Просто сожители

Глава 35

Сьерра

— О, черт, — только и успела сказать Хлоя, прежде чем Малики схватил меня за локоть, поднял с табурета и потащил на улицу, а толпа с любопытством наблюдала за происходящим.

— Что, по-твоему, ты делаешь? — рычит он, отцепляя меня, когда мы добираемся до края парковки.

Что, по его мнению, он делает?

— Наслаждаюсь своей ночью, — отвечаю я.

— Чушь собачья. — В его глазах вспыхивает ярость. — Тебе нравится делать меня несчастным.

Да, и это тоже.

Я внутренне пожимаю плечами.

Он заслужил это.

Я была несчастна с момента нашего разрыва.

Вполне уместно, чтобы и он был таким же.

— Неважно. Ты ничего не знаешь, — немного невнятно говорю я, понимая, как много я выпила теперь, когда стою, не опираясь на барный стул. — А еще лучше, может, мне стоит поиграть с тобой в игры, как ты со мной.

Он проводит рукой по волосам.

— Господи, да ты пьяна.

— Это твоя вина.

— Моя вина? Я не пихал тебе в глотку эти напитки.

— Я не планировала пить так много, но мне нужно было стереть образ твоей мамочки, той, с которой ты… что-то делал за моей спиной, спускаясь из своей квартиры. — Я изо всех сил стараюсь сохранить свой голос сильным, и он ломается ближе к концу. Сердце сжалось от боли, когда я увидела Джессу.

Он качает головой.

— То, что случилось с Джессой, это не то, что ты думаешь.

Я вскидываю руку.

— Мне все равно. Я ухожу.

— Ты не пойдешь домой с этим ребенком, к твоему сведению.

— Извините, но я там живу, к вашему сведению.

Он стоит, скрестив руки.

— Ты пьяна. Он пьян. Так что этого не будет.

— Я буду спать там, где мне чертовски хочется. — Я постукиваю пальцем по губам. — Хм… может, мне стоит переспать с моим новым соседом. Этот, возможно, не разобьет мне сердце.

— Ты хочешь быть ответственной за то, что этому парню надерут задницу? — Его раздраженный взгляд переходит в улыбку. — Не говоря уже о том, что он слишком молод, чтобы тебе понравиться.

Я хочу содрать эту глупую ухмылку с его лица. Моя голова раскалывается, и алкоголь наносит свой удар по моему мозгу.

— Где же мне тогда спать, а? — Я жалею о своем вопросе, как только он срывается с моих губ.

— Ты можешь переночевать в гостевой комнате.

Я издаю холодный смешок.

— О, да, это звучит как взрыв. Может быть, я смогу съесть ужин Джессы, чтобы протрезветь. Она все еще там?

— Джесса приехала с Молли, чтобы я мог провести время с Молли. Мне плевать на Джессу. Я почти не разговаривал с ней, пока она не устроила это дерьмо. Она сказала это, чтобы спровоцировать тебя, и ты попалась на приманку.

Я насмехаюсь:

— Неважно.

— Я уже забочусь об одном ребенке, Сьерра. Не веди себя так.

— Да пошел ты, — шиплю я, поворачиваюсь и иду вокруг здания. — Не могу поверить, что я была настолько глупа, что верила каждому слову, которое вылетало из твоего лживого рта. Клянусь, это всегда милашки. Симпатичные парни всегда разбивают мне сердце. Мне нужно срочно сменить типаж.

Он хватает меня за руку, не давая мне вернуться в паб, и ведет нас к квартире. Я не дергаюсь, но при каждом нашем шаге выкрикиваю проклятия.

Он отпускает меня, когда мы доходим до лестницы, встает позади меня и не дает мне вернуться на парковку.

К черту.

Я поворачиваюсь и топаю вверх по лестнице. Он молчит, следуя за мной, пока я распахиваю дверь, ведущую на лестничную площадку, и удивляюсь, что она не заперта.

