Приглушенные страдания

Глава 11

Амалия

Сейчас

— Он не хочет тебя видеть.

Мать Кейдена стоит в дверях, глядя на меня ледяными глазами. Обычно я уклоняюсь от их обжигающих взглядов, но решаю, что прямо сейчас я буду стоять на своём. На этот раз. Я устала от того, что мной помыкает эта семья. Случайность это или нет, но эта статья была откровенной ложью, и её никогда не должно было быть. Возможно, я многого заслуживала, но этого я не заслуживала.

И им пора остановиться.

Совсем.

— Мне всё равно, хочет он меня видеть или нет, — говорю я ей, мой голос твёрже, чем когда-либо в её присутствии. — Если он не хочет, чтобы я обращалась за юридической консультацией из-за его лжи, тогда он встретиться со мной и поговорит.

На её лице на мгновение появляется удивление, прежде, чем она говорит:

— Ты ничего не можешь сделать юридически, когда он просто сказал правду.

— Мы с тобой обе знаем, что это было неправдой. Я могу принять своё участие в несчастном случае, но я не позволю выставлять себя обманщицей и эгоистичной женщиной. Мы не вместе. Мы не были вместе с тех пор, как произошёл несчастный случай. Мы обе это знаем. И он тоже. Я не делаю ничего плохого. Он тот, кто хочет, чтобы я убралась из его жизни, и всё же я всё ещё здесь, каждый проклятый день терплю его оскорбления. И твои.

— Будь очень осторожна, Амалия.

— Впусти меня или я свяжусь с адвокатом и продолжу расследование. То, что он опубликовал, было клеветой.

Она качает головой.

— Давай вперёд, нет никаких доказательств того, что вы не были вместе, вообще никаких. Он имел полное право выразить свой гнев, и ты обязана это принять.

С меня хватит.

Хватит.

Я устала от того, что мной помыкают эти люди. За то, что меня заставляют жить с чувством вины каждый божий день моей жизни. Возможно, я никогда не прощу себя за тот несчастный случай, но это мой выбор и моё бремя, с которым я должна жить. Что касается остального, то я этого не заслуживаю. Скарлетт была права, Кейден тоже сыграл свою роль в том несчастном случае. И в глубине души он это знает.

Я устала от того, что надо мной издеваются.

Эта семья.

Кейден.

Трейтон.

Моя собственная мать.

Достаточно.

— Я ему ничего не должна, — огрызаюсь я, впервые повышая голос. Прошло так много времени с тех пор, как я делала это в последний раз, что это кажется мне чуждым, но в то же время невероятно приятным. Даже освобождающе. — В тот день он не сел за руль машины, но дёрнул его, в результате чего мы съехали с дороги. Он это знает. Ты просто этого не признаёшь, потому что была счастлива позволить мне взять всю вину на себя. С тех пор я была рядом с ним, даже когда он ничего не делал, кроме как оскорблял меня и обращался несправедливо. Я покончила с этим. Я не буду жить с его ложью, распространяемой по всему городу. Я человек, и я тоже заслуживаю хоть какого-то чёртова уважения!

Я выкрикиваю последние слова, и её лицо вытягивается, на нём отражается шок.

— А теперь впусти меня, или, да поможет мне бог, я обязательно опубликую историю о нём. У меня есть средства. Если он хочет солгать, я могу с таким же успехом внести свою лепту. Если ты не хочешь, чтобы это случилось, если ты не хочешь, чтобы имя твоей семьи было запятнано, тогда я предлагаю тебе впустить меня, чёрт возьми!

Она отходит в сторону.

На мгновение я в шоке.

Я так потрясена, что просто смотрю на неё.

Она остаётся в стороне, её глаза ледяные, но она знает, что я права. Если бы я захотела, я могла бы нанести этот удар и вывалять имя Кейдена и его семьи в грязи. Конечно, я бы этого не сделала, потому что я не бессердечный человек, но она знает, что я могу.

И это всё, что ей нужно.

— У тебя есть пять минут. Затем я больше никогда не хочу тебя здесь видеть.

Я резко киваю.

— Поверь мне, ты больше меня не увидишь, как только я здесь закончу.

