Просто друзья

Глава 26

К этому времени он уже должен был отрубиться. Какого черта он все еще на ногах? Джек налил еще виски в стакан и поднес к губам. От одного запаха его затошнило. Он опустил стакан на пол и принялся ходить взад-вперед по библиотеке, пиная ногами обрывки серебристой бумажной ленты и хрустящей бумаги. Он был вне себя от злости.

Первым его побуждением было уехать — прыгнуть в машину, махнуть в аэропорт и домой. К черту Фрею с ее семьей и этой дурацкой свадьбой! Но ключи от машины у Фреи в сумочке, а возвращаться в спальню — значит, подвергнуть себя еще одному унижению. Джек битый час бродил по росистому саду под бдительным присмотром недоумевающего Бедивера. Попытки успокоить ум и вымотать тело оказались тщетными. Все, чего он добился, — промочил ноги. И еще увидел бренные останки вечеринки: погашенные фонари, разбросанные салфетки, окурки и лопнувшие шары. Из амбара доносились стоны и вздохи совокупляющейся пары, и это сыпало соль на раны.

Он ненавидел ее, но не мог не думать о ней. Фрея, бегущая по песку в своем бикини, капли морской воды на длинных ногах сияют на солнце. Фрея, танцующая в своем русалочьем платье. Фрея — у него в объятиях, ее взгляд, обращенный на него, когда он возвращался после караоке. Ее лицо, когда она подняла голову, чтобы его поцеловать. И сам поцелуй. Тот поцелуй!.. Джек со стоном потянулся к бутылке. Спасибо, Господи, за то, что сотворил алкоголь.

Вернувшись в дом, Джек вспомнил о кушетке в библиотеке, на которой восседал Роланд. На ней вполне можно было разместиться. Глотнув виски, Джек откинулся на продавленные подушки и закрыл голову руками. Но уснуть не мог. В нем кипела обида. Как она могла сделать с ним такое? Не один раз, а дважды! Чего она от него хотела? Иди сюда, Джек. Пошел вон, Джек. Ну разве не забавно, Джек? Нет, не будь смешным. Тяни-толкай, вперед-назад. Так продолжалось до тех пор, пока он окончательно не растерялся, не запутался, не вымотался и не разозлился. Ведь ради нее он готов был разбиться в лепешку, бросил работу, полетел за тысячи миль, чтобы принять участие в этой дурацкой игре, а она не могла даже!.. Джек дернул себя за волосы. И упомянуть о Кэндис в такой момент! Он с тех пор как прилетел сюда, ни разу не вспомнил о Кэндис — ни единого раза! Джек вскочил и вновь принялся ходить по комнате.

В библиотеке было полно книг — в матерчатых и кожаных переплетах, в твердых обложках, в свитках, обтрепанных и новых. О утешительная сила литературы, способной овладеть сознанием, унести на благословенные пастбища духа или по меньшей мере наслать сон! Он обвел взглядом тома Горация и Байрона, Пипса и Босуэлла — и с нелегким сердцем вспомнил о своем незаконченном романе. Джек прошелся вдоль полок в поисках чего-то интригующего и достаточно сложного, требующего полной концентрации внимания. Ах вот оно: Генри Джеймс, «Золотая чаша». То что надо.

Джек положил книгу возле кушетки, а сам принялся собирать подушки, чтобы положить на них свою больную голову. Ворча, он стал расшнуровывать свои промокшие насквозь кроссовки. Брюки внизу тоже намокли. Может, если развесить их на стуле, к завтрашнему дню они высохнут? А вместо одеяла вполне можно использовать пару банных полотенец из числа подаренных на свадьбу. Он уже начал расстегивать брюки, когда вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд, и резко обернулся.

В дверях библиотеки стояла женщина. В первый момент он подумал, что это Фрея явилась просить у него прощения, и чуть было не запустил в нее Генри Джеймсом. Но женщина сделала шаг и обрела более четкие очертания.

— Тоже не можешь уснуть? — спросила Тэш.

Джек в ответ пробормотал что-то невразумительное. Он заметил, что Тэш босиком. Распущенные волосы слегка растрепаны. Она куталась во что-то розовое.

— О как замечательно! Ты нашел выпивку. — Она улыбнулась ему с таким видом, словно их связывала какая-то интимная тайна.

— Да вообще-то. — До Джека дошло, что со стороны он выглядит довольно странно: один, среди чужих свадебных подарков, без обуви и с наполовину опорожненной бутылкой виски, которая принадлежала тоже не ему, а хозяевам дома. — Боюсь, что я взял виски без спроса. Надеюсь, это не страшно.

— Брось, Джек! Ты практически член семьи. Все в этом доме твое.

— Спасибо. — Ее дружелюбие вдохновляло. По крайней мере хоть кому-то здесь он нравился. — Позвольте мне принести вам стакан.

