Про то, как вредно спасать драконов

Глава 3

Так, без паники. Не то что бы я испытывала страх, но волнение, поднимающееся из глубин сознания, явно мешало осознать проблему. Думай, Сана, думай! Врядли они на столицу пойдут, им же не нужна война? Будем на это надеяться. Значит, последует расследование. Я беспомощно огляделась, ни в одном ближайшем доме света нет. Хорошо. Горожане спят.

Что делать? Вызвать помощь? Бежать? Прятать тело? О Равновесие, о чем я думаю! Стоп. Что-то не так. У мертвых эльфов кровь, что та кислота. А уходящая жизненная энергия должна была разнести хотя бы брусчатку вокруг тела к крысодлачей матери. Жив. Жив! Наклоняюсь, осматриваю и сильно ругаюсь. Лучше бы умер. С такими ранами… если его сейчас лечить, то, скорее всего, сама с ним рядом лягу. И не известно еще выживет ли он.

У меня как всегда, мозг думает, а руки рефлексируют, то есть ощупываю его раны, проверяю зрачки, наличие артефактов, я не мародерствую, просто некоторые артефакты с целительством совместимы так же, как Ларик с обетом воздержания. Пульс — есть. Зрачки… какие к упырю зрачки у эльфа без сознания?!

Всегда носила собой набор на крайний случай, принялась его потрошить. Кровь эльфа начала жечься. Умираешь? Эй, не смей!

— Слышишь, лопоухий, только попробуй здесь сдохнуть, я из тебя чучело сделаю. Хочешь умереть, вали в другое место. Здесь умирать нельзя, таверна Ражека рядом. Мы же не хотим, что бы два ближайших квартала твои сородичи в особо изощренной форме отправили к Равновесию?

Я всегда разговариваю с пациентами. Не для того чтобы им было легче, зомби с ними, зачастую они меня даже не слышат. Это нужно мне. Я себя на необходимый эмоциональный фон настраиваю.

Ощущение опасности теперь уже не беспокоило своей монотонной бубнежкой. Оно убивало диким визгом. Что-то сейчас будет. Мне нельзя отвлекаться, выкладываю амулеты в нужном порядке. Эльф, кажется, перестал дышать. Ага, так я тебе и дала помереть. Вот же в чем проблема, он умрет и меня собой потащит, не откатом так пытать станут, как свидетеля, и никакой опекун не спасет. Думай, Сана, думай. Со всей силы долбанула кулаком по грудной клетке, сломать не боялась, у них скелет в пять раз прочнее человеческого. Он выдохнул и сделал глубокий вдох. Рефлексы, однако. Вот только его открытым ранам это навредило еще больше. Почему раны не затягиваются? Яд? Думай, Сана, думай. Упырь, почему меня трясет? Где опасность? Еще быстрее расставляю амулеты и принимаюсь вычерчивать знаки на его растекшейся крови и на нем самом. Я ж не просто так с некромантами общаюсь, и целительскую магию в тихушку учу не зря. Все, дракон моему резерву, ну и ладненько, зато какой эксперимент.

Чувство опасности заткнулось. Ага, отлично, сейчас меня будут убивать. Я читаю заклинание. Вспышка. Спину покалывает, так всегда бывает, когда мои щиты встречаются с чем-то не очень хорошим, точнее совсем гадким. Я даже не моргаю, лишь оглядываюсь, продолжая читать заклинание. Через полторы минуты сработает сигнал. Лекарям их выдают на экстренный случай. Видно его издалека, пожалуй, столицу покроет, а сбегаются на него все, начиная со стражей, заканчивая преподавателями Академии. Но это время нужно еще продержаться.

С некромантской частью покончено, начинается самая неприятная процедура. Трачу на него свои капли силы. Краем глаза пытаюсь узреть того нехорошего человека, что пытается нас упокоить. И я таки его вижу. Он, наверное, думает, раз я человек то в такую темную ночь и дракона не рассмотрю. Зомби ему в печень, а не дефекты зрения.

Ой, зачем я вообще решила лицезреть эту рожу? Еще один эльф. Упыревы эльфячьи разборки. А он ничего, симпатичненький для эльфа, и на лице столько страданий. Обычно эльфы с каменными рожами ходят, а у этого прямо буря эмоций. И судя по всему, этот представитель чистокровной эльфийской породы разозлился. Будет больно. Где-то у меня был накопитель. Одной рукой тереблю остатки своего неприкосновенного запаса, другой продолжаю накачивать этот полутруп энергией. О, Равновесие, нашла. Начала его поглощать и одновременно перекачивать в лежащее неподвижно тело.

