Прелестная Ромина

Глава 8

Вскоре Мерлин вернулся на свое сиденье.

— Слышала? — тихо спросил он Ромину. Девушка кивнула. — Мы будем в Афинах приблизительно через полчаса. Слушай, Ромина, ты должна притвориться больной. По-настоящему больной, чтобы дать мне убедительный повод прервать наше путешествие…

Ромину охватило чувство огромного облегчения.

Все это время она панически боялась, что, как только они окажутся в Лондоне, либо Мерлин Форд, либо их с Кристофером опекун генерал Фортескью тем или иным способом лишат ее возможности принимать участие в расследовании.

Заметив лукавое выражение лица Мерлина, она нерешительно спросила:

— Эту, так сказать, экстренную остановку в Афинах ты планировал с самого начала, так ведь?

На его губах появилось подобие мимолетной улыбки, которую вполне можно было принять за ответ.

— Почему же ты не предупредил меня об этом? Почему, ну почему по отношению ко мне ты всегда ведешь себя словно самый настоящий садист?!

— Дело совсем не в этом. Просто я не люблю загадывать, только и всего. Ведь толком никто никогда не знает, что может произойти. Такова жизнь.

— Значит, к принятию такого, вроде бы давно запланированного решения тебя подтолкнул разговор с этой… женщиной?

Вместо ответа он сжал пальцы ее руки, будто предостерегая о необходимости быть поосторожнее, поскольку их даже здесь могут подслушивать.

Освободив один за другим свои пальцы от его хватки, Ромина достала из сумочки косметичку и посмотрелась в маленькое зеркальце перламутровой пудреницы.

Что ж, вид вполне здоровый, с удовольствием отметила девушка. Причем не только из-за великолепного цвета кожи или коралловых губ, но и благодаря задорному блеску в глазах. А также энергии молодости и неукротимой жажды справедливости!

Она тщательно припудрила щеки, чтобы их необычная бледность бросалась в глаза окружающим, стерла с губ помаду и, надев на глаза темные очки, «бессильно» откинулась на спинку сиденья…

— Очень хорошо, — оценил ее старания Мерлин.

Ромина, увидев его искреннее удивление, с трудом удержалась от смеха. Все это походило на игру в отгадывание шарад, где она была самой лучшей в школе!

Но то, во что они с Мерлином сейчас играли, назвать игрой в шарады нельзя! Речь шла о жизни и смерти! Осознав это, Ромина вновь стала серьезной.

Терпеливо выждав несколько минут, Мерлин звонком вызвал стюардессу.

— Мисс Фей неожиданно почувствовала себя плохо, — сообщил он ей. — У вас не найдется аспирина или чего-нибудь еще в этом роде?

— Да, конечно, — ответила та. — Подождите, пожалуйста.

Она ушла, но почти сразу вернулась с двумя желтоватыми таблетками и стаканом воды.

— Давай, малышка, прими их и запей, — велел Мерлин. — Тебе сразу полегчает…

Но Ромина только вяло махнула рукой и с легким, но всем слышным стоном отвернулась.

— Оставьте нас, — попросил стюардессу Мерлин. — Чуть позже я постараюсь ее уговорить.

— Очень хорошо, сэр, — вежливо произнесла бортпроводница. — Может, ей достать плед?

— Да, да, принесите, пожалуйста.

Подождав, пока она отвернется, чтобы достать с верхней ниши плед, Мерлин торопливо сунул таблетки в карман пиджака, одновременно поднося стакан с водой к губам Ромины…

Так, закрыв глаза и плотно закутавшись в симпатичный клетчатый плед, Ромина просидела вплоть до того момента, когда на табло загорелись надписи «Не курить! Пристегнуть ремни!», а в динамиках раздался голос, объявляющий о том, что самолет приближается к Афинам.

— И что мне делать теперь? — прошептала Ромина.

— Выглядеть как можно бледнее и как можно привлекательней, — так же шепотом объяснил Мерлин. — И не забудь как можно крепче опираться на мою руку.

