Просто друзья

Глава 21

Фрея шла к остановке, оставляя на расплавленном от жары асфальте красные следы своих каблуков. Дело в том, что по пути к одному из художников она наступила на окрашенную в красный цвет трубу. Вообще-то она ничего не имела против визитов к художникам — даже наоборот. Ей нравился запах скипидара и краски, нравилось смотреть, как грунтуют холст, как прикрепляют его скрепками к подрамнику, как шипит краска, разбрызгиваемая из баллончиков, — значит, работа идет и она может не беспокоиться. Нравилась ей и задушевность в отношениях с вверенными ее заботам художниками, нравилось вытаскивать их из депрессии, сочувствовать их творческим потугам, направлять их в новое русло. Творчество — это тайна. И чудо. Творить — все равно что зажигать огонь без подручных средств. Хоть и изредка, но ей все же удавалось превращать тлеющую искру в пламя. Ничто не сравнится с теми мгновениями, когда с мольберта срывают покрывало или поворачивают тебе стоящий у стены холст. Ничто не сравнится с волнующим чувством сопричастности таинству — таинству рождения новой картины, когда она — живая и трепетная, с еще не просохшей краской — приходит в мир.

Но сегодня визит к мастеру не принес Фрее радости. Скорее, расстроил ее. Мэтт Ривера был одним из юных, подающих надежды художников, чья первая сольная выставка намечалась на осень. Он позвонил ей, сказав, что работа его застопорилась, что он выдохся, исписался. Он не успеет к сроку и, возможно, никогда не закончит начатое, поэтому выставку надо отменить. Фрея сразу отправилась к нему и полдня обсуждала с ним его проблемы, пытаясь найти приемлемое решение. Однако вывести его из депрессии ей так и не удалось.

Смахнув со лба испарину, Фрея смотрела, как автобус медленно ползет к остановке, продираясь сквозь густой поток транспорта, — конец рабочего дня, час пик. В это время Нью-Йорк производит тяжелое впечатление. Уже второй день стоит влажная изнуряющая жара. Пыль оседает на коже, проникает в легкие. Все выглядят озабоченными и злыми. Город похож на чесоточный струп, покрытый слоем грязи.

Автобус набит битком. Ее толкают локтями. Пахнет горелой резиной и потом. Платье липнет к спине. Продравшись сквозь толпу к крохотному свободному пятачку, чтобы встать на обе ноги, Фрея схватилась за поручень. Перед глазами возник рекламный щит, пропагандирующий косметическую стоматологию. Фрея устала от напряжения, которым заполнена жизнь в большом городе. Устала от настырности рекламы. Носи это. Не ешь то. Сверкай улыбкой. Покупай по дешевке. Работай локтями. Побеждай. Вперед, вперед и только вперед! Не останавливайся! Невольно возникает желание схватиться за голову, зажать уши и завопить. Подождите! Остановитесь! Я хочу подумать! Но на это нет времени.

Чувство безнадежности охватило ее. Она собирала свою жизнь в Нью-Йорке по крохам, откладывала доллар за долларом, меняла работу в поисках более выгодной, приобретала друзей, а теперь все рассыпалось прахом. С той злополучной пятницы, когда они встретилась с Майклом в «Фуд», Фрея терпит одно поражение за другим — и, что самое неприятное, обстоятельства тут ни при чем, она сама во всем виновата. Все у нее наперекосяк. Она выставила себя дурой с Бернардом и еще большей дурой — с Бреттом. Она так нуждалась в дружеской поддержке, но Кэт вдруг оказалась слишком занята, чтобы найти для нее, Фреи, своей лучшей подруги, каких-то полчаса. Чем могла быть занята Кэт после работы? Невозможно представить. Фрею тошнило от необходимости ютиться в углу чужого кабинета, в чужой квартире. Жизнь под одной крышей с Джеком, с которым она всегда ладила, обернулась настоящим кошмаром. Но настоящий кошмар, от которого она просыпалась с сердцебиением и в холодном поту, был впереди: через два дня ей предстояло лететь в Англию на свадьбу Тэш. Лететь в одиночестве.

