Прелестная Ромина

Глава 7

Заместитель управляющего отелем оказался довольно молодым светловолосым человеком явно скандинавского происхождения. По-английски он говорил безукоризненно, а его предельно корректные манеры вызывали искреннее уважение.

— Сэр, поверьте, я глубоко сожалею, что вы сочли необходимым предъявить нам жалобу в столь позднее время… — начал он, после того как мистер Никойлос громко и чуть ли не истерическим тоном сообщил ему о том, что «кто-то вторгся в его личные апартаменты и даже посмел рыться в его личных бумагах».

Однако взбешенный Мерлин не дал ему договорить.

— Ну и как вы все это объясните? — требовательно спросил он, тыкая ему в нос кипой каких-то бумаг.

— Сэр, мне трудно представить, что такое возможно! — с искренним недоумением пожал плечами молодой человек. — У нас на редкость строгий отбор обслуживающего персонала, и, кроме того, мы делаем все возможное, чтобы исключить любую, поверьте, любую возможность незаконного проникновения посторонних лиц в номера наших гостей… Скажите, сэр, а вы действительно уверены, что в ваше отсутствие в апартаментах побывал посторонний?

— Уверен ли я? Хорошо, допустим, вы правы, тут никого не было, допустим… Но если я ошибаюсь, то как, в таком случае, вы объясните это?

Мерлин отодвинул туалетный столик и ткнул пальцем в крошечную «головку» микрофона, прикрепленного к ножке стола. Затем провел пальцем вдоль провода, ведущего от микрофона к маленькой коробочке, не больше спичечного коробка, искусно спрятанной у самого основания выдвижного ящика. Заметить эту коробочку можно было, только если специально ее искать!

Вскрикнув от изумления, молодой скандинав опустился на колени, внимательно осмотрел микрофон и уже собирался что-то сказать, как Мерлин предостерегающе поднял руку:

— Подождите. Сначала давайте отсоединим его от приемника. Думаю, так будет и правильнее, и надежнее.

Он тоже присел, отсоединил проводок от микрофона.

— И что вы теперь скажете?

Заместитель управляющего огорченно развел руками:

— Мне нечего сказать, сэр. Это… это так неожиданно… Единственное, что я мог бы сказать в данной ситуации, — микрофоны такого типа нашей полицией не используются.

— Значит, вы хорошо знакомы с типом микрофонов, которые использует ваша полиция? — поинтересовался Мерлин.

— Да. Иногда полиция проявляет законный интерес к некоторым из наших постояльцев, и тогда, как нам известно, они используют подслушивающие устройства определенного типа… Но таких микрофонов мне никогда еще не доводилось видеть.

— Никогда не доводилось? Правда? Что ж, хотите, я вам кое-что о них расскажу? — загадочно улыбнулся Мерлин. Кстати, изготавливают их не где-либо, а, представьте себе, в России.

Молодой заместитель управляющего задумчиво покачивал головой. Похоже, он был удивлен. И озадачен!

Да, в его искренности вряд ли можно было сомневаться, подумала Ромина. Как и в том, что этот в высшей степени неприятный инцидент его сильно встревожил.

— Прошу меня простить, сэр, но прежде, чем делать выводы и принимать соответствующие меры, мне хотелось бы узнать об этом побольше, — наконец произнес он и, быстрым шагом подойдя к стене у постели, несколько раз дернул за шнур звонка.

Тотчас вбежавший в номер египтянин оказался тем самым коридорным, что дежурил на этаже в предыдущую ночь. Средних лет, подвижный, с прямым открытым взглядом…

— Абдул, — обратился к нему заместитель управляющего. — Вот этот господин, который живет на вверенном тебе этаже, только что сообщил, будто в его номере находился посторонний и рылся в его личных бумагах… Как вы это можете объяснить?

— Но это невозможно, сэр! — глядя ему прямо в глаза, недоуменно воскликнул Абдул. — Незамеченным мимо меня сюда никто не мог попасть. Даже муха… А я дежурил здесь все это время. И ни разу никуда не отлучался. Ни на минуту, сэр!

— Хорошо. Тогда скажите мне, Абдул, кого вы за время своего дежурства видели входящим в номер и выходящим из него, — не повышая голоса, продолжил заместитель.

Дежурный немного подумал.

— Этот господин, — он глазами указал на Мерлина, — этот сахиб и его дама спустились вниз приблизительно в девять часов вечера, а где-то часа через полтора, то есть около одиннадцати, я увидел, как он снова вернулся и вошел в свой номер. Я тогда пылесосил ковер в конце коридора, вдруг услышал стук закрывающейся двери лифта, подошел поближе и увидел вот этого господина. Отчетливо, как сейчас…

— Сэр, вы действительно поднимались в свой номер? — спросил заместитель мистера Никойлоса.