Когда самолет покинули все пассажиры их салона, Ромина медленно дошла до трапа и с послушностью ослабленного болезнью человека позволила Мерлину помочь ей спуститься по ступенькам на бетонное покрытие летного поля.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо и достаточно громко, чтобы его услышали окружающие, спросил Мерлин, как только они оказались в помещении транзитного зала.

— Ужасно, дорогой, просто ужасно.

— Да, боюсь, нам на время придется прервать наше турне, — твердо заявил Мерлин.

Усадив Ромину на скамью, он куда-то исчез, но через несколько минут вернулся и с довольным видом сообщил, что все улажено.

— Мы сейчас же отправляемся в отель, — бодро сообщил он, заботливо помогая девушке подняться. — Разумеется, в самый лучший отель, дорогая, где ты немедленно ляжешь в постельку, а я вызову тебе самого лучшего доктора… Хорошенько выспишься, и, уверен, к утру все будет в полном порядке.

— Надеюсь, ты окажешься, как всегда, прав, дорогой, — слабым голоском проговорила Ромина.

Минут через пять-шесть после прохождения таможни они уселись в такси.

Мерлин назвал водителю адрес, который не походил на адрес отеля, но Ромина предпочла не задавать ненужных вопросов.

Проехав миль десять-двенадцать, машина резко свернула вправо на ухабистую проселочную дорогу, ведущую к привлекательной вилле — ее оконные рамы и ставни были окрашены в ярко-голубой цвет, а белые стены покрывали великолепно гармонирующие с ними бугенвиллеи и ломоносы…

— Куда это мы прибыли? — не удержавшись, спросила Ромина.

— Потерпи еще немного, скоро сама все увидишь, — коротко заметил Мерлин.

Автомобиль остановился перед виллой, и Мерлин первым вышел из него.

— Подожди меня здесь, — наклонившись к окну, сказал он Ромине, а затем повторил то же самое водителю такси.

Сидя в машине, девушка видела, как Мерлин взбежал по ступенькам веранды к входной двери, и обратила особое внимание на его движения — стремительные, по-своему грациозные и вместе с тем, совсем как у пантеры, несущие в себе скрытую угрозу! Во всем его облике было что-то странное и даже немного дикое…

Входная дверь отворилась, Мерлин вошел внутрь и вскоре снова появился на веранде. Но уже не один, а в сопровождении пожилого мужчины, судя по виду, особенно по проницательным светло-голубым глазам, настоящего англичанина.

Мерлин открыл дверцу авто.

— Все в порядке, Ромина, можешь выходить. Наш друг будет рад приютить нас. — Мерлин подождал, пока девушка выйдет из машины. — Ромина, это Джек Харрисон… Джек, это Ромина…

— Вы представить себе не можете, как мне приятно с вами познакомиться, Ромина, — как истинный британец, вежливо произнес Джек. — Проходите, пожалуйста, в дом, я познакомлю вас с женой. Ну а Мерлин разберется с багажом и присоединится к нам чуть позже.

Он вежливо кивнул Мерлину и повел Ромину вверх по ступенькам в большую залитую солнцем гостиную, заставленную различными цветами. Мимоза, гвоздики, азалии, казалось, занимали всю комнату, наполняя ее божественным ароматом лета, солнца, жизни… Когда они вошли, с кресла у камина им навстречу поднялась женщина средних лет, сумевшая сохранить не только привлекательность черт лица, но и стройность фигуры. На ней была тонкая твидовая юбка серо-желтого цвета и кардиган, прекрасно гармонировавший с пастельных тонов блузкой. Кроме того, крохотные сережки в ушах и скромная нитка мелкого жемчуга на шее отлично дополняли классическую картину стопроцентной британской леди!

— Здравствуйте, мы вам очень рады, — спокойно произнесла она, протягивая руку. — Меня зовут Маргарет.

И она увела Ромину в небольшую, на редкость милую комнатку, выходящую окнами в летний сад.

Вернувшись в гостиную, Ромина пребывала в смущении, ведь последние несколько дней ей приходилось представать перед Мерлином с тонной макияжа и краски на лице. А сейчас она, наконец, позволила себе отказаться от «боевой раскраски».

