Приручение. 2. Исцелю тебя

=26=

Герман все никак меня не отпускал. Да и я не горела желанием вот так быстро сбегать от него. В его объятиях было невероятно спокойно и тепло, даже несмотря на то, что легкая прохлада после совместно принятого душа заставляла слегка поежиться. От этого он только сильнее прижимал меня к себе. Плавно водил пальцами по оголенным плечам, пуская по коже вереницы мурашек. Невесомо целовал в висок или шептал какие романтичные глупости.

Я никак не могла поверить, что сама решилась сделать столь отважный шаг в сторону наших отношений. Теперь мы были по-настоящему близки, но я не жалела. Столько ласки и трепета, осторожных касаний и пылких поцелуев не получала и за всю свою короткую жизнь. Герман подарил мне чудо, будто излечил от страхов перед мужчинами, от брезгливости к собственному телу. Все то что безжалостно растоптал Давид, Герман заботливо оживил во мне. Наполнил всю меня до краев ощущением счастья, которое не хотелось терять из-за переезда.

Сейчас лежа рядом с настоящим и заботливым мужчиной, я абсолютно точно осознавала правильность своего решения. Бегство многое бы решило, но я больше не хотела бежать. Словно нашла свое место, обрела все то о чем и мечтать не смела.

— Это значит, что ты согласна? — хрипловато спросил Герман, прервав мои размышления.

— О чем ты? — игриво подначила его, сделав вид, что не понимала о чем шла речь.

Герман вдруг порывисто сел, свесил ноги с дивана и попытался дотянуться до стула. Поняв, что затея не удалась, он встал. Подошел к стулу, стянул с его спинки брюки и принялся что-то искать по карманам.

— Ты согласна сделать меня самым счастливым?

— А разве сейчас ты уже не счастлив? — села, подобрав под себя ноги. Придерживая на груди простынь, следила за тем, как Герман не стесняясь, расхаживал по комнате без белья. Он был невероятно красив и отлично сложен. Даже в полумраке комнаты я различала рельефные мышцы и чуть смуглую кожу. За его широкими плечами я могла укрыться ото всех невзгод. А в умелых руках вновь почувствовать себя любимой и желанной.

— Для полного счастья, — плавно шагнул к дивану и присел на его край. — Мне не хватает самой малости.

Протянул ко мне руку. Разжал кулак, как и в первый раз в нем было кольцо.

После того, что между нами произошло, я смотрела на украшение по-иному. А на Германа и вовсе, уже не просто с благодарностью, а с ответными греющими сердце чувствами.

— А где же заготовленная речь? — мягко улыбнулась, надеясь что по голосу Герман догадается о моем игривом настроении. — И встать на одно колено!?

— Я готов, — резко выпрямился, но исполнить совершенно лишний в нашем положении ритуал, не успел.

Я поднялась следом, но с дивана не спустилась. Посмотрела на Германа сверху вниз, удержав его за запястье.

— Не нужно. Я согласна, — отпустив руку, обхватила ладошками щеки, с пробивающейся на них щетиной. Мягко поцеловала Германа в губы. — Согласна перестать быть Князевой.

Поцелуй после признания стал еще слаще, а на душе разлилось непередаваемое чувство восторга.

— Люблю, — рвано выдохнул мне в губы Герман. — Люблю, — сцепил руки за моей спиной, дернув меня на себя. — Люблю, — в нетерпении прикусил губу, отчего я негромко вскрикнула. — Извини.

Нехотя отпустив меня, он взял мою руку. Надел кольцо и долго не сводил с меня взгляда, пока я рассматривала окольцованный палец.

— Очень красивое и с размером ты угадал, — потянула Германа лечь обратно, а сама устроила щеку на его широкой груди. — У тебя жутко неудобный диван, — поерзав на смятых простынях, придвинулась ближе.

Вслушивалась в размеренное дыхание и биение сердца. Такого большого и открытого сердца, что в нем хватало место для нас с Марком.

Я часто наблюдала, как он держа на руках малыша просто сиял от счастья. Нежничал с ним так, словно это был его ребенок и он испытывал к нему огромную любовь. Такие моменты мне хотелось ставить на паузу и наслаждаться ими бесконечно долго.

