Просто сожители

Глава 25

Малики

Прошло три дня с тех пор, как я узнал, что стал отцом, а я все еще не пришел в себя.

Хуже всего то, что я был отцом-заочником, благодаря Джессе. Я ненавижу ее и теперь должен разработать план совместного воспитания ребенка.

После ухода Сьерры я разрешаю Джессе приходить.

Я держу свой телефон выключенным, когда я со Сьеррой, потому что Джесса сделала своей миссией взорвать его.

Это такой мудацкий поступок.

Сьерра сказала мне, что любит меня. Мы занимались любовью.

А теперь я позволяю Джессе войти в наш дом.

Но что еще я могу сделать?

Я точно не могу встретиться с ней на людях или в баре. Это должно остаться в тайне, пока мы не разработаем план.

Это нелегко исправить.

Моя дочь годами считала другого мужчину своим отцом, а теперь я должен войти и сказать: «Сюрприз! Я твой отец».

На лице Джессы появляется раздражающая ухмылка, когда она бросает результаты на стол.

— Я же говорила тебе, засранец.

Я вырываю бумагу обратно, распаляясь, и указываю ею на свою грудь.

— Это я засранец? Не ты ли скрыла, что у меня есть чертова дочь? Мало того, ты заставила ее поверить, что у нее был другой отец в течение многих лет! Насколько это хреново, Джесса?

— Ты не хотел меня! — кричит она.

— Это не значит, что я не хотел ее!

— О, пожалуйста, — усмехается она. — Ты, отец, особенно в то время? Ты бы сказал, что не готов.

— Отвали. Не говори этого дерьма. — Гнев распространяется по моему телу. — Что мы будем делать дальше?

Хватит нести чушь. Нам нужно разобраться с этим дерьмом.

— Ты мне скажи. Судя по всему, ты решаешь все вопросы и не отвечаешь на мои звонки. Хочешь ли ты быть в ее жизни?

Это вообще вопрос?

— Да, блять, я хочу быть в жизни своей дочери.

— А как же твоя маленькая подружка, а? Ты ей уже рассказал? — Она закатывает глаза и переносит вес с одной ноги на другую. — Боже, я ненавижу видеть ее рядом с Элли. Я делаю все, что в моих силах, чтобы избежать этого.

— Поверь мне, я уверен, что она делает то же самое в отношении тебя.

Она оживилась, на ее лице появилась лукавая ухмылка.

— Значит ли это, что она знает?

— Не твое дело. — Я опираюсь локтем на стол и потираю лоб обеими руками, отгоняя боль в облике Джессы.

— О, она не знает. Это будет интересно. Хочешь, расскажем ей вместе?

— Заткнись, блять, — выдавил я из себя.

— Когда ты хочешь встретиться с Молли? — Она кладет руки на свои стройные бедра.

— Нам нужно ее успокоить. — Черт. Мне и самому нужно это сделать. — Она знает, что Пит не ее отец?

Она кивает.

— Она еще не знает о тебе. Она несколько раз спрашивала, кто ее настоящий отец, но я хочу, чтобы мы сделали это вместе. Пока я не найду дом, я буду жить у бабушки с дедушкой, пока они во Флориде. Ты можешь приехать сегодня вечером и познакомиться с ней. В шесть часов, хорошо?

— Конечно. Я приду. Мне нужно что-нибудь принести? — Она облизнула губы. — Бутылка вина была бы кстати.

— Нашей дочери не нужно вино, чтобы я ее навещал, — сурово отвечаю я.

— Неважно. — Ее взгляд устремлен вверх. — Это было бы неплохо для меня, чтобы пережить эту напряженную ночь.

Я провожаю ее до двери.

— До свидания, Джесса.

Она машет рукой с излишним энтузиазмом.

— Увидимся вечером.

Я ненавижу себя.

— Привет, детка, — говорю я Сьерре по телефону.

— Привет, — щебечет она. — Я собираюсь домой. Тебе что-нибудь нужно, пока меня не будет?

Домой. Она возвращается домой, а я собираюсь, черт возьми, лгать ей.

Во рту появляется кислый привкус.

— Я в порядке. Я хотел сказать тебе, что сегодня я не работаю. — Мне нужно уйти, пока она не пришла. Я не могу смотреть ей в глаза.

— О-о, босс звонит? — поддразнивает она.

Я заставляю себя хихикать.

— Коэну нужна помощь в «Twisted Fox». — Я кривлюсь от того, как легко выходит ложь. — У них не хватает сотрудников, а остальные в отпуске.