Мерлин покачал головой:

— Нет. Сразу после ужина мы спустились вниз, вышли через парадный вход на улицу и сели в машину и уехали в… Впрочем, не важно куда… Уехали осматривать ваши достопримечательности.

Заместитель снова посмотрел на дежурного.

— Продолжайте, пожалуйста, — обратился он к нему. — В котором точно часу господин, который, как вы утверждаете, вошел в этот номер, из него удалился?

— Он оставил ключ в двери. Я увидел его, когда шел по коридору — меня звонком вызвали в номер четыреста девяносто… А минут приблизительно через десять-двенадцать, может чуть дольше, до меня сначала донесся звук закрываемой двери, а потом я увидел, как этот господин закрывает дверь на ключ и идет по коридору к лифту.

— Скажите, где точно вы тогда были? — поинтересовался мистер Мерлин Никойлос.

— В конце коридора, сэр, но уверен, что это были именно вы.

— Надо же! А вот я уверен, это был не я! — Мерлин сердито обернулся к молодому заместителю управляющего: — Что вы на это скажете?

Скандинав в упор смотрел на египтянина:

— Абдул, вы уверены? Все так и было? Вы не забыли, что всегда, особенно в подобных случаях, не должны упускать ни единой мелочи? Итак, Абдул, человек, которого вы видели, он говорил с вами? Давал вам деньги?

— Нет, нет, сэр, клянусь Аллахом! Вы ведь знаете, я бы никогда и ни за что не взял бы денег, чтобы пустить кого-нибудь в чужой номер! Вы же читали мои рекомендации, сэр, у меня за всю жизнь не было ни одного замечания по службе!

— Да, это правда, — медленно протянул заместитель управляющего. — Послужной список у вас в полном порядке… Ладно, Абдул, пока можете идти. Если понадобитесь, я вас вызову.

Египтянин неуверенно посмотрел на него, перевел взгляд на Мерлина Никойлоса, затем снова на заместителя… Но поскольку ни тот ни другой ничего не говорили, он, пожав плечами, медленно вышел из комнаты.

Как только за ним закрылась дверь, заместитель управляющего торопливо произнес:

— Сэр, к величайшему сожалению, случившемуся может быть только одно объяснение, и мне, поверьте, искренне жаль, что приходится его признать.

— Какое? — резко спросил Мерлин.

— Подобный инцидент произошел, когда я работал в отеле «Ривера», сэр. Тогда весьма умело проникший в один из номеров вор украл очень дорогое ожерелье, принадлежавшее одному из постояльцев. Причем, знаете, весьма и весьма известному!.. Но то, как вор проделал это, было просто… конечно, простите меня, сэр, но назвать это иначе как «шедевром изобретательности и мастерства» невозможно. Еще раз прошу меня простить, сэр, за подобное высказывание в подобных обстоятельствах.

Мерлин удивленно уставился на него:

— И в чем же заключался его, с позволения сказать, шедевр криминальной изобретательности?

— Сейчас объясню, сэр. Но сначала позвольте задать вам несколько наводящих вопросов… Итак, вы говорите, что сразу после ужина спустились вниз. Не помните, в котором часу это было?

— Конечно, помню. Минут двадцать одиннадцатого.

— А ключ от двери тогда, полагаю, находился у вас в кармане?

— Само собой разумеется.

— Значит, спустившись на лифте вниз, вы положили его на стол дежурного портье, так?

— Именно.

— Скажите, а с самим портье вы при этом разговаривали?

— Вряд ли. Скорее всего, просто положил ключ ему на стол и пошел дальше… По-моему, обычно все так делают…

— Совершенно верно, сэр. Именно так все наши постояльцы обычно и делают. Молча кладут ключ от номера и идут дальше по своим делам… А дежурный портье не глядя берет этот ключ и вешает его на соответствующий крючок. Вероятно, в тот поздний вечер портье был чем-то занят и даже не посмотрел на вас, тем более что вы к нему не обратились, не заговорили… После того как вы вышли из отеля, наблюдавший за вами вор, то есть тот человек, который, по словам Абдула, вошел в ваш номер, очевидно, немного подождал, а затем подошел к стойке дежурного портье и попросил ключ от якобы «своего» номера… — Ромина сдавленно вскрикнула. — Более того, — продолжал заместитель управляющего, — человек, которого видел Абдул, был специально выбран на эту роль прежде всего из-за значительного внешнего сходства с вами, сэр. Ведь поскольку для нас, европейцев, все темнокожие чаще всего выглядят на одно лицо, так и мы, «бледнолицые», для них, как правило, похожи один на другого! Да и на что, собственно, мог тогда обратить свое внимание дежурный портье? Он в любом случае видел лишь высокого темноволосого человека в сером костюме… и, вполне естественно, принял его за вас. Поэтому совершенно спокойно отдал ему ключ от вашего номера…

— Что ж, неглупо. Совсем неглупо, ничего не скажешь, — задумчиво покачал головой Мерлин.