В квартире было тихо и почти так же душно, как на улице. Джека не волновали такие мелочи, как зловещее потрескивание кондиционера, — наверное, он уже сломался, как того и следовало ожидать. Если бы Джек был здесь, она могла бы взбодрить себя доброй ссорой. Фрея со вздохом сбросила туфли, швырнула на пол портфель и отправилась на кухню. Достала из холодильника пиво, ножом открыла крышку и залпом выпила целую бутылку. После чего, расстегнув две верхние пуговицы, принялась катать еще не успевшую нагреться бутылку по телу. Может, в Англию стоит поехать хотя бы ради того, чтобы замерзнуть в разгар лета. Если бы только…

Фрея запретила себе думать об этом и пошла в ванную, оставив на столе пустую бутылку и на ходу расстегивая платье. Она встала под холодный душ, пытаясь сосредоточиться на вещах, которые необходимо сделать до отъезда: упаковать свадебный подарок, купить открытку, решить, какую одежду взять, попробовать сдать лишний билет. Сегодня понедельник. Ее рейс в среду вечером. Она поедет одна — одна. Слово это застряло в сердце, словно заноза.

Она сказала им всем, похвасталась, что привезет с собой друга. Все знали, что это не друг, а любовник или долговременный партнер. Она представляла себя — приехавшую из-за границы крутую американку, немного таинственную и загадочную, с Майклом в роли сопровождающего и поклонника, защищенную самим его присутствием от назойливых расспросов и домыслов. Но Майкл ее кинул, а усилия найти ему замену кончились полным крахом. Она была жалкой и смешной — безнадежной старой девой. И поэтому летела на свадьбу Тэш одна.

Фрея знала, как это будет: весь дом вверх дном, полный гостей; отец занят сверх меры; мачеха, вся в хлопотах, станет беззастенчиво использовать ее в качестве лишней пары рабочих рук, а Тэш — испорченная и капризная маленькая принцесса — указывать ей, Фрее, что и как делать. Бедная старушка Фрея, которая не может удержать возле себя ни одного мужчину, — одинокая карьеристка, чье время стремительно уходит. Когда Фрея объяснила коллегам, чем вызвана необходимость срочного кратковременного «отпуска», они встретили новость с энтузиазмом. «Домой? На свадьбу сестры? Повезло!» Они не понимали, что это вовсе не ее дом, а Тэш — никакая ей не сестра.

Фрея вышла из душа и быстро вытерлась полотенцем. Теперь она снова была старой нью-йоркской галетой. Высушенной и закаленной. Разумеется, она справится. Она выдержит испытание свадьбой Тэш в одиночестве. Она выживет. В ушах у нее стоял голос Кэт: «Мне не нужен мужчина». Отлично. Ей он тоже не нужен. Завернувшись в полотенце и прихватив одежду, Фрея направилась к себе, когда из спальни Джека, мимо которой она проходила, донесся знакомый звук. Джек прочищал горло.

Она остановилась у дверей и на всякий случай спросила:

— Это ты, Джек?

— Да.

— Чем занимаешься?

— Ничем.

— Забавно.

Тишина. Фрея подбоченилась:

— Славно ты поработал над кондиционером.

Нет ответа. Пробрался ли он в квартиру, пока она была в душе, или все время был здесь? Фрея пожала плечами и зашла к себе в комнату. Переоделась в шорты и майку — снова было уже жарко. Она отправилась за пивом и обнаружила на кухне Джека. Он сидел у открытого холодильника, поставив ноги на полку. Он даже не поднял глаз.

— Не против, если я присоединюсь?

— У нас свободная страна.

Фрея поставила свой стул рядом с его табуретом. Он подвинул ноги, освобождая ей место, и они какое-то время сидели молча, глядя на всякие банки: с майонезом, маринованными овощами и виноградным желе.

— Жарко, — сказала Фрея.

— Да, — согласился Джек и прикрыл ладонью лицо — вид у него был измученный.

— Разве вы с Кэндис не приглашены сегодня на обед к твоему папочке?

— Приглашены.

— Почему же ты дома?

— Я не пошел.

— Почему?

— Не могу.

Фрея украдкой взглянула на Джека. Что это с ним? Похоже, он сник. Но он ведь не нытик.

— А где Кэндис? — поинтересовалась Фрея.

— Я разрешил ей пойти без меня. Отец обещал показать ей несколько своих старых излюбленных местечек.

— Везет Кэндис.

Джек равнодушно пожал плечами. Фрея попробовала иную тактику:

— Как прошел ленч с Эллой?

