Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

— Национальный палеонтологический музей. — Раковины в разрезе могут выглядеть непристойно. — У мистера Кински внезапно просыпается мания величия. — Обида профессора Кука. — Джона Кински, в отличие от Стефани Харпер, любят все. — Торжественное прибытие Чака и Билли в Редбридж. — Река, вода в которой бывает раз в пять лет. — Любовь толкает людей на геройские преступления.

Стефани и Джон ехали в своем джипе по раскаленной солнцем автостраде.

— Почему, Джон, ты все время забираешь все глубже и глубже в сторону гор? Тут такая жара и духота, что у меня начинает кружиться голова.

— Я знаю тут одно хорошее место, — сказал Джон.

— Бар? — спросила Стефани.

— Нет, ты не угадала, скоро увидишь.

Они проехали еще пару миль, и справа от дороги засинел большой рекламный щит с надписью: «Национальный палеонтологический музей». Джон сбросил скорость.

— Ты собрался отвезти меня на экскурсию? — изумилась Стефани, когда мистер Кински свернул, повинуясь указанию стрелки рекламного щита.

— По-моему, нам нужно немного разнообразить свою жизнь, — засмеялся Джон, — иначе мы с тобой можем надоесть друг другу.

— Ну, когда еще такое случится? — сказала Стефани, — для этого нам нужно много времени.

— Мы и стараемся его оттянуть.

Джон остановил джип у большого павильона, сверкающего зеркальным стеклом. На стоянке была еще пара автобусов кроме их машины. Стефани вышла из автомобиля и двинулась ко входу в музей. Джон догнал ее перед самым входом.

— Ты уже бывал здесь?

— Нет, но я хорошо знаю директора музея — профессора Кука, — сказал Джон.

Стефани слегка улыбнулась:

— У тебя, Джон, повсюду есть друзья, повсюду есть знакомые.

— Ну что ж, тогда отправимся прямо к директору?

Джон взял Стефани под руку, и они двинулись по служебному коридору музея. Вскоре на одной из дверей мелькнула табличка «Профессор Кук». Джон постучал и, услышав короткое «войдите», распахнул дверь.

Профессор Кук, уже немолодой человек, сразу же поднялся из-за письменного стола и поприветствовал Джона Кински самым сердечным образом. Он выразил удовольствие по поводу того, что случай вновь свел их.

Джон представил свою жену. Несколько минут они посидели в кабинете директора, пока он расспрашивал, где они остановились и каковы их первые впечатления. Затем, спохватившись, он предложил осмотреть музей. Стефани согласно кивнула, и профессор провел их в большой зал.

Вдоль стен стояли стеклянные ящики с коллекциями бабочек и насекомых. Возле них они не останавливались и прошли направо, где тянулась анфилада залов самой различной величины, в которых можно было получить полное представление о насекомых, которые когда-то населяли здешние места.

— Сюда, проходите, пожалуйста, сюда, — профессор Кук указал рукой на небольшой зал.

Они прошли в него, профессор включил свет и одна из витрин засияла. За стеклом было воссоздано океаническое дно, где кишела первобытная органическая жизнь, еще только растительная. А рядом с ними хранились поперечные разрезы раковин из самых нижних слоев земли со следами сгнивших миллионы лет назад безголовых моллюсков, которым они служили защитой.

Стефани склонилась к уху Джона и прошептала:

— Тебе эти раковины не кажутся непристойными? Они тебе ничего не напоминают?

Джон строго посмотрел на жену:

— Стефани, как только ты можешь сейчас думать про такое?

— Что я могу с собой сделать? — пожала плечами Стефани, — они мне просто напоминают… — она беззвучно засмеялась.

Профессор подошел к витрине и принялся объяснять Джону и Стефани, к какому периоду какие раковины относятся.

— Посмотрите на скрупулезную обработку внутренности этих раковин, — говорил профессор Кук. — Представьте, насколько искусна природа была уже в доисторические времена! Тебе, Джон, это должно быть интересно как художнику.

— Конечно, — согласился с ним мистер Кински, — мне никогда не достигнуть такого совершенства. Да я к этому, честно говоря, и не стремлюсь.

— Довольно странно, — произнесла Стефани, — если предположить, что все эти примитивные существа послужили основой для создания человека.