Впрочем, Мерлин был поглощен беседой с друзьями и, похоже, ничего не замечал. Зато девушка немедленно отметила, что на нем были светло-серые брюки и твидовый пиджак мистера Харрисона, в котором Мерлин смотрелся намного лучше, чем в неимоверно зауженных пиджаках американского миллионера мистера Никойлоса.

При ее появлении мистер Харрисон встал.

— Я приготовил для вас сухой мартини, мисс Ромина, — с улыбкой сказал он. — Специально для вас очень сухой. Смею надеяться, он вам понравится.

— Да, спасибо, не сомневаюсь, это будет просто прекрасно, — тоже улыбнувшись, вежливо ответила она. — Особенно после бесконечных бокалов отвратительного шампанского, которое Мерлин последнее время заставлял меня пить!

— Как же я вас понимаю, дитя мое… Когда я тоже играл в эти игры, помню, для меня не было ничего хуже, чем пить не то, что хочешь, а вонючее пойло, которое почему-то пить было надо! — Джек Харрисон покачал головой. — Как-то раз мне пришлось целый месяц пить только этот чертов бурбон[1]. Каждый день, представляете? И с тех пор меня тошнит лишь при упоминании о нем!

Все весело рассмеялись, но затем Мерлин спокойно произнес:

— Джек, признайся, ведь скучаешь о том времени.

— Нет, нет и еще раз нет! Нам с Маргарет и без этого хорошо. У нас свой сад, собственный виноградник, мы полностью вписались в местное общество и его жизнь. Здесь очень хороший климат, нас часто навещают добрые друзья…

— Вроде нас? — многозначительно улыбнулся Мерлин.

— Ну, далеко не всегда такие неожиданные и необычные, но… друзья! Они любят приезжать сюда, потому что им просто необходимо хорошенько отдохнуть от столичной суеты, а когда уезжают, выглядят, поверьте, лет на двадцать моложе. Ну а о здоровье я уж даже не говорю!

— Увы, Джек, боюсь, здоровье нам поправлять не придется, — тихо произнес Мерлин. — Завтра мы уезжаем. А до отъезда надо успеть очень и очень многое… новые паспорта, новую одежду, короче говоря, надо, как говорят, «срочно слепить совершенно новые образы…».

— Значит, теперь можно считать, что мисс Фей, эта вульгарная голливудская подружка американского миллионера, умерла? Ура! — не удержалась Ромина. — Господи, что может быть приятнее? Я всегда ее ненавидела! Знаешь, Мерлин, если бы ты еще хоть раз назвал меня «крошкой», я бы, наверное, тут же тебя убила!

Мерлин довольно засмеялся.

— А знаете, друзья, меня будто озарило, когда я вспомнил, что вы здесь живете. Дело в том, что по легенде я ведь должен быть греком, поэтому возвращение грека на родину, думаю, вряд ли кого удивит. Во всяком случае, не должно…

— А что, кого-нибудь это может интересовать? — удивился Джек Харрисон.

— Надеюсь, нет. — Мерлин задумчиво потер переносицу. — Мы заметали следы, как могли. Достаточно надежно. Хотя… в самолете ко мне приставала одна женщина, египтянка, которая, оказавшись в Лондоне, вполне может привлечь к нам ненужное внимание.

— Есть соображения насчет того, кто стоит за этим? — спросил Джек Харрисон.

— Боюсь, ничего определенного, — пожал плечами Мерлин. Он встал со стула, подошел к окну, выходящему в сад, выглянул. — Здесь так прекрасно, так спокойно, так мирно… Это особенно заметно, когда вспоминаешь, что придется рисковать по меньшей мере двумя человеческими жизнями… Ромины и своей собственной… Как считаете, друзья, может, нам все-таки лучше вернуться в Лондон?

— Все, что угодно, только не это! — громко воскликнула Ромина. — А как же наше дело? Святое дело!.. Неужели ты забыл Криса и Поля? Моего родного брата и твоего близкого друга!