— Я не хочу об этом говорить.

— А!

Так они и сидели молча в душной кухне, пока холодильник не заревел от натуги. Джек пребывал в мрачном расположении духа, и Фрея уже хотела оставить его глотать свою черную хандру в одиночестве. Но что, если у него и в самом деле случилась беда? Она должна его поддержать — они же друзья.

— Эй! — Она поддела его босой ногой. — Я сегодня свободна. Ты тоже. Почему бы нам не сходить в кино? По крайней мере там кондиционеры нормально работают.

— Что-то не хочется. Иди одна.

— Не будь таким нудным.

— Мне нравится быть нудным.

— Да брось ты. — Она встала. — Одной идти не интересно.

Он поднял голову и хмуро уставился на нее.

— Ведь ты захочешь смотреть какую-нибудь куриную мелодраму.

— Неправда. — Фрея вскинула голову. — Кстати, что является мужским эквивалентом «куриной мелодрамы»? Петушиное мыло? «Эй, Баз, брось-ка мне вот эту стрелялку, а я прошвырнусь и прочищу ребятам мозги». — Фрея скорчила соответствующую рожу.

— Петушиное мыло, — вяло повторил Джек со слабым подобием улыбки на губах.

— Я куплю поп-корн, — пообещала Фрея.

— Спорим, масло будет прогорклое.

— Тогда не будем есть поп-корн! — Фрея с шумом отодвинула стул. — Давай вставай, старая развалина. Пойдем посмотрим, что идет. Будешь развлекать меня своими искрометными комментариями.

— Эх, — вздохнул Джек, — придется надевать туфли. — Он сказал это так, будто собрался покорять Эверест.

— Так надень же их. И потопали.

Джек ногой закрыл холодильник.

— Будь я твоим мужем, я сошел бы с ума.

— Будь я твоей женой, уже давно была бы сумасшедшей.

Фрея обулась, взяла сумку и вышла, ожидая, пока оденется Джек. Они шли по улице, стараясь держаться в тени деревьев, которые только-только расцвели. Возле соседнего дома на табурете сидел старик итальянец в серой мешковатой майке и пил пиво. Он дружелюбно кивнул и помахал банкой. Фрее начинало нравиться жить в Челси. Тихие улицы, красивые дома из красного кирпича, везде зелень. Многие здания сохранили свой первоначальный облик, не были перестроены, как того хотели яппи, там селились большие семьи или молодые одинокие люди, из соображений экономии предпочитавшие жить коммуной. Ей нравились маленькие палисадники, скрытые за домами игровые площадки и патио с навесами из плюща, ржавые литые решетки, засаженные клумбами балюстрады, большие лохматые собаки чуть ли не у каждого дома. Пять минут — и ты на «Файленс бэйзмент», и ройся себе в обуви с грандиозными скидками или сиди на краю пирса и смотри на Гудзон, любуйся статуей Свободы.

Новый спортивный комплекс был забит народом — всех возрастов и цветов кожи, играющих в гольф или хоккей на роликах. Однажды Фрея заглянула в щелку в ограде и увидела молодую женщину в облегающих брюках для верховой езды и ослепительно черных высоких сапожках, ведущую под уздцы лошадь. Вот он — Нью-Йорк. Здесь люди не ждут от жизни подачек — они выжимают из нее все, что могут, — хочешь быть счастливым, будь им.

Они зашли в книжный магазин на Седьмой авеню. Там было прохладно. Фрея пошла за поздравительной открыткой для Тэш, а Джек — за газетой с репертуаром кинотеатров. Фрея не испытывала сестринской привязанности к невесте, но твердо решила вести себя так, чтобы ее не в чем было упрекнуть. Она выбрала открытку и пошла искать Джека. Он стоял у стола, где были выложены на обозрение новинки книжного рынка. Фрею поразила некоторая странность его поведения. Она задержалась, чтобы понаблюдать за ним. Он брал книги, совершенно одинаковые, из одной стопки, просматривал их и осторожно убирал просмотренную книгу в самый низ соседней стопки — совсем в другой обложке.

— Что ты делаешь, Джек?

— Ничего. — Джек захлопнул книгу. Это был «Большой палец Вандербилта» Карсона Макгуайра.