Он налил ей виски и сел. Тэш забралась с ногами на кушетку.

— За последние часы моей свободы! — сказала она, поднимая бокал.

— Свобода… — эхом откликнулся Джек, — за это стоит выпить.

— Подумать только, завтра в это время я уже буду миссис Суиндон-Смайт. — Тэш захихикала. — Звучит пугающе взросло.

— Ты храбрая девушка.

— Не говори так! У меня ветер в голове и смелости ни капли. Но, мне кажется, у Роланда есть все, что нужно, так почему бы и нет? — Она лукаво засмеялась.

— Так что же все-таки самое главное для женитьбы? Просвети меня, чтобы я мог избежать ловушки.

— Куча бабок для начала.

— Бабок?

— Джек, ведь ты писатель, а не знаешь такого простого слова. Капуста. Зелень. В штуках и кусках. Отец Ролли владеет чуть ли не половиной железных дорог в стране.

— А, деньги. Как старо! И что еще?

— Ну, он меня обожает, конечно.

— Конечно.

— И еще он по-настоящему хорош в постели.

Она смотрела на него своими широко распахнутыми притворно-наивными глазами. Маленькая секс-бомбочка. Джек был абсолютно уверен, что под халатиком у нее совсем ничего нет. Везет Роланду.

— Так скажи мне, Джек, что ты тут делаешь в одиночестве? Она тебя отлучила от тела за какой-то страшный проступок?

— Кто, Фрея? Нет… — Джек небрежно взмахнул рукой, — я только…

— Ты только… что? Забыл презервативы?

— Нет.

— У тебя не встал?

— Да нет же!

— Только ничего не говори: ты попробовал что-то более экзотичное, чем поза миссионера, и она взорвалась возмущением.

Ее рискованная откровенность смущала его, раздражала и возбуждала. Взгляд его упал на синий томик.

— На самом деле я пришел сюда за книгой.

— За книгой! Вот это да! Какая, должно быть, у вас интригующая сексуальная жизнь! Ты всегда снимаешь обувь прежде, чем почитать ей вслух, порочное ты создание?

— Заткнись, Тэш! — рявкнул Джек.

— Ой, простите. — Тэш свернулась калачиком, как котенок. — Я вторглась на запретную территорию — территорию любви?

— Нет! — Джек хлопнул по подлокотнику. — Мы не любовники!

Последовала долгая пауза.

— В самом деле? — с обостренным интересом спросила Тэш.

Джек прижал ко лбу ладонь. Голова раскалывалась. У него больше не было сил притворяться.

— Пожалуй, я могу тебе рассказать. — Он поставил на пол стакан с виски. — Мы с Фреей просто друзья. Уже много лет. Она хотела, чтобы кто-то приехал сюда с ней, и я согласился. Вот и вся история. Мы никогда… — Он вдруг замолчал.

— Что, ни разу? — Тэш недоверчиво улыбалась. Джек покачал головой.

— Но сегодня ты попытался, и она щелкнула тебя по носу?

Джек отвернулся и ничего не сказал. Как унизительно сознавать, до какой степени он опустился — низвел себя до того, чтобы сменить прическу, одеться прилично, умасливать все семейство Фреи, семенить за ней всюду, словно комнатная собачонка, делать вид, что идет в спальню вместе с ней, а потом спать порознь. Обнаружив свое унизительное положение перед этой горячей раскованной девицей, Джек словно расписался в том, что он — старый дурак, к тому же импотент.

— Бедняга Джек… — Голос ее был сладок, как патока. — Может, тебе надо немного… взбодриться?

Джек повернул голову и посмотрел на нее. Тэш держала стакан у губ, улыбаясь ему глазами. Она в самом деле была очень хорошенькой: темные блестящие волосы, рассыпанные по плечам, нежная кожа розовела, как налитой соком фрукт. В вырезе халата виднелась полная грудь, соски выступали под переливчатой розовой тканью.

Тэш высунула розовый кончик языка и медленно облизнула ободок стакана — слева направо, сделав круг, затем справа налево, не отводя от него темных с поволокой глаз. Внезапно он вспомнил, что брюки его расстегнуты под выбившейся рубашкой. Было бы глупо застегнуть их сейчас. К тому же он не был уверен, что смог бы сейчас это сделать.

— Не дразни, — сказал он.

— Почему нет? — Она надула полные губы и медленно закинула ему на колено ногу. Халатик задрался, обнажив сливочное бедро.

— Потому что я устал от игр. — Джек схватил ее за ступню.

— Я люблю поиграть, — хрипловато проговорила Тэш. — Это я записала тебя на караоке, чтобы посмотреть, как ты будешь… выкручиваться. Ты был очень хорош, Джек.

Он чувствовал, как пальцы ее ног все шире раздвигают молнию на ширинке. Тело его начало гудеть, как трансформаторная будка.

