Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

— Как можно выведать адрес. — Комплимент Стефани тронул сердце Самюэля. — Зачем в подвале дома бочонок меда? — Почему Чаку и Билли нравятся природные катастрофы? Ответ очень прост — они прячут все следы. — Смутные предчувствия Билли. — Как связан обрыв телефонной линии и сон одного из наемных убийц. — Прогулка к ручью и разожженный камин. — Недостаток кожаных подошв на ботинках Билли. — Джон спасает Стефани, рискуя своей жизнью. — А вот Чак не смог спасти своего друга.

Через полчаса Самюэль Лэм помог перенести вещи Джона и Стефани в свой фургон. Он все время хохотал, подшучивал над Джоном… Потом помог Стефани устроиться на переднем сиденье рядом с ним, запустил двигатель, и ярко-красный фургон умчался со стоянки у отеля по дороге, ведущей в горы.

Луиза пересела на колени к Чаку. Тем более, что он не противился этому. А цветная девушка устроилась на коленях Билли и принялась мять его большие уши.

— Послушай, — обратился Чак к Луизе, — ты знаешь этого мужчину?

— Какого? — спросила Луиза.

— Ну, вот этого, который приехал на красном фургоне?

— Конечно, знаю. Зовут его Самюэль.

— Это я слышал. Откуда он?

Луиза пожала плечами.

— Да живет где-то здесь рядом.

— Что значит где-то… Конкретнее ты можешь?

— Конечно, могу. В горах. Там раньше была старая ферма. А он построил там дом. Вообще это какой-то чудаковатый человек… Я вот только сегодня узнала, что он скульптор, да, к тому же, известный.

— Скульптор? — проговорил Чак.

— Да. Это они говорили о нем.

— Говоришь, в горах?

— Да. Это по этой дороге надо подниматься в горы. А потом там есть поворот, развилка — и вновь поднимаешься в горы… Слушай, Чак, — Луиза посмотрела в глаза мужчины, — а почему это ты так интересуешься этим Самюэлем?

— Знаешь, Луиза, — Чак обнял девушку за талию, — боюсь, как бы он не отбил тебя у меня.

Луиза засмеялась.

— Отбить у тебя? Меня? Знаешь, он мне совсем не нравится. Вот ты — другое дело.

Чак уткнулся в плечо Луизы.

— Тогда, крошка, все прекрасно.

Они долго сидели на террасе, пока окончательно не стемнело. А потом пошли к океану, и еще долго слышался веселый смех Луизы и громкие голоса мужчин.

Дом Самюэля Лэма и в самом деле поражал своими размерами. Тут и Стефани, и Джон сразу поняли, что Самюэль построил дом на века.

Белые, грубо отесанные известковые камни, мощный фундамент, который остался от старой фермы, подвалы, два этажа и огромная мастерская с окнами во всю стену.

— Самюэль, зачем тебе такой большой дом? — спросил Джон Кински.

Ему приходилось почти кричать, чтобы его расслышал Самюэль, который в этот момент находился в другом углу мастерской.

— Зачем большой дом, спрашиваешь? Я сам большой, и мои работы большие…

Самюэль Лэм расхаживал между своих скульптур, словно находился на светском приеме. Он похлопывал их своей грубой ладонью, сдувал пыль, щурил глаза, как бы оценивая свои произведения.

— И это ты все сделал за один год?! — изумился Джон Кински.

— А что мне еще оставалось делать? Ну, не смотреть же мне телевизор и не разговаривать же с собаками?! Вот я и рубил камень… Да это ведь не все работы. У меня уже многое успели купить… Если бы я стянул сюда все, что успел сделать за последний год, мы бы друг друга не увидели.

Стефани впервые попала в мастерскую такого скульптора.

— Самюэль, и вы все это делаете своими руками? У вас нет помощников?

— Есть помощники.

— А где они?

— Вот, — Самюэль Лэм показал свои руки. — Но, честно признаюсь вам, они устали за этот год и хотят отдохнуть.

— Самюэль, — с уважением проговорила Стефани, — ваши работы напоминают мне произведения античных мастеров… И в то же время они очень современные…

— Не вы первая говорите мне это, Стефани. Но слушать такое приятно. Значит, это правда.