Я вхожу в дом и направляюсь к покоям Кейдена, открывая дверь без стука. Он делает какие-то упражнения с Пенелопой. Он стоит, обеими руками держась за длинные серебряные перила, и они что-то делают с его ступнями. Когда они слышат, что я вошла, оба останавливаются и смотрят на меня. Мои глаза смотрят прямо на него.

У него не было возможности заговорить.

Не в этот раз.

— Я скажу это один раз, и только один раз. Затем, ты никогда больше меня не увидишь. Я даю тебе неделю на то, чтобы отказаться от своей истории и сказать правду. Если ты этого не сделаешь, я выпущу свою собственную версию. Уверяю тебя, я могу сражаться так же упорно и так же сильно, как и ты, Кейден. Я устала от того, что мной помыкают. Ты можешь говорить всё, что хочешь средствам массовой информации, своим друзьям и своей семье, но мы с тобой оба знаем, что ты знаешь правду. Ты знаешь, что на самом деле произошло в тот день в машине.

Взгляд Пенелопы возвращается к Кейдену, а затем снова ко мне.

Я продолжаю:

— Ты знаешь, что не я была причиной того несчастного случая. Ты знаешь, что сам спровоцировал эту аварию, разозлившись и схватившись за руль. Я могу взять на себя вину, я могу принять свою сторону, я знаю, мне не следовало пытаться порвать с тобой в машине, знаю, что я наполовину ответственна за то, что произошло, но, чёрт возьми, Кейден, ты тоже. И ты это знаешь. Так что придумывай любую ложь, которая поможет тебе лучше спать по ночам, я покончила со всей этой ситуацией. Я уже больше года прихожу сюда каждый день и подвергаюсь твоим оскорблениям. Я жила с чувством вины. И стыдом. И моими собственными проклятыми ранами и демонами. Никто меня не прикрывал, ты меня слышишь?

Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Никто не присматривал за мной, никто не защищал меня. У меня не было никого, кто заботился бы обо мне или помог мне встать на ноги. Мне жаль, я говорю это всерьёз. Я всегда, до конца своей жизни, буду сожалеть о том, что произошло той ночью в машине. Но я не собираюсь провести остаток своей жизни, утопая в этом. Мы не были вместе после несчастного случая, ты это знаешь, я это знаю, так что тебе никогда не было необходимости распространять такую отвратительную ложь обо мне.

Я делаю ещё один глубокий вдох и заканчиваю:

— Ты хотел, чтобы я исчезла из твоей жизни, и я могу заверить тебя, что это последний раз, когда ты меня видишь. Я желаю тебе всего наилучшего, Кейден. Я действительно так думаю. И, как я уже сказала, я буду вечно сожалеть. Я ждала, что ты простишь меня, но ты никогда этого не сделаешь, так что я собираюсь пойти дальше и простить себя. Измени историю, я умоляю тебя, потому что я этого не заслуживаю, и ты это знаешь.

Я смотрю на Пенни и улыбаюсь ей.

— Хорошенько заботься о нём, Пенни. Но никогда не позволяй ему вытирать об тебя ноги.

Её взгляд метнулся к Кейдену, а затем обратно ко мне.

Он уже это делает. Я вижу это по её лицу.

— Прощай, Кейден.

С этими словами я поворачиваюсь и выхожу.

И я чувствую себя так, словно вся тяжесть мира свалилась с моих плеч.

Как будто внезапно я снова могу дышать.

Амалия

Сейчас

Я возвращаюсь домой, чувствуя что-то в своей груди. Что-то освобождающее. Я имела в виду то, что я сказала Кейдену. Я всегда буду сожалеть о том, что произошло в той машине, но Скарлетт права, это было на нашей совести, и я никогда не смогу двигаться дальше по своей жизни, если, по крайней мере, не попытаюсь простить себя. Делая это, я должна избавиться от всего токсичного.

Это касается и моей матери.

Я знаю, что она любит меня по-своему, извращённо, но я также знаю, что она причиняет мне боль. Эмоционально, она разрушительна. Я больше не могу этого выносить. Она всегда будет моей матерью, но что ей нужно понять, так это то, что если она не может быть такой, то ей нужно оставить меня в покое, пока она не разберётся в этом. Её отсутствие любви ломает меня.