Опять ударил. Да что ж ты делаешь, изверг? Я же маленькая, слабенькая, и щиты у меня такими темпами долго не продержатся. Ударить в ответ я не могу. Руки заняты. Еще и болят. Это почему они болят? Левая лежит на растерзанной груди жертвы, а правая продолжает поглощать накопитель. Что не так? Правая ладонь горит огнем, в переносном смысле, больно. Сейчас будет еще больнее. Так всегда бывает, когда применяешь целительскую магию. Два приступа мазохизма за один день, это перебор. Правую руку уже практически не чувствую. И тут грудь взрывает волна ТАКОЙ БОЛИ, что так и тянет все бросить и позволить себя добить.

Раньше я тихонечко ворчала себе под нос. Сейчас же кричу, срывая голосовые связки, не стесняясь показать свои страдания. Мне кажется я так никогда еще не орала. Щиты идут волнами. На окнах трещат ставни. А мой недоубийца впадает в ступор. О, дракон, ну почему же так долго?

И тут город озаряет красная вспышка столь яркая, что мне приходится закрыть глаза, в попытке защитить зрачки от выжигания. Голос я, судя по всему, сорвала. Как лекарь могу поставить себе диагноз — маниакальное желание покинуть этот мир с сопутствующими пытками. Говоря простым языком — идиотка. Напавший не ожидал подобного поворота событий и вроде даже передумал связываться со мной. Я его понимаю. Щиты странные, не пробиваемые, в ответ не дерусь, зато кричу, так что уши закладывает, да и светопреставление, для чувствительных эльфячих глазок весьма пагубно. Это я как Лекарь говорю.

Свет все не прекращал изливаться. А я из последних сил пыталась остаться в сознании. Я знала, засну — умру. Но знание не умаляло желания все бросить, свернувшись калачиком, и заснуть сию, же минуту.

Новых ударов все не было. Он ушел? Вот дурачок, нас ведь легко можно убить простым оружием. Оно-то через щиты проходит.

Свечение померкло, а я почувствовала глухой удар в спину. Я так понимаю, думаем мы одинаково. Оборачиваюсь. У него глаза круглые, как диск дневного светила, а рядом со мной лежит кинжал, простой такой. Ага, наивный, я с четырнадцати лет ношу на спине вшитую в мантию металлическую пластину. Вот только бы он не догадался в меня еще каким-нибудь острым предметом кинуть.

— Эй, не я твоя жертва, меня не трогай.

И это мой голос? Здесь голосом и не пахло. Сипение и хрип. Но на, то он и эльф с большими ушами, что бы меня услышать, не только меня, но и людей, спешащих сюда. Интересно, что он сделает, останется и добьет, или отступит и прибьет потом.

Я продолжала лечение раненого. Чувствую, что все же не судьба нам жить на этом свете. Как Лекарь, я знала что, так или иначе, умру. Все мы умрем. Но как-то надеялась дожить до глубокой старости.

Мне плохо! Где же помощь?

«Терпи» раздалось в голове.

Таш? Не ходи сюда. Я тебя не для того лечила, что бы ты со мной погибал.

Но меня никто уже не слушал. Я заметила смазанную черную тень, метнувшуюся к убийце. Все происходило слишком быстро. Послышался вскрик. Похоже, этот гад не ожидал нападения со спины. Он ведь развлекался до этого. Заклятия не настолько убойные, более сильное попортило бы городской фасад, он даже меч не вытащил. Против эльфийских клинков не потяну. Больше я теней не видела. Мой несостоявшийся убийца оглянулся и, не обнаружив причины своих ран, напрягся. Таш, ушел. Почему-то я это явственно чувствовала. На спине нашего противника я заметила четыре лоскута рваной кожи с приличными кусками плоти. Похоже, сработал принцип неожиданности и метаморф его все-таки достал.

Эльф оглянулся в мою сторону в последний раз, этот взгляд я запомню надолго. Холодный, раздраженный и сожалеющий взгляд. Никакой ярости, ни ненависти, меня из себя выводят такие спокойные глазки, словно он давно смирился со своей участью. А потом он исчез. Просто ушел. Бросил. Дилетант, или уверен, что наш клиент уже нежилец? Конечно, уверен с такими ранами не живут. А меня можно и позже убить? Скорее всего, да.

Наивный. Не было бы здесь меня, ни один целитель столицы, эльфа уже не спас бы, только потому, что эльфы к нашей магии невосприимчивы. Но я-то не Целитель. Я упырев Лекарь, ничем не брезгующий. Все, накопитель кончился. Моя Сила перестала выливаться в тело пациента. Смертельные раны я убрала, на их месте остались неглубокие порезы и ожоги, а с остальными он и сам справится. Из последних сил стираю признаки обряда и своей магии. Ложусь рядом и пытаюсь выжить сама.