— Ты заставил меня ходить вокруг да около и выглядеть дурой. — Мой топот становится все громче и сильнее, когда я добираюсь до квартиры, мое бормотание продолжается: — Ты похож на всех мужчин в моей жизни, как мой отец, как Девин…

Меня резко обрывают, и я вскрикиваю, когда Малики хватает меня за плечи и поворачивает лицом к себе.

Его лицо находится в дюймах от моего, его темные глаза устремлены на меня.

— Не смей сравнивать меня с ними.

Я отталкиваю его, разрушая наш зрительный контакт. Он не может быть свидетелем моих надвигающихся слез.

— Почему? Ты ничем не отличаешься. — Я отступаю еще на шаг и смотрю в потолок, моргая и беззвучно крича на свои эмоции, чтобы они перестали быть такими жалкими.

— Мы с тобой оба знаем, что я совсем не такой. Я никогда не трогал никого, кроме тебя, когда мы были вместе.

Я опускаю подбородок, после того как успокоила слезы и нагнетаю гнев, уловив прошедшее время в его словах.

— О, а как насчет сейчас, когда мы не вместе?

— Я все еще ни к кому не прикасался. И не хочу никого трогать. — Он поднимает руки. — Теперь, когда мы это прояснили, выпей воды и проспись от этого дерьма. Поговорим утром.

— Ладно, — огрызаюсь я, продолжая топать в гостиную. Я снимаю туфли, хватаю подушки на диване и швыряю их через всю комнату. Затем я начинаю хватать подушки и швырять их.

— Что ты делаешь?

— Сплю, как ты и просил. — Я бросаю последнюю подушку. — Я ни за что не буду спать в кровати, в которой ты мог ее трахнуть. — Мой пьяный разум не верит ему. Мой замечательный, пессимистичный друг — ака текила — кричит, что он лжец. — Я не хочу здесь спать, но, похоже, это единственный выбор, учитывая, что ты угрожал физической расправой моему новому соседу.

Он молчит, стоя в углу, а я опускаюсь на диван.

Я втягиваю воздух. Мой опьяняющий гнев сменился опьяняющей печалью.

— Почему ты заставил меня сделать это?

— Что сделать? — спрашивает он придушенным голосом.

— Заставил меня влюбиться в тебя. — Я фыркаю, безуспешная попытка подавить слезы.

— Я должен спросить тебя о том же. — Он тяжело вздыхает. — Нет ни одной чертовой причины, чтобы мы не были вместе.

Я поднимаю голову, и моя спина напрягается, когда я сажусь на голый диван.

— Потеря Девина была не так болезненна, как потеря тебя. Я отдала тебе слишком много своего сердца. — Слезы набухают в моих глазах, и я вытираю их тыльной стороной руки. — Я бы приняла твою дочь, приняла бы ее в свое сердце, потому что она — часть тебя, и я люблю каждую часть тебя. Ты не дал мне этого шанса, и теперь у нас никогда больше не будет такого шанса.

— Сьерра, — мягко говорит он.

Я вытягиваюсь на диване на бок, поворачиваясь к нему спиной.

— Забудь об этом. Я с этим покончила, и мне нужно поспать.

Я слышу только его резкий вздох, и в комнате становится жалкая тишина.

Проходят минуты.

Никаких слов.

Неужели он ушел?

Я перестраиваюсь, по-прежнему лежа лицом к задней части дивана, но позволяю себе заглянуть за спинку.

Мое горло сжимается, когда я вижу Малики, сидящего на полу у моих ног, его локоть опирается на колено, и он массирует лоб.

Воздух становится тяжелым, пока мы молчим — молчание, которое слишком громкое. Наконец, я зеваю, мои глаза тяжелеют, когда я закрываю их.

Я не знаю, сколько времени проходит, прежде чем он поднимает меня на руки и кладет в свою кровать.

Я слишком измучена, чтобы сопротивляться.

Когда я просыпаюсь, в горле сухо и чешется.

Голова раскалывается, называя меня идиотом.

Я потираю лоб и оглядываю его спальню.

Неумолимый придурок.