— Да, — сказал профессор Кук, — честно говоря, мне всегда льстит тот контраст, который составляю я и чудовищная первобытность этих первых экспериментов природы, с которыми я вас познакомил — всех этих древнейших раковин, головоногих, плеченогих, жгутиковых, морских звезд. Я чувствую себя элегантным и совершенным. Больше всего мое воображение волнует мысль, что эти первые попытки, во всех, даже самых абсурдных, своих проявлениях не лишенные собственного достоинства, были, так сказать, предварительными экспериментами для создания меня — то есть человека. И это определило ту сдержанно-подтянутую осанку, с которой я держусь.

Профессор провел Стефани и Джона в следующий зал, где были ящеры. Модель одной такой твари, длиной ярдов в шесть, плавала в бассейне.

— Эти голубчики, — говорил профессор Кук, — в натуре нередко превосходили длину модели. Они были пресмыкающимися, но с рыбьим телом. А вот теперь посмотрите в эту сторону.

Стефани и Джон обернулись: там высилась гигантская фигура динозавра в натуральную величину.

— По-моему, — сказал Джон, — музей здесь просто великолепный, но я придерживаюсь немного другого мнения о том, как нужно организовывать экспозицию.

Профессор Кук удивленно вскинул брови:

— Над экспозицией этого музея работали лучшие дизайнеры, Джон. Поэтому навряд ли ты найдешь что-либо к чему здесь можно придраться.

— Нет, — ответил мистер Кински, — меня не устраивает сам принцип. Музеи и выставки, как правило, слишком много предлагают нашему вниманию, а углубленное созерцание какого-нибудь одного экспоната из этого множества куда больше говорило бы моему уму и сердцу. По-моему, один позвонок этого динозавра, если его рассматривать как следует длительное время, мог сказать бы куда больше, чем весь его скелет.

— Но где-то же нужно собирать и большую экспозицию? — сказал профессор Кук. — Ведь этот динозавр, найденный здесь в меловом карьере, тщательно восстановлен. Все это происходило здесь, в этом здании, все было привязано к размерам этого доисторического существа. Ведь он, посмотрите, имеет почти сорок ярдов в длину.

Профессор повел Стефани и Джона мимо изогнувшегося гигантского хвоста, задних ног, подвел к каменному столбу, на который скелет динозавра опирался одной ногой, а его нескончаемая шея с малюсеньким черепом склонялась к этой ноге. Профессор протянул руку к черепу динозавра и погладил его.

— Не огорчайся, тебя, конечно, отвергнула природа и скинула со счетов. Но, видишь, я тебя восстановил, люди еще думают о тебе.

Джон никак не мог целиком сосредоточить свое внимание на каком-нибудь одном экспонате. Его все время отвлекали в высшей степени интересные предметы: подвешенный к потолку парил в воздушном пространстве летающий ящер, распластав свои кожаные крылья, а рядом, казалось, летела только что вышедшая из пресмыкающихся доисторическая птица с хвостом и когтистыми крыльями.

— Джон, я смотрю, тебе не очень-то интересно, — огорчился профессор Кук. — Я собирался рассказать вам много всякого об этих доисторических животных, но вижу, что ты думаешь совсем о другом.

— Да нет, я почувствовал превосходство перед этими существами и немного потерял к ним интерес, — признался Джон Кински.

— Нет, все очень интересно, — сказал Стефани, — но Джон в последнее время очень рассеян, и, я думаю, вы сможете простить его.

— А, я знаю, что вам нужно, — вспомнил профессор. — У нас не так давно открылась экспозиция, посвященная первобытному человеку. Вот тут вы уже сможете узнать себя, — улыбнулся профессор.

— Человек? — спросил Джон. — А где он у вас?

— В подвале, — ответил профессор Кук. — Если вы уже достаточно посмотрели тут, давайте спустимся вниз.

Подвал освещался искусственным светом. Там, где проходили Джон, Стефани и профессор Кук, в стенах, за стеклом, были устроены маленькие театры.

Восковые фигуры первобытных людей в натуральную величину воссоздавали сцены из ранней поры человечества. И перед каждой из них гости останавливались и слушали комментарии профессора.

Джон задержался возле одной из витрин: маленькие волосатые люди испуганно сбились в кучу и, видимо, обсуждали на своем праязыке, как прожить на этой земле, заполненной более сильными и лучше вооруженными существами.

— О чем ты думаешь? — спросила Стефани.

— Посмотри на боязливую отчужденность и беспомощность этих волосатых людей в чужом мире, для которого они не снабжены ни рогатинами, ни челюстями, разрывающими мясо, ни клыками. Наконец, у них нет костяных панцирей или железных крючковатых клювов. И, по-моему, они, несмотря на все это, были уверены, что превосходят всех остальных существ.

