Птица счастья

Глава 6

Позвонив в дверь, Кортни услышала громкий голос хозяина, приглашающий ее войти. Она открыла — Джерет стоял и ждал ее в коридоре.

— Господи, вот это сюрприз! — с восхищением воскликнул он. — Я просто поражен.

Волна удовольствия прокатилась по всему телу, заставив Кортни покраснеть. Прислонившись к дверному косяку, Джерет сосредоточенно разглядывал ее. Однако его внешность также сильно изменилась. Джинсы, по-прежнему плотно облегавшие его бедра, были украшены кожаным ручной работы ремнем. Трехдневная щетина исчезла. Рукава коричневого свитера, закатанные по локоть, открывали мускулистые руки, покрытые короткими темными волосками. И свитер, и джинсы ловко сидели на нем, словно выставляя напоказ стройную, гибкую фигуру. При мысли о том, какое тело было скрыто одеждой, мурашки побежали у Кортни по спине.

— Спасибо за приглашение, — пробормотала она. — Куда мне поставить ленч?

— Какая разница? — усмехнулся Джерет, но затем спохватился: — Ах да, Малыш, ленч. Отнесите его на кухню.

Следом за ней Джерет вошел в кухню, сел на стул, пристроив больную ногу на высокой табуретке. Кортни поставила корзину на стол и замерла, поймав на себе испытующий взгляд хозяина. Его глаза поднялись от бедер и остановились на груди, заставив Кортни пожалеть о том, что ей не пришло в голову надеть другой свитер. Словно проникая через тонкую шерстяную ткань, ей передавалось ласковое тепло. Грудь ее поднялась и затвердела. С трудом переводя дыхание, Кортни спрашивала себя, научится ли она когда-нибудь владеть собой. Взгляды их встретились.

— Мистер Кэлхоун, вы готовы сесть за стол?

Ехидная ухмылка тронула уголки его губ, и, протяжно по-южному произнося слова, довольно двусмысленным тоном Джерет ответил:

— О да, Малыш, я готов.

Множество мыслей в одну минуту пронеслось в голове у Кортни. Нервы ее превратились в раскаленные струны, которые чувственный голос Джерета заставлял страстно дрожать. Кортни выводило из себя глупое прозвище «Малыш» и то, как легко, без усилий Джерет Кэлхоун повергал ее в трепет и напряженное ожидание, тогда как сама она была совершенно не готова к сильным чувствам. Движением бровей, несколькими случайными словами, призывным взглядом он властвовал над ее душой, мог заставить чаще биться сердце, затмить разум, даже остановить дыхание. Кортни испытала мгновенное желание швырнуть корзину с едой на пол и убежать из этого дома. Но вспомнив несчастное лицо сына, все в синяках и в крови, она попыталась взять себя в руки.

— Ну вот вы и рассердились, — сказал Джерет. — Вы такая чувствительная и обидчивая, Малыш, не правда ли?

— Я обещала своему сыну навестить сегодня «старину-Кэлхоуна», — ответила Кортни, пытаясь перейти на другую тему.

Джерет расплылся в широкой улыбке, сверкнув белыми красивыми зубами.

— Так вот, оказывается, как вы меня называете. Прозвище звучит так, словно у вашего сына маловато энергии и воображения.

— Воображения у него достаточно, однако он еще очень мал и лишен отца, который научил бы его справляться с теми проблемами, с которыми так успешно справляется ваш сын.

— Успокойтесь, они уже позади. Я все объяснил Гаю. А если вы приведете ко мне Райана, я и его научу защищаться.

— Вот этого-то я как раз и не хочу! Не хочу, чтобы он учился драться, пусть только ваш сын прекратит приставать к нему. По вашей вине Гай затаил на меня злобу, а ведь я не стреляла в вас, и вы это прекрасно понимаете.

— Однако вы были причиной. Это первый несчастный случай с оружием, хотя я держу в руках ружье с восьми лет.

— Что ж, такой срок впечатляет. А вы сказали мальчику, что я не стреляла, а вы сами ранили себя?

— Успокойтесь, пригладьте взъерошенные перышки. Да, сказал.

— Но одновременно добавили, что виной тому была я.

— Сказал правду. К тому же я объяснил Гаю и то, что вы спасали сокола.

Кортни вспомнила, как ругался Гай при их первой встрече, точь-в-точь подражая отцу, как пытался защитить Джерета, как сильно нуждался в его одобрении.

— Думаю, ваш сын просто обожает вас, — сказала она.

Джерет покраснел от удовольствия, глаза его радостно заблестели.

— Да, мы с ним славно ладим. Однако я не всегда уверен, что воспитываю его правильно.

— Догадываюсь, что вы имеете в виду. Я вот предложила сегодня встретить школьный автобус, но Райан отказался наотрез. Он заявил, что должен быть мужчиной.

— Молодчина. Все будет о'кей. Гай — довольно вздорный мальчишка, но не волнуйтесь, сегодня он драться не будет. Мы серьезно поговорили на эту тему.