Самюэль Лэм подошел к неоконченной скульптуре, взял зубило и молоток и отколол большой кусок камня.

— Как это у вас получается? — удивилась Стефани.

— Я же сын каменотеса. Мой прадед был каторжником, он работал на каменоломнях, — Самюэль отложил инструмент в сторону. — Я все хочу сделать скульптуру — своего прадеда, деда и отца — из одного камня.

— А можно мне попробовать?

Стефани взяла в руку зубило и только сейчас почувствовала, какое же оно тяжелое! А когда Самюэль передал ей в руки молоток, она его едва удержала в руках. Но все-таки азарт взял свое. Она приставила зубило к камню и попыталась замахнуться молотком.

— Подождите, не совсем так… — поправил ее Самюэль. — Камень нужно чувствовать, здесь он не отколется. Вот смотрите, как это делается.

Самюэль взял руку Стефани в свою ладонь, и та просто исчезла в огромной лапе скульптора. Молоток легко ударил по зубилу, и Стефани с удивлением увидела, как отваливается большой плоский кусок камня.

— А теперь смотрите дальше!

Самюэль ловко перехватил зубило и молоток, и Стефани едва успевала следить за ним. Один за другим отваливались каменные пласты, и поверхность скульптуры сделалась гладкой.

Миссис Харпер провела пальцами по камню.

— Эту поверхность даже не стоит шлифовать, — оценил свою работу Самюэль. — Ее уже лучше не сделать, чем создала природа и я, — без ложной скромности заметил скульптор.

— Ты, Самюэль, уже причислил себя к числу бессмертных, — пошутил Джон Кински.

— А почему бы и нет? — пожал плечами Самюэль. — Я тебе могу сказать точно — скульптура вечна, особенно моя. А твоя живопись, Джон, извини, конечно, но протянет она лет двести и осыплется.

— А я больше жить и не собираюсь, — ответил Джон.

Самюэль показал Джону и Стефани, где что стоит в доме, познакомил со всеми собаками, провел по подвалам.

Наконец уставшие Джон, Стефани и Самюэль оказались в гостиной с огромным камином.

— А теперь, Джон, ты мне повтори, — экзаменовал его Самюэль, — где что находится. Я не хочу приехать и найти вас умершими с голоду или заблудившимися в моем доме.

— Не волнуйся, Самюэль, лучше подумай о том, что мы сможем уничтожить все твои запасы съестного. А если сами не справимся, то твои собаки нам в этом помогут.

— Собак в дом не пускайте, — наставительно сказал Самюэль. — Вот в этом шкафу стоят два карабина и охотничье ружье. Если вам захочется пострелять, то можете пользоваться. Мой участок тянется от самого ручья до горной террасы. Это частная собственность. — Самюэль гордо ударил себя кулаком в грудь. — Здесь можно палить даже из пушки, я вам это разрешаю. Только не испортите пейзаж.

Самюэль Лэм уже хотел распрощаться с Джоном и Стефани, но в последнюю минуту спохватился.

— А если чего-нибудь не найдете, то вот вам мой номер в Сиднее. Сам я звонить не люблю и не буду. Вообще постарайтесь забыть обо мне на эти две недели. А когда я вернусь, мы устроим большой праздник.

Утром следующего дня Самюэль позвал Джона и Стефани в гостиную, чтобы проститься.

Он на белом листе, прикрепленном около телефона, написал свой номер.

— А теперь мне остается только проститься с вами.

Самюэль поцеловал руку Стефани, обнял Джона и, уже садясь в машину, громко выкрикнул:

— У вас медовый месяц? Так в кладовке стоит целый бочонок меда. Можете пользоваться.

Стефани помахала рукой Самюэлю, а Джон крикнул:

— Надеюсь, мы не вконец одичаем, когда ты вернешься.

Взревел мотор, и красный фургон умчался по узкому серпантину горной дороги.

Стефани почувствовала, как сразу стало пусто в доме без его хозяина.

Собаки, пробежав ярдов двести, вернулись. Они остановились у крыльца и все, как по команде, улеглись.

