Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

— Трагические телевизионные сообщения и радость собравшихся за столом. — Поминки и разговор с Леонардом Смайлзом о гонораре. — Ночные беседы пассажиров зеленого «форда». — На какой день назначены похороны и собрание правления компании. — Чак проверяет свой револьвер и покидает молодоженов в квартире Билли. — Разговор двух свободных людей, которых все считают мертвыми. — Очередной приступ Джона Кински.

Машину они спрятали в том же месте и уже в темноте добрались до дома.

Стефани посмотрела на часы.

— Через сорок минут будут новости. А пока, я думаю, стоит накрыть стол, чтобы отпраздновать поминки. Ты не против, Джон?

— Вряд ли когда-нибудь еще мне представится случай сделать это.

Джон раскрыл холодильник и начал собирать на стол. Стефани расставляла посуду.

Лишь Чак сидел в задумчивости на диване и слушал радио. И действительно, в выпуске последних новостей передали, что сегодня днем в небольшом прибрежном городке Фрипорте трагически погибли: президент компании «Харпер Майнинг» — Стефани Харпер и известный художник из Сиднея — Джон Кински.

Особенно трогательно прозвучала информация о том, что жертвы несчастного случая только три недели назад вступили в брак и совершали свадебное путешествие.

Довольно долго ведущий программы распространялся о компании «Харпер Майнинг», о том, кто займет президентское кресло.

— Что ж, за это стоит выпить, — сказал Джон, когда окончились новости.

Три бокала сдвинулись над столом и послышался торжественный звон.

— Джон! — сказала Стефани. — Я никогда не думала, что ты такой известный художник.

— Да нет, Стефани, я стал таким известным, потому что погиб вместе с тобой.

Муж и жена рассмеялись.

— Только обо мне никто ничего не сказал, даже словом не обмолвился, — сокрушенно покачал головой Чак, — как будто бы я здесь ни при чем.

— Ничего, — успокоила его Стефани. — После того, когда все раскроется, если хотите, я могу сделать для вас рекламу.

— Нет, не хочу, — сказал Чак. — Это очень опасно. Учтите специфику моей профессии.

— Если говорить честно, — сказала Стефани, — ваша профессия, Чак, мне очень не нравится. Хотя сами вы мне очень симпатичны.

— Мне самому не нравится моя профессия, — возразил Чак. — Но иногда даже я могу совершать хорошие дела. Или вы не согласны со мной?

— Согласна. Но я хочу предложить вам сменить профессию.

— Да нет, миссис Харпер! Я уже привык к оружию, к опасностям…

— Чак, я не предлагаю вам сменить образ жизни. Я предлагаю вам просто сменить профессию. Я хочу, чтобы вы пошли в мою охрану. Например, возглавили ее, — добавила Стефани, заметив нерешительность Чака.

— Хорошо, миссис Харпер, я подумаю.

— Мне кажется, думать не надо, нужно соглашаться.

Стефани посмотрела на Джона, как бы ища поддержки мужа. Тот развел руками.

— Ты всегда делаешь то, что хочешь. Но в данном случае я тебя поддерживаю.

— Если все кончится благополучно, — сказал Чак, — то я, конечно же, соглашусь. Но до этого мне нужно еще получить деньги от Леонарда Смайлза за ваше убийство. Иначе я не смогу называться профессионалом. Все начатое надо доводить до конца. Я думаю, вы тоже, миссис Харпер, руководствуетесь этим правилом.

Стефани Харпер пожала плечами.

— В общем-то за убийство я не получала денег. И поэтому тут я плохой советчик.

— С вашего разрешения, — сказал Чак, — я воспользуюсь телефоном, позвоню Леонарду Смайлзу. Договорюсь с ним о встрече.

Возле аппарата Чак обернулся.

— Миссис Харпер, может быть, вы хотите с ним поговорить? — сказал он, по памяти нажимая клавиши аппарата.

