дождавшись от мужчин комментариев или вопросов, она, вздохнув, продолжила чтение.

«…Посылаю тебе это письмо через надежного друга. А таких сейчас у меня осталось совсем немного. Более того, в данной ситуации я не могу доверять даже нашей почтовой службе. Тем более заграничной! Если вам вдруг случится встретиться, будь с ним, пожалуйста, подобрее. Он черный как уголь, но сердце у него из чистейшего золота!

Жди меня, как договорились, но… когда будешь встречать меня в аэропорту, постарайся обойтись без красной ковровой дорожки и военного оркестра!

Благослови тебя Господь, родненькая моя, и всего тебе самого наилучшего.

Твой Крис».

Голос Ромины дрогнул. Впрочем, она тут же взяла себя в руки.

— Могу я посмотреть письмо?

Ромина безропотно протянула генералу письмо и конверт.

— Адрес не на конверте, а в правой верхней части письма, — на всякий случай, хотя никто ее об этом не просил, пояснила девушка.

— Мы знаем, — неожиданно сказал Мерлин.

— И все равно приятно сознавать, что наши информаторы не ошиблись, — довольно произнес генерал.

— Это все, что вы можете мне сказать? — не скрывая обиды, спросила Ромина. — Неужели до сих пор неясно? То, на что Крис наткнулся, пусть даже совершенно случайно, таило в себе смертельную угрозу. Которую он сразу почувствовал! А ведь я его предупреждала, что в поисках какой-нибудь сногсшибательной истории он рано или поздно зайдет слишком далеко и нарвется на крупные неприятности! Или… Послушай, Гарди, а может, он работал и на вас тоже?

— Да, но только… «не совсем прямо». Прямо он и сам никогда бы не согласился, да и я, честно говоря, не хотел. Ты же знаешь, как страстно он любил свою журналистику! Хотел быть настоящим «свободным художником», ездить по миру, куда захочет и когда захочет… И я ему в этом, поверь, никогда не мешал, никогда не вмешивался ни в его дела, ни тем более в его личную жизнь.

— А информация? Информацию-то он вам поставлял?

— Да, поставлял. Причем нередко очень важную и полезную. Но главным для него всегда оставалась журналистика. Он хотел писать… хотел искать и находить, как он сам любил говорить, самые невероятные новости в самых невероятных местах!.. Кстати, его последний материал о поставках оружия на Кубу не имеет ко мне никакого отношения.

— И тем не менее. Гарди, насколько мне известно, он писал для вас какие-то отчеты, — не отставала Ромина.

— Скорее просто пересказывал то, что меня больше всего интересовало, — буднично поправил ее генерал.

— Ну и что же он в таком случае узнал на этот раз?

Генерал, как бы признаваясь в собственном бессилии, широко развел руками.

— Мне самому тоже очень хотелось бы это знать…

— Гарди, ты хочешь сказать, что у вас нет ни малейшего представления о том, зачем Крис вообще отправился в Каир? Перед отъездом он ведь к тебе приходил, разве нет?

— Да, приходил, но ничего не сказал ни о том, что собирается найти, ни о том, где собирается это искать. Сказал только, будто у него есть предчувствие, что там, на Востоке, разворачивается какая-то потрясающая история. Может, даже серия историй, которые могут вознести его на самый олимп журналистики. Поэтому ему надо срочно быть там, на месте, как он тогда выразился, «великих событий».

— Вот-вот, мне он сказал то же самое, — горько вздохнула Ромина.

— Скажите, а что за договор вы с ним тогда заключили? — вмешался в разговор Мерлин Форд.

— Нет, нет, не договор. Скорее нечто вроде пакта о ненападении, — чуть улыбнувшись, ответила Ромина. — Просто тогда он дал мне клятвенное обещание, что будет регулярно писать и рассказывать обо всем, что ему приходится там делать…

— В обмен на что? В чем заключалась ваша часть пакта? — не отставал Мерлин.

Какое-то время казалось, что на этот вопрос она никогда не захочет отвечать. Однако затем Ромина ледяным тоном все-таки произнесла:

— Что ж, раз уж вам так необходимо знать, слушайте. Во время последней поездки на Кубу он потратил очень много денег, а любой перерасход всегда очень расстраивает наших попечителей, одним из которых, кстати, является наш общий друг Гарди. Поэтому моя часть пакта заключалась в том, что я одолжила ему требуемые деньги, только и всего.

— Господи, да скажи он мне об этом, и у него было бы все, что он пожелает! — воскликнул генерал.

— Именно поэтому Крис и решил тебя не беспокоить, Гарди, — усмехнулась Ромина. — Впрочем, большого значения это в любом случае не имело. Как раз в тот момент денег у меня на банковском счете было более чем достаточно. Так уж случилось…

— Надеюсь, ваш почему-то на редкость любезный «русский дворянин семнадцатого века» Алекс Салвеков не читал этого письма? — поинтересовался Мерлин.