— Да, к сожалению, совсем неглупо. Он оставил ключ в замочной скважине снаружи двери, как поступил бы и настоящий мистер Мерлин Никойлос, затем не торопясь, поскольку догадывался, что вы с вашей дамой наверняка отправились в какой-нибудь ночной клуб, нашел и просмотрел ваши бумаги, прикрепил к туалетному столику подслушивающее устройство, преспокойно вышел из номера, закрыл дверь, спустился вниз, положил ключ на конторку дежурного… скорее всего, терпеливо дождавшись, пока тот отвернется, и… покинул отель.

— Ну а предположим… заметьте, только предположим, что ночной портье вдруг решил бы с ним заговорить? Что тогда? — нерешительно спросила Ромина.

Молодой заместитель управляющего чуть пожал плечами.

— Решил с ним вдруг заговорить? Ничего страшного. Тогда преступник, скорее всего, просто бы воскликнул что-нибудь вроде: «Господи, ну что за дырявая у меня голова! Ведь это номер в отеле, где я останавливался на прошлой неделе! Простите великодушно! Здесь мой номер двести двадцать четыре!» И на этом бы все закончилось.

— Вы хотите сказать, он мог тоже остановиться в этом отеле? — поинтересовался Мерлин.

— Не только мог, сэр, но именно так и сделал. Как показывает мой опыт, преступники такого рода обычно не только весьма осторожны, но и на редкость предусмотрительны. Они всегда уделяют огромное внимание деталям. Даже, казалось бы, самым незначительным!

— Ясно, — задумчиво протянул Мерлин. Он с озабоченным видом прошёл до двери гостиной. Затем обратно. — Итак, на этот раз мои враги… или, возможна конкуренты… меня, похоже, обставили. Все, что мне остается, — как можно скорее вернуться в Лондон. В моей папке есть некая информация. Попади она не в те руки — это грозит мне и моим партнерам немалым ущербом! А в том, что дело обстоит именно таким образом, сомневаться, боюсь, уже не приходится…

— Сэр, я крайне сожалею, что из-за досадного происшествия вам приходится столь неожиданно прерывать ваш визит, — подчеркнуто учтиво произнес молодой заместитель управляющего.

Ромина очень засомневалась в искренности его «сожаления» — администрация элитных отелей обычно не очень-то рада постояльцам, которые по тем или иным причинам привлекают внимание воров, шпионов или иных подозрительных личностей.

— Итак, мы с мисс Фей уезжаем завтра же утром, — тоном, не терпящим возражений, произнес мистер Никойлос. — Вас не затруднит попросить портье заказать нам два места люкс на первый же авиарейс в Лондон?.. Лучше всего через Рим… Я сделал бы это и сам, но сейчас, думаю, турагентства еще не открыты…

— Совершенно верно, сэр. Но пожалуйста, не беспокойтесь. Я лично прослежу за тем, чтобы места на самолете вам были заказаны в первую очередь. И… и позвольте мне от имени администрации еще раз выразить наше самое искреннее сожаление по поводу случившегося! Мы…

— Не стоит извиняться, — перебил его Мерлин. — Ни вы лично, ни ваша администрация здесь ни при чем. Когда финансируешь крупные проекты, надо быть готовым к тому, что всегда найдутся люди, которые постараются любой ценой сорвать эти планы. И мне, кстати, еще повезло, что я вовремя смог обнаружить их гнусные происки… Теперь, надеюсь, я смогу разрушить их омерзительные надежды.

Молодой заместитель одобрительно закивал:

— Да, да, конечно. Теперь, когда вам удалось так ловко обнаружить это мерзкое устройство…

— Это уж точно, теперь им скорее нужно беспокоиться о себе! Я ведь этого так не оставлю, — самоуверенно произнес мистер Никойлос. — Ладно, спокойной ночи… И не забудьте о билетах для нас. На первый же утренний рейс!

— Не забуду, сэр, можете не беспокоиться… Кстати, в какое время прикажете вас разбудить?

— Как только получите подтверждение насчет билетов. Надеюсь, какой-нибудь девятичасовой рейс найдется?

— Да, да, сэр, конечно. Но… это означает, что вам надо будет выехать в аэропорт не позже половины восьмого, сэр.