— Чак, я сделаю это попозже. А сейчас мне будет интересно послушать ваш разговор. Только очень жаль, что я не смогу увидеть лица своего управляющего, — пожалела Стефани Харпер.

Наконец в трубке отозвался скрипучий голос.

— Леонард Смайлз слушает.

— Это я, — сказал Чак.

В ответ было молчание.

— Это Чак, — повторил он.

— Да, я слушал радио, — Чак наконец услышал голос Леонарда Смайлза.

— Нам нужно встретиться.

— Я понимаю.

— За вами окончательный расчет.

— Я помню.

— Где и когда?

— Я доволен, — вдруг без перехода сказал Леонард Смайлз. — Когда вы сможете прибыть в Сидней?

— Надеюсь, что завтра.

— Мою машину вы помните. Но на всякий случай позвоните мне еще раз, когда прибудете в город, — Леонард Смайлз повесил трубку.

Чак вновь вернулся за стол.

— Мы должны сегодня же ехать, — сказал он.

— Но мы не решили, — сказала Стефани Харпер, — где остановимся в Сиднее.

— Мы остановимся в квартире моего друга, — сказал Чак. — Это самое надежное место, о нем даже не знает полиция, — обнадежил Джона и Стефани Чак.

— Так что, значит, вновь придется тащить вещи? — спросила Стефани.

— Но это гораздо более мелкие неудобства, чем похороны, — заметил философски Чак.

Зеленый «форд» мчался по ночному шоссе в сторону Сиднея. Дорога была пустынной. Лишь редкие машины проносились мимо.

Чак молча сидел за рулем, лишь изредка бросая короткие взгляды на приборы.

Джон и Стефани устроились на заднем сиденье. Стефани положила голову на плечо мужа.

— Джон, ты не поверишь, но я впервые чувствую себя так свободно.

Джон изумленно посмотрел на свою жену.

— Да-да, не удивляйся. Я сейчас вообще думаю, стоит ли мне появляться и всех разочаровывать. Я представляю себе, сколько людей радуются тому, что я погибла!

— А вот то, что погиб я, — вставил Джон, — вряд ли обрадует кого-нибудь, кроме владельца галереи.

— Да я немного не о том, — возразила Стефани. — Я вспомнила, как часто в детстве хотела умереть и при этом остаться живой.

— По-моему, об этом каждый мечтает, и не только в детстве, — сказал Джон. Ты, Стефани, соскучилась по жалости, по заботе… Предоставь это мне. Почаще нуждайся во мне, и тогда ты почувствуешь заботу.

— Джон, это ты только сейчас так говоришь. А потом ты снова займешься работой, начнешь писать, станешь увиливать от встреч, будешь с утра и до вечера сидеть в своей мастерской… А мне не останется ничего, как только заниматься компанией. Ведь других дел у нас с тобой нет…

— Да, — кивнул Джон, — это, к сожалению, правда. А, может быть, Стефани, ты родишь мне ребенка? — улыбнулся Джон.

Та отрицательно покачала головой.

— Да нет. Я и так не могу сладить со своими детьми. Представляешь, какое это будет удивление, если я рожу им еще брата или сестру?

— Я думал, ты собираешься родить мне, — уточнил Джон.

— Как видишь, я не свободна, — ответила Стефани, — но если ты очень этого хочешь, я постараюсь.

— Так может, Стефани, мы этим и займемся, когда возвратимся в Сидней?

— Чем — этим?

— Неужели ты не поняла? Ребенком!

— Джон, я согласна этим заняться с огромным удовольствием. Но дальше, как получится. Я специально стараться не буду.

Стефани улыбнулась, крепче прижалась к мужу и закрыла глаза.

Джон следил за дорогой, которая стелилась под колеса автомобиля, поглядывал на то, как подрагивают стрелки на приборном щитке, как уверенно Чак ведет автомобиль.

Они ехали так быстро, что за всю дорогу зеленый «форд» Чака не обогнала ни одна машина.