— Марк скоро проголодается, — не отрываясь от груди Германа, мечтательно прервала тишину. — И устроит нам сладкую жизнь. А мне так не хочется возвращаться в холодную постель.

— Ты на что-то намекаешь? — подхватил мой веселый настрой.

— Моя кровать больше и там Марк рядышком…

То ли не находя правильных слов, то ли боясь показаться навязчивой, но я не могла в открытую предложить Герману перебраться ко мне в комнату. И вообще, это была его квартира, где распоряжаться я не имела права. Словно угадав все мои опасения, Герман продолжил за меня.

— Если ты хочешь, я с удовольствием променяю неудобный диван на большую кровать.

— Тогда идем.

Закутавшись в простыню, выпорхнула из комнаты, слыша, как спешно шел за мной Герман. Мы почти бесшумно вошли в спальню, но даже незначительного шороха хватило, чтобы разбудить Марка.

— Иди, — легонько подтолкнул меня к кровати. — Ложись. Я сменю ему памперс и принесу кормить.

Не давая шанс возразить, Герман склонился над кроваткой. Бережно поднял сына на руки и переложил на пеленальный столик. Умело распеленал и сделал все необходимое очень быстро.

Он передал мне сына, когда я уже устроилась в постели, придвинувшись ближе к стене, оставив для него побольше свободного места.

Герман спокойно лег с краю. Принялся ласково приглаживать торчащие на макушке Марка волосы, то и дело поглядывая на меня.

— Расскажи мне о себе, — зевая, попросила я. — О своей семье. Все. Хочу знать о тебе все!

То ли Герман не сильно откровенничал ночью, то ли я уснула сразу после того, как мы переложили Марка в кроватку. Но наутро я помнила только то, что у Германа есть брат — Феликс, который счастливо женат и в скором времени ожидает рождение сына.

Наверное, было бы прекрасно познакомится с их семьей. Обрести в лице невестки Германа того, с кем можно делиться женскими секретами или просто болтать о том, как растут наши малыши. А в будущем наши сыновья вполне могли бы подружиться и проводить время вместе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я бы перестала быть одинокой, обзавелась любящей семьей, которой мне так не хватало.

Сладко потянувшись в кровати, и осознав что нахожусь в комнате совсем одна, неосознанно напряглась. Было непривычно тихо и пусто, а чувство легкого беспокойства подстегнуло скорее вылезти из постели.

Дурные мысли так и лезли в голову. Я опасалась, что снова мог вернуться Давид. А лишиться сына было для меня самым страшным кошмаром.

Я не могла позволить ему вновь разрушить мою жизнь.

Отыскав свой халат, небрежно перекинутый через спинку кровати, быстро оделась. Пояс завязывала на ходу, боясь зря потерять время.

Но выскочив из комнаты, выдохнула с облегчением. Даже сквозь запертую дверь кухни я чувствовала аппетитный аромат.

Вероятно, Герман готовил завтрак. А Марка забрал с собой, чтобы дать мне выспаться и восстановить силы после проведенной ночи.

От воспоминаний по телу прошла дрожь, жаром прилив к щекам. Встретиться с Германом при свете дня в новом статусе, оказалось также волнительно, как вновь раздеться и остаться с ним наедине.

Кольцо почти невесомо обхватывало палец и я поспешила его крутануть, чтобы удостовериться, что все это мне не приснилось. Что Герман сделал мне предложение, а я ответила согласием.

Приоткрыв дверь, залюбовалась.

Герман хлопотал над плитой, периодически заглядывая в коляску и обернулся, словно почувствовав мое присутствие.

— Я тебя разбудил? — заботливо спросил он. — Прости, старался не шуметь, но… слону в посудной лавке не место.

— Нет, что ты. Я очень даже выспалась. Что у нас на завтрак? — потянула носом приятный запах съестного и шагнула к Герману.

Привстала на носочки, чтобы поблагодарить поцелуем за заботу.

— Омлет, — он взмахнул лопаткой в воздухе. — Мои кулинарные способности оставляют желать лучшего. Но я быстро учусь, — заверил меня и усадил на стул.