Я вхожу в свою квартиру, потому что знаю, что она будет там.

Последние несколько недель она чувствовала себя слишком комфортно, общаясь, не желая возвращаться в свой собственный дом. Мой отец вернулся на работу, но она ещё не уехала. Пришло время ей это сделать. Мне нужно вернуть себе личное пространство, но больше всего мне нужно избавиться от всей этой боли в груди. Обычно я мало говорю, я не говорю того, что чувствую, но сегодняшний день научил меня тому, что никто не прикроет твою спину, поэтому ты должен научиться прикрывать себя.

Я собираюсь начать это делать.

Во всех сферах моей жизни.

Когда я вхожу, она стоит на кухне и разговаривает по телефону. Она поворачивается, смотрит на меня и качает головой. В разочаровании? Я не знаю. Она рассказала Кейдену о Малакае, она начала эту войну, так что теперь она может взять на себя ответственность за свои действия. Она, наверное, прямо сейчас разговаривает по этому телефону, сплетничая об этом. Я прохожу мимо неё по коридору в свободную спальню. Я беру её чемодан, упаковываю её одежду и туалетные принадлежности и выхожу, ставя его на пол.

Её глаза расширяются.

Она вешает трубку.

— Что всё это значит, Амалия?

После этого я больше не даю ей возможности заговорить, потому что мой голос и мой тон — это сила, с которой нужно считаться, даже она должна понимать, что прерывание меня не принесёт ей пользы.

— Я собираюсь сказать то, что должна сказать, а потом ты соберёшь свои вещи, покинешь мою квартиру и отправишься домой.

Я не вздрагиваю, не отступаю и не смягчаюсь, когда произношу следующие слова.

— Прежде всего, ты должна знать, что я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя, потому что ты моя мать, но тебе здесь больше не место. Тебе не место рядом со мной. Главное в том, чтобы привести ребёнка в этот мир, в том, что ты должна любить и защищать его во всём. Ты защищала не меня. Ты была нужна мне после того несчастного случая, но твой социальный статус и твои собственные эгоистичные потребности встали у меня на пути. Ты предпочла это своей собственной дочери, которая была в агонии. Затем ты продолжала наполнять меня чувством вины, хотя знала, ты знала, что я уже тону в нём. Ты не поддерживала меня и не любила так, как следовало бы. По крайней мере, я заслужила это от тебя.

Я делаю глубокий вдох. Её лицо ничего не выражает.

— Но что ещё хуже, так это позволить этому случиться, — я указываю на газету, которую она, очевидно, читала. — Ты рассказала ему о Малакае, ты подпитала его самые слабые стороны, зная, что он отреагирует. Ты публично унизила меня. Возможно, это было не напрямую, но это всё равно, что написала ту статью, потому что точно знала, что произойдёт, когда ты побежала к нему. Это не действия матери, которая любит своего ребёнка или даже испытывает к нему уважение. Ты не заслуживаешь меня, по крайней мере, пока ты в таком состоянии. Папа любит тебя, но иногда я задаюсь вопросом, почему. Может быть, он видит что-то, чего не вижу я, но всё равно, мне надоело, что со мной плохо обращаются.

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я поднимаю руку.

— Я твоя дочь, и я так долго хотела просто чувствовать, что ты любишь меня достаточно сильно, такой, какая я есть. Но ты этого не делаешь. Я заслуживаю этого от тебя. Итак, я собираюсь начать делать то, что лучше для меня. Сейчас я собираюсь развернуться и уйти. Я хочу, чтобы ты ушла к моему возвращению. Я говорила это раньше, и я имею это в виду, я люблю тебя. Если ты хочешь быть в моей жизни, я надеюсь, ты поймёшь эти слова и найдёшь способ дать мне то, что мне нужно. Если нет, что ж, думаю, я никогда не значила для тебя так много, как должна была бы.

С этими словами я поворачиваюсь и выхожу из своей квартиры.

Впервые в жизни я не плачу.

Я не ломаюсь.

Я не чувствую вины.

Я поступила правильно. Я делала то, что было лучше для меня.

Самое время, чёрт возьми.