Джону хотелось поговорить с Чаком, но он не знал, с чего начать разговор.

Чак обратился к нему первым.

Вначале он взглянул в зеркальце и, увидев, что Джон не спит, спокойно сказал:

— Знаете, мистер Кински, я думаю, что волноваться вам не стоит.

— Волноваться? — Джон пожал плечами. — Да я, в общем-то, не очень и волнуюсь.

— Вот-вот, и я говорю, что волноваться вам не следует. У меня есть предчувствие. Я думаю, что все будет хорошо, тем более для вас.

— А почему — тем более?

— Если быть честным, то я думаю, что вашей супруге еще долго придется разбираться с этим Леонардом Смайлзом, а вот вам как раз и разбираться не с кем.

— Почему не с кем? Я буду разбираться со своей женой.

— Ну что ж, это хорошее занятие, — сказал Чак, добавляя еще скорости. Мы приедем в Сидней ранним утром, — добавил он, посмотрев на часы.

Джон тоже взглянул на свои часы.

— Да, скорее всего утром мы уже будем в Сиднее… Чак, а у вас есть семья? — вдруг спросил он.

Чак, не оборачиваясь, ответил.

— Да. У меня есть жена и пятилетняя дочь.

Джон не знал, что спросить еще для продолжения разговора.

— Вот никогда бы не подумал, что у вас есть семья!

— Почему? У меня нормальная жена и очень хорошая дочь. Правда, сейчас она лежит в больнице. Ей сделали операцию.

— А что с ней? — спросил Джон.

— Честно говоря, я не в курсе. Но что-то связанное с сердцем.

— С сердцем? — Джон напрягся.

— Да. Врач говорит, что у детей так бывает. Нужна была срочная операция. Как раз перед самым моим отъездом из Сиднея дочь положили в больницу.

— И что? Операцию уже сделали? — спросил Джон.

— Да. Сделали. И вроде бы все прошло неплохо.

— Я вас поздравляю.

— Спасибо, мистер Кински, — сказал Чак.

— А где вы познакомились со своей женой?

Чак посмотрел на дорогу.

— Я уже, честно говоря, не помню. Но, скорее всего, в баре. Она была еще совсем молоденькой девушкой. Очень молоденькой.

— И вы ее любите? — спросил Джон.

— Не знаю… Не знаю, люблю ли я свою жену. А вот дочку люблю. Это точно.

Еще некоторое время они ехали в молчании.

И вдруг Чак рассмеялся. Джон удивленно посмотрел на него.

— Что-нибудь не так? — спросил он.

— Да нет, мистер Кински. Я просто представил себе, что мы сейчас возьмем и врежемся куда-нибудь, и разобьемся… То-то будет удивляться полиция, когда обнаружит наши трупы.

Джон немного поежился.

— Да, для полиции это будет загадка, — сказал он. — А вот Леонард Смайлз будет радоваться. И в немалой степени тому, что ему не нужно будет платить вам деньги.

— Да. Я как-то об этом не подумал, — признался Чак. — Самое странное, мистер Кински, получается, что если мы все вместе погибнем на самом деле, то на свете будет больше счастливых людей, чем если бы мы остались живы…

Зеленый запыленный «форд» остановился у трехэтажного дома, в котором была квартира Билли. Чак, Джон и Стефани поднялись наверх.

В квартире был страшный беспорядок. Пустые бутылки, немытые стаканы, разбросанная одежда…

Чак на скорую руку убрал в комнате и предложил располагаться.

— Я попрошу вас об одном одолжении.

Чак вопросительно посмотрел на нее.

— Вы должны позвонить по одному телефону.

— Вы хотите кому-то сказать, что остались живы? — предположил Чак.

Стефани кивнула.

— Да. Это моя секретарша.

— А нельзя обойтись без этого? — спросил Чак.

— Нет, — твердо сказала Стефани. — Я должна знать, когда будет заседание правления компании. Иначе все потеряет смысл. Так вы позвоните моей секретарше?