— Ничего страшного. — Мерлин пренебрежительно махнул рукой. — Я не уверен, что нам вообще удастся сегодня поспать…

Когда молодой заместитель управляющего, не переставая бормотать вежливые извинения за причиненное беспокойство, все-таки попрощался и, поклонившись, наконец-то вышел из номера, Мерлин Никойлос и Ромина долго стояли молча. И только услышав приглушенный стук его удаляющихся шагов по коридору, девушка, бросив на Мерлина встревоженный взгляд, тихо спросила:

— Мы ведь никуда не едем?

— Ошибаешься, дорогая. Едем! Первым же рейсом! — Мерлин сердито нахмурился. — Если ты почему-то сочла возможным не обратить внимания на предупредительный сигнал, который нам сделали не далее как сегодня ночью, то я обратил!

— Но ведь эти отвратительные мужчины с ножами не имеют к нашему делу никакого отношения! Они просто хотели отомстить за своего дружка, которого ты избил в «Пирамидах». Причем тоже совершенно случайно!

— Неужели ты будешь отрицать его причастность к чудовищной афере с наркотиками? — Мерлин осуждающе покачал головой. — Ну а почему, по-твоему он ударил женщину? Да потому, что это необычное колечко — некий пароль в их грязной игре, причем достаточно важный. Вот он и взбесился, когда дама сказала, что потеряла его! И он разозлится еще больше, когда узнает, что случилось с его дружками. Вот почему совершенно не хочется подставлять под их бандитские ножи себя!.. Впрочем, и тебя тоже!

— Мерлин! Ты хочешь сказать, мы… ты… ты собираешься от них… бежать? Бежать от этих ублюдков?

— Да, бежать. Причем как можно быстрее! Главное в таких играх — уметь вовремя отступить. Только полный идиот способен идти на штурм крепости, имея в руках вместо оружия красивое полковое знамя!

— А Крис? На него теперь можно просто-напросто наплевать и забыть?

— Не будь глупенькой, — чертыхнулся Мерлин. — Конечно, я не забыл о Крисе и мне не наплевать! Но… тем не менее, мы уезжаем. Мисс Фей и мистер Никойлос уезжают отсюда завтра же утром. Их увеселительная поездка подошла к концу, и…

— Я никуда не поеду! — решительно заявила Ромина.

— А я говорю, поедешь! Неужели ты думаешь, мистер Никойлос может бросить свою подружку? Мы едем вместе… А эти ублюдки могут помахать нам на прощание уже только в аэропорту!

— Господи, я не могу поверить… просто поверить не могу, что мы все бросим! Сдадимся сейчас, когда нам уже столько удалось узнать!

Мерлин обернулся:

— Сдадимся? А кто говорит о том, чтобы сдаться?

— Да, но… ты сам только что сказал!

— Я? Нет, нет, это тебе послышалось. Ничего подобного я не говорил! Я только сказал, что мы уедем из Египта… во всяком случае, на какое-то время, только и всего!

У Ромины возникло ощущение, будто темные тучи над ее головой куда-то исчезли и небо осветили яркие лучи солнца…

— Ты хочешь сказать, мы… мы сюда еще вернемся?

— Естественно, — устало произнес Мерлин. — Мы сюда вернемся. Во всяком случае, я. А вот что касается тебя… ты должна вернуться домой, и точка!

— О, Мерлин… дорогой Мерлин, ты меня так напугал! — Она подбежала к нему и… обняла. — Ты напугал меня, я же поверила, что ты решил сдаться…

— Меня называли чем угодно и кем угодно, но только не трусом! — отозвался Мерлин. — Хотя одно из основных правил подобных игр — не бояться быть названным так.

— Вообще то я не очень поверила в то, что ты на самом деле хочешь убежать, — улыбнулась Ромина.

— Чушь! — возмущено воскликнул Мерлин. — Полная и абсолютная чушь! Ты была полностью уверена в атом. И не надо теперь пытаться меня разжалобить! Лучше иди и начинай паковать свои вещи. Это в любом случае займет не так мало времени… Ну а рано утром тебе наверняка не очень-то захочется это делать.

— Конечно, не захочется. — Она помолчала. — Знаешь, я вот о чем вдруг подумала: а не обыскивали они и мою комнату тоже?

— Думаю, обыскивали. — Мерлин нахмурился. — Погоди-ка… Сейчас я достану наш чудо-аппаратик, и мы проверим, можно ли там говорить спокойно…

Они вместе вошли в ее комнату, Мерлин тщательно обвел аппаратом вокруг, но стрелка ничего не показала.

— Что ж, здесь, слава богу, все в порядке, — облегченно вздохнул мужчина. — А теперь посмотри, только, пожалуйста, повнимательней, не копались ли в твоих вещах.