— В данный момент я стараюсь не забыть о тебе.

— Знаете, а по-моему, не стоит принимать такие важные решения на пустой желудок, — заметила Маргарет Харрисон. — Пойдемте-ка лучше в столовую. Наш слуга очень пунктуален. Не сомневаюсь, что нас ждет великолепный омлет с салатом из свежайших овощей.

Она провела их в маленькую квадратную комнатку, в которой, казалось, не было ничего, кроме обеденного стола и… цветов! Всех видов, расцветок и форм… Иногда настолько причудливых, что можно было подумать, будто их завезли с другой планеты.

Подав кофе, слуга, вежливо поклонившись, оставил их одних. Хозяин дома откинулся на спинку кресла.

— Итак, какие будут приказания?

— Вы уверены, что приняли правильное решение, Мерлин? — вмешалась Маргарет. — Может, лучше вернуться в Лондон и сообщить генералу все, что вам уже удалось узнать, а уж потом решать, что делать дальше?

— Нет!.. Этого ни в коем случае нельзя делать! — твердо ответил Мерлин. — Это невозможно… Понимаете, если генерал узнает о том, что здесь происходит, он будет обязан принять соответствующие меры. То есть немедленно связаться с Международным бюро по борьбе с наркотиками. Не хочу утверждать, что у них получится хуже, чем у нас, но… но всегда остается возможность того, что своей торопливостью они раньше времени спугнут нашу добычу. Главари мерзкого бизнеса тут же «уйдут на дно», и тогда, как говорят, ищи ветра в поле! — Он повертел в руке пустой бокал, потом поставил его на стол. — Более того, если, как предполагал Крис, они уже начали выращивать смертоносный наркотик в Египте, а не ввозят его из Китая, этому надо положить конец! Причем как можно быстрее, пока другие не поняли, что такое вполне возможно делать в любой стране мира с достаточно благоприятным климатом!

— Думаешь, эта банда… думаешь, им до сих пор удается сохранять свою деятельность в тайне? — удивленно спросил Джек Харрисон.

— Не думаю, Джек, а уверен! Иначе эта дрянь, поверь мне, давно продавалась бы на каждом углу. Пока же она, слава богу, расходится в довольно ограниченном количестве. Почему? Да потому, что ее непросто выращивать. Может, сейчас они еще не вышли на уровень промышленного производства и поэтому вынуждены пользоваться прежними запасами…

— Но свою клиентскую базу, тем не менее, продолжают неуклонно расширять, так ведь?

— Да, это их обычный метод работы. Старый как мир принцип бизнеса — обеспечь растущий спрос и смело назначай свою цену! Монопольные цены! Впрочем, не знаю точной причины, но мне почему-то кажется, они стараются не рисковать.

— И тем не менее на один серьезный риск они решились! — задумчиво покачал головой Джек Харрисон. — Пошли на убийство Поля, прекрасно зная, что последует неизбежное расследование причин его смерти.

— Судя по тому, что мы видели, Поль отчаянно сопротивлялся, и кто знает… Может, они явились туда вовсе не для того, чтобы его убивать. Ты же знаешь, как легко египтяне выходят из себя, Джек. Может, их послали немного попугать Поля, но… но когда он наотрез отказался отдать им записку, специально оставленную Крисом, они здорово разозлились, вышли из себя и убили его!

— Да, такое тоже вероятно, — согласился Джек Харрисон. — Египтяне действительно частенько делают то, чего совсем не собирались делать. Особенно в критических ситуациях, когда от напряжения теряют голову и творят бог знает что… Потом, конечно, горько жалеют о содеянном, но поздно…

Он хотел добавить что-то еще, однако Маргарет перебила супруга:

— Как мы с Джеком можем вам помочь, Мерлин?

— Честно говоря, я тоже думал об этом. Наверное, лучше всего будет, если мы вернемся туда, скажем, как муж и жена…

Услышав такое, Ромина вздрогнула, но сумела сдержаться и промолчала. Мерлин, не подав и виду, что заметил ее смущение, как ни в чем не бывало продолжал:

— Мы могли бы сесть на вечерний авиарейс до Бейрута, а уже оттуда любым транспортом вернуться в Каир.