Окинув взглядом стол, Фрея заметила, что в каждой стопке книг других авторов имеется одна Макгуайра — в самом низу. А та стопка, где изначально были только его книги, полностью исчезла.

— Пошли, — сказал он и потянул ее к выходу.

Фрея вышла следом за ним, вспоминая, как сама много раз заходила в книжные магазины, чтобы положить «Большое небо» поверх книг, считавшихся бестселлерами.

— Не очень-то порядочно, ты не находишь? — сказала она, когда они вышли на улицу. — Что плохого тебе сделал Макгуайр?

Джек откинул назад волосы:

— Хочу проверить, действительно ли его раскупают или это рекламный трюк. Все очень просто: загибаешь уголок какой-нибудь страницы, в моем случае это 313-я, заходишь в магазин и проверяешь, книга все еще там или нет.

— И что, уголки на 313-й загнуты?

— Нет, — признался Джек.

— Но ты все равно спрятал все книги.

— Если хочешь что-то купить, всегда можно попросить продавца принести еще.

Фрея прыснула:

— Да ты завистник!

— Прекрати! — огрызнулся он. — Ты меня не знаешь. Никто меня не знает.

Фрея открыла было рот, чтобы сказать ему в ответ что-то обидное, но, глянув на него, поняла, что он и впрямь расстроен, и осторожно дотронулась до газеты, торчащей у него под мышкой.

— Так что будем смотреть?

Они остановились, развернули газету и пробежали глазами репертуар в кинотеатрах.

— Смотри! «Высшее общество».

— Напыщенная чепуха, — возразил Джек.

— Бинг Кросби?

Джек скептически приподнял брови.

— Фрэнк Синатра, — напомнила ему Фрея. — Коул Портер. Грейс Келли… в купальнике.

— О'кей, твоя взяла.

Они сидели в последнем ряду полупустого кинотеатра, закинув ноги на сиденья предыдущего ряда, и ели воздушную кукурузу, доставая ее из пакетика. Фильм действовал успокаивающе, унося их из реальности в пятидесятые. Кросби, Синатра и Келли были бесподобны. Особенно Келли. И все же фильм оказался настолько пошлым и примитивным, что Фрея и Джек не досидели до конца и, ошалевшие, направились к выходу.

На улице Джек снял очки и, сложив их, засунул в карман.

— Проголодалась?

Фрея пожала плечами.

— Может, мороженое в этом итальянском местечке на Брум-стрит?

— Кафе «Пиза»? Оно на Малберри, а не на Брум.

— А вот и нет.

— А вот и да.

Они отыскали узкий вход, отмеченный увядающим вечнозеленым растением в кадке. В витрине было выставлено гипсовое изображение Пизанской башни.

— Ха! Брум-стрит, — сказал Джек.

Фрея махнула рукой:

— Они, должно быть, переехали…

Джек и Фрея протиснулись мимо узкой стойки, за которой пожилые мужчины пили граппу, и прошли через дымный и шумный ресторанный зал в патио, разукрашенное цветными фонариками. Две бетонные колонны, смутно напоминающие ионический стиль, возвышались в дальних углах для поддержания соответствующей атмосферы. Из громкоговорителя доносились песни о любви. Они заказали мороженое и кофе, сидя в дружелюбном молчании под зонтиками с рекламой мартини. Джек вращал пепельницу. Фрея склонила голову набок и водила пальцем по пыльной столешнице, дожидаясь, пока Джек заговорит о том, что его беспокоило.

Наконец он повернулся к ней.

— Мои издатели хотят расторгнуть контракт на книгу, — сказал он.

— Что? — Фрея резко выпрямилась.

— Поэтому Элла и хотела меня видеть. В компании появилась какая-то новая метла, она намерена вымести вон неэффективных стариков вроде меня.

— Господи, Джек! Они правда могут так поступить?

Похоже, это вполне могло случиться, несмотря на просьбы и заверения его верного агента. Джек нарушил все сроки. По новым правилам они имели право аннулировать контракт «из-за непредоставления книги в указанные сроки», они также требовали вернуть аванс, который Джек уже давно успел потратить.

— Но настоящий удар мне нанес отец. Сообщил, что больше не будет выплачивать мне содержание.

— Не может быть!

— Так что аванс я вернуть не могу. И мне не на что жить, пока я не закончу книгу. Короче, я в полном обломе.