— Зачем ты это делаешь, Тэш? Завтра ты выходишь замуж.

— Вот поэтому и делаю. Последний чудесный глоток свободы. С чудным, милым Джеком. — Тэш опустила стакан. Не отводя глаз, она развязала пояс халата и повела плечами. Халат соскользнул вниз. Ее груди выпрыгнули навстречу ему — теплые нежные щенки с высунутыми розовыми язычками, так и просятся, чтобы их погладили. Она выгнула спину и улыбнулась. — Что ты об этом думаешь?

Джек уже едва ли мог о чем-то думать.

— Я думаю… ты очень скверная девчонка.

— Чтобы в этом разобраться, надо самому быть очень скверным. — Голос ее понизился до хрипловатого шепота. — Давай, Джек. Никто не узнает. Это будет наш секрет.

Крохотный уголок мозга, который все еще функционировал, сообщал Джеку, что такое поведение можно назвать по меньшей мере нетипичным для без пяти минут невесты. И все же, если она хочет, кто он такой, чтобы с ней спорить? Это просто секс. Ему нравился секс. Он чуть отпустил ее ступню, чтобы она могла продолжать «роуминг» вверх, и вниз, и вокруг. Скользнул рукой ей под халат, и, когда пальцы коснулись нежной, непостижимо шелковистой кожи внутренней стороны бедра, она раздвинула ноги. Джек откинул халат. Он видел ее всю. Он чувствовал ее запах. Сердце его учащенно забилось. С ним плохо обошлись. Он нуждался в утешении.

Тэш протянула руку к стакану и опустила средний палец в виски. Когда она вынула его оттуда, Джек мог видеть, как золотистая жидкость сбегала вниз, собираясь в тяжелые крупные капли.

— Надеюсь, тебе нравится виски, — сказала она.

Заведенный ее игрой, Джек опустился на нее сверху. Он слышал, как она застонала от удовольствия, и чувствовал, как ее маленькие ручки нырнули ему под полуспущенные брюки. Справившись с последней линией обороны молнии на ширинке, она обхватила его член ладонью — сжимая, поглаживая, щекоча. Голова ее откинулась назад, касаясь края кушетки, волосы разметались по ковру.

Джек накрыл ладонями ее грудь. Он пытался освободиться от брюк, и они вместе свалились с кушетки. Тэш тяжело упала на пол, ударившись спиной. Он слышал, как она застонала от боли. Но глаза ее горели желанием. Ей это нравилось. Она протянула к нему руки, рывком распахнув его рубашку. Затем приподнялась и толкнула его ладонями в плечи, опрокидывая на спину. Волосы скрывали ее лицо, когда она села на него верхом. Губы полураскрыты, пышные груди вздрагивают. Руки ее жадно шарили по его животу, по груди, по мускулистым плечам и предплечьям. Кошачье личико сморщилось от удовольствия.

— Ты слишком хорош для моей большой сестрички, — пробормотала она и опустилась на него.

Она знала много трюков — ее податливое тело сжималось и выгибалось, покуда Джек не схватил ее и не перевернул на спину. Он что-то задел ногой — раздался пронзительный звук бьющегося фарфора. Тэш потянулась к нему. Он прижал ее руки к полу над головой и потянул на себя. Мыслей не было. Только ощущения. Потом он услышал ее прерывистое дыхание — все чаще и чаще. Он открыл глаза и увидел, что голова ее откинута, а рот приоткрыт. Некий инстинкт заставил его засунуть ей в рот свою руку, чтобы заглушить ее крик. Боль от ее острых маленьких зубов, впившихся в его ладонь, возбуждала, заставляла толкать глубже и резче. Быстрее, быстрее. Раз, два, три, четыре…

Все кончено. Джек лежал на ней, навалившись всем телом, закрыв глаза, без мыслей. Сердце его продолжало учащенно биться. Кожа горячая, чуть тронешь — высечешь искру. Постепенно мускулы расслабились, дыхание вошло в норму. Застонав, он откатился в сторону.

Джек слышал, как тикали часы. Сознание вернулось с шокирующей внезапностью — как выскакивает поезд из темного тоннеля. Он поднял голову. Чашка от кофейного сервиза лежала перевернутая у его ног. Отколовшаяся ручка — рядом. «Золотая чаша» валялась на полу кверху обложкой, драгоценная бумага смята.

Джек приподнялся на четвереньки, нелепо, неуклюже. Он взглянул на бело-розовое тело Тэш, разметавшееся на полу, похожее на тело марионетки. Он видел огонек в ее полузакрытых глазах, расслабленный, вялый рот, который он не мог заставить себя поцеловать еще раз. Кусок упаковочной ленты, серебристой, с каймой из свадебных колокольчиков, запутался в ее волосах. По ее ногам медленно стекала сперма, оставляя извилистый след на полотенцах с вышитой монограммой.