— Хорошо. А как я представлюсь?

— Назоветесь моим другом. И предупредите, чтобы не падала в обморок, когда услышит мой голос.

— Хорошо. А как ее зовут?

— Хилари.

Чак подал телефонный аппарат Стефани.

— Набирайте номер.

Вскоре в трубке раздался грустный голос.

— Приемная президента компании «Харпер Майнинг».

— Это вы, Хилари? — спросил Чак.

— Да, — удивилась девушка. — А это кто?

— Чак.

— Мне это имя ничего не говорит.

— Я друг миссис Харпер.

— Вы хотите выразить свои соболезнования?

— Нет, Хилари. Я хочу вас обрадовать. Вы сидите или стоите?

— Сижу, — с недоумением в голосе призналась девушка.

— А вы опираетесь на спинку кресла?

— Нет.

— Тогда обопритесь.

— Хорошо…

— Теперь я готов вас обрадовать.

— Что вы мне скажете?

— И только, пожалуйста, не вскрикивайте от радости, — предупредил Чак.

— Постараюсь.

— Вы готовы?

— Вроде бы — да…

— Миссис Харпер жива, — выдохнул Чак.

Несколько секунд Хилари молчала, а потом зло сказала:

— Какая глупая шутка!

— Я же предупреждал вас — не давайте воли эмоциям. Миссис Харпер жива и сейчас сидит рядом со мной. Она хочет поговорить с вами, Хилари.

Чак протянул трубку Стефани.

— Хилари, здравствуй, — стараясь говорить как можно спокойнее произнесла Стефани.

— Миссис… — сдавленным ликующим голосом чуть не закричала Хилари.

— Молчи! — строго оборвала ее Стефани. — Молчи и слушай, что я тебе скажу. Слушай и запоминай.

— Хорошо. Хорошо, миссис Джонсон, — уже абсолютно спокойно и ровно сказала Хилари.

— Извини меня за этот маскарад, но так было нужно. Для всех нас и для тебя тоже.

— Когда вы появитесь? — спросила Хилари.

— Вот об этом-то я и хочу с тобой поговорить. Заседание правления компании уже назначено или все занимаются моими похоронами?

— В общем-то и к похоронам все готово. И подготовка к заседанию правления идет полным ходом. Они решили подписать контракт, — шепотом добавила Хилари.

— Я это знаю.

— На следующий день после похорон, — сказала Хилари.

— Во сколько?

— Как всегда, в два часа.

— Ну вот и отлично. Я к этому подготовлюсь. Так что вскоре, Хилари, мы с тобой увидимся.

— А ваш муж? — осторожно спросила Хилари.

— Он сидит рядом со мной и улыбается. Он говорит, что ты, Хилари, чудесная секретарша.

— Передайте ему, что он чудесный муж.

— А он и так это знает. До встречи.

Стефани повесила трубку и посмотрела на Джона.

— Теперь, Стефани, я даже не знаю, чего тебе пожелать. У тебя есть отличная секретарша, хороший муж и, буду надеяться, чудесный телохранитель.

Чак засмеялся, явно польщенный похвалой.

— Ну что ж, господа, раз вы сейчас в таком хорошем настроении, то я не боюсь вас оставлять, — Чак прошелся по квартире.

— Вы куда-то собрались? — поинтересовалась Стефани.

— Да. Мне надо отлучиться и решить кое-какие вопросы. Это срочное дело. А вам я советую никому не открывать дверь и к телефону не подходить. И лучше отсюда не звонить — возможно, телефон Билли уже прослушивается. Хотя раньше опасений не было — Билли очень предусмотрительный и надежный человек.

Чак вытащил револьвер, проверил, заряжен ли и спрятал под куртку.

— Я ухожу. Так что оставайтесь, в холодильнике есть кое-какая еда, надеюсь, вам хватит. А ночью я вернусь.