Джек Харрисон одобрительно кивнул:

— Что ж, неплохая мысль, Мерлин. Думаю, так проследить за вами им будет намного труднее.

— Да, если мы попадем туда из Бейрута, все, скорее всего, будут считать, будто мы едем, например, из Индии…

— Или из Персии, Адена… любого места восточнее Суэца, — пожал плечами Джек Харрисон. — Как обстоят дела с паспортами?

— Здесь, Джек, я рассчитываю прежде всего на тебя.

— Вообще-то у меня остался мой старый паспорт, — пробормотал Джек Харрисон. — В свое время он срочно понадобился нам с Маргарет для проведения одной относительно простой и совсем не опасной операции…

— Как думаешь, его можно быстренько «подновить»?

— Да, есть тут один специалист. Работал на нас раньше. Обожает авантюры… А формальной причиной поездки в Бейрут назовем поиски пропавшего друга семьи… Вы будете «мистер и миссис Харрисон»… Кстати, у вас есть план действий?

— В общих чертах. Начнем, пожалуй, с Луксора, а оттуда пойдем вверх по Нилу. Там, я думаю, найдется немало удобных местечек, где никто не станет обращать особое внимание на то, чем ты занимаешься… Особенно если у тебя имеются наличные…

— А если ничего там не найдете? Что тогда? — вздохнул Джек Харрисон.

— Тогда начну с другого конца — пойду от Луксора в направлении Каира, — не вдаваясь в подробности, ответил Мерлин. — Вся беда в том, что этот чертов Нил не только вечен, но и слишком уж велик…

— Как и количество свиней, желающих использовать его в своих грязных целях, — презрительно поморщился Джек.

— Ну а теперь, друзья, давайте обсудим наиболее существенные детали. — Мерлин стал серьезен. — Маргарет, у тебя найдется для Ромины приличная одежда?.. Да? Хорошо, поищи, пожалуйста. А потом свози ее в Афины купить несколько хлопчатобумажных неброских платьев. Из тех, что можно приобрести в любом магазине на Оксфорд-стрит…

— Сделаю, что могу, Мерлин, не беспокойся. А если чего не найдется в Афинах, подыщем из моего гардероба. Рост у нас почти одинаковый, комплекция тоже… Вот только талия у нее потоньше…

— Естественно! Она же еще совсем молодая! — В голосе Джека Харрисона прозвучала добродушная ирония.

— Думаешь, я не замечаю этого? — В глазах Маргарет мелькнула едва заметная смешинка. — Как и то, что твои брюки удерживаются на тебе только при помощи ремня!

Джек Харрисон засмеялся:

— Ладно, ладно, сдаюсь! Вообще-то если кто в этом и повинен, то она сама. — Он ткнул пальцем в сторону жены. — Я разве виноват, что Маргарет такой превосходный повар? Отсюда и лишний вес.

— Кстати, Джек, — Мерлин повернулся к другу, — скажи, только, пожалуйста, честно. Тебя действительно не тревожит наше пребывание у тебя дома? А последствий не боишься?

— Мой дорогой мальчик, — торжественно произнес Джек Харрисон. — Если бы я переживал по поводу каждой грозящей мне опасности, меня давно уже не было бы на свете… Да и Маргарет… Нам столько раз приходилось ходить по краю пропасти, что теперь трудно, если вообще возможно, чем-либо удивить! Тем более запугать!.. Наоборот, нам доставит истинное удовольствие быть не только свидетелями вашей авантюры, но и ее реальными участниками!

Рассматривая предложенный Маргарет костюм, Ромина не удержалась от восхищения:

— Он слишком шикарен для той роли, что мне предстоит играть.

Маргарет громко рассмеялась:

— Не переживайте, мы найдем вам что-нибудь более скучное и «солидное» в магазине.

— Да, вот еще что. А кто заплатит за все это? — забеспокоилась Ромина.

