Прирученное Бедствие II

Глава 6. Незаменимый

В квартиру магистра мы вернулись с хорошими новостями и большим сверток десертов. Благодаря всезнающей госпоже Борн, наш обход квартала закончился за каких-то пару часов, хотя потратить на него мы должны были не меньше дня.

Пока я заваривала чай, Кел делился информацией, которую я уже успела вычитать в его блокноте.

Стопки бумаг со стола, стараниями Йена и Кела, были ненадолго убраны на подоконник, а десерты из пекарни аккуратно разложены по тарелкам, что удалось найти в шкафчиках на кухне, и расставлены по рабочему столу магистра.

Сам магистр ничего против не имел. Сегодня он выглядел особенно уставшим и как никогда нуждался в небольшом перерыве. Как рассказал Йен, пришедший помочь мне с чаем после того, как Кел поделился самой важной информацией, незадолго до нашего возвращение, визит им нанес командор.

Это могло объяснить состояние магистра и запах сигарет в кабинете. После того как к компании по спасению столицы присоединилась я, магистр больше не курил в квартире. Но сегодня не сдержался.

– И зачем приходил командор? Чтобы поделиться новостями? – оптимистично спросила я, закрывая крышечку чайничка.

Йен фыркнул.

– Чтобы убедиться, что мы не перебрались в какое-нибудь место, о котором он не знает. Командор нам не доверяет.

– Кто в здравом уме стал бы доверять нам после того, что мы с ним сделали? – пожала плечами я. Несмотря на все последствия, я не жалела ни об одном своем решении.

В кабинете магистр сосредоточенно перечитывал информацию из блокнота Кела, делая какие-то пометки. Он закончил как раз к моменту, когда чашка с чаем встала перед ним, а поднос был небрежно брошен на диван – в некоторых делах Йен был довольно небрежен.

Десертов на столе было достаточно, но Йен кивнул на небольшой сверток, который я отложила в сторону.

– А там что?

– Булочка ответила я. – и добавила, посчитав, что это достаточно важная информация. – Хочу отнести ее малышке.

По итогам обсуждения, подозреваемыми из блокнота Кела оказались семь человек: женщина из проклятого домика, необщительная семья из трех человек, в которую входили отец и два его сына-подростка, парень, работавший на складах за старым парком, и странная немолодая женатая пара, выкупившая целый дом, но уверявшая всех, что они приехали в столицу на заработки.

Подозреваемых было много. И ходить по всем с магистром, чтобы он покопался в их мозгах, было довольно опасно – если вдруг пойдут слухи, что по кварталу ходит сам директор академии, все может только осложниться. Поэтому, я решила попробовать попросить малышку немного помочь. Если она способна была ощущать альсов на расстоянии, выяснить, кто из подозреваемых альс можно было после всего одной прогулки с ней.

Но мы с малышкой почти не общались и мне казалось, я ей не очень нравлюсь. И единственное, что я смогла придумать – подкупить ребенка сладким. С Йеном это когда-то сработало, хотя и заняло много времени. И пусть сейчас этого времени у нас не было, я собиралась попробовать. Других идей все равно не было.

Рассказывать о своем плане я не спешила, чтобы не вселять напрасную надежду в Кела и не подвергать малышку опасности. Если магистр посчитает, что ее помощь может нам пригодиться, он наверняка решит проблему внушением.

А мне, после того невыносимо-ужасного случая в пекарне, становилось дурно от мысли, что из-за меня кто-то вновь может стать безвольной куклой магистра. Пока у нас было время я могла побыть немного эгоистичной.

Йен на мои слова отреагировал странно. Он некоторое время смотрел на сверток, после чего запоздало произнес:

– А…

И отвернулся.

Я хотела спросить, что именно заставило его помрачнеть, но меня отвлек магистр.

– Какой удивительный вкус у этих корзинок. – произнес он, с восторгом глядя на малину, украшавшую крем. – Дорогая моя, неужели это чудо делают в той пекарне, которую мы с тобой как-то посетили?

– Именно в той пекарне, которую мы посетили, – подтвердила я, – и в головах работников которой вы копались.

Магистр со снисходительной улыбкой посмотрел на меня.

– Что я слышу, Шана, неужели, ты пытаешься меня пристыдить?

– Не вышло? – спросила я. И так зная ответ. Совести у этого альса явно не было.