Расставил тарелки, подал приборы и чашки. Я чувствовала себя королевой, которой не позволяли даже встать и накрыть на стол.

— Тебе как обычно? — кивнул на френч-пресс с заваренным в нем каркаде.

— Нет, — отрицательно махнула головой, начиная слегка расстраиваться. — Им вроде как нельзя злоупотреблять при кормлении грудью. И… мне кажется, Марку не хватает молока, он стал чаще просыпаться ночью, а днем не выдерживает и двух часов.

Герман застыл с френч-прессом в руках. Переводя обеспокоенный взгляд с моего лица на коляску, стоящую теперь рядом со мной.

— Сделаешь мне чай с молоком?

— Конечно.

Пока закипал чайник, Герман задумчиво смотрел прямо перед собой. Явно что-то обдумывал, переварил сказанное мной. Я в ответ разглядывала его нахмуренные брови, неглубокую морщинку между ними. Было приятно на душе от его переживаний, и жаль, что столько всего сваливала на его плечи.

— Мы можем съездить к врачу, Дана, — он наполнил мою чашку, опустил чайный пакет и дождавшись когда тот заварится, долил молоко. — Проконсультироваться, взвесить Марка и вообще… — присел на корточки передо мной, положив ладонь на мое оголенное колено. — Не нужно делать поспешных выводов и уж тем более нервничать.

Сказать было легко. Но поводов нервничать насчитывалось множество. Вдруг угомонившийся Давид, словно готовящий новый способ добраться до нас — был главной причиной моей психологической нестабильности. Но мне не хотелось портить наше утро мыслями о недостойном мужчине. Тем более что другой мужчина умело ограждал меня от Давида.

— Я пока не совсем готова выходить.

— Тогда можно вызвать на дом педиатра. Все решаемо, Дана.

— Да, я знаю, — накрыла его руку своей ладонью, заметив как оживился Герман, видя подаренные кольцо на безымянном пальце. — Но кормить Марка грудью, словно особая связь с ним. Прочная, важная…

— Ты замечательная мама и ваша связь никуда не исчезнет. И я, если тебе конечно, интересно, — уголков губ коснулась вымученная улыбка. — Никуда не исчезну. Даже если ты когда нибудь решишь, что мы поторопились и захочешь вернуть свободу.

Я состроила ему грозную гримасу. Что он такое говорит? Свое решение я приняла взвешенно! Согласилась на брак с ним, не потому что он станет прекрасным отцом для Марка… Хотя это тоже была одна из причин. Но еще я доверяла чувствам. Герман стал для меня опорой, защитником, олицетворением мужества. И я с каждым днем все сильнее влюблялась в этого мужчину.

Сжав его ладонь, посмотрела в его глубокие карие глаза. Выдохнула слова любви и благодарности и он тут же впился в мой рот губами.

Подобные завтраки теперь стали нашей традицией. И ночи, как была минувшая — тоже.

Две недели пронеслись, как один сказочный день. Подготовкой к свадьбе мы не занимались, решив, что просто распишемся. Правда Герман все равно настоял на том, что я должна быть в белом платье и полностью соответствовать образу невесты.

Не знаю… Кого он хотел порадовать. Меня — потому что каждая девушка мечтает о белом платье. Или все-таки он сам хотел наблюдать меня в нем. Герман никогда не был женат, и это было для него важно. Поэтому сдалась и вот уже две недели к нам приходила портниха, занимающаяся пошивом моего платья.

Давид так и не объявлялся, а я делала вид, что забыла о нем. Подарки тоже в одночасье прекратились. Однако потраченные нервы окончательно лишили меня молока. А приходящий к нам домой педиатр, заверил, что это не так уж и критично.

Теперь Марк кушал смесь, которую всегда готовил для него Герман. Он полностью растворился во мне и Марке, лишь иногда посещая свою клинику. В шутку бросал, что это- его заслуженный отпуск, когда я настаивала на том, что он не должен забывать о своей работе. Умный мужчина, вложивший много сил в бизнес, наверняка воспринимал его, все равно что ребенком. Мне не хотелось, чтобы Герман забросил своего «старшенького». Ну а Марка, я уже мысленно называла «его сыном», правда вслух пока не решалась.