— Ужасно, Джек. Мне очень жаль. — Фрея подумала, что, если бы он не тратил столько времени и сил на ленчи с сомнительными типами от литературы и не крутил романы с глупыми девчонками, он мог бы закончить книгу уже давно, но Джек выглядел таким подавленным, что она не решилась ему об этом сказать. — Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Понятия не имею.

— Что думает Кэндис?

— Она еще не знает.

— Понимаю.

— Мне придется съехать с квартиры, может, вообще покинуть Нью-Йорк. Навсегда. Найти работу. — Джек провел рукой по волосам. Впервые Фрея заметила две маленькие морщинки у него на лбу. — Сам не знаю, как быть.

— По крайней мере обо мне тебе не придется беспокоиться, — сказала Фрея. — Я нашла жилье.

— Ты съезжаешь? — Он выглядел удивленным.

— Да. Я заберу вещи в среду и перевезу на новую квартиру еще до отъезда в Англию.

— Ах да, Англия… — Джек нахмурился. — Я совсем забыл. — Он собрал остатки мороженого и бросил ложку в креманку. Та жалобно зазвенела. — Ну что же, я в яме. И чем ты все это объяснишь?

— Что именно?

— Твое странное поведение в течение последних двух недель. Тебя что-то тревожит, я же вижу.

— Ничего меня не тревожит. — Фрея вскинула подбородок. — И ничего странного в моем поведении нет. — Если не считать странным то, что она опустилась до ответов на объявления от «одиноких сердец», подцепила парня на добрый десяток лет моложе себя и написала анонимку. Не говоря уже о порче имущества экс-любовника, симуляции секса и игре в мексиканскую горничную. Но этого она вслух говорить не стала.

Джек внимательно посмотрел на нее.

— Меня не обманешь, — сказал он.

Она вдруг поймала себя на том, что пытается объяснить ему проблемы, которые возникают у одинокой женщины определенного возраста. Ей приходится ехать на свадьбу своей юной сестры — хуже, сводной сестры — без партнера. Фрее пришлось нелегко. Но Джек этого не понимал.

— В чем проблема? — недоумевал Джек. — Подцепишь кого-нибудь прямо там. Свадьбы — весьма удобная площадка для охоты.

— Так может рассуждать только мужчина.

— Не все ли равно?

Фрея посмотрела ему в глаза:

— Кого именно, по-твоему, я должна подцепить?

— Меня. — Он усмехнулся.

— Тебя? Когда там будет полно молодежи до тридцати?..

— Я понимаю. Но я бы все равно тебя подцепил. — Он торжествующе улыбнулся. — Кстати, раз уж мы заговорили о двадцатипятилетних, почему бы тебе не взять с собой Бретта?

— Между нами все кончено. — Фрея сжала кулаки. — Нет, я поеду одна. По крайней мере не буду связана, если встречу своего Мистера Совершенство. Пардон, Лорда Совершенство.

Джек нахмурился:

— Ты не можешь этого сделать.

— Почему нет? Ты только что сам сказал, что свадьбы — прекрасное место для охоты.

— Но в этом случае ты можешь остаться в Англии и я никогда тебя не увижу.

— Ну и что? Разве не ты говорил, что собираешься покинуть Нью-Йорк?

— Да, но…

— Через пару месяцев, возможно, ни меня, ни тебя тут не будет.

Джек, казалось, был в шоке от этих слов. Он как-то сник и, безнадежно пожав плечами, сказал:

— Ты права.

— Напоминаю, я все еще рассчитываю на то, что ты угостишь меня ужином в день моего рождения. Пари есть пари.

— Восьмого в восемь, — кивнул Джек. — Я не забыл.

— Если к тому времени я и в самом деле не стану Леди Совершенство.

— А я не буду держать речь при получении Пулитцеровской премии. — Джек скептически усмехнулся. — Видела когда-нибудь летающих поросят?

Фрея вдруг почувствовала себя страшно усталой. Она запрокинула голову и уставилась в ночное небо — темное, но беззвездное: звезды затмили городские огни. Когда-то у нее были длинные светлые волосы, кипучая энергия, много работы, много мужчин и друзей, вечеринок, загадочное и манящее будущее. Когда-то Джек был самым красивым, самым удачливым и самым талантливым мужчиной в Нью-Йорке. А теперь только взгляни на них: Джек — у разбитого корыта, она — жалкая старая дева, насмерть запуганная перспективой ехать домой на свадьбу без сопровождения мужчины. Они дошли до конца пути и разорвали финишную ленточку.