– Нравственностью болеют только некоторые представители людского общества, дорогая моя. Мне же чужды подобные недостатки.

***

Йен весь день был необычайно тих. Меня это тревожило, но я не находила времени, чтобы поговорить с ним. Утешала меня лишь мысль о том, что вечером, за ужином мы останемся одни и я смогу допросить его со всей ответственностью.

По этой же причине я позволила Йену угрюмо молчать всю дорогу до дома герцога. Не хотелось выяснять отношения под сильным, пронизывающим до костей ветром, и начинающимся дождем.

Но в прихожей, стоило нам только окунуться в тепло, Йен заторопился на второй этаж, бросив на ходу:

– У меня нет аппетита. Поужинай одна.

Присутствие дворецкого и выглянувшей из столовой Амелии, занимавшейся сервировкой стола, вынудили меня сдержаться и не броситься следом за Йеном.

Стоило мне осознать, что он на самом деле вырос, и Йен повел себя, как ребенок.

Справившись с раздражением, я улыбнулась обеспокоенной Амелии. Она слышала слова Йена, а еще она знала, что он никогда не пропускал приемы пищи. И не игнорировал меня.

– Не знаешь, где сейчас малышка?

– В прачечной. Гладит белье.

Я поспешила в дальнюю часть дома, где всегда пахло влажным хлопком, стиральными смесями и мылом. Малышка нашлась у дальней стены, в закутке, где располагался гладильный каток*. Она энергично крутила ручку, прогоняя простынь между разогретыми стальными цилиндрами.

________________________________________________________________________

Гладильный каток – оборудование для глаженья прямого белья (простыни, пододеяльники, наволочки, полотенца, скатерти, покрывала, шторы и т. п.). В нашем случае это гладильные катки со стальным шлифованным вращающимся цилиндрами, который нагревается изнутри.

_________________________________________________________________________

Корзина с постиранным бельем, стоявшая на полу, около гладильного катка, была почти пуста, в то время, как отглаженные стопки аккуратно возвышались на столе слева от малышки.

Дождавшись, когда она закончит, я кашлянула, желая привлечь ее внимание.

Малышка вздрогнула и обернулась на меня.

– Я тебя напугала? Прости.

Сейчас, зная, что она на самом деле альс, пусть и полукровка, я не могла отделаться от ощущения, что малышка очень напоминает мне Йена, когда он был еще ребенком. Своей альсовской бледностью, огромными глазами и настороженным, даже враждебным взглядом.

Ее радужка не светилась в полумраке и всем походила на человеческую, но я этого почти не замечала.

– Будешь? – я протянула ей сверток, предварительно его открыв, чтобы из бумаги выглядывал край свежей и мягкой, пусть и успевшей остыть за день, булочки.

Малышка жила в условиях намного лучше тех, что были у Йена. И, пусть, она все еще была пугливой, но тем, кто жил в доме уже научилась доверять. Поэтому осторожно подошла ко мне, глядя на булочку. Ее хорошо кормили, но она была ребенком и она любила сладкое. И никогда не упустила бы возможность немного полакомиться.

– Я правда могу взять?

– Я принесла ее для тебя.

Она вежливо поблагодарила меня, принимая выпечку из моих рук. И я ушла, чтобы она могла спокойно поесть. Еще в те времена, когда пыталась завоевать доверие Йена, я уяснила, что насильно навязываться – плохая идея.

Да и были у меня еще дела…

На второй этаж я поднималась с твердым намерением узнать у Йена причину его обиды. И замерла на последней ступени, глядя на полутемный коридор. Свет по вечерам в этой части дома всегда едва горел. Герцогу, когда он еще был здоров, так нравилось больше, а после того, как он слег, никто ничего просто не стал менять.

Я замерла, потому что совершенно не представляла в какой из комнат расположился Йен – за все время, что я гостила в этом доме, мне никогда не доводилось посещать его спальню. И потому что в коридоре, тяжело привалившись к стене и держась за грудь, на подгибающихся ногах, стоял старик. Тяжелый халат сполз с одного его плеча, обнажив худое плечо, обтянутое шелковой пижамой.

Услышав его прерывистое, хриплое дыхание, я испугалась, решив, что это сердечный приступ. Но через несколько мгновений, взяв эмоции под контроль, до меня запоздало дошло, что этот человек просто тяжело дышит. Недолгое путешествие из дальней комнаты до середины коридора, далась ему с большим трудом.