Я сегодня весь день врал. Мне нужно рассказать Сьерре о моей дочери, но, между нами, все так чертовски хорошо. Не говоря уже о том, что она отказала мне в квартире. Она была права. Это поставило бы ее в то же положение, что и Девина. Мне нужно придумать идеальный способ выложить ей все и молиться, чтобы она не взбесилась.

Черт.

Мало того, что в нашей жизни появляется дочь, так еще и Джесса — цыпочка, которую она терпеть не может.

Черт. Я даже не знаю, почему я это скрываю.

Я — киска. Вот и все.

— Ты не можешь попросить Майки сделать это? — спрашивает она, отвлекая меня от моих переживаний.

— Это слишком сложно, объяснять, что к чему в ночную смену. Я помогал Коэну открывать его бар и знаю, что к чему.

Я слышу разочарование в ее тоне.

— О, хорошо. Тогда увидимся позже. Если тебе понадобится дополнительная помощь, я не против присоединиться.

— Я спрошу его и дам тебе знать, хорошо? Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Я ненавижу себя еще больше, когда вешаю трубку.

Хуже того, у меня есть сообщение от Джессы с адресом и эмодзи в виде улыбающегося лица.

Я потею.

У меня голова идет кругом.

Я страдаю от беспокойства больше, чем за всю свою жизнь. Я собираюсь встретиться со своей дочерью.

Мое сердце бешено колотится, когда я паркуюсь у дороги от бабушки и дедушки Джессы. Мне не нужно, чтобы кто-то увидел там мою машину.

Я глотаю воздух, мои руки вспотели, когда я постучал в дверь. Она распахивается, и я отшатываюсь назад, как только вижу ее.

Она прекрасна.

У моей дочери темные волосы, такие же, как у меня. Они заплетены в тугие французские косы с красными бантами на конце каждой. На ней фиолетовая футболка с единорогом, штанишки в горошек и туфельки с единорогом.

Ее рот расплывается в предвкушающей улыбке.

— Привет! Кто ты? Мама говорит мне не открывать дверь незнакомцам, но иногда это девочка-скаут, продающая печенье. Я люблю печенье от девочек-скаутов, и я сказала маме, что хочу стать одной из них, чтобы съесть все печенье в мире.

Святое дерьмо.

Она очаровательна.

— Но ты мальчик, а мальчикам не разрешается быть скаутами. У тебя нет печенья. Пока-пока.

Я останавливаю ее, чтобы она не закрыла дверь.

— Стоп, я друг твоей мамы, и, к сожалению, у меня нет печенья. Но я принесу в следующий раз.

Друг?

Способ запутать ее еще больше.

Она машет рукой и приоткрывает дверь.

— Мама! — кричит она. — У двери стоит человек без печенья! Он сказал, что он твой друг!

Джесса подходит к двери с бокалом вина в руке.

— Молли, дорогая, это Малики, друг, о котором я тебе говорила, что он придет на ужин.

Ужин? Я не соглашалась на этот гребаный ужин.

Джесса одета в облегающее красное платье, обнажающее множество декольте, она босиком, а ее волосы стянуты в тугой хвост. Нельзя отрицать, что она привлекательная женщина. Именно это привлекло меня к ней и заставило трахать ее так много раз. Я игнорировал ее безумие в обмен на ее сексуальность.

— Заходи, — говорит Джесса, махая мне рукой, а Молли стоит позади нее. — Я не видела, как ты подъехал.

— Я припарковался на соседней улице.

— Конечно. Ты же не хочешь, чтобы тебя кто-нибудь увидел.

Мое сердце подпрыгивает, когда Молли бежит по коридору. Я следую за ней в гостиную, где на журнальном столике разложены книжки-раскраски, а на диване — куклы. Я нерешительно смотрю на Джессу, спрашивая разрешения, и она улыбается, кивая головой в сторону Молли.

Мои шаги медленные, и я опускаюсь рядом с Молли на пол, сохраняя дистанцию, между нами.

— Что ты делаешь?

— Раскрашиваю, — говорит она, констатируя очевидное и беря в руки карандаш.

Ее голова наклоняется в сторону, когда она раскрашивает единорога того же цвета, что и на ее футболке.

— Что ты раскрашиваешь?

Она держит книгу и указывает на нее мелком.

— Это единорог и замок, в котором он живет.

Я контролирую свое дрожащее дыхание.

— Вау, ты очень хорошо раскрашиваешь.

— Спасибо! Я очень много тренировалась, потому что скоро начну учиться в школе! Папа сказал, что мне нужно раскрасить линии, прежде чем я пойду! — Она уронила карандаш и нахмурилась. — Ну… — Ее взгляд устремлен на Джессу. — Это сказал мой старый папа. Он больше не хочет быть моим папой.