— Конечно же нет! — искренне возмутилась Ромина. — Неужели вы думаете, я могла бы ему показать?! Нет, нет, он только знал, что мне пришло какое-то письмо. А вскрыла я его и прочитала уже после того, как он ушел.

— А телеграмму?

— Ее он тоже не видел. Потому что я… я сразу попросила его уйти.

Понимая, что стоявший рядом с генералом Мерлин Форд внимательно наблюдает за ней, Ромина, сама не зная почему, слегка покраснела.

«Черт его побери, — сердито подумала она. — Ему-то какое дело? Кто он, собственно, такой? И как он смеет так на меня смотреть?!»

Из-за этого крайне неприятного ощущения, невольно возникающего у любого человека, когда за ним подсматривают, она громко и даже несколько вызывающе произнесла:

— Сегодня же вечером, в крайнем случае завтра утром я улетаю в Каир.

— Увы, сударыня, вы не сделаете ничего подобного!

Восклицание Мерлина Форда было настолько категоричным, что Ромина даже не нашлась что ответить. Только, широко раскрыв глаза, с искренним изумлением смотрела на него…

— Вы будете только мешать расследованию обстоятельств смерти вашего брата. Лучше предоставьте сначала мне все как можно точнее разузнать, а уж потом сообщить вам… Все до мельчайших деталей, обещаю!

— Боюсь, мистер Мерлин… э-э, кажется, мистер Мерлин Форд, ваши личные планы меня меньше всего интересуют. В данном случае я, простите, не более чем довожу до сведения нашего попечителя о своем намерении срочно улететь в Каир по личным делам, только и всего.

— Но ведь я вам, кажется, достаточно ясно сказал, что этого делать ни в коем случае не следует, разве нет?

Демонстративно не отвечая ему, Ромина повернулась к генералу Фортескью и предельно деловитым тоном произнесла:

— Гарди, в Каире я остановлюсь в отеле «Шепард». Думаю, пробуду там где-то всю следующую неделю… Если вдруг возникнет потребность со мной связаться, там меня и надо искать. Я…

— А теперь, мисс Хантли, прошу вас выслушать меня, — перебил ее Мерлин Форд. — Вот чего нам совершенно сейчас не нужно делать, это давать хоть кому-либо повод думать, что мы не верим в то, что Крис умер естественной смертью. Генерал, как он, думаю, сам вам сейчас расскажет, уже связывался с британским посольством в Каире. О смерти Криса им сообщил египетский врач, который официально ее засвидетельствовал. Похоронили же вашего брата еще вчера.

— А когда же в таком случае он умер?

— Судя по заключению врача, четыре дня тому назад. Они не смогли сообщить сразу, поскольку тогда еще точно не знали национальности умершего.

— Но это же просто нелепо! — воскликнула Ромина. — Не догадаться о национальности Криса с первого взгляда? Это с его-то стопроцентной британской внешностью?

— Кто знает, кто знает… — загадочно протянул Мерлин Форд.

— Вы хотите сказать, Крис маскировался под кого-то? Ах да, конечно! Как я могла забыть? Крис вполне мог пытаться выдавать себя, скажем, за араба. Или за кого-то еще… В свое время, когда он был в Бомбее и изображал из себя индуса, то очень гордился тем, что его не узнавал даже никто из знакомых. Но ведь это было давно, очень давно…

Мерлин жестом руки остановил ее.

— Позвольте кое-что объяснить, мисс Хантли, — сказал он. — Насколько мне известно, Крис довольно часто прибегал к различным способам изменения внешности и поведения, выдавая себя за другого человека. Но здесь нередко таится большая опасность — если это по тем или иным причинам вдруг кому-то становится ясным, жди проблем!

— Но с чего это вы взяли, что в Каире мой брат тоже прибегал к подобной уловке?

— Только с того, что совсем недавно он неожиданно для нас сменил свой адрес и переехал в квартал для бедняков.

— Откуда вам известно? Полагаю, не от британского же консульства?

— Нет, нет, не от них. Я узнал это от человека, с которым не далее как сегодня утром говорил по телефону. Он видел Криса где-то неделю тому назад в небольшой забегаловке в одной из сомнительных частей города, а затем незаметно проследовал за ним до места, где ваш брат Крис, скорее всего, остановился…

— Но почему он не попытался с ним поговорить? Ведь Крис мог сообщить ему что-нибудь важное!

Мерлин Форд только пожал плечами.

— Тогда его интересовал только сам факт, что он увидел там Криса и узнал его. Наши люди никогда не должны вмешиваться в развитие событий до тех пор, пока им не прикажут. Или специально об этом не попросят. Это одно из главных правил.

Ромина крепко сжала кулачки.

— Так или иначе, Гарди, но я выясню, что там произошло, не сомневайся. — Ромина сердито притопнула ножкой. — Более того, у меня появилось сильное желание довести до конца дело, которое он начал!

— Все это, конечно, хорошо и благородно, но вы просто не можете этого сделать! — Мерлин Форд грохнул по столу кулаком. — Вы всего-навсего женщина, мисс Хантли! Молодая, красивая, но тем не менее самая обычная женщина! Что вы там, интересно, сумеете разузнать?