И что теперь делать с дорогими нарядами, которые Мерлин купил для нее в Лондоне? Оставить здесь? Но ведь Маргарет Харрисон они совсем ни к чему! Значит, это все равно, что выбросить деньги на ветер! — невольно подумала девушка.

— Не сомневаюсь, у Мерлина достаточно денег, спокойно ответила Маргарет. — И на это, и на все остальное.

— У Мерлина? Вы… вы хотите сказать… за все платит… сам Мерлин?

— Да, Мерлин. Ну если не за все, то по меньшей мере за большую часть. — Маргарет, поняв, что девушка может и не знать деталей их «профессиональной кухни», терпеливо объяснила: — Понимаете, Ромина, на проведение той или иной операции действующим агентам нашей организации, как правило, выделяются довольно незначительные денежные средства. Поэтому нередко приходится использовать, так сказать, «привлеченные» или даже собственные деньги. И если, конечно, я не ошибаюсь, Мерлин всегда сам финансировал свою деятельность, так или иначе связанную с организацией.

— Да, похоже, на этот раз он полностью финансирует и мою личную деятельность! — мрачно пробормотала Ромина. — Но ничего, пусть не беспокоится. Когда мы вернемся, я верну ему все до последнего пенни!

— Думаю, в этом не будет необходимости. — Маргарет Харрисон снисходительно улыбнулась. — Я довольно близко знаю Мерлина уже много лет. Он богат. Точнее, не просто богат, а сказочно богат! Его отец погиб в авиакатастрофе, а вскоре несчастный случай унес жизнь и его матери. Мерлин тогда был ребенком, и, пока он рос, оставленные его родителями деньги находились в банке и тоже росли… Кроме того, он воспитывался в семье старшего брата своего отца, у которого не было собственных детей, так что все свое состояние он тоже оставил любимому племяннику. Так что Мерлин, достигнув совершеннолетия, в один миг пал очень богатым… Не стоит переживать за его расходы! Скорее всего, он их даже не заметит…

— Да, понимаю, но… но все равно мне это не нравится… Я не хочу, чтобы он платил за меня! — нахмурилась Ромина. — Я сама хочу платить за себя и… за дела, касающиеся моей семьи!

Маргарет Харрисон понимающе кивнула.

— И все-таки на вашем месте я бы не стала так торопиться с решениями. Сначала завершите операцию. Если все будет в порядке, платите себе на здоровье за все, что сочтете нужным. Ну а если вернуться из этой авантюры живыми вам не судьба, то пропажи столь ничтожной для них суммы наследники Мерлина, думаю, даже не заметят.

Ромина со вздохом облегчения вытянула ноги в маленькой машине Маргарет Харрисон и призналась, что смертельно устала от ходьбы по магазинам. Маргарет оценивающе взглянула на девушку.

Мила, очень мила, подумала она. Мягкие светлозолотистые волосы, не испорченная макияжем кожа молодой, здоровой девушки…

Поскольку Маргарет, во многом из-за отсутствия собственных детей, всегда горела желанием кого-то сосватать, она, не удержавшись, спросила:

— Скажите, Ромина, вам нравится Мерлин? Знаете, мне он кажется на редкость притягательным мужчиной!

Первым желанием Ромины было как можно категоричнее заявить, что он ей совершенно безразличен, но… но что-то остановило девушку. Правда в том, призналась себе Ромина, что Мерлин ей очень и очень нравится! Хотя… одновременно и пугает…

В нем было нечто безжалостное. Она до сих пор словно наяву видела выражение его лица, когда Мерлин вонзил нож в руку напавшего на него человека.

— А знаете, что мне больше всего нравится в Мерлине? — продолжала Маргарет. — Его доброта. И дело не в деньгах, которые он тратит, казалось бы, на то, что не имеет к нему ни малейшего отношения. Нет, он готов рисковать собственной жизнью ради других, порой не знакомых ему людей. А это, поверьте, дорогого стоит… Помню, Джек много рассказывал, как Мерлина обожают все обитатели его родового поместья. И со своими проблемами обращаются прежде всего к нему.