Фрея выпрямилась и глубоко вздохнула. Глаза ее встретились с глазами Джека.

— Кто хочет быть миллионершей? — запел он.

— Я хочу, — ответила Фрея.

Оба улыбнулись. Официантка с подносом проходила мимо. Джек остановил ее:

— Две граппы, пожалуйста.

— Мне не нужен алкоголь, — сказала Фрея.

— Нужен.

— Нет, не нужен.

Официантка ждала в замешательстве. Джек улыбнулся ей и подмигнул:

— Две граппы, пожалуйста.

Фрея с брезгливым неодобрением наблюдала, как официантка, которой было без малого лет пятьдесят, растаяла, расцвела и, игриво покачивая бедрами, упорхнула. Она вернулась через минуту, расставляя бокалы, и кокетливо улыбнулась Джеку. Какие все-таки женщины ветреные! Фрея подперла ладонями подбородок, мрачно глядя в пространство. Вдруг Джек принялся тыкать ее пальцем в предплечье.

— У меня блестящая идея, — сообщил он.

— Прекрати. — Она шлепнула его по руке.

— Послушай… — он пододвинул стул поближе, — хочешь, чтобы кто-то поехал с тобой на эту свадьбу?

Фрея закатила глаза:

— Десять из десяти.

— Кто-то респектабельный?

— Да.

— Симпатичный?

— Определенно.

— Кто бы тебе нравился?

— Предпочтительно.

— И мужского пола.

— Ха-ха.

— Ну вот… — Он откинулся на стуле и сложил руки на груди.

— Ну что?

Джек приподнял брови с таким видом, словно ответ напрашивался сам собой. Она тоже вскинула брови, показывая, что так не считает.

Джек раскинул руки:

— Это я.

Фрея ошалело смотрела на него несколько секунд, после чего расхохоталась.

— Не смеши меня!

Он сразу сник:

— Терпеть не могу, когда ты так говоришь. Что тут смешного?

Фрея с досадой вздохнула:

— Ты не понимаешь. Предполагается, что я поеду с бойфрендом.

— Ну и что? Я вполне сойду за бойфренда. Речь идет о паре дней.

— Четыре дня. С четверга по воскресенье. Мы будем жить в одной комнате. Тебе придется держать меня за руку, смотреть мне в глаза, делать вид, что находишь меня восхитительной.

— Но это мой коронный номер!

— Ты не сможешь гоняться за подружками невесты, не сможешь напиться и не сможешь постоянно мне противоречить.

— Кто посмеет тебе противоречить?

— И тебе придется быть очаровательным.

— А я и так очарователен! «Простите, миледи, мне думается, этот лорнет принадлежит вам».

— О Джек! — Фрея не могла сдержать улыбку.

— Так скажи, почему нет? Было бы забавно.

— Посмотри, как ты одет.

— У меня есть приличные вещи, просто я их не ношу.

— А прическа?

— Она всегда у меня такая!

— Это точно.

— Что, если я постригусь, — только для тебя? Чик-чик…

Джек включил свое южное обаяние на максимум. Фрея старалась не улыбаться.

— Ты просто хочешь в очередной раз уйти от своих проблем, — сурово сказала она.

— Я хочу тебе помочь.

— Честно?

Он сжал ее ладонь в своей и так пристально посмотрел на нее, что она испугалась.

— Мы могли бы помочь друг другу, — с нажимом произнес он.

Уголки его губ поползли вверх — знакомая залихватская улыбка бретера, — но глаза оставались серьезными. Их пальцы переплелись. Она чувствовала сухое тепло его ладони. Джек, подумала она. Джек?..

Фрея высвободила руку и взяла стакан с граппой. Внутри поднималось и росло что-то такое, чему невозможно противостоять, было так, словно она вновь оказалась на «Циклоне» в тот момент, когда кабина замирает наверху, прежде чем ринуться в пропасть. Она поднесла стакан к губам, осушила его и со стуком опустила на стол. Глаза ее блеснули и встретились с глазами Джека.

— Поедешь со мной!