Я делаю вдох, и Джесса бросается к Молли, чтобы присесть рядом с ней на корточки.

— Милая, я же говорила тебе, что это неправда.

Слезы наполняют ее глаза.

— Я не знаю, почему у меня нет папы… но мама сказала, что у меня будет другой.

Я замираю, и, клянусь Богом, слезы наворачиваются на глаза.

Джесса все испортила, не дав мне ни единого шанса.

Мой взгляд устремляется вверх, чтобы одарить Джессу взглядом.

Она отворачивается, ее внимание возвращается к Молли, и она убирает с лица выпавшие из косы пряди.

Я встаю.

— Дорогая, почему бы тебе не закончить раскрашивать свою картинку, а мама сейчас вернется, хорошо?

— Хорошо, — говорит Молли мягким голосом.

Я следую за Джессой на кухню. Мой голос звучит тихо, но злость в нем не скрыть.

— Ты сбиваешь ее с толку! Другой папа? Где она рассчитывает его найти? От чертова Санта-Клауса?

Она поднимает руку в мою сторону.

— Остынь. Что я должна была делать? Она не переставала умолять позвонить Питу, а он не хочет разговаривать ни с кем из нас. Мне нужно было найти способ объяснить его отсутствие. Иначе она подумала, что я держу ее подальше от него.

— Были способы получше.

— Вы знаете лучший план, мистер Внезапный Родитель?

— Не делай этого. — Я провел рукой по лицу. — Ты права. Я не знаю.

— Ты должен поблагодарить меня. Я облегчила тебе задачу. Теперь она знает, что Пит не ее отец, и тебе не придется объяснять ей это. — Она улыбается, как будто ее план — золото и не будет еще больше морочить голову нашей дочери.

— И что мы будем делать дальше? Раз уж ты все выяснила?

— Я приготовила ужин. Давай поедим, поговорим, поможем ей освоиться с тобой, а потом продолжим.

Джесса приготовила переваренные спагетти и подгоревший чесночный хлеб.

Я почти не притронулся к еде, слушая Молли, мою дочь — черт, странно это говорить. Рассматриваю соус на ее лице, когда она рассказывает о том, как ей нравятся танцы и как она хочет стать чирлидером, а потом космонавтом, когда вырастет.

Я киваю, завороженная каждым ее словом, не желая пропустить ни одного.

— Что ты думаешь? — спрашивает Джесса, наливая себе еще один бокал вина после того, как мы убираем за собой после ужина.

Я уже пять раз отказывался от бокала вина или виски. Молли вернулась к своим раскраскам в гостиной.

— Я думаю, она готова, — добавляет она, шокируя меня.

— Правда?

Она кивает.

Я следую за Джессой в гостиную. Она просит Молли сесть на диван и занимает место рядом с ней.

— Милая, помнишь, я говорила, что у тебя другой папа? — Я никогда не слышала, чтобы Джесса говорила так мягко.

Черт, она сразу же перешла к делу.

Молли недоверчиво смотрит на нее и трет глаза.

— Да… — Она опускает руки и кладет их на колени.

— Но… я не знаю, почему папа больше не может быть моим папой. Мне нравилось, когда он был моим папой. Я люблю его! — Ее щеки краснеют, по ним текут слезы.

Слезы попадают в глаза Джессе, и она поспешно вытирает их. Я не сомневаюсь, что она любит нашего ребенка.

Они плачут, а я пытаюсь контролировать свои эмоции. Борюсь за то, чтобы не утешить их.

Я знал, что это будет трудно, но не думал, что это будет так болезненно.

Мое сердце стучит в груди и в то же время разбивается о маленькую девочку, которую я едва знаю. Я злюсь не только на Джессу, но и на себя.

Что, если она говорит правду, зная, что я не хотел бы иметь ничего общего с Молли?

Сожаление накатывает на меня, как головная боль.

Джесса обнимает Молли и говорит мне: «Скажи ей». Я отвечаю взглядом «какого хрена?»

Я последний человек, который знает, как это сделать.

Я придвигаюсь ближе и опускаюсь перед ними на колени.

Не слишком ли рано?

Да, черт возьми, рано.

Но слишком поздно останавливаться сейчас.

Я вдыхаю, чтобы остановить слезы, фокусируясь на Молли, и чешу шею. Я молчу, пока она не вырывается из рук Джессы.

