Приют Святой Анны

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В среду выдался прекрасный весенний день. Эшли он казался особенно прекрасным еще и потому, что Корд пошел с ней на прием к ее врачу и вид у него был счастливый.

— Доктор Ноубл, прежде всего я должна объяснить вам, что Корд все это время не знал, что у нас будет ребенок. Я… это моя вина, — запинаясь, произнесла Эшли, поймав выразительный взгляд Корда.

— Лучше поздно, чем никогда, — заметил доктор Ноубл. — Вы оба, конечно, понимаете, что ждете ребенка наперекор судьбе. Примите мои поздравления!

Корд лучезарно улыбнулся ему. Сердце Эшли дрогнуло.

— Я был потрясен, когда впервые увидел свою беременную жену. Как вы находите ее сегодня?

— Давление и гемоглобин нормальные. Сердцебиение ребенка прекрасное.

Задумчивый взгляд Корда снова остановился на Эшли.

— Это хорошо. — Его голос дрогнул от волнения.

— Эшли! — Доктор Ноубл постарался переключить ее внимание на себя. — У вас весьма крупный ребенок, но в целом я не вижу никаких проблем и полагаю, что вы доходите до срока. Для большей уверенности сделаем еще одно ультразвуковое исследование. Может быть, вы теперь захотите узнать пол ребенка?

— Жена сказала мне, что хочет, чтобы это был сюрприз, — мягко вмешался Корд. — И я подчиняюсь ее желанию.

Эшли судорожно глотнула. Она была уверена, что Корд сгорает от нетерпения узнать, мальчик родится или девочка, однако полностью соглашался с нею. Это была необычная покорность. Особенно если учесть, что она не сообщала ему о своем состоянии все восемь месяцев. Она будет чувствовать себя неловко, если не позволит Корду прямо сейчас удовлетворить его отцовское любопытство. Откровенно говоря, ей и самой не терпелось узнать, сын будет у них или дочка.

— На самом деле нам хотелось бы узнать. — Как только прозвучали эти слова, Корд прерывисто вздохнул.

Доктор посмотрел на них с одобрением.

— Я позвоню в кабинет ультразвука и попрошу, чтобы вас приняли.

Если сердце Эшли до сих пор билось неистово, то теперь оно готово было выскочить из груди. Она почувствовала знакомую тяжесть мужской руки. Корд, обняв ее за плечи, крепко прижал к своему сильному мускулистому телу.

Не прошло и часа, как Эшли уже лежала в рубашке на кушетке, и ее кожа была обработана прохладным гелем.

Во время первого ультразвукового исследования, проведенного на восемнадцатой неделе беременности, Эшли отказала себе в удовольствии узнать пол своего ребенка и не жалела об этом. И вот сейчас она выяснит это вместе с Кордом.

Лаборантка прижала ультразвуковую головку к ее животу.

— Смотрите на экран.

Корд придвинул стул поближе к Эшли и, взяв ее руку в свои, поцеловал кончики пальцев. Она буквально растаяла от такого жеста. Но вскоре вспышка на экране завладела их вниманием. Эшли затаила дыхание, ребенок был сейчас гораздо отчетливее виден, чем в прошлый раз.

— Господи… — благоговейно прошептал Корд, когда лаборантка начала водить ультразвуковой головкой по животу Эшли, показывая им ручки, ножки, пальчики ребенка.

Минуты две они восторгались чудесным творением природы, которое жило в ней. И вдруг Корд закричал: «У нас сын!» Его радостный возглас наполнил крохотную комнатку.

— Безусловно, сын, — улыбнулась лаборантка. — У этого крохотного парнишки все на месте.

Момент был настолько волнующим, что Эшли сдавленно застонала. Корд наклонился и нежно поцеловал ее. Она не могла бы утверждать с точностью, но ей показалось, что его щеки тоже были влажными от слез.

— Настоящий Кэйби, — прошептал он. — Прекрасное солидное имя. По-моему, после этого нам ничего не остается, как отправиться за покупками.