— Женщина? Самая обычная женщина?.. К вашему сведению, мистер Мерлин Форд, женщинам нередко удавалось сделать то, что не удавалось ни одному мужчине! И никогда не удастся!.. Вам, кстати, разве неизвестно, что во время последней самой кровавой войны именно женщины были самыми лучшими агентами разведки? Равно как и самыми изобретательными и храбрыми бойцами Сопротивления! Я что-нибудь путаю, Гарди?

— Нет, нет, Ромина, все именно так и было, — поспешил согласиться с ней генерал. — Думаю, Мерли, тебе надлежит принести прекрасному полу свои самые искренние извинения. Это было бы только справедливо.

— Что ж, поскольку справедливость — наша высшая ценность, охотно приношу свои самые искренние извинения, — усмехнувшись, отнюдь не торжественно произнес Мерлин Форд. — Но заклинаю тебя, Гарди: ради всего святого, уберегите мисс Хантли от этого нелепого поступка. Не дайте ей сломя голову ринуться на Каир с карающим мечом в руках, тем самым давая преступникам возможность замести следы и скрыться!

— Боюсь, вам придется согласиться с тем, что найти общий язык нам не удалось, мистер Форд, — произнесла Ромина, вставая со стула. — Гарди, дорогой, я постараюсь связываться с тобой как можно чаще. И если мне вдруг понадобится помощь, не сомневайся, я тут же обращусь за ней не к кому-нибудь, а именно к тебе. Гарди!

Ромина поплотнее запахнула плащ, начала натягивать на руки длинные кожаные перчатки, когда, к се нескрываемому удовольствию, до нее донесся настойчивый и даже в каком-то смысле полный отчаяния шепот Мерлина Форда:

— Останови ее, Гарди. Любой ценой!

Генерал на секунду задержал свой пристальный взгляд на лице Мерлина, затем медленно перевел его на Ромину. В уголках его тонких губ на мгновение появилась и тут же скрылась загадочная усмешка.

— Одну минутку, Ромина. Как раз перед твоим приходом Мерлин говорил мне о своем намерении немедленно отправиться в Каир и, кстати, спрашивал совета, как ему лучше всего вести расследование. — Генерал задумчиво постучал костяшками пальцев по столу, затем так же неторопливо продолжил: — Но дело в том, что для местных властей Египта у Мерлина, к его величайшему сожалению, нет должного статуса. А вот у тебя, Ромина, он есть. Ты родная сестра Криса и, следовательно, имеешь полное право не только задавать им любые вопросы, но и требовать исчерпывающих ответов!

— Само собой разумеется, — с готовностью согласилась Ромина. — Я это прекрасно понимаю и во многом именно потому хочу постараться сама там все выяснить. Без посторонней помощи… А затем немедленно сообщу вам… и, если вы так уж настаиваете, мистеру Мерлину Форду обо всем, что мне удалось узнать.

Трудно было не заметить явные нотки триумфа в ее голосе. Еще бы! Она только что поставила на место отвратительного молодого человека, который за последние десять минут доставил ей много, слишком много душевного дискомфорта!

— Вместе с тем, однако, — генерал будто не слышал ее патетической тирады, — меня невольно тревожит мысль… Учитывая твои честность и неопытность, Ромина, хитромудрые местные чиновники без особого труда обведут тебя там вокруг пальца, запутают уклончивыми ответами и даже, что еще хуже, очень скоро направят по ложному следу! Это же Восток…

— Да, конечно, мне будет нелегко, Гарди, я знаю. Но и я все время буду начеку, постараюсь действовать крайне осторожно и осмотрительно, не беспокойся.

Генерал Фортескью снисходительно усмехнулся:

— Знаешь, Ромина, мне почему-то кажется, что в своем расследовании ты далеко не зайдешь. Тебе просто не дадут. И поэтому я предлагаю нам всем некий компромисс. То есть почему бы вам двоим не отправиться в Каир вместе?

— Нам двоим?.. Вместе?

Невольно взглянув на Мерлина Форда, Ромина не могла не заметить его крайнего недоумения.

— Да, вместе, — спокойно подтвердил генерал. — Почему бы вам не отправиться туда, скажем, туристами? Каир прекрасный город, особенно в это время года. Вы могли бы поехать туда… ну, допустим, как брат и сестра. Которые, по своим личным соображениям, хотят провести отпуск вместе. А почему бы и нет?

— Почему бы и нет?.. Почему бы и нет?.. Да потому, что… — Ромина чуть не задохнулась от ярости.

Гневные слова были уже готовы слететь с ее язычка, когда она вдруг, к своему удивлению, поняла, что в предложении генерала, каким бы неприятным оно ей ни показалось, был вполне очевидный здравый смысл…

Главное сейчас узнать, где, как и почему убит ее родной брат Крис. Остальное не важно!.. Даже необходимость заниматься этим вместе с мистером Мерлином Фордом. Каким бы отвратительным он ей ни казался…