— Молли. — Я делаю паузу, чтобы прочистить горло. — Я знаю, то, что сказала твоя мама, сбивает с толку. Я тоже был в замешательстве, когда она мне это сказала. Ты любила своего папу, и я знаю, что он любил тебя. Но у тебя есть и другой папа, который любит тебя, и это я.

Глаза Молли расширились в еще большем неверии.

— А?

— Дорогая, Малики — твой настоящий папа, — объясняет Джесса более уверенно. — Пит был тем, кого мы называем отчимом. Он был твоим папой, когда мама была замужем за ним. — Она целует ее в макушку. — У тебя два папы, и Малики отныне будет твоим, хорошо?

Судя по всему, Пит был для нее хорошим отцом.

Пока он не вышвырнул ее из своей жизни, как будто она ничего не значила. Это будет выглядеть так, будто я отнял у нее это.

Черт!

Молли смотрит на меня карими глазами, ее рот открыт. Все, что мне удается сделать в ответ, — это неубедительная попытка ободряюще улыбнуться.

Я чувствую себя таким виноватым. Я ненавижу себя. Ненавижу Джессу.

Ее слезы не останавливаются.

— Значит… ты теперь мой папа?

Я киваю.

— Да.

— А что, если я захочу вернуть прежнего папу? — Мои глаза влажные.

Я хочу убить Джессу за то, что она заставила нас пройти через это.

— Милая, это твой настоящий папа, — подчеркивает Джесса.

Молли хмурится, и это заставляет мужчину чувствовать себя дерьмом.

— Мой настоящий папа?

— Он всегда был твоим папой, — продолжает Джесса.

Ее глаза устремлены на меня.

— Почему ты не был моим папой раньше? Где ты был, когда я была меньше?

Джесса сжимает ее.

— Он не знал, что он твой папа, и это мамина вина. — Она берет маленькую руку Молли в свою. — Мне так жаль, милая.

Вау.

Шок проходит через меня от честности Джессы — от того, что она взяла вину на себя. Мы ждем ответа Молли, кажется, целую вечность.

Она фыркает, ее лицо не поддается прочтению.

— Можно мне взять мою куклу, пожалуйста? — Каждая унция волнения, которое она испытывала весь вечер, исчезает.

Я хмурюсь.

Джесса кивает, протягивая ей куклу, и Молли прижимает ее к груди, убегая по коридору.

— Это было не очень хорошо, — шепчет Джесса.

Я стою и качаю головой в недоумении. Это не должно было пройти так.

— Как сбить с толку шестилетнего ребенка.

Она вздыхает.

— Все прошло лучше, чем я ожидала. Конечно, у нее будут вопросы, но она скорее в шоке и напугана.

Я спотыкаюсь, отступая на шаг.

— Боишься меня?

— Нет, ситуации. Я привожу незнакомца и говорю: — Эй, вот твой отец, а не тот, кого ты называла папой много лет. Ей нужно проводить с тобой время, а не видеть в вас незнакомца. Ей нужно знакомство.

— Я согласен. — Я сажусь, опускаю голову между ног и успокаиваю свой гнев, прежде чем поднять его. — Было бы намного проще, если бы ты сказала мне об этом в самом начале.

Ее глаза опущены.

— Все кончено. Мы не можем изменить то, что произошло.

— Моя дочь считает другого мужчину своим отцом, — шиплю я. — Почему ты скрывала это?

— Что я должна была сказать Питу? Я была беременна от ребенка другого мужчины, но хотела быть с ним? Он бы бросил меня.

— Кстати, о Пите, что насчет него? Я уверен, что он записан в свидетельстве о рождении как отец. Это другой вопрос.

Она покачала головой.

— У него разбито сердце, и он отказывается видеться с ней. Он говорит, что это слишком больно, и уже подал на развод. Он покончил с нами обоими.

— Ах, он бросил тебя, и теперь я — твой следующий вариант. То, что ты сделала, было непростительно.

Печаль скрывает ее лицо.

— Она заслуживает семью, как у нее была раньше.

— Позволь мне прояснить: это не значит, что мы станем семьей. Я не могу смотреть на тебя за то, что ты скрывала это от меня, но я должен ради своей дочери. Дочери, которую я едва знаю из-за твоего эгоизма.

— Прости меня, Малики! Если бы я могла вернуть все назад, я бы это сделала. — Я только качаю головой.

— Я любила тебя, ты знаешь. А потом ты меня бросил.

— Мы были молоды, глупы, и у меня было свое собственное дерьмо, с которым нужно было разбираться. У тебя было свое собственное дерьмо, с которым нужно было разбираться.

Она закатывает глаза.