Эшли уловила ход его мыслей. Теперь, когда Корд знает, что у них будет сын, он захочет всего накупить для него. И конечно, пошлет все покупки домой. Это было бы прекрасно, если бы Эшли жила с Кордом. Но это не так.

Когда Корд объявил ей, что она возвращается с ним вместе домой, она могла сразу возразить, что они еще ни о чем не договорились окончательно, что до сих пор существуют две версии: его и Шейлы. Но она недооценила желание своего мужа сохранить семью.

Его заявление, что Шейла вела собственную игру, было таким неожиданным, что Эшли требовалось время, чтобы осмыслить его слова.

Корд ясно сказал, что Эшли будет жить с ним. Что они вместе уличат Шейлу во лжи, о чем Корд говорил постоянно. Только таким путем можно будет раз и навсегда избавиться от подозрений. Разве стал бы Корд предлагать такой безумный вариант, если бы не был уверен в результате?

За последние двадцать четыре часа Эшли обдумала все возможные последствия этого плана. Например, она не сумеет убедить себя в безоговорочности доказательств. В глубине души у нее всегда оставались бы сомнения. Корд знал это и добровольно шел на риск.

Итак, устраивает ли ее такой план?

Эшли не могла ответить себе на этот вопрос… до того момента, когда ультразвуковое обследование позволило воочию увидеть их мальчика. Это заставило ее задуматься о будущем и о том, за что она борется.

Она поняла, что если не докопается до сути своей боли и не посмотрит в лицо Шейле, то не видать ей покоя. Самое ужасное, что она лишит своего сына дома, где у него были бы и отец, и мать.

Корд хотел сделать еще одну попытку. Он всеми силами старался возродить их брак. Он лег в больницу, чтобы избавиться от своего пристрастия. Остальное было за Эшли. Но ей нужно кое с кем поговорить прежде, чем связать себя обязательствами.

— Я… я думаю, что мне пора одеваться, — сказала она спокойным тоном, не желая обсуждать их личную жизнь в присутствии постороннего.

По тому, как Корд сжал губы, она могла определить, что ее молчание по поводу похода в магазин после врача расстроило его. Он решительно встал и заявил лаборантке, что им надо немедленно вернуться в больницу «Сити-Крик».

Лаборантка тут же выключила прибор. Говоря ей слова благодарности за то, что она так быстро их приняла, Корд вышел с ней за дверь. Их голоса отдалились, но Эшли слышала, как он расспрашивает ее о результатах измерений.

Воспользовавшись тем, что осталась одна, Эшли встала с кушетки и, сняв больничную рубашку, снова натянула брюки и блузу.

Подойдя к регистратуре, она увидела, что Корд уже ждет ее. Взгляд его был настороженным.

— Прежде чем мы займемся чем-то еще, — начала Эшли, — я бы хотела, чтобы мы заехали в приют Святой Анны. Не возражаешь?

Если его и удивила эта просьба, он не показал и виду.

— Нисколько, — проговорил он и повел ее к машине.

Весь недолгий путь до приюта они почти не разговаривали. Корд помог ей выйти из машины, и они одолели ступеньки крыльца четырехэтажного здания из темно-красного кирпича. Эшли прожила здесь большую часть своей жизни. И теперь, когда переступила порог этого дома, у нее защемило сердце.

За столиком у входа сидела незнакомая женщина, но запах дезинфицирующих средств и вареной капусты был тем же самым. Он разбудил в ней массу воспоминаний.

Благодарение Богу, что их сына будут воспитывать его собственные родители!

— Я пойду поищу сестру Бернизу, а ты подожди здесь, в приемной. Я… я ненадолго, Корд.

— Не торопись, — рассудительно ответил он. — Я знаю, что Берниза тебе заменяет мать.

Что-то в его тоне насторожило ее.

— Я не закурю без тебя, если ты об этом беспокоишься, — тихо сказал он.