— Стефани, — сказал Джон, — если тебе вдруг захочется поруководить, то вот, целый легион подчиненных. Они за кусок мяса будут выполнять все твои приказания, и растерзают любого врага, который посмеет глянуть на тебя косо… Хотя, — задумался Джон, — смотреть тут на нас некому, а меня они грызть, надеюсь, не будут.

Чак и Билли, лежа на крутом уступе белой скалы, видели, как от дома отъехал красный автомобиль Самюэля Лэма.

Билли проводил в бинокль точку автомобиля, которая все уменьшалась и уменьшалась, пока не исчезла за грядой скал.

— Ну вот, Чак, они остались одни и мы можем действовать, — сказал Билли, поднимаясь во весь рост и отряхивая колени и рубашку.

— Да, тут, Билли, ты прав. Они остались совершенно одни.

— Ну, не совсем одни. Там еще дюжина собак с ними. Но я думаю, что собаки нам не помеха.

— Кто знает… — сказал Чак, поднимаясь и отряхивая испачканные колени.

Они спустились по узкой каменистой тропинке к колючим кустам, где был спрятан их автомобиль.

— Черт! Как этот терновник мне надоел! Я оцарапал все руки, — сказал Билли.

— Ничего. Нам за это платят деньги.

Билли открыл дверь своего зеленого «форда» и развалился на сиденье. Он даже уперся ногами в приборный щиток.

Чак присел на камень рядом с машиной.

— Ну, что будем делать, приятель? Какие предложения?

— Я хочу, чтобы на этот раз действовал ты. Ведь мне не везет…

— Да, придется действовать сообща.

— Я согласен, — сказал Билли закуривая. — Но идея должна быть твоя, ведь все мои задумки не осуществились. Пистолет не стрелял, автомобиль не свалился в пропасть… Так что я… — Билли поднял руки.

Чак потер виски.

— Билли, насколько я соображаю, — он потрогал бинокль, висевший у него на груди, — к этому дому ведет одна дорога, по которой они приехали. Выехать они могут из этого дома только по ней.

— Конечно! Не могут же они улететь по воздуху.

— А подземного хода, скорее всего, в этом доме нет. Хотя… Черт его знает…

— Так вот, Билли, нам лучше всего устроить обвал.

— Обвал?..

Билли убрал ноги с приборного щитка и положил голову на руль.

— Обвал? Обвал мне всегда нравился. Это очень романтично — и никаких следов. И похоже на стихийное бедствие.

— Да. И тем более, что хромой на пристани говорил мне, что в этих горах часто случаются обвалы.

— Ну, тогда, Чак, нам и карты в руки. Надо будет только устроить этот обвал аккуратно и чтобы после нашей работы не осталось никаких следов.

— Я думаю, что мы так и сделаем. Надо только осмотреться на местности, найти, где и когда мы сбросим на них камни.

— Что значит — когда? — воскликнул Билли. — Не будут же они сидеть в этом доме вечно! Я думаю, им скоро наскучит сидеть в доме и они выйдут погулять. Так что надо готовиться заранее.

— Послушай, Билли, — задумчиво проговорил Чак. — Куда бы двинулся ты, если бы тебя вот так привезли в такой дом?

— Я? Знаешь, Чак, с такой женщиной, как эта Стефани Харпер, я бы оставался в доме, никуда не выходя.

— Но это ты, Билли, у них совершенно другая жизнь… Мне кажется, что они обязательно выйдут прогуляться. Вон к тому ручью, например, который мы видели… А дорога к нему только одна, так что на ней и придется поработать.

— Хорошо, Чак. Мне нравится твое предложение. Хотя я и не очень люблю физический труд. Проще сделать один меткий выстрел и закончить работу.

— Но ты же знаешь, что этот вариант не подходит.

— Хорошо. Тогда давай перекусим. Луиза собрала кучу бутербродов, большой термос с кофе, а я захватил бутылку виски.

— Что, она серьезно думает, что мы поехали на рыбалку?

— Конечно! Я же пришел в бар с удочками…

— Все нормально, — сказал Чак. — Тогда так и поступим. Вначале перекусим, наберемся сил, а потом займемся делом.