Чак кивнул Стефани, пожал руку Джону Кински и тихо исчез из квартиры.

— Ну, что, Стефани, вот мы и остались с тобой одни.

— Я давно мечтала, чтобы рядом никого не было.

— Твоим мечтам суждено сбыться. Может быть, посмотрим телевизор? Там наверняка рассказывают про нас с тобой.

— Да нет, Джон. У меня нет никакого желания слушать ни о себе, ни о тебе. Хотя ты, насколько я понимаю, очень любишь коллекционировать мнения о себе и своих работах.

— Да нет, не люблю. Особенно после собственных похорон.

— Так похорон-то еще не было, — сказала Стефани.

— Не было, значит, будут. Но факт смерти присутствует. Мы с тобой мертвецы.

— Интересно… — Стефани посмотрела на себя, потом на Джона. — Действительно, интересно. Все думают, что мы мертвы, а мы сидим с тобой в квартире и можем делать все, что захотим.

— Да нет, не все, Стефани… А желательно и ничего не делать, а сидеть тихо.

— Мы и будем сидеть здесь тихо, пока не придет Чак… Я очень хочу спать, — сказала вдруг Стефани.

Джон пожал плечами.

— Я тоже не против. Но мне кажется, что вначале надо принять душ.

— Конечно. Я пойду в ванную, а ты поищи чистое белье. Я думаю, что нам не помешает выспаться, ведь завтра будет тяжелый день.

Стефани скрылась в ванной, а Джон стал стелить постель…

Джон и Стефани улеглись. В комнате царил полумрак. Солнце едва пробивалось сквозь тяжелые шторы.

— Все это очень странно, — сказала Стефани. — На улице день, а у нас ночь… Мы живы, но в то же время мертвы. Мне трудно привыкнуть к этой мысли…

— Да…

Джон обнял жену.

— Такое у меня уже было однажды, я тебе говорил. После аварии я чуть не ослеп.

— Да, — сказала Стефани. — Все думали, что меня сожрали крокодилы, а я осталась жива. Но теперь все куда проще и веселее, — Стефани попыталась улыбнуться, но была настолько усталой, что улыбка получилась вымученной.

— Ты, Джон, по-моему выглядишь очень грустным, — сказала Стефани.

— А ты видишь меня в этом полумраке?

— Конечно! Я чувствую твое настроение, даже если просто прикоснусь к тебе рукой.

Стефани положила руку на лоб Джона, и тот показался ей очень горячим.

— Ты что, заболел?

— Да нет, Стефани, это просто у тебя холодная рука.

Он взял ее руку и поднес к губам.

— Я сейчас согрею твои пальцы, — шептал он.

— Мне хорошо, Джон, быть рядом с тобой…

— А я не знаю, хорошо ли мне или плохо…

— Я, Джон, никогда раньше не задумывалась…

— Над чем, Стефани?

— Вообще. Все решала импульсивно. А теперь, когда мне запрещено выходить из этой квартиры, то мне ужасно хочется выйти на улицу.

— Всегда, Стефани, хочется делать то, чего нельзя. А нам с тобой нельзя слишком многое… Но всего несколько дней.

— Но это очень тяжело, Джо, ведь правда?… А вдруг Чак не вернется? — забеспокоилась Стефани, — у меня снова нехорошее предчувствие…

— Что с ним может случиться? Ну, встретится он с Леонардом Смайлзом, получит свои деньги…

— Ты не знаешь Леонарда… Я только сейчас вспомнила, какой у него холодный и омерзительный взгляд. Такой человек способен на все. Если он решился убить меня, то спокойно убьет и Чака.

— Зачем? — изумился Джон.

— Во-первых, чтобы не платить ему деньги, это раз. А во-вторых, зачем ему лишний свидетель? Зачем ему человек, который знает, что он — преступник?

— Я вновь перестаю понимать тебя, Стефани. Ты кажешься мне чужой и далекой. Сам я ни черта не смыслю в этих делах.