Эшли вздрогнула от его ледяного тона.

— Такая мысль мне и в голову не приходила. Ты очень понравился сестре Бернизе, когда я представила тебя ей перед нашей женитьбой. Я знаю, что она захочет увидеть тебя перед тем, как мы уйдем. Я скоро вернусь.

Она направилась в помещение, где обычно проходила церковная служба. Когда в то злополучное утро Эшли убежала из дома, она прямиком направилась к сестре Бернизе, которая теперь возглавляла приют Святой Анны. Сестра разрешила ей остаться в приюте, поручив ухаживать за детьми. В течение двух недель она помогла Эшли найти место экономки у миссис Бромуэлл.

Эшли была в неоплатном долгу у сестры Бер-низы. Она была одновременно и матерью, и сиделкой, и наставницей для всех этих сирот, которые, как и Эшли, были бы брошены на произвол судьбы.

Когда она постучала в дверь и услышала в ответ знакомый голос, ее сердце переполнилось нежностью.

Глаза монахини засветились при виде бывшей воспитанницы.

— Эшли, дитя мое! Проходи, проходи. Садись.

— Я не помешала? — спросила Эшли, садясь возле письменного стола.

— Ты прекрасно знаешь, что нет, — покачала монахиня головой. — Сколько времени осталось до события?

— Около трех недель.

— Я хочу знать, когда ты ляжешь в больницу. Сгораю от нетерпения увидеть твоего малютку.

Эшли улыбнулась сквозь слезы.

— Я позвоню вам сразу, как только смогу. Мечтаю, чтобы вы пришли и взяли на руки моего мальчика. Вы будете для него самой лучшей бабушкой.

— Так это мальчик? — довольно засмеялась сестра Берниза, явно польщенная ее словами. Но тут же нахмурилась. — Ты еще не сказала его отцу?

Пожилая монахиня знала все.

— С-сказала.

— Когда?

— В понедельник, — виновато ответила Эшли. Она чувствовала себя десятилетней девочкой, которую застали за каким-то недозволенным занятием. Так бывало, когда она брала к себе в кровать одну из малышек и воображала, что та ее родная сестренка.

Конечно, такое не разрешалось. Но сестра Берниза обычно только улыбалась и просила Эшли отнести ребенка обратно в детскую, говоря, что наступит день, когда Эшли вырастет и у нее будет свой малыш. А до этого времени она должна ждать и учиться быть мамой.

— По крайней мере он теперь знает, — сказала наконец монахиня, глубоко вздохнув. — Так… я вижу, что ты собираешься что-то мне сказать. С удовольствием выслушаю.

Мудрость и доброта сестры Бернизы снискали ей любовь приютских детей. Годы не изменили ее. Она была все той же замечательной монахиней, чуткой и понимающей. Благодаря этим ее качествам, Эшли было легче излить свою душу.

Старая монахиня сидела в кресле, сложив ладони под подбородком, и внимательно слушала ее рассказ.

— Так. Значит, теперь ты переживаешь, что тебе придется встретиться с мачехой твоего мужа, которая все время шантажировала тебя. Ничего удивительного. Эта Шейла напоминает мне одну девочку, которая жила в нашем приюте. Помнишь Маршу?

Марша.

От одного этого имени Эшли стало больно.

— Да, — ответила она дрожащим голосом. — Это та, которая в конце концов сбежала из приюта Святой Анны…

— Совершенно верно. Она была на четыре года старше тебя и очень ревниво к тебе относилась.

Эшли ошеломленно посмотрела на сестру Бернизу.

— Так вы знали это?

— Я замечала. Но мы не понимали, что происходит с этой девочкой.

Оглядываясь назад, Эшли вспомнила, что Марша делала все, что могла, чтобы доставить ей неприятности. Для ребенка ее возраста она была удивительно жестокой и хитрой. Как Шейла…

— Но ты теперь взрослая. Теперь тебя никто не может запугать. Твой муж предлагает тебе разумную вещь. Он хочет показать Шейле, кто она на самом деле. Если ты вернешься в его дом и будешь с ним снова жить, то получишь прекрасную возможность во всем разобраться.