— У тебя странные мысли, — сказала Стефани, — по-моему, у тебя просто начинается мания величия.

Профессор тактично не вмешивался в разговор между Стефани и Джоном. Он счастливо улыбался, поняв, что экспозиция музея заинтересовала мистера Кински.

Он подвел своих гостей к следующей витрине. За стеклом открывалась обширная пещера, в которой неандертальцы высекали огонь — коренастые люди с тяжелыми затылками, но уже безусловно люди.

— Профессор, они выше нас, — сказал Джон, указывая рукой на неандертальца. — Я хотел бы посмотреть на современного человека, который бы смог добыть огонь таким способом, без спичек и без зажигалки.

Джон замолчал. Он смотрел на замершую сцену за стеклом. Особенно тяжелым, косо срезанным затылком отличался один из неандертальцев — с лицом, заросшим волосами, с сутулой спиной. Одно колено у него было ободрано до крови, руки — непомерной длины в сравнении с его ростом. Одной рукой он держал за рога оленя, которого только что убил и втащил в пещеру. У всех неандертальцев были короткие шеи и длинные руки.

— Посмотри, Стефани, — сказал Джон, указывая на скульптуру мальчика, который почтительно смотрел на мужчину, втаскивающего оленя в пещеру. Рядом с ним стояла женщина с младенцем, сосущим грудь.

— Стефани, вот что интересно, — продолжал Джон, — младенец выглядит совершенно так же, как они выглядят в наши дни. Это вполне современный ребенок, и он единственный кажется мне из всех взрослым.

— Конечно, — улыбнулся профессор Кук, — дети и тогда, и сейчас были одинаковыми. Это взрослые разные.

— Как это? — спросила Стефани.

Профессор уточнил свою мысль.

— Раньше детям приходилось опускаться до взрослых в своем развитии, а теперь они должны подниматься до них. Джон, у меня есть витрина как раз по твоей части, — сказал профессор Кук.

Джон недоуменно посмотрел на профессора.

— Идем-идем, я сейчас все покажу. У меня есть доисторический художник.

Профессор подвел их к следующей витрине. И Джон замер, не в силах оторвать взгляд от первобытного художника, который десятки тысяч лет назад, скорчившись в пустой пещере, с непостижимым усердием покрывал ее стены изображениями буйволов, газелей и других зверей.

Его собратья и вправду охотились, а он сидел здесь один и писал на стене, а его испачканная рука, которой он опирался о скалу, оставила на ней множество отпечатков, мелькавших среди изображений. Джон долго смотрел на него, а когда профессор Кук и Стефани двинулись дальше, сказал:

— Подождите, мне и в самом деле не по себе, когда я гляжу на него.

— Джон, у нас есть еще один такой, — сказал профессор, — это резчик по камню.

— Нет, мне достаточно одной и этой пещеры с художником. Спасибо за экскурсию, — сказал Джон, обращаясь к профессору Куку.

Стефани недоуменно спросила своего мужа:

— Ты что, уже больше не хочешь смотреть музей?

— Нет, — покачал головой Джон, — по-моему, нужно возвращаться к жизни.

— Ну что ж, рад был помочь, — сказал профессор, — будете в моих краях — непременно заезжайте. У меня всегда что-нибудь меняется в экспозиции, появляются новые экспонаты. Мы расчищаем в меловом карьере еще один скелет динозавра. Могу показать вам последнюю находку — яйца динозавра.

Стефани вопросительно посмотрела на Джона. Ей не хотелось огорчать профессора Кука, ведь он так преданно относился к своему делу. Но Джон отказался и от этого предложения.

Когда они распрощались с профессором Куком и подошли к машине, Стефани сказала:

— По-моему, Джон, ты был не слишком-то любезен.

— А мне, Стефани, все прощают любые мои выходки, потому что люди любят меня.

— Когда-нибудь это кончится, — немного сдержанно сказала Стефани. — Конечно, мы все когда-нибудь умрем и с нашей смертью это кончится. Осмотр музея наводит нас, Джон, с тобой на не очень веселые мысли: эти кости, неандертальцы, доисторические художники. Нам, Джон, не следует терять времени, ни одной минуты, нам нужно заниматься жизнью, а не думать о смерти.

— Мне больше не хочется возвращаться в Редбридж, — сказал Джон.

