Призывающий ветер

ГЛАВА ПЯТАЯ

Если хладнокровие благотворно для отваги, то нет ничего благотворней для хладнокровия, как соблюдать дистанцию, — так рассуждала Лейси. Если она не может рядом с Митчем Да Сильвой сохранять бесстрастность, значит, надо держаться от него подальше.

Укрепившись в этой мысли, Лейси ушла в дальний конец острова и провела там остальную часть дня. Она бродила по берегу, собирая на крохотном лугу неподалеку от бухты позднюю землянику, или выискивала среди камней морской шпинат. Пригодится как добавка к их консервному меню на ужин.

Только когда начало темнеть, а ее стал терзать зверский голод, Лейси повернула к дому. Совсем уж избегать Митча невозможно. Всю дорогу она наказывала себе не поддаваться его обаянию. Митч ничем не отличается от друтих мужчин: берет все, что само идет ему в руки. Если она еще не испытала этого на себе, то Денни раскрыл ей истину.

Митч больше не сидел на крыльце. Дверь в дом была закрыта, вокруг царила тишина. Однако напряжение не отпускало ее, будто она ждала, что он неожиданно вынырнет откуда-нибудь и до смерти напугает ее. Но слышалось только пение птиц над головой, шелест ветра среди деревьев и грохот волн, бившихся о скалы.

Лейси поднялась по ступенькам и открыла дверь. Митч спал на кровати.

Она тут же забыла про свое мудрое, с утра пораньше принятое решение — не смотреть на него спящего. Благое намерение бесследно растаяло. Она разглядывала его. Просто не могла оторваться.

Она стояла на пороге и не могла отвести глаз от мерно поднимавшейся и опускавшейся груди, от ресниц, лежавших на щеках, будто половинки черных лун, от прядей таких же темных волос, падавших на поцарапанный лоб, от распухшего глаза и забинтованной лодыжки.

Не сказать, что картина приятная. Но, подумав так, она тотчас же поняла, что кривит душой. В Митче Да Сильве было что-то невыразимо красивое, хотя трудно сказать, что именно.

Спокойная сила? Затаенная мощь? Кротость спящего вулкана?

Все вместе взятое, и что-то еще?

Вздохнув, Лейси переключилась на хозяйственные дела. Предстоит очень дтинная неделя.

Когда она делала картофельное пюре, он проснулся. Лейси уже открыла банку тушенки и разогревала ее на плите, ошпарила клемы и приготовила что-то вроде шпината. Но перед тем накормила Джетро, чтобы он перестал жалобно мяукать, вертеться у ног и следить за каждым ее шагом. Теперь он блаженствовал на стуле, довольно помурлыкивал и умывался.

— Вовремя вы проснулись, — бросила Лейси, поймав на себе взгляд Митча. — Можете садиться к столу.

Вид у него был какой-то неуверенный, наконец он пожал плечами и поднялся.

— Есть, командир.

От ее внимания не ускользнуло, что он поморщился, ступив на больную ногу. Ее кольнуло беспокойство, но она немедленно осадила себя. Ничего не стоит избаловать его. Правда, сегодня он еще заслуживает сочувствия, но не дай Бог переусердствовать — Митч Да Сильва воспользуется любой, самой малой брешью в ее самообороне.

Он нашел в шкафу тарелки, а в ящике серебро и накрыл на стол к тому моменту, когда она закончила расставлять свою стряпню. И вдруг замер, не веря своим глазам, а потом изумленно воскликнул:

— Вы все это сами приготовили?

— А вы подумали, что заказала в ресторане?

— Феррис, я вовсе не иронизирую, я просто удивляюсь неожиданному изобилию.

Лейси вспыхнула и тут же упрекнула себя за излишнюю чувствительность.

— Да, я это приготовила.

— Какими еще добродетелями домашней хозяйки вы меня осчастливите? — спросил он, сияя улыбкой.

— Только не вас, — огрызнулась Лейси.

— Ах да, — небрежно процедил он, — я забыл, у вас уже есть счастливчик. — В голосе его слышалась откровенная насмешка, и Лейси невольно стиснула зубы. Но, слава Богу, в этот раз у нее хватило ума не вцепиться в наживку.

Митч сел за стол, положил себе шпинат и подозрительно воззрился на него.

— Что это? — с недоверием спросил он.

— Морская трава. Местный вариант ботвы или шпината.

Митч с сомнением разглядывал блюдо.

— Вы знаете местные съедобные травы?

— Отравить вас не входит в мои планы. Пока.

Он усмехнулся и попробовал зеленую массу.

— Очень вкусно.

— Да, трава вкусная, — согласилась она.

Митч стал уплетать за обе щеки и клемы, и пюре с тушенкой и даже подложил себе добавки. А когда Лейси принесла на десерт миску с земляникой, которую собрала на полянке, он и ей отдал должное. Только съев всего по две порции, он откинулся на спинку стула, сложил руки на плоском животе и улыбнулся.