Эшли глубоко вздохнула.

— А если Корд продолжает что-то утаивать от меня?

Сестра Берниза посмотрела на нее проницательным взглядом.

— Тогда разве это не долг твой, как жены, выяснить это?

Об этом Эшли не подумала.

— Да.

— Потому что ты все еще любишь его. Иначе не согласилась бы участвовать вместе с ним в этой программе.

— Вы правы. Я люблю его больше, чем раньше, — тихо сказала Эшли. — Вы бы видели, как он обрадовался известию о ребенке!

— Этого следовало ожидать. Эшли… поскольку ты обратилась ко мне, я должна тебе вот что сказать: на карту поставлены три жизни. Безусловно, благоденствие такой прекрасной семьи, как у тебя, стоит того, чтобы за него побороться.

Эшли склонила голову.

— Я понимаю. Просто мне нужно было еще раз услышать от вас, что вы в меня верите.

— А ты могла сомневаться в этом?

— Нет, — взволнованно прошептала Эшли.

— Узнаю свою девочку. А теперь… не будем заставлять твоего мужа ждать дольше.

Сестра Берниза, высокая царственная женщина с приветливой улыбкой, которая располагала к ней людей, встала со стула и направилась вместе с Эшли к выходу. Увидев их, Корд тотчас же вскочил.

Они обменялись рукопожатием. Монахиня широко улыбнулась ему.

— Мои поздравления будущему отцу.

— Спасибо, сестра, — сердечно поблагодарил ее Корд. — Я рад снова увидеть вас.

— С нетерпением жду того момента, когда смогу взять на руки вашего малыша.

— Я позвоню вам сразу же, как он родится, — пообещал Корд.

— Буду ждать. — В ее серых глазах мелькнул огонек. — Прежде чем уйти, вы можете заглянуть в часовню и вознести хвалы Господу за то чудо, которое Он даровал вам. Я тоже помолюсь за вас.

Она многозначительно посмотрела на Эшли. Потом перекрестилась и исчезла в глубине коридора.

Корд вопросительно взглянул на Эшли.

— Где эта часовня?

Она откашлялась.

— Справа, за дверью.

Они молча вошли в маленькую скромную комнату и сели на последнюю скамью. Корд, сложив руки, наклонился вперед. Эшли закрыла глаза и вознесла благодарственную молитву. А еще она молилась о том, чтобы ее возвращение с Кордом домой не оказалось ошибкой.

— Эшли? — произнес он, как только они сели в машину.

Услышав, каким тоном он произнес ее имя, она нервно напряглась.

— Да?

— Помимо одеяльца, которое ты шьешь, ты уже приготовила что-нибудь для ребенка?

— Нет еще. — Ей было неприятно признаваться в этом, но из-за отсутствия денег и места, где она могла бы держать детские вещи, она отложила это на потом. — Я ждала, пока перееду в…

— Чего, черт возьми, никогда не будет, — резко оборвал он ее. — Мне нужен номер телефона. Я позвоню владельцу и скажу ему, чтобы он сдал квартиру кому-то еще.

Эшли вздрогнула.

Корду нужно подтверждение. И притом немедленное.

— Это не он, а она. Я позвоню ей, как только мы вернемся в больницу.

Она чуть ли не осязаемо ощутила, какое облегчение он почувствовал после ее слов.

— Ты подписывала договор об аренде?

— Да. На шесть месяцев.

— Я позабочусь об этом, — пробормотал он и сменил тему. — Раз ты возвращаешься со мной домой, почему бы нам не купить кое-что сегодня с доставкой на дом в понедельник?

Она попыталась представить себе, в каком шоке будет Шейла, но не смогла.

— Но мы еще не подготовили детскую!

— Сделаем это на следующей неделе. А до тех пор сложим все в комнате рядом с нашей спальней.