Ромина открыла и внимательно просмотрела содержимое всех ящиков туалетного столика.

— Н-н-нет, по-моему, все так же, как и было, — не совсем уверенно произнесла она. — Хотя трудно сказать… Я ведь не такая аккуратная, как ты. — Она перешла к комоду. — Здесь тоже все вроде бы в порядке…

Задвинув ящики на место, Ромина задумчиво походила по комнате, то и дело вопросительно поглядывая на Мерлина, затем вдруг остановилась.

— Может, они и рылись в моих вещах, а может, и нет! Ведь не найди ты у себя в комнате микрофон, тоже не был бы так уверен, правда?

— Да, скорее всего, — с легкой улыбкой согласился он.

Ромина открыла стеклянную дверцу гардероба и вынула оттуда один из своих чемоданов. Положила его на все еще застеленную постель, открыла и… удивленно воскликнула.

Мерлин, уже выходящий из ее комнаты, резко остановился.

— В чем дело?

— Посмотри! — Ее голос задрожал. — Они здесь все-таки были! И копались в моих вещах! — Девушка ткнула пальцем в раскрытое чрево чемодана — подкладка из красного муара была аккуратно надрезана по краям… — Наверное, хотели посмотреть, не спрятано ли там что-нибудь секретное.

— Да, именно так, — сухо подтвердил Мерлин.

— Тебя это очень беспокоит?

— Честно говоря, да. Выходит, они знают о письме Криса.

— Но откуда? Хочешь сказать, мадам Гоха…

— Не уверен. Возможно, это только мои догадки, но… — Мерлин мрачно насупился. — Но боюсь, они все-таки заставили ее рассказать о письме.

— То есть… пытали? — прошептала Ромина.

— Ладно, хватит об этом. Главное для нас — уехать отсюда. И как можно быстрее!

Он вышел из ее комнаты и, стараясь ступать потише, подошел к двери, ведущей из их номера в коридор. Внимательно ее осмотрел, как бы проверяя на прочность…

— Думаешь, они попробуют ворваться сюда, сломав дверь? — спросила Ромина.

— Ну, ворваться вряд ли… Для этого у них наверняка есть дубликат ключа. — Мерлин задумчиво почесал переносицу. — Возможно, я драматизирую ситуацию. Может, нам повезло, и им, надеюсь, пока неизвестно о нашем отъезде завтра утром… Ты же знаешь о моем пристрастии к мерам предосторожности… Хотя сама же высмеивала меня за это.

— Нет, не высмеивала! Просто… В общем, я была не права! Извини… Просто до того, как я увидела, что они сделали с Полем, мне казалось, что такое может происходить только в кино!

— Что ж, теперь ты знаешь, как это бывает в жизни.

Он, тяжело сопя и отдуваясь, приволок из своей комнаты массивный комод.

— Вот так. — Мерлин прислонил его к входной двери. — Он, конечно, их не остановит, но зато наделает много шума… И значит, спугнет или хотя бы предупредит нас!

Ромина почувствовала, как по спине пробежали мурашки…

— Да, ты прав. Абсолютно прав. Нам действительно надо немедленно уехать.

Она торопливо вернулась в свою комнату, быстро собрала вещи…

Платья, выглядевшие нарядными и веселыми, когда она их покупала в «Савойе», теперь казались ей кричащими и совершенно безвкусными.

Тогда ей по-своему даже нравилось играть новую роль, входить в совершенно чуждый ей образ бездумной и беззаботной подружки американского миллионера, но сейчас… сейчас, когда дело начинало принимать такой мрачный оборот, ею овладел арах.

Закончив сборы, девушка переоделась в кружевную ночную рубашку, накинула пеньюар, подошла к комнате Мерлина и тихонько постучала в дверь.

— Войдите, — послышался его совершенно спокойный голос.

Он уже упаковал свои вещи и теперь лежал на неразобранной постели в спальной пижаме и ночном халате. В его правой руке тускло поблескивал револьвер.

— А это еще зачем? — удивленно спросила девушка. — Что ты собираешься с ним делать?

— Ничего. Во всяком случае, пока… Это всего лишь банальная предосторожность. У меня, видишь ли, аллергия на непрошеных гостей. Особенно если они приходят после полуночи…

Ромина взглянула на настенные часы и почему-то тихо, почти шепотом произнесла:

— Уже почти два часа.

— Знаю… Тебе лучше хоть немного поспать. Все будет в порядке, обещаю. Хотя дверь все равно закрой на ключ. Лишняя предосторожность не помешает. Чтобы всем нам спокойней было…

— Я ненавижу запертые помещения, — жалобно застонала Ромина. — И кроме того, откуда тебе знать, что они не проберутся сюда через балкон?