— Во всяком случае, тот счастливчик с голоду не помрет.

— Благодарю вас. — Лейси подарила ему сахариновую улыбку.

— Вы готовили, а я вымою посуду. — Митч отодвинул стул.

— Нет, нет, совсем не обязательно, — запротестовала удивленная Лейси.

— Почему?

— Поберегите ногу.

— Я берег ее весь день.

— И стало лучше, правда ведь? Так потерпите до конца дня, а завтра сможете чем-нибудь заняться. А в среду или четверг, так уж и быть, приготовите ужин и вымоете посуду. Тогда посмотрим, какая из вас домашняя хозяйка.

— Никакая, — буркнул он.

— Вернее, какой муж, — поправилась Лейси.

— Никакой, — непреклонно повторил он. — Я никогда не женюсь.

— Да, — после короткой заминки согласилась Лейси. — Не думаю, что вы женитесь.

Она встала и начала убирать со стола, потом вышла, накачала воды и, вернувшись, поставила ведро на плиту. И все это время Митч Да Сильва следил за каждым ее движением.

— У вас нет лучшего занятия? — не выдержала Лейси.

Но он только покачал головой и продолжал наблюдать за ней из-под полуопущенных век.

Чувствуя себя скованно, злясь на него, Лейси продолжала уборку. Он делает это нарочно, чтобы досадить ей, вывести из себя, и это, надо сказать, у него прекрасно получается. Он хуже, чем Дональд Баррингтон и Гордон Ликок, вместе взятые.

Летом, подумала Лейси, она бы ушла. Летом светло и после десяти, и она могла бы сбежать от этих наблюдающих глаз. Просто отправилась бы на послеобеденную прогулку и пропадала бы до самой темноты. Но сейчас уже темно, сумерки спустились очень рано. А у нее нет фонаря. Даже луна скрыта за облаками. Глупо сбегать без всякой причины. Но если она останется... Напряжение между ними нарастало с каждой минутой.

Он встал, и Лейси вздрогнула.

— Боитесь, что я брошусь на вас?

— О, конечно, нет!

Он ничего не сказал. Лучше бы снова устроил пикировку. Но он молчал, продолжая следить за ней взглядом, наконец вздохнул и подошел к книжным полкам возле печки. Постояв, вытащил одну из книг и устроился с ней на стуле.

Интересно, что он выбрал? Лейси вытянула шею, пытаясь разглядеть.

—«Отважный капитан», — бросил Митч, не поднимая глаз.

Лейси нахмурилась: ей не понравились ни его догадливость, ни его выбор.

— Вы раньше не читали? Я читала эту книгу ребенком.

— Когда я был ребенком, у меня не было времени читать, — отрезал Митч.

Лейси почувствовала неожиданный прилив сострадания к тому мальчику, каким он был. Она не представляла себе детства без возможности спрятаться от взрослых за чтением книг.

— Это очень печально... — начала было она, но он оборвал ее:

— Я сделаю это сейчас. — И, наклонив голову, погрузился в чтение.

Лейси какое-то время наблюдала за ним, а потом решила последовать его примеру. Но на полках ее не ждало ничего нового, все было читано-перечитано. Конечно, книги вызывали детские воспоминания, но сегодня вечером ей было не до воспоминаний. Ей требовалось отвлечься.

— Вряд ли вы что-нибудь взяли с собой? — спросила она наконец у Митча, когда, полистав две детские книги, со вздохом поставила их на место.

— Только вахтенный журнал «Эсперансы», — покачал головой Митч.

— Где он? — загорелась Лейси.

— Я уронил его, когда упал. Где-то там валяется.

— Вы оставили его?

— Дождя вроде не будет.

— И все же... — Лейси вскочила и кинулась к вешалке, где висела куртка.

— Бросьте. Не делайте глупостей. Искать в темноте какой-то журнал?

— Но я же искала вас вчера в темноте.

— За что премного благодарен, — мрачно пробурчал он. — Но я был в опасности. А журналу ничего не грозит.

— Не понимаю... — нахмурилась Лейси.

— А если вы упадете?

— Не упаду.

— Ну а если упадете? — не сдавался он. — Я не смогу пойти за вами. Вы разобьетесь. У меня вывихнута нога. Что мы тогда будем делать?

— Объединимся в совместном иске против дяди Уоррена? — предположила Лейси.

— Неплохая идея, — улыбнулся Митч.

— И, может быть, сумеем выиграть для вас Бар-Эф, а для меня Гнездо Буревестника. — Она с любопытством взглянула на него. — Для чего вам нужно ранчо Бар-Эф?

Тут тоже крылось что-то такое, чего Лейси не понимала, как и в истории с монастырем. Про Митча Да Сильву говорили, что все, к чему он ни прикоснется, превращается в золото. Считалось, что Бар-Эф никогда не будет приносить доход, с этим смирились и ее жадные до денег дяди. И Лейси не верила, что даже Митч, пускай он хоть второй царь Мидас, своим прикосновением сделает ранчо прибыльным.