Нашей.

Эшли никогда не чувствовала себя уютно в том доме, особенно в спальне. Другое дело, конечно, когда Корд был с ней вместе. Но это было так давно. Как бы она хотела возвратиться в домик смотрителя, к той жизни, в которой они оба были так счастливы!

Но этого не будет. Корд, естественно, хочет жить в родовом доме Макнайтов, где родился и вырос. Хотя воспоминания об отце не особенно для него приятны, он любил свою мать, и этот дом для него всегда будет связан с ней.

Эшли следовало более бережно относиться к его чувствам и выбросить из головы образ Шейлы, развалившейся на его кровати.

— Ты не очень устала? Мы можем заехать в магазин? — настойчиво повторил он.

Хотя внутренняя борьба забрала все ее силы, Эшли не решилась огорчать его.

— Нет, не устала. Но скоро обед. Нам необходимо вернуться вовремя.

— Ультразвук был важнее. Можем по дороге схватить гамбургеры. Я хотел заехать в «Форси».

Корд помнил!

Ее охватило волнение. В «Форси» продавалась всевозможная мебель, в том числе детские колыбельки, кроватки, комоды, крошечные кресла-качалки и кукольные домики. Все было ручной работы и представляло собой имитацию старинной мебели девятнадцатого века.

До того как они с Кордом выяснили, что, видимо, никогда не смогут иметь детей, Эшли заставляла его заезжать в этот магазин каждый раз, когда они бывали в Солт-Лейке.

После того как они расстались, Эшли пришлось оставить мысль о том, что она сможет иметь такие дорогие вещи, но Корд, очевидно, ничего не забыл. Он знал, что она всегда была неравнодушна к мебели из натурального дуба. Такая мебель будет особенно хорошо смотреться в комнате мальчика.

Когда они подъехали к магазину, Эшли дрожала от возбуждения и восторга. Они были теми же, что и прежде, но все теперь стало другим. Потому что за то время, пока они ехали от приюта, Эшли согласилась положить конец их раздельной жизни и жить с ним снова вместе.

Хотя в душе она считала, что им надо обсудить еще некоторые детали.

В больнице у них общая спальня, но Эшли еще не готова к близости. Сначала ей предстоит лицом к лицу встретиться с дьяволом.

К сожалению, приходилось опасаться, что у Корда на этот счет совсем другие мысли. Неуловимая перемена произошла в нем, пока они ходили по демонстрационным залам. Каждый раз, как он шептал ей что-то личное на ухо или по-хозяйски обнимал за талию, от него исходила осязаемая чувственная энергия.

Когда они вошли в демонстрационный зал, в котором были выставлены ее любимые вещи, он встал у нее за спиной и, обняв руками за живот, притянул Эшли к себе. Возможно, Корд и не представлял, какие эротические чувства пробудил в ней. Ей чуть не стало плохо. Ноги стали ватными, и она всей своей тяжестью повисла на его руках.

— Так я скажу, чтобы нам прислали все это?

От его севшего голоса ком встал у нее в горле.

— Т-тебе тоже это нравится? — в конце концов проговорила она.

Он прошептал ей в шею, пахнущую свежим лимоном:

— Я выбрал это давным-давно.

Щемящие нотки в его голосе позволили ей глубже заглянуть в его душу. Не все люди одинаково относятся к детям, но Эшли поняла, что этот момент был таким же особенным для Корда, как для нее. Что бы ни произошло в будущем, он никогда не будет относиться к своему отцовству как к чему-то само собой разумеющемуся.

Эшли продолжала бы с удовольствием стоять так в его объятиях, но в зал вошли другие покупатели.

— На следующей неделе купим все остальное, — вполголоса произнес Корд. Он взял ее за руку и подвел к ближайшей стойке, за которой стояла продавщица.

Пока Корд оформлял покупку и давал адрес для доставки, он держал Эшли за руку, словно боясь, что она может исчезнуть.