Из-за приоткрытой двери в коридор лился яркий свет, отмечая начало пути.

– Герцог? – неуверенно позвала я, осторожно приближаясь. О других ослабевших мужчинах преклонного возраста в доме, Йен мне не рассказывал.

Он поднял на меня осунувшееся, изрезанное морщинами лицо. Близоруко щурясь, оценил мое добротное платье, темно-зеленое, никак не похожее на форму местных работниц.

– Это ведь тебя… этот мальчишка… фух, – слова давались ему с трудом. Одышка еще не прошла, – притащил в дом?

Проигнорировав вопрос, ответ на который был очевиден нам обоим, я задала свой:

– Возможно, вам нужна помощь? Если хотите, я кого-нибудь позову…

Герцог отмахнулся.

– Помоги дойти до кабинета. – велел он, протягивая ко мне тонкую руку.

Поговаривали, что герцог Оркена сильно сдал после смерти сына. И этот слух оказался правдивым. Этому человеку еще не было и шестидесяти, но он казался невообразимо старым. Его рука была холодной и хрупкой. Казалось, если я сожму пальцы чуть сильнее, переломаю ему все кости. Когда-то он был выше меня, но горе и болезнь согнули и иссушили его.

Герцог смотрел на меня снизу вверх.

– Прошу меня простить. – примерившись, я, как можно аккуратнее, подхватила его на руки, и поразилась тому, насколько же он был легким. Даже мешки с мукой, которые мне приходилось таскать в отсутствии временного работника в пекарне, ощущались куда тяжелее.

Вероятно, он рассчитывал опереться на меня и дохромать до кабинета, но так было бы слишком долго и мучительно для него.

– За какой дверью ваш кабинет?

– Ты… – герцог не находил слов от гнева и унижения.

– Здесь никого нет. Ваше достоинство не пострадает.

– Оно уже пострадало! – рявкнул он. И закашлялся.

Щелчок замка и шорох открываемой двери ознаменовали полное уничтожение достоинства герцога.

В коридор выглянул Йен. Растрепанный, с упавшей на глаза челкой, в успевшей помяться рубашке, с двумя расстегнутыми верхними пуговицами, он выглядел очень уютно.

Несколько мгновений Йен просто смотрел на нас, не веря своим глазам. Больно ущипнул себя за руку. Ойкнул. И только после этого неуверенно позвал:

– Шани, а… что происходит?

Перехватив герцога поудобнее, из-за чего он сдавленно ругаясь, обхватил меня за шею, боясь упасть, я сказала:

– Помогаю его светлости добраться до кабинета… Где он, кстати говоря?

– Следующая дверь, – глухо отозвался герцог, не рискуя меня отпускать, чтобы показать направление.

Йен попытался отнять мою ношу, но, столкнувшись с категоричным нежеланием герцога попадать в его руки, смог только открыть для нас дверь в кабинет и включить свет. Когда я усадила герцога в кресло и отошла на несколько шагов назад, Йен подкрался сзади, ощупывая мои руки от плеч к локтям и обратно.

– Никогда бы не подумал, что ты настолько сильная.

Я повела плечами, стараясь сбросить его ладони. Было щекотно и неловко. Герцог задумчиво смотрел на нас несколько мгновений, после чего произнес:

– Если собираешься жениться на ней, придумай и для нее какую-нибудь легенду. Род Оркена никогда не примет обычную простолюдинку.

– Не переживай, старик, Шани никогда не была обычной. Ее примут как родную.

Я знала о чем он говорит, хоть и не понимала, как Йен собирается отбивать меня у совета магов, если тем станет известно, что у меня пробудился дар.

Заполучить в свою семью магиню жаждал любой род, в котором имелись неженатые маги. Неважно было какой статус девушка имела до пробуждения дара, после она становилась почти сокровищем для любого мага, не входившего в совет…

И просто дорогим товаром для магов совета.

Никто не знал, что за договоренности есть у правящей семьи с советом, и почему им все еще разрешают присваивать себе всех появившихся магинь. Но все это выглядело крайне подозрительно, потому что маги из совета уже давно потеряли благосклонность императора. И даже с приходом к власти нового правителя пять лет назад, это не изменилось.

– Не опозорь меня, – велел герцог. Он потянулся к ящичку стола и извлек оттуда коробку с сигарами. Йен в два шага оказался рядом и отнял ее.