— Я хочу, чтобы там велось хозяйство, — после минутного колебания объяснил он.

— Но оно никогда не принесет вам денег. Такого еще не было и не будет.

— Это неважно.

— Вы хотите таким способом списать налоги?

Он покачал головой и откинулся на спинку стула.

— Мне оно нужно для... мальчишек.

— По-моему, вы говорили, что не собираетесь жениться, — удивилась Лейси.

— Да, не собираюсь. И это будут не мои дети, — равнодушным тоном подтвердил Митч. — Я хочу устроить там что-то... вроде лагеря. Для таких парней, каким был я. — Он криво усмехнулся. — Для тех, у кого нет времени читать.

Лейси растерянно, с удивлением разглядывала его, пытаясь соединить крутого Митча, который никогда не собирается жениться, с сердобольным мужчиной, у которого такая нежность к мальчишкам.

— Они заслуживают этого. Пусть у них тоже будет время, — отрывисто проговорил он. — А не только у богатых детей. Понимаете?

— Конечно, понимаю.

— Ну вот я и хочу дать им время... и место, которое внесет перемену в их жизнь. Место, где они будут учиться по-настоящему работать и по-настоящему уважать себя.

Вытаращив глаза и приоткрыв рот, Лейси изумленно смотрела на него. Оказывается, в Митче Да Сильве есть много такого, чего она и предположить не могла.

— Не думаю, что вы способны понять, — заметил он, по-своему истолковав ее молчание.

— Большое спасибо! — взорвалась она. — Но так уж вышло, что на сей раз мне понятно.

— Вот как! Бедная маленькая богатая девочка оказалась очень понятливой.

— Ох, оставьте, Да Сильва. Не стоит так упиваться своими добродетелями. Если бедность такое уж выдающееся достоинство, то почему же вы не позволяете мальчишкам барахтаться в ней?

— Я не говорил, что это достоинство. — Темный румянец залил скулы Митча.

— Вы очень красноречивы и без слов. Вид у вас такой, будто вы постоянно клюете меня своим крючковатым носом.

— Крючковатым носом? — От возмущения он вытаращил глаза.

— Не переживайте, полагаю, что некоторым женщинам он нравится. — Лейси пожала плечами.

— Но, конечно, не вам? — Голос его стал нежным, словно шелк. Гневная гримаса сменилась вкрадчивой ухмылкой.

Лейси готова была убить себя. Ну что ее тянуло за язык говорить гадости, да еще такого рода? Но ведь нос у него и впрямь крючковатый.

— Идите к черту, Да Сильва, — проворчала она и направилась к двери.

— Вы не посмеете уйти, — прозвучал у нее за спиной ровный и властный голос.

Она обернулась, вызывающе вздернув подбородок.

— Кто остановит меня?

Митч встал, но не двигался. Взгляды их скрестились.

— Вы сами, — спокойно проговорил он. — Хоть раз в жизни, Лейси Феррис, вы должны проявить чуточку самоконтроля.

Гнев почти ослепил ее. Чуточку самоконтроля? Как он смеет читать ей нотации о самоконтроле? Господи, да у нее этого самоконтроля больше, чем у принявшей постриг монахини, иначе она уже давным-давно послала бы своих дядей и кузенов туда, где им и следует быть! Вот уж действительно самоконтроль!

Только благодаря ее самоконтролю он еще стоит на ногах. И дело не в растянутой лодыжке, а в том, что она так бы ему врезала, что он, где стоит, там бы и лег.

— Вам надо научиться не кидаться сослепу на людей всякий раз, как вам покажется, будто вас обидели.

— Вы ничего обо мне не знаете, Митчелл Да Сильва, — ровным, бесцветным голосом возразила она. — И не читайте мне нотации, исходя из своих догадок. Честно говоря, вам лучше вообще не строить никаких догадок. — Она помолчала, а потом ядовито добавила: — А сейчас садитесь и, как хороший мальчик, читайте книгу. Может быть, чему-нибудь научитесь. И не бойтесь, одного я вас не брошу. Я остаюсь здесь. И ложусь спать.

Лейси не знала, когда он лег. Прошлая фактически бессонная ночь и потом сверхдеятельный день свалили ее с ног, она уснула, едва коснувшись головой подушки.

Если честно, то она даже не знала, ложился ли он вообще. Только вмятина на соседней подушке показывала, что он лежал на ней. Только это и смутные подсознательные воспоминания, что ей было тепло и чьи-то руки крепко держали ее.

Но воспоминания воспоминаниями, а когда на следующее утро Лейси наконец открыла глаза, Митча поблизости не было. Солнце било в окна и растекалось по полу. Яркий свет заливал все углы, свидетельствуя, что она одна.