— Нет, ты только представь, — сказала Стефани. — Ты заказываешь убить человека.

— Я это не могу представить, — сказал Джон. — Я бы никогда на такое не пошел.

— А я могу, — призналась Стефани.

— Неужели тебе в жизни приходилось кого-нибудь убивать? — Джон сжал ее руку.

— Но я была близка к этому. Тогда было почти все так, как теперь, хотели убить меня, но не получилось.

— Почему, Стефани, тебе сразу не обратиться в полицию?

— Я, конечно, обращусь. Но мне нужно, чтобы Леонарда Смайлза взяли с поличным. Иначе никто не сможет доказать, что он настоящий убийца.

— Ладно, Стефани, делай, как хочешь.

— А ты, ты что будешь делать?

— Я буду спать, — сказал Джон, ложась на подушку.

— Неужели ты сможешь уснуть?

— Конечно! Мы очень устали. Это ты спала всю ночь в машине, а я не сомкнул глаз.

— Кто тебе мешал?

— Дорога и ты. Я боялся разбудить тебя.

— Я тоже устала, но не могу заснуть, Джон. Я слишком возбуждена.

— По-моему, это не совсем то слово, — улыбнулся Джон. — Когда говорят о возбуждении, имеют в виду совсем другое…

— Со мной это первый раз — когда я лежу с тобой рядом и мне не хочется заниматься любовью. Ты не в обиде на меня, Джон?

— Давай попробуем уснуть.

— Но у нас все равно ничего не получится.

— Давай тогда полежим молча. Бывает хорошо иногда подумать…

Джон и Стефани лежали рядом и молчали…

Внезапно зазвонил телефон. Стефани вздрогнула.

— Не обращай внимания. Это звонят не нам.

— Может, это Чак звонит и хочет нас предупредить? — Стефани приподнялась на локте.

— Лежи. Он же сам сказал, чтобы мы не брали трубку.

— А может быть, что-то случилось?

Телефон продолжал настойчиво звонить.

— Ну, видишь, Джон, другой бы человек давно повесил трубку, а телефон все звонит и звонит…

— Не подходи, — остановил Стефани Джон.

Телефон смолк. В комнате установилась гнетущая тишина. Стефани молчала, пытаясь собраться с мыслями. Но тут телефон зазвонил вновь.

— Ну, конечно же, это Чак. Поэтому он позвонил еще раз. Может быть, что-то случилось, и ему надо сказать, предупредить…

Джон подошел к аппарату и снял трубку.

— Билли?! — послышался в трубке озадаченный женский голос.

— Здесь нет никакого Билли, вы ошиблись номером, — Джон повесил трубку. — Ну, вот видишь, — сказал он Стефани, — спрашивали Билли, так, по-моему, звали владельца квартиры…

— Извини меня, Джон, я перенервничала и сама не знаю, что говорю. Конечно, не нужно было подходить…

— Но ведь это мог быть Чак, — сказал Джон.

— Он найдет способ, как нас известить. Больше не будем подходить и не будем брать трубку. Будем сидеть и ждать, когда Чак придет… Джон, а если бы мы с тобой сейчас пошли в бар? Думаю, вряд ли кто-нибудь узнал меня, особенно с моей стрижкой.

Джон провел ладонью по коротко остриженным волосам Стефани.

— Да, ты сильно изменилась за последние дни.

— А тебе, — ответила Стефани, — не мешало бы побриться. Почему ты не вспомнил об этом? Мы могли бы купить бритву по дороге. К тому же, там, в ванной, я думаю, найдется пара новых лезвий.

— Нет, Стефани, я привык бриться опасной бритвой. Эта привычка осталась с молодости, когда мне очень хотелось быть не похожим на других…

— Да, человек странно устроен, — вздохнула Стефани. — Чего бы нам сейчас волноваться? У нас масса свободного времени, мы могли бы заняться, чем угодно, но мы с тобой продолжаем желать активных действий, нам не хватает забот. Мне уже хочется заняться компанией, а тебе, Джо, хочется работать… Почему мы не можем быть просто счастливы?..