— У меня тоже какие-то нехорошие предчувствия. Лучше будем отдыхать во Фрипорте, там мы еще не примелькались, — согласилась Стефани.

Чак и Билли на своем зеленом форде въехали в небольшой городок.

— Неужели это то место, куда ездят отдыхать миллионеры? — удивился Билли.

Чак пожал плечами:

— У богатых свои причуды, и не нам их судить. А мне даже нравится, что здесь не очень многолюдно.

— Нравится?! — изумился Билли. — Знаешь, лучше бы здесь ходили толпы народу, тогда все можно было бы сделать куда более спокойно, а так мы на виду.

— Ничего, мы прикинемся любителями рыбной ловли. Ведь ты рыбак?

— Да, я люблю это дело, — сказал Билли.

— Ну что ж, тогда все будет прекрасно. Хотя не знаю, сезон ли сейчас для рыбной ловли?

— А это не имеет значения, мы прикинемся богатенькими, которые приехали сюда отдохнуть.

— А кем конкретно?

— Ну, например, скажем, что мы стоматологи.

— Стоматологи? А почему именно стоматологи?

— У меня от ветра разболелся зуб, поэтому, я думаю, лучше всего, если мы будем стоматологами.

— Уговорил, — сказал Чак, — стоматологами так стоматологами. Правда, я в этом деле ничего не понимаю. Да и рожа у тебя бандитская, — Чак посмотрел на Билли.

— У меня бандитская? — возмутился тот. — Да я самый добропорядочный человек в Австралии! Ты только посмотри на меня внимательно, разве я похож на преступника?

— Ладно, ладно, это я пошутил, не обращай внимания. Смотри, вот это, наверное, отель, — сказал Чак, указывая рукой на невысокое трехэтажное здание, — конечно, отель. И, конечно, он пустой, и никого в нем нет. Сейчас проверим.

Зеленый форд остановился у крыльца отеля, мужчины вышли из машины и с сумками в руках поднялись по ступенькам. Портье, дремавший за своей конторкой с книгой в руке, приподнялся. Он вскинул глаза за толстыми стеклами очков на вошедших, одернул полы пиджака.

— Добрый день, господа, мы приветствуем вас в нашем городке.

— Добрый день, ответил Чак.

Билли, в свою очередь, приветливо кивнул головой.

— Вас интересует номер? Вы хотите у нас остановиться?

— Конечно, а зачем же, мы сюда зашли.

— Пожалуйста, любой номер на ваш выбор.

— Что, у вас все номера свободны?

— Ну почему же? Пару номеров занято… Если честно, господа, то занят только один номер.

Чак и Билли переглянулись.

— Вообще-то мы и сами не знаем, что нам выбрать. Лучше предложите вы.

— Господа, вот отдыхающие из Сиднея — мужчина и женщина — выбрали номер на втором этаже.

— Из Сиднея? — Билли оперся о конторку. — Вы сказали, из Сиднея?

— Да, они приехали к нам из Сиднея.

— Может, мы их знаем, может, это наши знакомые? Кто такие?

— Мистер Кински и миссис Харпер.

— Харперы? Чак, ты знаешь таких?

Чак пожал плечами, Билли ответил тем же.

— Нет, с ними мы не знакомы. Но если они выбрали второй этаж, то, я думаю, мы тоже возьмем второй. Нам, пожалуйста, хороший номер.

— Конечно, господа, вот угловой номер — это, по-моему, то, что вам подойдет.

— А он с видом на океан?

— Да, у нас все номера с видом на океан.

— Замечательно.

Чак и Билли оплатили номер, взяли ключ и поднялись на второй этаж. Проходя по коридору, они остановились у номера, на котором, единственном, не висела табличка «Свободен».

— Чак, они остановились здесь.

Чак помедлил, но, заслышав шаги портье, поднимавшегося по лестнице, тут же двинулся вперед.

— Пошли, мы ещё успеем осмотреться.

Они вошли в номер, Чак бросил сумку с оружием и снастями в шкаф. В двери показался портье.

— Вам что-нибудь требуется? — спросил он.

— Нет, спасибо, — Билли даже не обернулся, — мы хотим отдохнуть с дороги.

Портье аккуратно закрыл дверь.

Чак вышел на балкон и осмотрелся, потом вернулся в номер.

— Билли, вокруг всего здания тянется довольно широкий карниз, с него можно будет залезть в номер Стефани Харпер. Только полезем, когда стемнеет.