Его нигде не видно, но я слышу стук на кухне. Я сползаю с кровати, чищу зубы зубной щеткой, которую Малики не дал Рексу, и протираю мочалкой сонные глаза, украшенные старой тушью.

Я заглядываю в его шкаф, беру одну из его футболок и нахожу пару своих трусиков в ящике, которым пользовалась. Да, я выхожу полуголая, но неважно. Ничего такого, чего бы он не видел.

Малики поднимает голову, его внимание переключается с шипящей сковороды на меня, когда я захожу на кухню.

Сколько дерьма я наговорила прошлой ночью?

Я не осознаю, что эти слова действительно покинули мой рот, пока Малики не отвечает мне.

— О, ты определенно выразила себя, Малолетка. — Он подцепляет вилкой полоски бекона со сковороды и кладет их на тарелку, прикрыв ее салфеткой. Он берет другую сковороду и разбивает в нее два яйца.

— О, теперь мы снова Джейлбэйт, да?

Он поворачивается, чтобы взять бутылку с водой из холодильника, предлагает мне сесть и протягивает бутылку мне, когда я сажусь.

— Выпей это.

— Хорошо, доктор Похмелье. Ты знаешь, сколько раз я напивалась? Намного пьянее, чем я была прошлой ночью? — Жизнь в женском обществе вредит твоей печени.

— Не буду спорить, но в следующий раз постарайся, чтобы ты напивалась только рядом со мной.

— Я думала, пьяные люди тебя раздражают?

Он зачерпывает яйцо на тарелку, кладет на него несколько полосок бекона и протягивает мне.

— Так и есть. Ты для меня не просто человек, так что я не возражаю.

Я опускаюсь на табурет и начинаю есть.

— Я скучаю по тебе.

И, как и комментарий про говно, это тоже не должно было прозвучать.

Он не ест. Он просто смотрит на меня, опираясь локтями на остров, хотя сам приготовил себе тарелку.

— Тогда исправь это. Собирай свои вещи и переезжай обратно.

— Тебе нужно время.

— Ты мне нужна.

— У тебя произошли серьезные перемены в жизни, — мой следующий аргумент.

— Это все равно не меняет того факта, что ты мне нужна. Если уж на то пошло, то именно сейчас ты мне нужна больше всего — когда я переживаю это дерьмо.

— Я бы хотела, чтобы я была тебе нужна, когда все началось, — пробормотала я. — Или хотя бы сказал мне.

— Если бы я мог вернуть все назад, я бы это сделал.

— Но ты не можешь.

Его лицо опускается.

— Скажи мне вот что: ты доверяешь мне?

Я сглатываю.

— Ты доверяешь мне, Сьерра?

Я качаю головой.

— Я больше никому не доверяю. — Ни моей семье, ни моим бывшим, ни даже женщине в Sephora, когда я зашла туда на прошлой неделе.

Моя новая жизненная философия — «Не доверяй никому». Может, мне стоит сделать татуировку.

Его губы изгибаются вниз.

— Никогда не сомневайся в своем доверии ко мне.

Я поднимаю вилку, но через несколько секунд роняю ее.

— Я никогда не сомневалась в тебе раньше, но ты не можешь честно стоять здесь и защищать то, что ты сделал, говорить, что это не повредило нашему доверию.

Он кивает.

— Ты права, но я никогда не поставлю под угрозу наши с тобой отношения ради нее или любой другой женщины. Я обещаю.

— Может быть, ты хочешь получить свой торт и съесть его тоже?

— Неверно. Если бы я не любил тебя, если бы хотел другую женщину, я бы не стал решать эти проблемы, умолять тебя не бросать меня.

— Я знаю, — шепчу я. Я откусываю большой кусок, желая, чтобы этот разговор закончился. Моя голова должна быть ясной, когда мы сядем и по-взрослому поговорим о наших отношениях.

— Как тебе проживание у Рекса?

— Не так отвратительно, как я думала. Он на самом деле довольно чистый.

— А другой парень? Сосед по комнате?

Я продолжаю сосредоточивать свое внимание на яйцах.

— Что насчет него?