—«Глори аллилуйя», — пропела она, спрыгнула с кровати и, насвистывая, сняла ночную рубашку.

Дверь распахнулась.

— Сегодня утром вы в хорошем настроении, — сказал Митч и замер, пожирая ее глазами.

Солнечные лучи позолотили тело Лейси, подчеркивая и освещая все изгибы фигуры, и зажгли сияющий нимб вокруг рыжеватых локонов.

Митч будто врос в пол.

На долю секунды Лейси тоже замерла, потом поспешно одернула рубашку, вскочила в постель и до самого подбородка натянула на себя одеяло.

— Убирайтесь отсюда!

С минуту Митч молчал, затем, улыбаясь, прислонился к дверному косяку.

— Почему? Разве мы сегодня играем по правилу «трогай, но не смотри»?

Лейси опустила руку, нащупала туфлю и швырнула в него.

— Уходите!

— Не могу. — Он покачал головой медленно, но твердо.

— Должны.

— Не уйду.

— Проклятие! Уйдете!

Митч только покачивал головой и улыбался. Лейси запустила в него вторую туфлю. Он ловко увернулся, заодно показав, что лодыжка у него идет на поправку.

— С ногой у вас все в порядке. Так что топайте отсюда, — обличающим тоном приказала она. — Чего вы ждете?

— Спросить можно? — Митч лукаво улыбался. Лейси свирепо фыркнула и крепче вцепилась в одеяло.

— Что случилось, Феррис? Вы не привыкли, чтобы мужчины восхищались вашим телом?

Лейси оставила его вопрос без внимания.

Поняв, что она не собирается отвечать, он небрежно пожал плечами.

— Интересная разновидность стриптиза. Что-то свеженькое.

— А вы, как я понимаю, навидались стриптизов? — раздраженно спросила Лейси.

— Достаточно. — Улыбка у него была дьявольская. — Но мне не надоело, если именно это вас беспокоит.

— Мне наплевать, что надоело вам, а что нет, — взвилась Лейси. — Меня беспокоит, что я убью вас, а потом просижу взаперти всю оставшуюся жизнь, хотя это вы сами доведете меня до убийства.

— Ццц, — покачал головой Митч. — Так плохо обстоят дела? Да, положение, должно быть, у вас незавидное. Бедная Феррис.

Лейси опустила руку в поисках чего-нибудь еще, чем бы запустить в него. Ну хоть чем-нибудь. Но ничего не нашла.

— А если ночную рубашку? — предложил Митч, доводя ее до белого каления вкрадчивой ухмылочкой. — А потом трусики. Или, Феррис, вы не носите трусиков? Я что-то не заметил.

Лейси с головой нырнула под одеяло и поклялась носа не высовывать, пока он не уберется за дверь. Наконец он все-таки убрался, и вскоре она услышала, как он колет дрова. Но перед тем ей пришлось промаяться в постели не меньше часа, испытывая такое унижение, что ей показалось, будто прошла целая вечность.

Она спрыгнула с кровати, поспешно оделась, выскользнула за дверь и побежала вниз по холму, стараясь, чтобы он не видел и не слышал ее. Если бы только удалось сделать так, чтобы в следующие четыре дня совсем не встречаться с ним, а еще лучше всю оставшуюся жизнь, она считала бы себя самым удачливым человеком.

Лейси направилась к лесу без всякой цели, не разбирая дороги. И обнаружила, что идет по тропинке к тому месту, где он упал.

Она уже почти дошла, когда поняла, что подсознание у нее, должно быть, берет верх над здравым смыслом. Именно оно подталкивает ее найти вахтенный журнал «Эсперансы», и это тогда, когда она решила вообще не замечать Митча Да Сильву. Но вахтенный журнал почти не имеет отношения к Митчу, успокаивала она себя. Он владеет яхтой не так давно, а журнал ведется долгие годы, и будет интересно почитать о местах, где побывала «Эсперанса», прежде чем нашла свой бесславный конец.

При дневном свете тропинка вовсе не казалась опасной. Осыпавшиеся края были хорошо видны, и ей не составило труда обнаружить, где лежит вахтенный журнал. Его темно-красный кожаный переплет зазывно выглядывал из-под слоя сосновых иголок.

Лейси спустилась вниз по осыпавшемуся склону, смахнула с переплета пыль, села и открыла журнал. На первой странице стояла дата: 8 июля 1947. Твердым почерком с наклоном в левую сторону кто-то делал запись о первом плавании яхты:

Ясное небо и легкий западный ветер. День-мечта для яхты-мечты. Наверно, это предзнаменование.

У Лейси мелькнула мысль, что бы подумал писавший, узнав о печальном конце «Эсперансы».

Она перелистывала страницы, по изменениям почерка определяла смену владельцев парусника, пробегала глазами записи. Оказывается, яхта ходила в Марблхид, а потом в Мистик и в Сенди-Хук. В шестидесятые годы она часто плавала в Карибском бассейне, и порт, куда возвращалась домой, вроде бы был Палм-Бич. А в семидесятые она снова вернулась на север, в Портсмут и соседние города.