— А вдруг кто-нибудь появится? — поинтересовался Билли.

— Да кто здесь может появиться?! Этот Самюэль уехал, так что они остались одни.

— Но ведь у них есть телефон…

— Ну и что? Разве это плохо, что у них есть телефон? — спросил Чак.

— Да нет, нормально. Но мне кажется, что лучше перерезать телефонную линию.

— Зачем? Зачем перерезать телефонную линию?

— Не знаю… Но лучше действовать наверняка. Мало ли, как оно все сложится… Главное, лишить их связи с внешним миром.

— Это уже лишнее, Билли. Телефоном, скорее всего, мы заниматься не будем.

— Как скажешь… Как скажешь, Чак, — Билли выбрался из кабины «форда». — Не будем, так не будем. Но вот поесть и выпить — это обязательно. Ты же знаешь, что у меня всегда во время работы зверский аппетит.

— Знаю…

Чак и Билли медленно шли по краю обрыва. Чак смотрел вниз — он не боялся высоты. А вот Билли старался держаться подальше от края…

Наконец Чак остановился.

— По-моему, лучшего места, Билли, и не найти.

Тот осторожно подошел к краю и заглянул вниз. Дорога была ярдах в двадцати от площадки. Откос тут был довольно пологим и весь усеян обломками камней. Внизу их сдерживали лишь сухие стволы деревьев.

Билли уселся прямо на землю.

— Что-то мне наша затея перестает нравиться.

— А в чем дело?

— Да не знаю, вновь какие-то предчувствия. Я, наверное, Чак, стал слишком мнительным… Но мне кажется, что лучше выстрелить. Это будет наверняка. А потом трупы можно будет завалить камнями.

— Нет, Билли, действовать нужно более осмотрительно, не оставлять следов.

— Да я, Чак, и сам это понимаю, — Билли неохотно поднялся.

Чак и Билли вдвоем катили большущий камень.

Билли пыхтел, отдуваясь. У него на спине темнело большое потное пятно.

У Чака вздулись на руках жилы. Но он упрямо толкал камень вперед.

Наконец мужчины остановились на самом краю обрыва.

Билли отдышался и сел, прислонившись спиной к камню.

— Осторожно, — сказал Чак, — не слишком-то на него наваливайся. Одно неловкое движение — и он рухнет вниз.

Билли опасливо отодвинулся в сторону.

Чак попробовал легко раскачивать камень.

— Скинуть его не составит труда. Даже ребенок сможет столкнуть его вниз. А там он увлечет за собой целую лавину.

Билли подошел к Чаку.

— Я провинился. Я целых два раза завалил дело…

— И что ты предлагаешь?

— Я хочу совершить третью попытку. Я сам хочу столкнуть этот камень.

Чак немного помолчал.

— Все равно кто-то из нас должен будет его столкнуть, я или ты. Если хочешь, можешь этим заняться.

Билли посмотрел вниз.

— Но как я увижу их, Чак? Отсюда дороги не видно.

— Я, Билли, встану в стороне. Я уже присмотрел площадку. Я их увижу и махну тебе рукой. Толкнешь камень точно по моему сигналу — не раньше и не позже. И все у тебя получится.

Чак и Билли устроились на самом краю обрыва и по очереди смотрели в бинокль на дом. Они уже порядком устали от ожидания.

За три часа лишь однажды Джон вышел из дома на крыльцо и бросил собакам пищу. Послышался радостный лай, и вся свора принялась делить добычу.

— Чак, тебе не кажется, что мы здесь сдохнем с голоду? Если они не выйдут из дому еще два дня?

— Вся твоя беда, Билли, что ты не умеешь терпеливо ждать, — сказал Чак, забирая у Билли бинокль. — Можешь вздремнуть. А я прослежу за домом.

Билли подстелил под голову куртку и прикрыл рукой глаза.

— Чак, если тебе не трудно, полей мне на голову водой. Мне не будет так жарко.

— Трудно, Билли.

— Тогда не надо.

Чак припал к окуляру бинокля. Он долго смотрел на окна дома, исследуя их одно за другим.