Никогда не страдала склонностью к самоубийству. Поэтому подготовила плацдарм для своего восстановления. В такие минуты смертельного истощения, ко мне откуда-то приходила энергия. Я не могла отследить этот канал. Но кто-то мощный впихивал ее в меня, заставляя давиться, но усваивать. Не сказала бы, что это приятное ощущение, но я все равно ему рада. Возникает чувство мимолетной радости и ощущение защищенности, которое сегодня дополняло торжество от удавшегося эксперимента. Но мне не дано долго нежится в этой круговерти. Скоро придут люди, и они не должны видеть меня такой. Это правило было моей истиной. Истиной, которую я еще ни разу не нарушила за все годы сознательной жизни. Слабое свечение, исходящее от меня, померкло. Стало нестерпимо холодно.

Я так и заснула, свернувшись калачиком в крови вылеченного мной эльфа, где то посреди города в глухом тупике.

Тепло. Мягко. Хорошо. Может не просыпаться? Пропущу первую пару, все равно лекция по травоведению. Скукота. Потянулась. Что-то не так. Память открывает мне свои закрома, и меня резко вышвыривает из сна.

Подскакиваю на своем ложе и оглядываюсь. Кабинет ректора. Я лежу на непонятно откуда взявшейся кушетке, сам Ларик восседает напротив и сверлит меня взглядом. Я не поняла, мне пора волноваться? Судя по его взгляду, неделя в карцере мне обеспечена.

— Все так плохо? — хриплю я. Ну и голос, волкодлаки рычат мелодичнее.

Он бросается ко мне. Быстрый. Честно говоря, я не успела ничего понять, как была прижата к его груди. Теперь я находилась на его коленях, а он на давешней кушетке. Мельком отмечаю горящие свечи, значит еще ночь. Та же или уже следующая?

— Сана, девочка, — шарит он по мне руками. Вот это он зря. Знает же что может произойти, но все равно не останавливается. Во мне начинает вскипать ярость.

Дикая, необузданная, всепоглощающая ярость. Сана, стой. Дыши. Он просто забыл. Его нельзя убивать. Дыши. Иногда мне кажется, что эта ярость живет отдельно от меня, будто она принадлежит кому-то другому. Пока я пыталась справиться с собой, Ларик принялся беспорядочно целовать мое лицо, и вот это стало последней каплей. Мое тело выгнула волна ни с чем несравнимой боли. Это случается каждый раз, когда кто-то пытается проявить ко мне интерес определенного рода. Поцелуй к примеру. Или прикосновение, простое прикосновение к моей коже.

Я хочу кричать, но не могу. Боль парализовала мышцы. Ну что за ночка? На мгновение я зависла дугой в руках ректора. В следующую секунду мое тело среагировало за меня, вывернувшись из рук держащих меня, я саданула ногой по лицу мужчины. Отпрыгнув на приличное расстояние, приземлилась на четвереньки и настороженно посмотрела в сторону Ларакинавелля. На его лице бушевал ураган эмоций. Ярость, удивление, злоба, осознание, боль. Стоп, а боль-то откуда?

— Зачем? — сиплю я. Он прекрасно знал, что может произойти. В конце концов, он уже испытывал на себе подобную реакцию. А потом сдуру ринулся читать мои мысли, именно тогда он сутки пробыл в отключке. Неужели он настолько забылся?

— Прости, — еле слышный шелест. Ушам не верю. Он действительно извинился? Прошу на бис.

Ярость еще клокотала где-то там внутри, очень-очень далеко и глубоко. Больше я боли не испытывала. Ненавижу свое тело. И еще сильнее ненавижу ректора, за то, что он заставляет меня испытывать боль. Он не виноват. Просто я не такая как все… ущербная. Настроение падает до критической отметки. Еще чуть-чуть и случится истерика. Я всего лишь слабая девушка, но пройденных за эту ночь испытаний, хватит на отряд боевых магов.

— Санашая Сареш, приношу официальную благодарность от имени Академии и эльфийских лесов за спасение сына Великого Леса сегодняшней ночью, — он поднялся на ноги и подошел большему окну.

Интересно, что он хотел там увидеть? И тут же без перехода он обернулся ко мне.

— Ты, малолетняя идиотка, — честно говоря, я впала в ступор от такого выразительно шипения. — Какого упыря, ты туда поперлась? Ты хоть представляешь, что там произошло?