— Пойду все-таки побреюсь, — сказал Джон, нехотя поднимаясь с кровати.

Но он вернулся очень быстро. В его руках был небольшой пузырек с таблетками.

— По-моему, Стефани, это как раз то, что нам нужно.

Стефани взяла из его рук лекарство.

— Снотворное… — прочитала она. — Неужели, Джон, это старость, и мы, чтобы уснуть, должны есть эту гадость?

— Наверное, — сказал Джон. — Во всяком случае, ничего лучшего не придумаешь…

Стефани проглотила две таблетки, а Джон только сделал вид, что пьет…

Когда жена уснула, Джон поднялся и подошел к окну. Он стоял и прислушивался к биению своего сердца. Его ритм казался неровным, и страх холодной волной то и дело пронизывал сознание.

— Неужели это случится здесь, в чужой квартире какого-то Билли, который к тому же хотел убить меня и мою жену? Неужели я вот так окончу свои дни?! Хотя какая разница? Все равно все считают меня мертвым. Получится, что я прожил на один день больше, чем мне было отпущено…

Джон приложил руку к сердцу. Потом он резко открыл раму и расстегнул рубашку. Ему казалось, что не хватает воздуха. Он старался дышать глубже, но воздуха все равно не хватало. Перед глазами поплыли круги… Все вертелось, смазывалось, расплывалось… Джон вцепился в подоконник.

— Только не сейчас… Нельзя…

Он пытался удержаться на ногах, но они его не слушались. Он привалился спиной к стене и до боли в суставах сжал кулаки. Он понимал, что сейчас нельзя ни вызвать «скорую», ни позвонить. Ведь иначе рухнет все.

— Боже мой! Как глупо! Как глупо все получается! — шептал он.

Сквозь пелену он видел спящую на кровати Стефани.

— Я даже не смогу разбудить ее, не смогу дойти до кровати… Но ведь это не в первый раз! Может быть, обойдется?!

Он вновь прислушался к неровному биению своего сердца.

— Стефани, — попробовал позвать он. — Стефани…

Женщина вздрогнула во сне, но глаз не открыла.

Она видела странный сон. Безбрежный океан. Куда ни посмотри — повсюду вода. И они с Джоном плывут на катере. На том злополучном катере, обломки которого лежали возле причала во Фрипорте. Блестящий нос вздымался кверху, катер шел на глиссирование, и Стефани видела впереди по курсу белые скалы. Она кричала Джо, чтобы он свернул, но тот только улыбался и смеялся: там же ничего нет, Стефани, это тебе мерещится… — Джон, там скалы! — Стефани вцепилась руками в штурвал и пыталась повернуть его. Но Джон держал крепко. И вдруг толкнул Стефани так сильно, что она отлетела к поручням. Она посмотрела на Джона и поняла, что он невменяем. — Джон! Там скалы! — Ничего там нет! — зло ответил он. Она попыталась открыть дверцу, чтобы выпрыгнуть за борт. Но замок заклинило. Она никак не могла выбраться из теской застекленной кабины… Катер продолжал мчаться, все набирая и набирая скорость. Скалы вырастали впереди по курсу. Стефани различала уже впереди белую пену волн, различала трещины на камнях. Джон недовольно косился на нее и зловеще улыбался. Его руки чуть подрагивали. — Джон! Ты не сделаешь этого! — закричала Стефани. — А почему бы и нет?! — Джон немного повернул штурвал и вновь посмотрел на жену. — Ты же всегда мечтала, чтобы мы были вместе. А я должен умереть. Значит, должна умереть и ты. — Что ты такое говоришь?! — Мы должны умереть в один день. Стефани вновь вцепилась в штурвал, но не могла сдвинуть его ни на дюйм… Она уже не пыталась уговорить Джона. Она понимала, что-то чужое и ненавистное поселилось в его душе. Ей овладела только одна мысль — спастись! — Ты думаешь, что сможешь жить без меня? — криво улыбнулся Джон. — Мы должны умереть вместе. Так решил я! — Джон! Я не хочу, чтобы ты умирал! Я не хочу умирать! Мы должны жить! Джон! — Нет, это тебе только кажется, мы давно уже мертвы… До скал оставалось только несколько сот ярдов. — Джон! — предприняла последнюю попытку Стефани. — Отпусти штурвал! Мы еще успеем свернуть! — Нет! — Джон вновь оттолкнул Стефани, и она упала. Снизу ей уже не видно было, как приближаются скалы… Она попыталась доползти до ног Джона и повалить его. Но тот, одной рукой держась за штурвал, другой поднял Стефани и поставил ее рядом с собой. — Смотри! Смотри, как приближается смерть! — кричал он, прижимая ее лицо к стеклу, а сам смотрел вперед ничего не видящими глазами… — Боже мой! — прошептала Стефани, когда увидела перед собой густой туман скалы… Но катер прошел через нее и вновь впереди был океан… Стефани оглянулась. Никаких скал позади них не было. — Я просто испытывал тебя, — сказал Джон, отпуская штурвал. Стефани сделалось нехорошо. Она закрыла глаза и в полуобморочном состоянии опустилась на дно катера…