— К счастью, это абсолютно невозможно. С улицы к нему нет никаких подходов, а пожарная лестница на противоположной стороне коридора.

— Что ж, хоть какое-то утешение. — Ромина старалась говорить бодро. — Тебе уже подтвердили заказ на билеты?

— Два места на девятичасовой прямой рейс до Лондона. Наш юный скандинавский друг, похоже, был искренне рад узнать, что завтра утром нас здесь уже не будет.

— Да, мне тоже так показалось. Не сомневаюсь, в душе он в нас видит источник всех самых страшных бед.

— И в этом он, возможно, прав. — Мерлин многозначительно посмотрел на револьвер.

Ромина, нахмурившись, проследила за его взглядом.

— Убери его. Хватит нам крови и насилия… Хотя бы на сегодня. — Она глубоко вздохнула, медленно обвела комнату взглядом. — Нет, нет, все это неправда, мы сами все выдумали…

— Хватит фантазировать, иди ложись спать. — Мерлин засунул револьвер в карман халата, медленно встал с постели, подошел к Ромине и, к ее глубочайшему изумлению, наклонился и… нежно поцеловал в щеку. — Ты вела себя очень храбро, дорогая… Не сомневаюсь, Крис гордился бы тобой.

Она почувствовала, как от этих совершенно неожиданных слов готова разреветься.

Оставшись в своей комнате и заперев за собой дверь на ключ, как велел Мерлин, Ромина бросилась на постель и долго лежала, глядя через незанавешенное окно на темно-синее, усеянное яркими звездами каирское небо, заново переживая все, что произошло с ними за весь оказавшийся на редкость насыщенным событиями день. А затем… она вдруг вспомнила, как Мерлин жадно припал губами к ее губам.

Как же сильно она его тогда ненавидела, а себя презирала за то, что согласилась играть постыдную роль ветреной подружки миллионера, роль, позволявшую ему делать с ней все, что он пожелает! Но… но это длилось до тех пор, как Мерлин в первый раз ее поцеловал. Грубо, жестко, и все равно с того самого момента словно что-то изменилось.

А недавно он целовал ее очень ласково и всего лишь в щеку, как нередко делал Крис. Но нежность прикосновения его губ, близость его тела… Ромина мечтательно закрыла глаза.

Проснулась она так же внезапно, как и уснула. Кто-то негромко, но настойчиво стучал в дверь ее запертой комнаты.

— Кто там?

— Пора вставать, Ромина. Просыпайся, уже семь часов… Завтрак я заказал, — послышался из-за двери бодрый голос Мерлина.

— Встаю, встаю, — потягиваясь, крикнула девушка.

За окном уже ярко светило пока еще не палящее солнце, однако Ромина, с большим трудом преодолев огромное желание постоять у окна и полюбоваться великолепным видом царственно величавого Нила, прошла прямо в ванную комнату, где первым делом приняла холодный душ.

К тому времени, как она оделась, заказанный Мерлином завтрак уже стоял на столе в гостиной — приятно хрустящие булочки, ароматный кофе.

— Ну как, хорошо спалось? — поинтересовался Мерлин.

— Как ни странно, да, — мило улыбнулась Ромина. — Хотя, честно говоря, я боялась, что вообще не усну.

Мерлин понимающе кивнул:

— Так часто бывает. Чтобы не допустить крайнего переутомления, мозг сам блокирует поступление лишней информации. Иными словами, погружает своего хозяина в глубокий сон.

— Что ж, вполне приемлемое объяснение. Не хуже любого другого. — Ромина немного помолчала. — Хотя, если меня что-нибудь достаточно серьезно беспокоит, я обычно всю ночь лежу с открытыми глазами. Думаю и переживаю, переживаю и думаю…

Она намазывала хрустящую булочку маслом, но вдруг замолчала и взглянула на Мерлина. Он пристально смотрел на нее и, кажется, был недоволен.

— Ты забыла приклеить накладные ресницы.

— Господи, какая же я дура! — недовольно воскликнула девушка. — Наверное, думала о чем-то другом и невольно забылась.

— Послушай. — Он понизил голос. — Нам крайне важно убедить их, что мы действительно уехали, понимаешь? Они ни на секунду не должны усомниться в том, что мы на самом деле убегаем! Нас будут провожать, можешь не сомневаться. До той минуты, как мы сядем в этот чертов самолет! И ты должна постараться выглядеть и вести себя именно так, как повела бы себя моя голливудская подружка Ромина Фей.

— Интересно, а как именно должна выглядеть и вести себя твоя голливудская подружка?