— Почему это полезем? — спросил Билли. — Ты пройдешь по карнизу и откроешь мне номер изнутри. А ещё лучше — я сам спокойно открою номер из коридора, и мы войдем. Отель пустой, портье внизу дрыхнет. У меня с собой связка хороших отмычек.

— Ну что ж, Билли, так действительно лучше, я не люблю высоты.

Билли засмеялся.

— А теперь, Чак, нам и в самом деле не помешало бы отдохнуть с дороги.

— Я спать не собираюсь, — сказал Чак. — Давай спустимся в бар и выпьем чего-нибудь. Это успокоит нервы куда лучше дневного сна. Что-что, а спать днем я ненавижу.

— Посидел бы в тюрьме, — сказал Билли, — научился бы спать даже стоя, не то что днем.

— Пока бог меня миловал.

Билли подошел к шкафу, вытащил оттуда рыболовные снасти и осмотрел их. Но снасти его, конечно, мало интересовали. Он приблизился к двери, проверил, хорошо ли она заперта, вынул к поставил сумку на стол, достал детали винтовки. Быстрыми, заученными движениями Билли собрал винтовку, осмотрел ее со всех сторон.

— По-моему, все в порядке. И ничего не забыли, — он заглянул в сумку, вынул тяжелый глушитель и навернул его на ствол.

— А прицел?

— Прицел? — Билли внимательно осмотрел прицел. — Он тоже в порядке.

На всякий случай он чистым носовым платком осторожно протер стекло окуляра.

— Ты что, Билли, решил потренироваться?

— Нет, но мне кажется, Чак, оружие всегда должно быть наготове.

Он поставил винтовку в глубину шкафа, вытащил из сумки одежду и развесил на плечики так, чтобы винтовки не было видно.

— Вот теперь я почти спокоен. Я люблю, когда оружие приготовлено.

— Это хорошая привычка. А чем займемся до вечера?

— Как это чем? Спустимся в бар, выпьем с дороги, подумаем, пообщаемся с местным населением. Узнаем, что к чему. Ведь мы должны быть в курсе всех событий, которые происходят в этом Редбридже.

— Правильно, пойдем. Но учти, напиваться не будем.

— Что ты! Во время работы я не пью.

Мужчины захлопнули дверь своего номера, и Билли, вертя ключ на пальце, первым сбежал вниз.

— Скажите, — обратился он к портье, — ваш бар работает?

— Да, по-моему, бармен на месте. Но посетителей там нет, разве что кто-нибудь зашел с улицы.

Билли кивнул, и они с Чаком зашли в бар.

В баре у стойки сидело несколько молодых местных парней. Они переговаривались с барменом, слушали музыку, потягивая коктейли.

Все посетители дружно обернулись, когда дверь распахнулась и на пороге появился Чак. Парни переглянулись, но Чак не обратил на них никакого внимания. Он подошел к стойке, оперся на нее и взглянул на бармена.

— Слушаю вас.

Следом за Чаком вошел Билли.

Местные осмотрели и его.

— Нам, пожалуйста, два виски, — сказал Чак.

Бармен тут же выполнил заказ. Один из парней что-то прошептал на ухо бармену, а потом трое парней одновременно поднялись и направились к выходу. В баре остались только Чак, Билли и бармен.

— Хороший у вас городок, — начал Билли.

— Да, городок ничего. Только люди здесь бывают в сезон, когда теплая вода в океане и сияет солнце.

— А сейчас что, никого нет?

— Сами видите, — бармен пожал плечами, — есть здесь одна пара — мужчина с симпатичной женщиной, но и они куда-то уехали.

— Мужчина и женщина? — поинтересовался Чак.

— Да, пара из Сиднея, отдыхают у нас. Но вот уже дня два, как я их не вижу.

— А куда здесь можно поехать?

Бармен вновь пожал плечами:

— Не знаю, можно ехать вдоль океана в одну и другую сторону. А можно поехать в глубь континента, но там уж точно ничего интересного. Дорога и песок — вот и все.

— Понятно, — сказал Билли и поинтересовался: — Послушай, а что за такое странное название у вашего городка — Редбридж?

Бармен ухмыльнулся:

— Нравится?

— Ничего, но просто какое-то странное.

— Почему это странное?

— Как почему? — ответил Билли. — Мы проехали ваш городок, но никакого красного моста не видели. Да и вообще никаких мостов мы не видели, даже реки нет.

Бармен заулыбался:

— Река-то у нас есть, а вот моста, действительно, пока нет.

— Река? Где это у вас река?