С любопытством, довольная тем, что есть чем отвлечься от нежелательных мыслей, Лейси оперлась спиной о дерево и с головой погрузилась в чтение.

Некоторые записи были сжатыми и простыми, другие — гимнами ветру, погоде или долгими описаниями, кто гостил на борту, что ели и что писавший думает о них.

Лейси не собиралась читать записи Митча Да Сильвы. Она дала себе слово.

И сдержала бы его, если бы не поднялся ветер и не перелистал страницы до последней записи. И Лейси вдруг поймала себя на том, что сидит, уткнувшись в предложение:

Прошлой ночью я нашел Сару у себя в постели.

Она молниеносно захлопнула журнал, не успев убрать ладонь со страницы.

Потом снова медленно открыла его — естественно, на том же месте.

Может быть, это написал не Митч. Может, это написал кто-то другой. Но мгновенного взгляда на почерк оказалось достаточно, чтобы убедиться — это его рука. Она уже видела запись, сделанную два года назад, когда Митч купил «Эсперансу», — тот же четкий почерк и те же черные чернила.

Он записал, где оформил покупку, сколько она стоила и сколько ему довелось приложить трудов, чтобы снова спустить яхту на воду. И поставил под записью свою фамилию.

Лейси обреченно вздохнула и принялась читать все подряд.

Похоже, он действительно жил на яхте, пока приводил ее в порядок. По крайней мере временами. В течение нескольких месяцев день за днем он описывал работу, какую сделал: разобрал буквально на планки, отдраил и отшлифовал каждую, зашпаклевал трещины и снова собрал. Лейси продолжала читать как завороженная, позабыв про всяческие угрызения.

Очевидно, ему приходилось бросать работу на несколько дней или даже недель, потому что в записях были пропуски, потом он снова к ним возвращался и делал короткие пометки о том, где он был по делам. Но ни слова о самом бизнесе, только название местности. Каждые несколько недель он возвращался из поездок в Лос-Анджелес, в Чикаго, в Даллас или Майами, и это подтверждало слова Денни об обширных деловых интересах брата.

И еще она узнала, что, куда бы он ни улетал и когда бы ни возвращался, верная Сара жила на яхте и ждала его.

Первая запись о ней появилась месяцев девять назад. Буквально несколько слов, просто констатация: «Похоже, что Сара здесь поселилась».

Вроде бы это не вызвало у него восторга, подумала Лейси. Впрочем, может быть, Сара, кто бы она ни была, особа пробивная, умеет навязать себя человеку. Запись определенно намекала на такой ход событий.

Выходит, он не собирался оставлять ее при себе, с негодованием подумала Лейси.

И вскоре стало ясно почему.

Через несколько дней после упоминания, что он нашел Сару у себя в постели, Митч написал: «Сара доводит меня до бешенства. Сегодня она снова разбудила меня в пять утра». Лейси не могла представить зачем. Вроде как сюрприз? Видимо, Сара именно так и считала.

А ведь она сама, подумала Лейси, могла прошлой ночью оказаться в положении Сары. От этой мысли ей стало нехорошо. Стиснув зубы, она продолжала читать дальше.

Через несколько дней после упоминаний о шторме и беспокойства насчет якоря Митч записал: «Не спал всю прошлую ночь... Сара не унимается. Оказалась сущей тигрицей». Лейси почувствовала, как у нее горят щеки.

В июле Митч и Сара в сопровождении Джетро плавали вдоль побережья Мэна. В августе провели несколько дней в Лонг-Айленд-Саунде. Иногда они плавали с друзьями, иногда одни. Иногда Митч пространно описывал погоду и море. Иногда рассказывал о гостях, которых принимал на борту. Лейси улыбнулась, прочитав, что Джетро украл цыпленка, которого Митч разморозил на ужин.

И потом она натолкнулась на запись, от которой буквально помертвела.

Они были где-то возле Нью-Бедфорда и снова направлялись на север, чтобы обогнуть мыс и плыть к Портсмуту, и Митч записал: «Надеюсь, мы успеем. Сара может родить в любой день».

Родить в любой день?

— Боже милостивый, — беззвучно воскликнула Лейси и добавила еще несколько почти непечатных восклицаний.

Сара беременна. Была беременна, тотчас поправила себя Лейси. Очевидно, сейчас она уже родила. От Митча?

Значит, у него есть ребенок?

— Нет! — мгновенно взбунтовалась Лейси. — Быть того не может! — Но почему же? — возразил внутренний голос. Не обманывай себя, Лейси Феррис. Чей же еще ребенок, как не Митча? И он не говорил, что не хочет иметь детей, он только сказал, что никогда не женится.