— Выглядеть, как всегда, ярко и вызывающе, а вести себя капризно и почти скандально, — серьезным тоном объяснил Мерлин. — Ей совершенно не хочется прерывать столь интересную поездку и покидать приветливый Каир. Ее совершенно не интересуют проблемы дружка… если, конечно, они не затрагивают содержимое его кошелька!

— Да, да, ты прав.

— Поторопись, пожалуйста. Мне уже пора звонить вниз и просить, чтобы прислали кого-нибудь за багажом.

Ромина послушно встала из-за стола, вернулась в свою комнату, приклеила накладные ресницы, нанесла тени, более внимательно, чем обычно, осмотрела свое лицо в зеркале. И довольно пробормотала:

— Во всяком случае, заметят меня многие, если не все!

Она уже надевала ярко-красную накидку, в которой прилетела в Египет, когда в дверь номера осторожно постучал посыльный, пришедший за их багажом.

— Пошли, — коротко велел ей Мерлин и, не дожидаясь, зашагал к выходу.

Молодой приветливый скандинав вместе с каким-то мужчиной, который чуть позже был представлен им как «сам управляющий отелем», ждали их в фойе. Последовали неизбежные в таких случаях пространные извинения, заверения и тому подобные «политесы», однако мистер Никойлос, недовольно поморщившись, тут же отмел их в сторону.

— С меня хватит! — громогласно объявил он. — Я по горло сыт вашей азиатчиной и буду просто счастлив вернуться назад к цивилизации.

Он заплатил по счету и, кивнув управляющему и его заместителю, не оглядываясь, энергично двинулся к выходу из отеля.

В отличие от него чуть задержавшаяся Ромина остановилась, мило улыбнувшись, пожала на прощание руки обоим менеджерам, хотя прекрасно понимала, что она для них ничего не значит. Поэтому не стала затягивать процедуру «вежливого прощания» и поторопилась за Мерлином, который уже садился в машину.

Гид поспешил многословно выразить свое глубочайшее сожаление, что «обстоятельства вынуждают их прервать столь приятную поездку», однако Мерлин отвечал ему коротко, на грани грубости, поэтому их «светская беседа» вскоре прекратилась, и остаток пути до аэропорта они провели в полном молчании.

— Добро пожаловать на борт нашего авиалайнера, — хорошо отработанным равнодушно-вежливым голосом приветствовала их длинноногая стюардесса.

Ромина села рядом с иллюминатором.

— Попрощайся с этим чертовым местом навсегда! — подчеркнуто громко произнес американский миллионер Мерлин Никойлос. — Потому что мы сюда больше ни за что не вернемся! Это я тебе говорю, Мерлин Никойлос!..

Зачем он так? Сейчас в этом нет необходимости. Ведь Каир и все связанные с ним страхи уже позади, недовольно подумала Ромина.

А еще больше ей не понравилась откровенно вызывающая манера, с какой он вызвал стюардессу и, не глядя на нее, потребовал шампанского.

— Я принесу вам все, что вы захотите, сэр, но только после того, как на табло погаснет надпись «Пристегните ваши ремни», сэр, — мило улыбнулась стюардесса.

— Неужели это обязательно? — недовольно проворчал Мерлин. — За что же тогда, спрашивается, с меня берут такие деньги?!

— Боюсь, таковы правила, сэр, — доброжелательно произнесла бортпроводница.

Мерлин пробурчал что-то себе под нос.

— Интересно, а где будет наша первая остановка? — вслух поинтересовалась Ромина.

— Кажется, в Афинах, — вместо стюардессы ответил Мерлин. — И я очень надеюсь, нам до этого хоть что-нибудь дадут поесть!

— Завтрак принесут через несколько минут, сэр, — учтиво успокоила его стюардесса.

— Но я не смогу съесть еще один завтрак! — прошептала Ромина.

Но по взгляду Мерлина девушка поняла, что он ведет себя так не зря.

Интересно, он… или они сейчас здесь? В самолете? Вместе с ними? Тогда где?.. Ромина осторожно огляделась. Шагая по бетонному полю на посадку, она была слишком занята рассматриванием провожающих и совершенно не обращала внимания на пассажиров. Кто они? Как выглядят?

Прямо перед ними сидела великолепно одетая египтянка, которую сопровождал пожилой, солидного вида мужчина. И судя по тому, с каким подчеркнутым уважением в аэропорту их провожали официальные лица, они были важными шишками… Да и остальные выглядели в общем-то вполне смирными, так что в самолете на них вряд ли кто решится напасть. Ведь убежать-то некуда, да и невозможно…

После стандартного плотного завтрака, когда стюардесса унесла пластмассовые подносы с грязной посудой, Мерлин, устало потянувшись, сказал, что, пожалуй, пойдет посидит на пустующих местах сзади них. Так будет удобнее.