– Если так не терпится умереть, скажите мне, я убью вас быстро и безболезненно.

Пока я наблюдала за тем, как они переругивались, у меня появилось странное чувство, будто Йен заботится о герцоге. Без особого восторга и совсем не бережно, но Йен старался ухаживать за ним.

– Если ты пришел сюда только для того, чтобы выкурить сигару, то ты сейчас же возвращаешься в свою комнату. – потеряв терпение Йен потянулся к герцогу, собираясь взять его на руки, как совсем недавно делала я. И получил по лбу какой-то папкой, лежавшей на краю стола.

– Пусть меня несет она! – герцог требовательно указал на меня.

– Старик, ты действительно собираешься заставить девушку таскать твои бесполезные останки? Это просто смешно…

Йен собирался сказать что-то еще, но так и застыл с полуоткрытым ртом. Потому что я оттеснила его в сторону, освобождая себе путь к герцогу.

– Держитесь за меня, пожалуйста. – попросила я, примеряясь к тому, как лучше будет его поднять. – Мне давно не приходилось носить живых людей.

Герцог напрягся в моих руках.

– Ты ведь не работала в морге до того, как встретилась с этим мальчишкой?

– Только в пекарне, – заверила его я.

До покоев герцога мы добрались в тишине. Йен неслышно ступал позади и о том, что он все еще рядом, я могла узнать только по недовольным взглядам, которые герцог бросал мне за спину.

В комнате царил полумрак, терпкие и горькие ароматы лекарственных трав и резкий – мази, скрывали за собой запах болезни.

Я уложила герцога в расстеленную постель и Йен тут же потянул меня прочь из комнаты, но герцог успел схватить меня за руку. Его пальцы слабо сжимали мое запястье.

– Ты сильная, это хорошо. – сказал он. – Быть может, ты сможешь с ним справиться. Но тебе не стоит забывать про манеры и этикет. И… леди не способны поднять на руки мужчину. Не забывай об этом.

– Да… – мне хотелось сказать, что он совсем не тяжелый и это было несложно, и что здорового мужчину я едва ли смогла бы носить так же просто, но быстро себя одернула. Мои слова только обидели бы герцога, – я все поняла.

Он удовлетворенно кивнул. И Йен наконец смог увести меня из комнаты.

Уже в коридоре, я негромко заметила:

– А вы неплохо ладите.

Йен ожег меня возмущенным взглядом.

– С ним-то? Не смеши.

Упорствовать я не стала, только пожала плечами. Да, Йен в присутствии герцога постоянно ворчал, а сам герцог огрызался и вел себя довольно грубо, но я не почувствовала никакой агрессии. Они просто так общались.

Мы отошли от комнаты на несколько шагов, когда Йен остановился. Казалось, он не знал, что делать дальше. Увидев меня с герцогом, Йен ненадолго забыл, что обиделся, а сейчас вспомнил и растерялся.

Я решила взять все в свои руки.

– Кажется, это твоя комната? – я указала на дверь из которой он недавно вышел.

Йен кивнул.

– Пошли, покажешь. Я еще ни разу не видела твою спальню. – я потащила его за собой. Распахнула дверь и задохнулась от холода. Окно было распахнуто и холодный, осенний воздух затопил всю комнату.

– Ты с ума сошел?

Я быстро оказалась у окна, споткнувшись в темноте о сброшенный прямо на пол сюртук. Резко захлопнула створку окна от чего стекло в раме зазвенело. И обернулась к Йену, все еще топтавшемуся на пороге. Он выглядел как гость в собственной спальне.

– Ты решил, что сейчас самое время, заболеть? – спросила я строго.

Йен не ответил.

Находиться к этой комнате было просто невозможно. Я не пробыла здесь и минуты, но меня уже била дрожь. А ведь я еще не успела сменить платье на более тонкое, домашнее, только рассталась с теплой шалью и уже не могла выносить осенней погоды.

– За мной. – велела я, почти выбежав в коридор. Йен послушно пошел следом. В мою спальню.

Мы успели раньше, чем на лестнице раздались шаги. Кто-то из слуг поднимался на второй этаж. Будь он чуть быстрее, смог бы увидеть занимательную картину: как будущий глава рода с виноватым видом плетется за отчего-то злой простолюдинкой.