У нее вдруг пересохло во рту, а в горле запершило, будто она наелась сосновой хвои, той самой, из-под которой извлекла вахтенный журнал. Вспомнив про него, она стала читать дальше, теперь уже с твердой решимостью узнать всю правду.

Роды прошли в Портсмуте. «Слава Богу, — записал Митч, — не преждевременно. Сара выглядит так, будто сейчас же готова повторить. Сегодня вечером я высадил ее на берег».

Вот, значит, как это было.

Напрасно Лейси читала дальше. Ни о каких отцовских обязательствах даже не упоминалось.

Фактически после этого имя Сары ей встретилось только раз. В следующую пятницу Митч записал: «Сара осталась у Маккейбов. Лучший выход из положения. У них ей будет хорошо».

На следующий уикенд, когда он в очередной раз вышел в море, у него хватило наглости сообщить, что он взял с собой красивую блондинку из Бриджпорта по имени Вики!

А как же Сара? Что случилось с Сарой?

Лейси лихорадочно перелистывала страницы, вплоть до последней записи, которую он сделал вечером накануне того дня, когда она встретила его на пристани в Бутбее.

В вахтенном журнале Сара больше не упоминалась.

А что же с ребенком? Неужели у него нет к нему никаких чувств?

«Митчу нравится вызов, — эхом звучали у нее в ушах слова Денни. — Но он не любит быть связанным, он берет то, что хочет, и идет дальше».

Ясно, именно так он и поступил с бедной Сарой.

И то же самое он сделает с ней, это уж точно. Если она позволит ему.

Лейси прижала ладони к щекам, радуясь, что убежала. Глупо, конечно, выглядят со стороны эти ее неуклюжие побеги. Ну и пусть. По крайней мере она уберегла себя, не клюнула на его обаяние.

И не клюнет. Черта с два!

Как бы ей хотелось испытывать к нему такое же безразличие, как к Гордону или к Денни, да и вообще ко всем представителям мужского рода! Тогда ей было бы гораздо легче.

Хорошо, что она получила предупреждение. Сначала от Денни, а теперь вот в некотором смысле от самого Митча.

Лейси закрыла вахтенный журнал и, сунув его под мышку, встала. В дом лучше не возвращаться. В особенности после того, что случилось утром. После его голодного взгляда и дразнящей ухмылки, от которой все тело у нее буквально пылало. Теперь, зная историю о Митче и Саре, Лейси считала свое бегство настоящей удачей.

Карабкаясь вверх по осыпающемуся склону, Лейси никак не рассчитывала увидеть на гребне утеса Митча.

— Феррис!

Лейси круто развернулась и стала спускаться.

— Эй, Феррис! Подождите!

Как бы не так. Лейси припустила еще быстрей и вскоре, скрывшись в лесу, направилась в дальний конец острова.

Да, будет нервный денек, подумалось ей, вроде растянувшейся игры в прятки. К счастью, преимущество на ее стороне. Она знает остров, и ноги у нее целы.

Предположения ее подтвердились. Всякий раз, когда они едва не сталкивались, ей удавалось ускользнуть. Собирая, например, землянику, она заметила, что он подходит, и быстро исчезла в лесу, а потом спряталась за скалу недалеко от пещеры.

Он пошел следом за ней. Она видела его изумрудно-зеленую рубашку, когда он, хромая, взбирался на вершину холма. Лейси обежала вокруг скалы и так быстро нырнула в пещеру, что он не заметил ее.

Если человек не знал, что в том месте есть пещера, вряд ли он бы ее обнаружил. И Митч тоже ничего не увидел. Он проковылял в десяти шагах от Лейси, припадая на больную ногу и опираясь на палку. С задранной вверх головой Да Сильва оглядывал скалы.

К счастью, он ушел задолго до начала прилива. Лейси вылезла из пещеры, когда вода начала уже прибывать, и почти до заката пряталась в лесу. Ей было приятно, что она такая проворная и ему ни за что не поймать ее. А скоро по-настоящему стемнеет, и тогда уж она станет просто невидимкой.

Лейси услышала, как он кричит: «Феррис!», и уловила в голосе что-то вроде тревоги. Хорошо, мысленно порадовалась она. Пусть побеспокоится. Пусть поудивляется.

Не иначе, эта хоть и маленькая, но победа вскружила ей голову. На радостях — или просто по глупости — Лейси потеряла осторожность.

Ликуя оттого, что удалось ускользнуть, она вышла из леса и прямо на скалах, забыв обо всем, стала отплясывать победный танец, глядя вниз на прибывающий прилив. Тут-то Лейси и настигла беда.

Только что она порхала при свете звезд на камнях — и вдруг ощутила, как летит вверх тормашками, и в следующую долю секунды упала, ударившись коленями, расцарапав подбородок и разбив губу.

— Ой, помогите!

Она лежала, распростершись на гальке, в ступни ей била вода, коленки дрожали, лицо саднило. С минуту она не могла пошевелиться, потом медленно, со стонами попыталась встать.