Я киваю головой. Как не странно окончательно успокаиваюсь. Вот это уже мой ректор, это уже привычный для меня мир, в котором я кругом и всюду виновата.

— Нет, ты ни упыря не понимаешь! Я поражаюсь тому, что ты еще жива. Тебя могли там прикончить. Да ты сама себя чуть не угробила! — кричал, он бурно жестикулируя.

— Не кричи на меня! — ну сорвалась. Ну, бывает. Поднялась с песка, тот самый песочный коврик, что против воров, и устроилась на кушетке.

— Я не кричу, — шипит он. — Ты хоть знаешь, во что ввязалась?

— Не успела.

— Ты, деточка, спасла наследника эльфийского престола. Младшего.

Кровь отхлынула от моего лица. Я собственными руками создала себе драконову кучу проблем.

Вся трагичность ситуации заключалась в том, что спаси я обычного эльфа, в моей жизни было бы гораздо меньше головной боли. Ну почему принц?! Нет бы случайную жертву разбойного нападения. Все люди как люди, а у меня принцы на дороге валяются!

— Что произошло? — пересохшие губы еле шевелились.

— В полночь мы заметили сигнал и поспешили на помощь, — вздохнул он успокаиваясь. — Прибыв на место, я увидел тебя и его. Ты лежала вся в крови у него под боком белее мела, он же, казалось, просто спал. Вся улица была накрыта пологом тишины. Ты понимаешь, что это значит?

К нападению на наследника готовились. Что логично, на столь важную персону с бухты-барахты бросаться не будут. Заклинание тишины очень длинное и зубодробительное. А еще оно людское.

— Пострадавшего забрали. Тебя я еле отбил, и то с условием, что ты будешь находиться под пристальным присмотром и контролем все время, пока будешь восстанавливаться.

Я считала, что хуже мне уже не будет. Наивная.

— Санашая, были обнаружены следы борьбы. Сана, девочка, что же ты натворила, — вздыхает с горечью он.

Не поняла. И что не так-то?

— Я просто расскажу им правду о произошедшем.

— А где подтверждение твоим словам? Наследник, ничего не помнит. Там везде следы человеческой магии. Ты единственная свидетельница. Им кажется подозрительным, то, что ты выжила при столь мощных атаках. Они захотят тебя прочесть.

Вот теперь моя бравада покинула меня заслуженно.

— Они НЕ СМОГУТ тебя прочесть, — он без сил опустился в свое кресло.

— И станут пытать меня, дабы убедиться, что я говорю правду, — при звуке моего голоса он вздрогнул.

Играет? Нет. Я не чувствую в нем фальши. Значит боится. Чего? Неужели действительно за меня переживает? Или что-то еще? Сейчас проверим.

— Не желаешь делиться своими привилегиями? — криво улыбаюсь я.

— Твой опекун голыми руками порвет любого, кто дотронется до тебя не с целью обучения, — о, как.

— Тогда свяжись с ним и попроси для меня убежища, раз он так могущественен, — пожимаю я плечами. Человек способный причинить вред Ларику… хочу посмотреть.

— Этого нельзя делать, — хмурится он. — Я не могу тебе рассказать, но поверь, к нему тебе нельзя. Сейчас.

Очень интересно. Любопытная картинка вырисовывается.

— Твои предложения?

— Тебе нужно бежать, — хорошо, что я сижу.

— Как ты себе это представляешь? — искренне удивляюсь я.

— Я оформил приказ вчерашним числом. С сегодняшнего дня ты официально находишься на практике. И место ее прохождения будет являться тайной даже для меня.

Ого, да он ради меня пошел на злоупотребление властью.

— Связь поддерживаем как всегда. Много денег я тебе выдать не могу, после твоего исчезновения мне устроят генеральные проверки счетов, так что отдам только то, что храниться наличкой в Академии. Считай это подарком на день рождения. На первое время хватит.

Он перевел дыхание и вперил в меня немигающий взгляд. Я поняла, чего он хочет. И поведала ему не сильно отредактированную версию событий. Лечила мазями. Кто напал, не знаю.

— И ты всерьез веришь в то, что эльфы примут этот бред?

— Ты мне веришь?

— Я никому не верю.

Продуктивно пообщались.

— Иди собирать вещи, — уткнулся он лицом в свои руки. — Лошадь возьмешь закрепленную за тобой, но смени ее при первой возможности. Проваливай, что б глаза мои тебя не видели.

Мне два раза повторять не нужно, сорвалась с места и направилась в свою комнату. Слава Равновесию, я жила одна.