— За отелем, совсем недалеко отсюда, от дороги, то слева.

— Река? Там есть какая-то долинка, но там нет воды, — сказал Билли.

— Воды сейчас, действительно, нет, она бывает раз в пять или шесть лет, когда идут сильные дожди. А дождей у нас не было уже очень давно.

— Как это не было? Все время передают, что на побережье идут дожди.

— Ха, — воскликнул бармен, — разве это дождь! Это так, дождичек. А вот дождь, господа, это совсем другое. У нас бывают настоящие ливни, тогда невозможно выйти из дому. Вода течет даже по улице, и то, что вы назвали долинкой, превращается в ревущий поток, по которому мутная вода несется в океан.

— Поня-ятно, — протянул Билли, — ну а где же красный мост?

— Моста у нас нет уже года три.

— А как вы без него обходитесь?

— А зачем он? — бармен посмотрел на Билли, он любил рассказывать эту историю о красном мосте. — Был у нас мост, его построили лет шестьдесят или семьдесят тому назад…

— Был? А где же он теперь? Что с ним случилось?

— Хотите расскажу? — бармен уселся с другой стороны стойки.

— Только сначала подлейте нам ещё виски.

Бармен поставил на стойку бутылку.

— Можете и себе поставить стаканчик, мы угощаем, — сказал Билли.

— Спасибо, я с удовольствием выпью с вами, тем более что работы сегодня нет.

Они сидели за стойкой бара и бармен рассказывал историю о Красном мосте.

— Так вот, господа, лет шестьдесят или семьдесят тому назад, у нас построили мост через реку и почему-то, я не знаю почему, этот мост покрасили красной краской. Тогда ещё городка не было, а был всего-навсего небольшой рыбацкий поселок.

— Хорошо, построили мост, покрасили красной краской, а дальше что? — Билли сделал большой глоток.

— Да, построили, покрасили и городок назвали Редбридж.

— Так ваш городок назван в честь моста?

— Да, получается так.

— А что же случилось с вашим мостом?

— А потом, господа, уж так повелось, что раз в три-четыре года мост слегка ремонтировали и вновь окрашивали. И поскольку городок стал называться Редбридж, то мост окрашивали все время в красный цвет.

— Интересно, чего только не придумают люди, — процедил Чак, отпивая виски.

— Да. А потом случилась очень странная история, она произошла у меня на глазах.

— Ну так что же, черт побери, произошло?

— Хотите закурить? — вдруг поинтересовался бармен и положил на стойку пачку сигарет.

Чак вытащил сигаретку, долго разминал ее в крепких пальцах, наконец, закурил. Бармен закурил тоже.

— У нас в городке была одна очень красивая девица. Дочь местного аптекаря. Такая девица, скажу я вам, неприступная.

— Хм, неприступная? Неприступных не бывает, — выпалил Билли, — я за свою жизнь видел только одну неприступную девицу, так она была инвалидом, у нее не было ноги. Вот она была неприступной.

— А что, Билли, разве кто-нибудь пробовал к ней подступиться?

— Да нет, собственно говоря, никто и не пробовал, потому и прозвали неприступной.

— Так вот, эта дочка аптекаря вскружила голову одному молодому парню, а он был очень нерешительный. Я помню его, хотя тогда только пошел в школу. Он так влюбился в девчонку, похудел, круги под глазами, аппетит пропал напрочь. И тогда она сказала, что выйдет за него замуж, если он совершит какой-нибудь геройский поступок. А что в нашем городке можно совершить?

Чак и Билли пожали плечами: действительно, в таком городке ничего геройского совершить невозможно.

Билли нашелся первым.

— Можно убить кого-нибудь, — вдруг сказал он.

— Да ну, у нас все знают друг друга, и городок-то очень смирный. У нас не случается чего-нибудь такого, что выходит за рамки.

— Так что же все-таки сделал этот парень, или он так и засох? — спросил Чак.

— Нет, он как раз и совершил геройский поступок. Он притащил к красному мосту три канистры бензина, облил его и поджег. Весь городок сбежался к мосту на пожар. Представляете, большой деревянный мост простоял семьдесят лет, а потом вдруг загорелся? А парень бегал вокруг моста, бил себя в грудь и кричал:

— Я, я сжег мост! Я совершил геройский поступок! И теперь она выйдет за меня замуж!

— И что, — Билли испуганно взглянул на бармена, — эта девица вышла за него замуж?

— Хм, замуж! Парня тут же забрали, надели на него наручники и посадили в тюрьму.