Первым делом она вскинула голову и огляделась. Ужас охватил ее при мысли, что Митч мог видеть ее падение. Сейчас он приковыляет к ней, пришпилит своим сарказмом и всласть посмеется над бесславным концом ее бегства.

Но никого вокруг не было.

— Слава небесам, — выдохнула Лейси и осторожно ощупала лицо, обведя пальцами распухшие губы и чуть касаясь ушибленного подбородка. Непроизвольно она закусила губу, но от этого стало еще больнее.

Набрав пригоршню воды в одном из прудиков, образованных приливом, она ополоснула лицо. Кожу саднило и щипало, и Лейси со стоном чертыхнулась.

Разогнувшись, она двинулась в путь, теперь уже очень осторожно, следя за каждым шагом, пока не выбралась с прибрежных камней к краю леса. Надо вернуться в дом, Лейси это понимала, хотя сейчас ей еще меньше хотелось возвращаться. Но по совершенно другой причине.

Она понимала, что выглядит дурой.

Наверно, мрачно подумала Лейси, она заслуживает того, чтобы выглядеть дурой. Весь день она вела себя до крайности по-детски. Нормальная женщина не способна провести целый день, играя в прятки с раненым человеком.

Но раненый человек дразнил ее так, что любой потерял бы терпение, напомнила она себе.

Правильно, возразило ее более зрелое «я». Но какая нормальная женщина смутилась бы до смерти, если бы ее увидели полуодетую? И какая нормальная женщина убежала бы в подобных обстоятельствах?

Разве большинство нормальных женщин не пользуется уловками, не соблазняет мужчин своими женскими прелестями? Разве большинство женщин не занялось бы флиртом вместо того, чтобы удирать?

Да, и еще раз да.

Из чего следует, что она, Лейси Феррис, ненормальная.

— Удивительно, удивительно, — бормотала она себе под нос. Именно об этом ей талдычили кузены уже долгие годы. Именно это кричал ей Гордон, когда она выбежала из спальни, где нашла его с секретаршей.

«Если бы ты вела себя как нормальная женщина, я был бы чист перед тобой!» — вопил Гордон ей вслед. Даже сейчас ее невольно передернуло от этого воспоминания.

Лейси стояла в темноте и раздумывала, как быть Вернуться в дом или нет? Вести себя как взрослая или остаться такой, какая есть? Встретиться с Мит-чем во всеоружии самоконтроля, который он отрицал у нее, или убежать и спрятаться?

К последнему способу она уже прибегала, и вот к чему он привел, скорбно подумала Лейси.

Получалось, практически выбора у нее нет. Да и не так уж все страшно, она предупреждена Денни, научена чужим горьким опытом и никогда не позволит, чтобы с ней случилось то же, что с Сарой.

Расправив плечи, неторопливо, но решительно она направилась к дому. На полянке, перед самым крыльцом, в ней опять шевельнулось сомнение, но, собрав все свое мужество и самообладание, она, намеренно топая, поднялась по ступенькам и распахнула дверь, внутренне приготовившись к ржанью, хохоту и репликам вроде тех, что утром выгнали ее из дома.

Митч, ссутулившись и засунув руки в карманы, с задумчивым видом стоял у печки. Услышав ее шаги, он быстро повернулся.

— Ради Бога, Феррис! — потрясенно нахмурился он. — Что случилось? Что с вами?

У Лейси от его участливых слов будто камень с души свалился — ей не надо защищаться. И она вдруг расслабилась.

— Н-ничего страшного, — выдавила она. — Пустяки. Я только упала.

— Упали? Где? Вы ничего не сломали?

— Нет, все в порядке.

— Какого черта в порядке! — Он подошел поближе и потрогал щеку. Она дернулась назад, и он поморщился. — Я только хочу посмотреть, — угрюмо объяснил он.

Лейси мгновенно почувствовала себя дурой и героически выстояла, когда он снова потрогал щеку и повернул ее к свету.

— Вы не выбили себе зубы?

Лейси провела языком по зубам и покачала головой.

— Нет.

— Слава Богу. — Он взял ее за руку, подвел к столу и усадил на стул. — Нельзя блуждать в лесу допоздна. Где вы были?

— Просто... гуляла.

— Я чертовски волновался за вас. — Он нахмурился.

— Почему? Боялись, что я могу исчезнуть?

— Боялся, что вы можете разбиться, а я не сумею найти вас. Проклятие. Я же говорил, что у вас совершенно нет самоконтроля.

— У меня столько самоконтроля, сколько мне нужно. — Лейси попыталась отодвинуться от него. Но он держал ее крепко.

— Посмотрим, — мрачно пробурчал он. — Сейчас принесу воды, чтобы промыть ссадины.

— Я и сама могу.

— Доверьтесь мне. Сидите. — Тон его не допускал возражений.