В моей спальне было намного теплее и пахло чистотой. В плетеной корзине у окна лежали бумажные цветы. Утром, когда Амелия заглянула ко мне, она была шокирована, увидев эти белые бутоны. Но расспрашивать меня не стала и пообещала, что непременно соберет их все. И собрала.

– Ты не выбросила их? – удивился Йен, заметив корзину.

Его вопрос застал меня врасплох.

– С чего бы мне это делать?

Он так и остался стоять в центре комнаты, не зная куда себя деть. На уже привычно наглого и напористого Йена это было совсем непохоже.

Я взяла его за руку и провела к креслу, стоявшему у окна. Усадила его и опустилась перед ним на колени, крепко держа его руки в своих. Йен был… в шоке. Он растерянно и удивленно смотрел на меня, не понимая что происходит, но почему-то ожидая самого плохого.

– А сейчас ты мне расскажешь, что я сделала не так.

Йен упорно смотрел на наши сцепленные руки, отказываясь поднимать взгляд на меня.

– Я не понимаю о чем ты говоришь. Но, Шани, встань, пожалуйста. Мне не нравится…

– Мы будем сидеть так, пока ты не расскажешь, что случилось. – решила я. Что бы не стало причиной его обиды, мы должны были разрешить все здесь и сейчас, чтобы Йен не успел надумать себе чего-то еще и сильнее увязнуть в этих разрушительных чувствах.

Я признала, что Йен изменился, что он больше не ребенок, и тот спокойный и послушный мальчик, каким он когда-то был, остался лишь воспоминания… Долго цепляясь за прошлое, я упорно отвергала очевидное, из-за чего совсем запуталась в своих чувствах и желаниях. Но даже так, я точно знала, что все еще хочу заботиться о Йене.

Будущее без него больше не складывалось.

– Рассказывай.

– Малышке недавно исполнилось двенадцать. – произнес Йен, будто это все объясняло.

– И?

– И когда мы с тобой впервые встретились, мне тоже было почти двенадцать.

Несколько мгновений я ничего не понимала. Не улавливала смысл. Пока не вспомнила о булочках.

Йен стал таким именно после того, как увидел сверток, который я припасла для малышки.

Он мог выглядеть самоуверенным, наглым и даже опасным, но внутри него все еще жил страх, взращенный его родителями. Страх, что он не достоин любви.

– Ты ведь не решил, что я хочу заменить тебя малышкой? – осторожно спросила я.

– Откуда мне знать, чего ты хочешь, Шани? Ты постоянно меня отталкиваешь, ничего не просишь и отказываешься принимать то, что я хочу тебе дать. Я не могу отделаться от мысли, что больше тебе не нужен. Я вырос, а малышка еще ребенок. И она тоже альс. – Йен смотрел на наши руки. С каждым словом его пальцы все сильнее сжимали мои ладони, но он этого будто не осознавал. – И эти проклятые булочки…

– Прости. – сказала я. Мне хотелось извиниться за то какой эгоисткой я была, что только брала и ничего не отдавала взамен. Сколько раз Йену приходилось слушать о моих страхах, поддерживать меня и приободрять. Он был так важен для меня, но я даже не пыталась этого показать. – Я…

Мне много чего хотелось сказать, но я не смогла.

Дыхание перехватило, когда Йен поднял на меня диковатый взгляд.

– Не надо. – Он неправильно меня понял и не хотел слушать.

Я чувствовала себя ужасным человеком, когда высвобождала свои руки из его холодных, подрагивающих пальцев. Несколько мгновений Йен был уверен, что я собираюсь его бросить. И тот его взгляд я едва ли смогу хоть когда-нибудь забыть.

Ухватив его за рукав рубашки и за отворот жилета, я потянула вниз, заставив Йена сползти на ковер, ко мне. Сгорбившись, он уткнулся лбом мне в плечо, позволяя себя обнять.

– Я хотела попросить прощение за то, какой слепой была. Мне очень жаль, что я стала причиной твоих страданий. И, Йен, я совершенно точно не собираюсь тебя заменять. Это просто невозможно…

Еще долго я шептала все, что приходило мне в голову, пока он цеплялся за меня и соглашался со всем, что я говорила.

В тот вечер, на ковре в спальне, мне стало понятно, насколько же в глубине души неуверенным и уязвимым был Йен.

И знала об этом одна лишь я.