— Как это в тюрьму?

— Очень просто.

— Да ведь он же явно сумасшедший! — возмутился Билли. — Что, никто не понял, что он просто псих?

— Но он заявил, что нормальный, а поступок свой объяснил страстной любовью.

— Да-а, странные вещи случаются у влюбленных. Правда, Чак?

Чак пожал плечами и подлил себе ещё виски. Бармен, польщенный вниманием двух посетителей к своему рассказу, принялся вещать дальше. Он даже вышел из-за стойки. И только теперь Билли и Чак увидели, какого он маленького роста. Он был намного ниже Билли.

— Так вот, парня заковали в наручники. А девица так убивалась, так плакала и кричала! Она всем хотела доказать, что виновата она.

— И что, доказала?

— Да нет. Парень сам во всем признался, да и что там было признаваться: все и так видели, кто это сделал. Прошел суд, парню, как и водится в таких случаях, дали максимальный срок. Хотя все жители городка жалели его, неплохой был паренек.

— А сколько, сколько ему влепили? — воодушевился Билли.

— Лет восемь… Да-да, точно, ему дали восемь лет. И представляете, господа, эта девица все восемь лет ждала его, даже ездила на свидания к нему!

— А где он сидел? — не стерпел Билли.

— Вот этого я не скажу, — пожал плечами бармен, — не знаю.

— И что, он вернулся, они поженились и живут счастливо?

— Да, господа, он отсидел восемь лет, приехал в наш городок и женился.

— Ах, какая банальная история! — воскликнул Билли.

— Не-ет, господа, история ещё не окончилась.

— Как это? Есть продолжение?

— Конечно, женился-то он совсем на другой девице, на молоденькой и симпатичной.

— Вот это да! Это и вправду интересно. А дальше что?

— А дальше случилось самое прискорбное в этой истории. В тот год как раз шли большие ливни, по реке неслись бурлящие потоки воды. Ну и дочка аптекаря вышла на обломки моста и бросилась в реку. Тела ее не нашли, хотя искали целую неделю.

— Н-да, — протянул Билли, отхлебнув из своего стакана, — интересная история.

— А остатки моста разобрали, и теперь на его месте ничего нет. Разобрали года три назад, сказали, что будут строить новый мост. Но пока ещё ничего не построили. А парень и сейчас живет в городке, у него уже трое детей. Жена его — дочь мистера Томпсона, владельца гаража, где можно взять машину напрокат. Если проживете у нас с недельку, то, думаю, сможете познакомиться и с ним, и с его зятем.

— А чем занимается этот зять сейчас?

— Рыбачит. Ведь он же из семьи рыбаков.

— Тогда все понятно, — сказал Чак, допивая свой виски.

Чак расплатился с барменом.

— Я думаю, мы ещё будем встречаться с вами. Ведь мы приехали отдохнуть и половить рыбу.

Бармен с пониманием кивнул головой.

Чак сделал вид, что только вспомнил:

— Кстати, тут у вас есть одни постояльцы…

— Есть, — сказал бармен.

— А вы не подскажете, чем они занимаются? Интересно знать, чем занимаются другие люди на отдыхе. Может, их развлечения пригодятся и мне?

Бармен рассмеялся:

— Их развлечения вряд ли пригодятся вам. Разве что вы найдете себе пару девочек. По-моему, мистера Кински ничего не занимает кроме его жены и рыбалки.

— А как ловится рыба? — спросил Билли.

— О-о, этому мистеру Кински чертовски везет. Вот я в этом городке прожил всю свою жизнь, но ни разу, поверьте, господа, ни разу мне не удалось поймать на спиннинг такую большую рыбину, какую выловил мистер Кински.

— Что, он такой классный рыболов? — спросил бармена Чак.

— Нет, он просто жутко везучий.

— А что была за рыба? — задал профессиональный вопрос Билли.

— Рыба? Черный окунь. Большой черный окунь.

— Что, действительно очень большой?

— Да, сбежалось полгородка поглазеть, как мистер Кински выуживал его. Я, господа, помог ему. Без моей помощи он, наверное, не смог бы вытащить рыбину на берег.

— Может, вам придется помогать и мне, — сказал Билли, — ведь я тоже заправский рыбак.

Чак улыбнулся, он вспомнил, как Билли вытащил автомобильный скат. А сколько крику и азарту тогда было!

— А на что он ловит? — поинтересовался Билли.

Бармен вновь самодовольно улыбнулся.