Но Лейси и не хотелось особенно возражать. Колени ныли, губа раздулась и стала величиной со сливу и такого же цвета. Она поудобнее устроилась на стуле и, только сейчас осознав, как сильно замерзла, стала судорожно потирать руки.

Бормоча ругательства, Митч вернулся с тазом поды.

— Вы замерзли. Пошли. — Не успела она рта открыть, как он перетащил ее вместе со стулом через всю комнату к огню. Потом устроился рядом и стал протирать ей губы.

Лейси пыталась протестовать, но комок ваты заглушал ее слова. Митч усмехнулся.

— Почему я раньше не догадался сунуть вам в рот кляп?

— Больно, — прошамкала Лейси, знаком показывая на комок ваты.

— Не будьте ребенком, Феррис. — Слова, будто эхо, повторяли все то, что она сама недавно говорила ему.

Лейси крепко стиснула зубы и стойко выдержала процедуру, но не удержалась от вздоха облегчения, когда с медицинской помощью было покончено.

— Неплохо, Феррис, — заметил он. — Если бы вы умели проявлять такое же самообладание и в остальных случаях жизни...

Лейси только молча покосилась на него.

— У вас такой вид, будто вы проиграли борьбу. — Он усмехнулся.

— Да, камни меня побили, — вяло пошугила Лейси.

Он ничего не ответил, а просто с озабоченным видом присел перед ней на корточки.

— Это все? Других ушибов нет?

— Нет. Только вот... коленки поцарапаны. Но я сама их помажу, — быстро добавила она. Ну вот, сейчас на нее посыплются насмешки, потом он захочет осмотреть колени и еще, чего доброго, попытается снять с нее брюки.

— Сейчас принесу вам чистой воды. — Он поднялся и заковылял к двери.

Принес он не только таз с чистой водой, но и полотенце и ширму, которую поставил так, чтобы Лейси с порога не было видно.

— Что вы делаете? — удивилась она.

— Вам же надо переодеться, — объяснил он. — Это на случай, если мне придется войти в дом. — И он вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Лейси удивленно проводила его взглядом.

— Силы небесные! Что это с ним?

Она бы никогда не поверила, да и сейчас еще сомневалась, не подводят ли ее слух и зрение.

Но лучше не тратить понапрасну время на обдумывание этой загадки. Кто знает, надолго ли такого нового, предупредительного Митча хватит? Лейси быстро стянула джинсы и поморщилась, увидев, в какие уродливые шишки превратились коленки. Она осторожно промыла их ледяной водой, которую принес Митч, и вытерла полотенцем. Джинсы спасли ее от серьезных царапин.

Потом сбросила майку и свитер и надела ночную рубашку. Счастье еще, что рубашка фланелевая и при свете керосиновой лампы не просвечивает. И хотя Лейси чувствовала себя в ней неловко, выбора не было. Она завернулась в одеяло и бросила мокрые джинсы на пол перед плитой. Утром надо будет их выстирать. Сейчас ей хотелось только одного — забраться в постель. Постель.

Постель — это значит, что руки Митча снова будут ее обнимать.

Это значит тепло и уют, но это значит и смятение чувств, чего Лейси вовсе не хотелось. И сегодня ночь ее страшила еще больше, чем вчера.

Раздался быстрый, отрывистый стук в дверь.

— Вы в приличном виде? — спросил Митч. Дверь со скрипом отворилась. Сначала он посмотрел на кровать и, не найдя ее там, обвел взглядом комнату и увидел Лейси в углу кухни. — Можете лечь на кровать. Я устроюсь на стульях.

Второй раз за этот вечер Лейси от удивления не могла опомниться. Она открыла рот и снова закрыла, не найдя что ответить.

— Скажите спасибо и ложитесь, — сухо подсказал Митч.

— Обойдусь без ваших уроков этикета, — фыркнула Лейси и почувствовала от его тона облегчение. Кажется, все возвращается на круги своя.

Но если она ожидала ответной дерзости от Митча, то ей пришлось разочароваться.

— Конечно, обойдетесь, — согласился он и провел рукой по взъерошенным волосам. — Больше всего сейчас вам нужен отдых, так почему бы не воспользоваться возможностью?

Лейси жалась в кухонном углу, нерешительная, настороженная и, чего уж говорить, смертельно усталая.

— Пожалуй, — наконец буркнула она, пожав плечами, и тут же пожалела о своем нелюбезном тоне. Торопливо протопав босыми ногами по полу, она скользнула в постель, высвободившись из одеяла. Сначала она хотела бросить его на пол, потом передумала и толкнула в сторону стула у огня. — Вам оно пригодится, — объяснила она, перекатилась на свою сторону и закрыла глаза.

— Я не передумаю, если вы этого боитесь. — Лейси вздернула поцарапанный подбородок.

Митч медленно покачал головой

— Я не знаю, чего я боюсь, Феррис. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что мои страхи имеют к вам прямое отношение.