— Не играй со мной в жеманство.

Я поднимаю на него взгляд.

— Что, если я трахалась с ним?

Он вздрагивает.

— Прости?

— Что, если я трахалась с ним?

Его лицо ожесточается.

— Не шути со мной, Сьерра. — Его вилка стучит о тарелку, когда он роняет ее и обходит остров, хватая мой табурет и поворачивая его так, чтобы я оказалась лицом к нему. — Если ты хочешь мальчика, который играет в пивной понг со своими друзьями и не знает, как угодить кому-то, кроме себя, то вперед, но мы знаем, что это не то, чего ты хочешь. Правда? — Он кладет руки на мои бедра.

Мой желудок выворачивается наизнанку, пока я пытаюсь сохранить самообладание.

— Я ничего не говорила о свиданиях с ним. Я перестала путать секс с любовью.

Он отпускает резкий смешок.

— Тогда почему ты здесь, а? Почему прошлой ночью ты была в моей постели, а не в его двухъярусной кровати с простынями Человека-паука?

— Я ненавижу тебя, и если ты забыл, я попала в твою постель не по своей воле.

Он проводит рукой по моему подбородку, поднимая его, и крепко сжимает руку, лежащую на моем бедре, ухмыляясь.

— Ты бы предпочла оказаться в его постели прошлой ночью?

Я задыхаюсь.

— Да.

Я не уверена, как этот подлый придурок это делает, но каким-то образом, каким-то образом, он — или его руки — убеждают меня встать в то же время, когда его рот встречается с моим.

Его язык проскальзывает в мой рот, на вкус как кофе, ваниль и мужчина, по которому я чертовски скучала. Наши колени ударяются друг о друга, когда он прижимает меня спиной к той самой стене, у которой мы были в первую ночь секса. Это воспоминание только сильнее заводит меня.

Несколько секунд назад я лгала о том, что хочу переспать с другим мужчиной.

Теперь он проводит рукой по моей футболке, его пальцы исследуют мой живот.

— Ты хочешь быть в моей постели. А не в его. Ты лжешь. Признай это, — вырывается он у меня изо рта, его рука опускается к поясу моих трусиков, трусиков, которые намокли и ждут его рук, его рта, его члена — чего угодно.

Я игнорирую его, и его руки двигаются, когда я стягиваю с него шорты.

— Признайся, что ты лжешь, — повторяет он, слегка отстраняясь.

Я не признаюсь.

Он стягивает штаны, делая шаг назад.

— Тогда, никакого члена для тебя.

— Ты шутишь? — огрызаюсь я, мое сердце набирает скорость.

— Нет. — Он борется за то, чтобы контролировать свое дыхание, не дать своим рукам коснуться меня, и никак не может справиться со своей эрекцией.

Я отпихиваю его назад.

— Я не хочу касаться никого, кроме тебя, ублюдок. Хочешь знать почему? — Я не жду, пока он ответит. — Потому что я, блять, люблю тебя!

Он ухмыляется.

— А вот и моя девочка.

Я визжу, когда он обхватывает меня за талию, поднимает на руки — мои ноги обвиваются вокруг него — и ведет нас в спальню. Я бросаюсь на кровать, подпрыгивая, пока он раздевается. Он ползет по кровати, стягивая с меня рубашку, откидывает трусики в сторону, и два его пальца погружаются в меня. Моя спина выгибается, когда он работает со мной, и в тот момент, когда я уже готова потерять сознание, он снимает их вместе с трусиками и располагается между моих ног.

Я стону, когда он проникает в меня.

— Единственная девушка, которую я хочу видеть в своей постели. — Он вырывается и впивается в меня. — Единственная женщина, внутри которой я хочу видеть себя. — Еще один толчок. — Единственная женщина, которую я когда-либо буду любить. — Еще один толчок. — Единственная женщина, с которой я хочу провести остаток своей жизни.

Его толчки становятся такими грубыми, такими жесткими, как будто он проталкивает свои слова все глубже и глубже внутрь меня, так что у меня нет выбора, кроме как поверить им.