— На мою наживку. Я дал ему наживку, и он поймал громадного окуня.

— О, тогда мы с вами будем дружить.

— Конечно, я всегда рад оказать посильную помощь своим клиентам.

Бармен убрал пустую бутылку и протер стойку белой салфеткой.

— Скажите, а где сейчас этот удачливый рыбак, мистер… Как его? — спросил Чак.

— Мистер Кински. Джон Кински. Я не знаю, где они сейчас. Пару дней тому назад они взяли в гараже у Томпсона автомобиль и куда-то уехали. Может, рыбачат где-нибудь на побережье, а может, развлекаются своим способом.

— Своим способом? А что это за способ? — заинтересовался Билли.

— Ну, это видно по их счастливым и довольным лицам.

— Видите ли, — тут Чак посмотрел на Билли, — нам с приятелем, чтоб не скучать, хотелось бы немного расширить компанию.

— Не знаю, здесь я ничего не могу поделать, — развел руками бармен, — надеюсь, мистер Кински со своей женой скоро вернутся, и вы сможете поговорить о рыбалке.

Чак и Билли вышли из бара.

— Ну как? — спросил Чак.

Билли пожал плечами:

— Не знаю, что и делать, Чак. Что, сидеть и ждать их здесь? А вдруг они не вернутся?

— Тут уж ничего не поделаешь, — сказал Чак, — давай пока осмотрим их номер. По-моему, лучше сделать это прямо сейчас, не так ли, Билли?

Тот задумался:

— Может, подождем ночи… Ну ладно. Ты постой тут на лестнице.

Билли оставил Чака на лестничной площадке, а сам заспешил к номеру Джона и Стефани. Сначала он постучал в дверь, прислушался, потом подобрал отмычку, легко повернул ее в замке и исчез в номере.

Чак нетерпеливо ожидал возращения Билли, он то и дело заглядывал за перила, но портье по-прежнему сидел за своей конторкой и читал книгу.

Наконец, мягко ступая по ковру, появился Билли. Он озабоченно посмотрел на Чака и отвел его в сторону.

— По-моему, дела складываются не очень удачно, Чак.

— А в чем дело?

— Я никак не пойму, уехали они насовсем или еще вернутся.

— Что в номере?

— Да практически ничего: несколько книг, пара журналов, кое-что из одежды, но ни одного саквояжа, ни одной сумки.

— Мне это тоже не нравится, Билли.

— Но они взяли напрокат машину и должны ее вернуть. Так что появиться в Редбридже они просто обязаны.

— Билли, ты рассуждаешь со своих позиций. А у Стефани Харпер достаточно людей, которые смогут перегнать машину назад в гараж. Может быть, она уже в Сиднее?

— Я боюсь только одного, — сказал Билли.

— Чего?

— Может, Стефани Харпер уже пронюхала что-то и это отводной маневр?

— Нет, Билли, скорее всего они нашли какое-нибудь укромное местечко на побережье и трахаются в свое удовольствие. А у нас с тобой из-за них болит голова. Хорошо, если б все так было, — сказал Чак, — но нам с тобой, Билли, все-таки стоит поспешить.

— А по-моему, особенно спешить не нужно. Я бы тоже с удовольствием хорошо отдохнул, занялся бы рыбалкой, покупался бы. В конце концов, выполнить задание мы с тобой всегда успеем.

— Может, ты и прав, Билли, во всяком случае нам следует подойти в гараж этого мистера Томпсона и разузнать все. Может, он в курсе, куда они съехали.

— Возможно, знает, а возможно, и нет, — сказал Билли, — поехали к нему прямо сейчас и тогда мы, надеюсь, снимем этот больной для нас вопрос.

Чак подошел к большому настенному зеркалу и скептично осмотрел себя.

— Билли, нам все-таки стоит переодеться. Нужно стать похожими на самых обыкновенных туристов, наденем шорты, возьмем удочки, спиннинг, и тогда никому не будем бросаться в глаза.

— Да мы и так никому в глаза не бросаемся, — сказал Билли, — кому какое дело до того, что двое мужчин пьют виски в баре и расспрашивают о своих возможных соседях.

— Как хочешь. А я все-таки переоденусь, тем более, что я страшно вспотел. Я приму душ, побреюсь, приведу себя в порядок и тогда мне будет лучше думаться.

Чак вошел в ванную.

— В таком случае, — закричал Билли, перекрывая шум включенной воды, — я пока просто полежу.

И он, не снимая обуви, завалился на кровать.