— Да, да, конечно. И кроме того, дорогой, ты сможешь без помех смотреть в иллюминатор, — кивнула Ромина, чувствуя себя чуть-чуть виноватой за то, что, не спрашивая, выбрала самое удобное место.

Он благодарно улыбнулся, и вскоре девушка услышала, как Мерлин шумно устраивается на новом месте.

Плотный завтрак, мягкий, равномерный гул моторов, тихий шелест журнальных страниц, переворачиваемых сидящими по соседству пассажирами… все это вызывало невольное желание закрыть глаза и погрузиться в сладостную дремоту…

Приятный женский голос, раздавшийся позади, лишил Ромину остатков сна. Какая-то женщина обратилась к сидящему сзади Мерлину:

— Простите, мы не могли бы с вами поговорить?

— Да, конечно, — вежливо ответил Мерлин, однако в его голосе Ромина уловила удивление.

— Вчера ночью я видела вас в «Сахара-Сити». Вы со своей спутницей уехали оттуда раньше меня. Дайте мне, пожалуйста, немного… Ну, вы сами знаете чего… Они сказали, новая партия еще не поступила…

— Да, совершенно верно… То же самое они сказали и мне, — ответил ей Мерлин.

— Я вам не верю!

Ее тон вдруг стал неожиданно резким, дыхание заметно участилось…

— Я заплачу вам любые деньги, сколько скажете… Ну, хоть самую малость… Мне надо, понимаете, очень надо!

— Очень жаль, мадам, но, полагаю, это правда, — не повышая голоса, ответил ей Мерлин. — Так, во всяком случае, меня заверил тот человек на автостоянке.

— Это ложь! Я уверена, наглая ложь!

— Кстати, вам, случайно, не известно, мадам, откуда именно это сюда поступает? — как бы мимоходом поинтересовался Мерлин.

— Не знаю, не знаю, — нервно забормотала женщина. — Не знаю и знать не хочу… Для меня важно одно: я хочу это получить, и получить прямо сейчас! Вы не лжете?

— У вас есть кольцо? — неожиданно спросил ее Мерлин.

— Значит, вы мне просто не доверяете? — не удивившись столь необычному вопросу, возбужденно отозвалась женщина. — Вот, смотрите… Где-то в сумочке…

— Откуда оно у вас?

Этот, казалось бы, невинный вопрос вызвал у незнакомки бурную реакцию. Женщина заметно напряглась и долгое время не знала, что ответить. Затем, запинаясь и заикаясь, бессвязно забормотала:

— Вы же знаете, я не могу это открыть!.. Ведь мы… мы все поклялись, что никогда и никому… Вам должно быть прекрасно известно… Я ведь видела, видела у вас на пальце кольцо, то самое кольцо, разве нет? Или я ошиблась?

— Нет, не ошиблись. Вы действительно видели то самое кольцо, — спокойно ответил Мерлин. — Оно у меня всегда с собой. Хотите убедиться?

Мужчина демонстративно раскрыл кожаный бумажник, достал оттуда кольцо, повертел перед глазами египтянки.

— Д-д-да, это оно… то самое. Значит… значит, вы один из нас! Значит, вы должны мне помочь!

— Я бы с удовольствием, если бы мог… Но мне сказали то же, что и вам… Что товар еще не доставили…

— Но ведь в Европе его достать еще труднее! — В голосе женщины послышались нотки отчаяния.

— Почему, мадам?

— Не знаю… Просто мне казалось…

— Думаете, его поставляют откуда-то из Египта?

— Не знаю. Это… это всего лишь мое предположение… — Она грустно вздохнула. — Наверное, потому, что я сама египтянка, полагала, что здесь его больше, чем где-нибудь еще… Хотя мне без особых трудов доводилось доставать его и в Лондоне тоже.

— Где? И у кого? Вы помните, у кого именно, мадам?

— Так я вам и сказала! Еще доберетесь до него раньше! И оставите меня ни с чем! А мне он нужен! Понимаете, очень нужен! — Пожилая женщина помолчала, а затем, немного успокоившись, жалобно протянула: — Если бы я думала, что вы от меня скрываете, я бы… я бы…

— Вы бы что? — требовательно произнес Мерлин.

— Точно не знаю. Но постаралась бы заставить вас страдать! Как сейчас заставляете меня страдать вы! Будьте вы прокляты!

Сзади послышался шорох, и Ромина, поняв, что женщина возвращается на свое сиденье, торопливо повернулась к Мерлину.

Это оказалась та самая богато одетая египтянка в сопровождении пожилого мужчины солидного вида, которых в аэропорту пропустили в самолет самыми первыми — как и положено пассажирам VIP-класса.