— Слишком молоды и глупы? Посмотри, с кем ты встречаешься. С кем-то молодым и глупым.

Я усмехаюсь над ней. Мое сердце сжимается, напоминая мне, как я солгал Сьерре сегодня вечером.

— Не надо. Даже не вспоминай о Сьерре и не проявляй к ней неуважения.

— Я имею право решать, кто находится рядом с моим ребенком.

— Сьерра — часть моей жизни. Молли теперь часть моей жизни. В конце концов, они соединятся.

— Давай запутаем ее еще больше. — Она вскидывает руки вверх. — Вот твой новый папа и его подружка.

Нам нужно сменить тему.

— Почему бы нам не перестать говорить о моей девушке и не проверить нашу дочь?

Джесса поднимается.

— Иди за мной. Я знаю, как это исправить.

Я иду за ней в спальню с полноразмерной кроватью, где рядом с Молли расположилось еще больше кукол. У нее опухшие глаза, и она не поднимает глаз, когда мы входим.

— Молли, дорогая, как насчет мороженого? — спрашивает Джесса.

Молли вскидывает голову, как будто Джесса сказала ей, что пришел пасхальный кролик. Она вытирает сопли под носом и ухмыляется.

— Правда?

— Правда. Это была идея твоего папы. Он хочет сделать для тебя миску.

Внимание Молли переключается на меня, и я ухмыляюсь.

— Пойдем. Мы сделаем твой любимый сорт.

Она роняет куклу и вскакивает на ноги.

— Мы можем смотреть мультики, пока едим мороженое?

— Конечно, — отвечаю я.

Мороженое делает ее счастливой. Мне нужно помнить об этом.

Черт, я потрачу каждый доллар, который у меня есть, на мороженое, если это поможет ей чувствовать себя лучше.

Мы делаем огромные миски, и она ухмыляется, когда я сажусь рядом с ней на диван.

Меня разбудило жужжание телефона в кармане. Когда я опускаю взгляд, чтобы достать его, то обнаруживаю, что Джесса уютно устроилась на моих коленях, почти на мне. Она проснулась с пультом в руке.

— Какого хрена? — огрызаюсь я. — Почему ты меня не разбудила?

Она смотрит на меня с надутыми губами и невинными глазами.

— Я не хотела быть грубой. Ты выглядел измученным и нуждался в сне.

Я пытаюсь встать, но она ускоряет шаг и устраивается на моих коленях.

Господи Иисусе.

— Почему бы тебе не остаться здесь на ночь? — Она поворачивает бедра, ее губы впиваются в мою шею, и меня чуть не тошнит.

Если ее цель — заставить мой член стать твердым, то она запуталась.

— Джесса, — выдохнул я, — я не хочу сталкивать тебя со своих колен, но если ты не встанешь в ближайшие пять секунд, я это сделаю.

Она стонет и крутит бедрами.

Я хватаю ее за задницу и бросаю на пол.

Ее глаза выпучиваются и смотрят на меня с пола, когда я встаю.

— Я предупреждал тебя.

Она поднимается, пыхтя:

— Где, по ее мнению, ты сегодня находишься?

— Не твое дело. — Я достаю свой телефон из кармана, мой пульс учащается. — Когда я смогу увидеть Молли в следующий раз? — Я не могу дождаться, когда она станет настолько комфортной со мной, что мне не придется иметь дело с Джессой рядом.

— Когда захочешь. Может быть, ты пообедаешь с нами завтра? — Она подняла палец. — О! Через несколько дней мы поедем в город, чтобы купить школьную одежду. Она нервничает из-за похода в школу. Может быть, это будет хороший опыт для вас, и ты сможешь успокоить ее.

Я киваю.

— Пришли мне подробности по электронной почте. Я не хочу, чтобы ты мне больше писала. Завтрашний ланч звучит неплохо.

— По электронной почте, да? Лучше скажи Сьерре, пока она не поймала тебя на лжи.

Я указываю на нее, распаляясь.

— Прекрати эти гребаные разговоры о Сьерре. Я больше не буду этого говорить.

— Почему? Если ты так серьезен, почему ты не скажешь ей? Тебе стыдно за нашу дочь?

— Увидимся завтра. — Я ухожу, заметив, что Молли нет на диване, что означает, что Джесса уложила ее в кровать, пока я спал.

Когда я выхожу за дверь, я проверяю свой телефон.

Меня разбудило сообщение Коэна.

Я прокручиваю экран вниз.

У меня сводит живот.

Шесть сообщений от Сьерры.

Я проверяю время.

Уже за полночь.

Черт!