По дороге в больницу они остановились, чтобы съесть по гамбургеру. Они говорили о своем ребенке, о том, какими родителями хотят быть. Обсудили разные подходы к воспитанию детей и пришли к полному взаимопониманию.

Эшли еще никогда не испытывала такого удовлетворения. Все, казалось, происходило в каком-то полусне, когда весь мир предстает в розовом свете.

Наслаждайся моментом, говорил ей внутренний голос. Тебя ждет в доме Шейлы совершенно другая жизнь.

Но сестра Берниза убедила ее. Она должна во имя Корда, во имя их брака и их ребенка выяснить всю правду. Раз и навсегда. Разговор с монахиней заставил Эшли задуматься о многом.

Оглядываясь на свою жизнь в приюте, Эшли могла вспомнить лишь один тяжелый период. Это был период, когда ее изводила Марша. То время было настолько ужасным, что Эшли постаралась выбросить его из головы и вспомнила о нем только во время разговора с сестрой Бернизой.

До появления Марши Эшли никогда не встречала неискренних людей. Ей не приходилось сталкиваться с такой подлостью. Эта девочка использовала каждый подходящий момент, чтобы причинить ей боль.

Эшли была настолько наивной, что совершенно недооценивала коварство Марши. Похоже, ту же самую ошибку она допустила с Шейлой.

Корд поклялся, что его мачеха все подстроила. Если это так, то Эшли, убежав из дома восемь месяцев назад, только подыграла Шейле.

Точно так же Эшли вела себя и в приюте. Она изо всех сил старалась не чувствовать боли, пыталась избегать Марши, чтобы снова не произошло что-нибудь ужасное.

— Эшли! Мы уже приехали.

Она моргнула, очнувшись от своих мыслей.

— О чем это ты думала с таким горьким выражением на лице? — полушутя спросил Корд, но Эшли почувствовала, что он обеспокоен.

— Я… я немного нервничаю, волнуюсь, смогу ли стать хорошей матерью, — покривила она душой. На самом деле она была обеспокоена настолько, насколько беспокоится любая будущая мать, думая о том, сможет ли справиться с огромной ответственностью.

Как всегда, его улыбка перевернула ей душу.

— Ты прирожденная мать. Я в этом не сомневаюсь.

Сказав это, Корд прижался губами к ее губам. Потом вышел из машины и помог выйти ей.

Любое его прикосновение обжигало ее огнем. Хорошо, что им еще несколько дней предстоит прожить под надзором. Кругом чужие люди, и им трудно будет остаться наедине.

Эшли страшилась того дня, когда они с Кордом займутся любовью. Оказавшись в его постели, в его объятиях, она расслабится и снова окажется уязвимой и открытой для боли.

Возвращение с Кордом домой окончательно покажет, удастся ли им сохранить брак. Это будет таким испытанием, о котором она даже думать боялась.

Корду вряд ли это понравится, но она должна окончательно выяснить вопрос с Шейлой, прежде чем стать его женой в библейском смысле этого слова.

Перед тем, как они уйдут из больницы в воскресенье вечером, она твердо скажет ему об этом. В противном случае ей придется идти своим собственным путем, одной.

— Привет, — поздоровался обогнавший их в коридоре Джерри. — Где это вы пропадали?

Корд остановился.

— У врача.

Джерри прищурился.

— Все в порядке?

— Более чем, — радостно ответил Корд. — Оказывается, у нас будет мальчик.

— Приятно слышать. Сейчас скажу своей жене. Отпразднуем сегодня это событие.

— С удовольствием. Правда, дорогая?

О, Корд! Боюсь, что ты слишком радуешься!

Эшли была настолько погружена в свои мысли, что ничего не видела и не слышала вокруг. И с трудом осознала, что кто-то окликнул Корда.

— Мистер Макнайт?

Корд резко остановился. Его рука все еще лежала на талии Эшли.

— Да?

— К вам посетительница. Она ждет вас внизу.