Наконец он увидел Стефани в крайнем окне второго этажа. Она сидела перед зеркалом, рассматривая свое отражение.

Чак завороженно смотрел на женщину. Он забыл, ради чего находится на выжженной солнцем вершине, забыл, что рядом с ним лежит Билли. Он видел, как грациозными движениями Стефани поправляет свои короткие волосы, как медленно снимает украшения.

— Чак! — вдруг закричал Билли, внезапно подскакивая.

— Ты что, с ума сошел? — Чак от неожиданности чуть не выронил бинокль из рук.

— Мне приснился страшный сон…

— И что тебе приснилось? Крокодилы, что ли?

— Да нет, Чак. Поверь, хоть ты меня и убеждал, что не надо обрубать телефонные провода, но сейчас я уверен, я просто чувствую, что это надо сделать!

Чак отложил бинокль и внимательно посмотрел на своего приятеля.

— Ты что, действительно спятил? Или увидел во сне свою маму?

— Нет, Чак, у меня скверные предчувствия. И мне кажется, что обязательно надо перерезать эти провода.

— Ну ладно. Если тебе кажется, то делай, — скорее, чтобы успокоить приятеля, сказал Чак.

Билли вскочил со своего места и стал пробираться вниз по склону, туда, где поблескивали телефонные провода на невысоких деревянных столбах.

Чак еще некоторое время наблюдал за своим товарищем, но потом тот скрылся за обрывом.

— Придумает же… — сказал Чак сам себе. — Да ладно, пускай делает…

Билли вернулся где-то через полчаса. Его лицо сделалось спокойным. Правая рука была изодрана в кровь.

— Не везет, — сказал Билли.

— А тебе всегда не везет.

— На этот раз мне действительно не повезло. Смотри, как я разодрал руку.

— На тебя что, напали собаки?

— Да нет. Я чуть не сорвался со столба и не убился.

— Что ты все срываешься? Что у тебя все не получается?

— Да ладно, Чак, помоги перевязать руку. Самое главное, что провода я оборвал. Представляешь, Чак, вначале я долез до середины столба и сорвался вниз. Потом я решил, что этот способ не годится.

— Так как же ты их оборвал? Перестрелил, что ли?

— Нет. Я повалил на них сухое дерево.

— Вот это уже толково, — сказал Чак, туго завязывая запястье Билли.

Стефани и Джон вышли из дому. Собаки бросились к ногам, весело залаяли и замахали хвостами. Стефани погладила одну. Та радостно упала на землю.

— Не трогай их, а то сделаешь совсем ручными.

Джон обнял свою жену, и они вместе направились вниз по горной дороге.

— Так куда мы идем? — поинтересовалась Стефани.

— Я и сам еще не решил. Просто пройдемся, посмотрим, может быть, сходим к ручью… Посмотрим на ту затоку, которую так расхваливал Самюэль. Может быть, даже искупаемся.

— Но ведь я без купальника.

— А что, ты стесняешься меня?

— Нет. Мы же купались с тобой в океане совсем голые!

— Так все нормально?

— Да. Но я буду купаться только при одном условии…

— Каком? — спросил Джон.

— Если вода будет достаточно теплой.

— По-моему, это не страшно. Если она будет холодной, мы вернемся домой и разожжем камин. Тебе нравится эта идея?

— Да. Я хотела бы, чтобы мы разожгли камин и сидели вдвоем в гостиной у огня.

— Ну, вот. Значит, так и сделаем…

— Билли! — Чак встрепенулся. — Мы пропустили их из-за твоих идиотских проводов!

Билли глянул вниз. Джон и Стефани медленно приближались по дороге к повороту, за которым начинался склон.

— Я побежал! — Билли рванулся с места.

Чак, пригибаясь, так, чтобы его нельзя было разглядеть, добрался до площадки. Он занял свою позицию как раз в тот момент, когда Джон и Стефани сворачивали.

Был как раз тот момент, когда нужно было подавать сигнал.

Чак бросил быстрый взгляд на Билли, который уже подбирался к камню.

Чак резко махнул рукой.

Билли привалился рукой к камню и толкнул его.