— Его родового поместья? — удивленно переспросила Ромина.

— А он вам разве ничего не рассказывал? Странно. Ведь прекраснее для него нет ничего в жизни! Как, скажем, для меня цветы… Само по себе поместье небольшое, но зато дом — настоящий Тюдор! И когда Мерлин не на операции, живет только там. Совершенно один! Говорит, большего ему и не надо. — Маргарет немного помолчала. — Но если кому-то захочется знать мое мнение, я без тени сомнения скажу, что этому дому, как бы прекрасен он ни был, не хватает… хозяйки! Мерлину надо жениться, причем чем скорее, тем лучше. Об этом я ему давно уже говорю!

Поняв, куда клонит Маргарет, Ромина язвительно заметила:

— Возможно, Мерлину, как и мне, не хочется добровольно надевать на себя оковы…

Маргарет с неумолимой логичностью агента организации, пусть даже бывшего, философски заметила:

— Да, определенным категориям людей, таким, как святые, эстеты или аскеты, действительно, не только очень нравится, а просто необходимо жить в одиночестве. Однако, на мой достаточно опытный взгляд, ни вы, ни Мерлин к ним не относитесь.

С лихостью заправского водителя свернув с асфальтированного шоссе на гравийную дорожку, ведущую к дому, Маргарет остановилась прямо у невысокого крылечка, вышла из машины и, широко распахивая входную дверь, громко воскликнула:

— Мы уже дома! Нас кто-нибудь ждет?

Маргарет вошла в гостиную, и шедшая за ней Ромина увидела, как та вдруг резко остановилась…

В комнате никого не было!

— Странно, — задумчиво пробормотала Маргарет, с недоумением оглядываясь. — Мне казалось, им давно пора вернуться… — В ее голосе звучала неприкрытая тревога.

Женщина торопливо подошла к окну и взяла с полки мощный полевой бинокль.

— Поскольку мы живем на самой вершине холма, — объяснила она, — отсюда просматривается вся округа на несколько миль вокруг. Иногда я вижу, как Джек выезжает из города, и тут же начинаю накрывать на стол. Так что, когда он приезжает домой, ему не приходится ждать, пока будет готов обед.

Маргарет замолчала, но Ромина почувствовала ее тщательно скрываемый страх.

— Вы чего-то боитесь! Но чего? Скажите мне! Я же здесь не посторонняя и тоже имею право знать! Вас что-то пугает?

— Нет, нет, ничего, — кладя бинокль на место, ответила Маргарет. — Просто нам с Джеком часто приходилось иметь дело со странными и даже необъяснимыми явлениями, которые тем не менее нередко оказывались смертельно опасными. И теперь мы иногда реагируем на любой шорох или движение. Вот и сейчас… Нервы, наверное, пошаливают… — Она вернулась к столу, достала сигарету, прикурила. — Это, конечно, абсурдно, но… только, пожалуйста, не надо говорить мне… я уже достаточно пожила на свете, чтобы понимать подобные вещи, но… но мне до сих пор страшно…

— Да, не надо нам было, наверное, сюда приезжать, — с трудом произнесла Ромина.

— Да нет же! — Маргарет протестующе замахала руками. — Зачем вы так говорите? — Она с сожалением покачала головой. — Это я во всем виновата!.. Не надо было говорить о своих ощущениях… Джек пришел бы в бешенство, если бы увидел это! Ему так часто приходилось смотреть в лицо смерти, а я, его жена и ближайшая помощница, вздрагиваю от каждого шороха, пугаюсь собственной тени…

Говоря это, Маргарет пятилась к раскрытому окну, будто не могла преодолеть соблазна выглянуть из него и посмотреть на дорогу, ведущую в город.

— Да, зря я вам рассказала… теперь вы тоже будете переживать… Ведь всегда хочется выйти замуж за человека, занятого обычным делом… Который уходит на работу в восемь тридцать утра, а приходит ровно в шесть тридцать вечера. Каждый день без исключений! Этого, наверное, хочет любая женщина… то есть любая женщина, которая по-настоящему любит…