— Стефани… Стефани… — различила она едва слышный шепот Джона и проснулась.

Она тут же спохватилась, что мужа рядом нет — и села. Джон, скорчившись, сидел под окном, жадно хватая ртом воздух.

— Что с тобой, почему ты так сидишь?! — закричала она.

— Мне просто стало душно, и я подошел к окну. Все нормально, Стефани…

— Я сейчас вызову врача!

— Нет, не надо! Мне уже хорошо, — сказал он.

Оперевшись рукой о подоконник, Джон встал на ноги.

— Ничего не надо, Стефани, все уже прошло.

Стефани заглянула ему в глаза.

— Ты меня обманываешь, Джон! Ты же чуть не умер!

— Да нет же, Стефани! Мне стало тяжело дышать, и я открыл окно. Теперь мне хорошо, — Джон улыбнулся.

Но его улыбка была растерянной. Стефани усадила его на кровать.

— Это я во всем виновата. Это я втянула тебя в эту историю, Джо. Ты не привык к такой жизни. Тебе приходится рисковать…

— Стефани, успокойся, ты здесь ни при чем! Я сам знаю, что мне нужно в жизни.

Стефани усадила Джона, удобно подложила ему подушку под спину, а сама устроилась напротив.

— Ну что, тебе немного лучше? — вдруг изменившимся голосом заговорила она.

— Да, Стефани, все хорошо, все прошло…

Руки Стефани гладили его голову.

— Все нормально, — прошептал он, — не волнуйся!

— Джон, может, ну его все это к черту? Может, вызвать врача? И тогда все встанет на свои места?

— Нет, Стефани. Мы должны доиграть эту игру до конца. Мы обязательно должны победить. Если ты сейчас вызовешь врача, все узнают, что мы живы, Леонард Смайлз предпримет что-нибудь против нас, и тогда все наши старания будут напрасны…

— Джон, но ты… Твое здоровье… Это сейчас важнее всего!

— У меня так иногда бывает. Как будто вдруг не хватает воздуха. Или иногда кисть выпадает из рук…

— Почему ты раньше не сказал мне об этом?

— А зачем? Я боялся показаться тебе таким уж старым и больным мужчиной.

— Джо, о чем ты говоришь… — Стефани заплакала… Джон, прости меня. Это все из-за меня… Это я придумала эту глупую авантюру…

— Не переживай, я думаю, все обойдется, и мы еще будем с тобой счастливы…

— Да. Мы будем с тобой счастливы. Я и сейчас счастлива.

Джон смотрел на заплаканное лицо Стефани, и его сердце сжималось.