Из-под ног Билли посыпались мелкие камешки. Большой камень вздрогнул и медленно начал заваливаться.

Чак, торопя приятеля, отчаянно махал рукой.

Билли решил ускорить падение камня и подтолкнул его, упершись в него двумя руками. Его ноги, обутые в туфли на тонкой кожаной подошве, заскользили по скале. Билли пошатнулся и, теряя равновесие, покатился по откосу вслед за камнем.

На какое-то мгновение он исчез из поля зрения Чака, но тут же возник уже пятью ярдами ниже.

Билли пытался уцепиться за выступы, хватался за сухие ломкие кусты, но его руки все время обрывались, и он скатывался все ниже и ниже.

Уже слышался нарастающий гул камнепада. Масса каменных обломков вздрогнула, захрустели стволы сухих деревьев.

Билли отчаянно пытался подняться, но камни под ним уже двигались, позли вниз. Каменная лавина нарастала и, набирая скорость, потащила Билли за собой.

Чак видел, как мелькнула синяя куртка Билли, но потом он потерял его из виду…

Над откосом поднялась желтая пыль…

Чак закрыл лицо руками и только слышал грохот обрушивающихся камней…

Стефани, услышав какой-то непонятный глухой гул, беззаботно посмотрела на небо и пожала плечами.

У Джона все похолодело внутри. Он уже слышал подобный грохот в жизни несколько раз. Он понял, что это горный обвал.

Он схватил Стефани за плечи и с силой толкнул в расщелину. Над ними нависал скошенный карниз.

— Прижмись! Прижмись к скале! — кричал он, но его голос тонул в сплошном грохоте.

С карниза срывались камни, а потом они превратились в сплошной каменный водопад.

От страха у Стефани пропал голос. Она буквально распласталась, прижавшись к скале…

Когда Чак нашел в себе силы оторвать руки от лица, вокруг стояла гнетущая тишина.

А над заваленной камнями дорогой висело желтое облако пыли…

— Билли! Билли! — закричал Чак и бросился, не разбирая дороги, вниз.

Он несколько раз обрывался, катился кубарем, и, соскользнув на дорогу, он оказался повернутым лицом к дому.

И он увидел две фигуры — Стефани и Джона, которые бежали к дому. Джон держал Стефани за руку и буквально тащил за собой.

— Черт! — прошептал Чак, спрыгивая на дорогу…

Уже при свете луны Чак наконец разобрал часть завала и нашел Билли. Буквально падая от усталости, он затащил тело Билли на скалу, нашел неглубокую расщелину, завернул своего погибшего друга в брезент и опустил на дно.

Под утро он, уже ничего не соображая, сидел у невысокой груды камней. Он обхватил голову руками и раскачивался из стороны в сторону. У его ног лежала полупустая бутылка виски, и он время от времени прикладывался к ней. А потом вновь обхватывал голову и начинал раскачиваться.

Чак еще раз поднес бутылку ко рту и понял, что она пуста.

Он так и пришел к машине, сжимая пустую бутылку в руке.

Чак сел на заднее сиденье. Он недоуменно смотрел на недокуренную сигарету в пепельнице, которую оставил Билли, на спиннинг, поблескивающий в открытой сумке…

— Зря я тогда выбросил рыбу, — вздохнул Чак. — Тогда бы Билли был счастлив… Прости меня…

Он посмотрел сквозь запыленное ветровое стекло на уходящую ввысь вершину скалы, туда, где белел еле различимый каменный холмик.

— Прости меня, Билли… Ведь это я виноват в твоей смерти, — шептал Чак. — Это я позвал тебя с собой, это я согласился на то, чтобы ты толкнул камень… Что я теперь скажу твоим девочкам? Что я теперь скажу Джерри? Ведь ты ему должен деньги…

Чак прикрыл глаза. Он провалился в тяжелое забытье, сквозь которое в его сознании неслись и неслись, грохоча, камни, мелькала синяя куртка Билли, белела перевязанная рука.

И Чак без конца повторял в забытьи:

— Билли! Остановись! Убегай!

Но камни продолжали сыпаться, грохотать, увлекая за собой пытающегося спастись Билли…