Кортни не верила своим ушам: их разговор превратился в спокойную беседу о воспитании мальчишек — это было просто здорово.

— Давайте-ка посмотрим, что там в корзинке, — предложил Джерет. — А я пока достану пиво.

— Как сегодня ваша нога?

— Болит. Даже больше, чем вчера. Может, это проходит шок, а может, раньше меня отвлекали ваши поцелуи.

Склонив голову, чтобы скрыть румянец и засветившееся в глазах удовлетворение, которое она испытала от этих слов, Кортни пробормотала:

— Могу представить себе, когда вы в последний раз целовали женщину.

Джерет рассмеялся.

В это время раздался телефонный звонок, и хозяин кивнул гостье, чтобы та сняла трубку.

— Джерет? — произнес женский голос.

— Одну минуту, подождите, — Кортни протянула трубку хозяину.

— Я думаю, это — ваша мама, Джерет.

Кортни знала, что это, конечно, не его мать, но не смогла придумать ничего более подходящего. Джерет усмехнулся и подошел к телефону. Разбирая корзинку с едой, Кортни старательно прислушивалась к разговору.

— Да нет, Труди, — говорил Джерет, — это зашла соседка, и за обедом мы обсуждаем три В: восторг, высоту и выгоду.

Кортни едва не уронила стакан. Из трубки донеслось хихиканье, а затем возмущенный возглас, который вполне мог соперничать с криком Эбенезера, и Джерет сказал:

— Ладно, Труди, я шучу. Она — из Ассоциации Учителей и Родителей. Наши сыновья учатся в одной школе.

Молча, закипая гневом, Кортни взяла стакан и наполнила его пивом.

— Я позвоню тебе позже, дорогая, — приглушив голос, продолжал Джерет.

Это «дорогая» довело Кортни до белого каления. Кого-то он называет так ласково, а к ней обращается не иначе, как насмешливо: «Малыш». И даже сегодня, хотя она распустила волосы, подкрасилась и принарядилась. Впрочем, какая ей разница, чем занимается мистер Кэлхоун в свободное время. Но, как оказалось, это было для нее далеко не безразлично. Кортни взглянула на говорившего по телефону хозяина. Держа трубку в руке, он следил за ней внимательными голубыми глазами. «Почему же вдруг, — подумала Кортни, — ее стали так трогать его поступки? Почему его обращение «дорогая» к незнакомой женщине принесло ей острую боль? Может быть, причина — в обыкновенном женском тщеславии? Или это более глубокое чувство?»

Джерет повесил трубку телефона и поднял упавшую салфетку. Достав из холодильника содовую, Кортни налила себе стакан. Дождавшись момента, когда она освободилась, Джерет схватил ее за руки и притянул к себе. Это произошло так быстро, что Кортни была захвачена врасплох и не сумела уклониться. Джерет крепко держал ее в объятиях:

— Стой спокойно. Будешь вырываться — повредишь мою больную ногу. Обещаешь?

— Обещаю, — эхом отозвалась Кортни, смутно понимая смысл того, что говорит.

Джерет провел рукой по ее спине:

— Какие красивые у тебя волосы.

— Спасибо за комплимент, мистер Кэлхоун.

— Джерет, Малыш. Давай обойдемся без «мистера» и «миссис».

— Но мы же с вами не знакомы так коротко, — возразила Кортни.

Джерет принялся перебирать длинные волосы, затем приложил их к своей щеке, подробно рассматривая каждую черточку ее лица.

— Тогда что нам мешает познакомиться поближе? Я бы очень хотел этого. И вы, если бы были хоть наполовину честны перед собой, хотя бы на одну десятую менее щепетильны и чопорны, вы бы признались, что и вам этого хочется не меньше.

— У вас столько же очарования, сколько у репейника, — еле слышно произнесла Кортни, и в голосе ее послышалось осуждение.

Джерет засмеялся:

— Ну, говори, говори, Малыш… Надо же — «репейник»!

Кортни попыталась освободиться, но под рукой не оказалось никакой опоры, кроме самого Джерета Кэлхоуна, его рук, плеч, груди. И в эту минуту в его облике не было резкости или острых углов. Напротив: полные, красиво очерченные губы излучали захватывающую чувственность.

— Ты не обожжешься, если положишь руку мне на плечо, — предложил Джерет.

— Может, вы отпустите меня?

— Не вижу в этом никакой необходимости. Расслабься, давай поговорим о колючках. Вот ты ведешь себя так, словно сидишь на одной из них. — Ласково уговаривая, Джерет перебирал в пальцах ее длинные шелковистые волосы. — Они, как золото.

— Кто? — удивилась Кортни.

— Твои косы. Просто чертовски хороши.

Поджав губы, Кортни покраснела и снова попыталась освободиться из объятий.

— Эх, поцеловать бы тебя так крепко, чтобы пропало всякое желание удирать!

— Да вы просто чемпион среди отвратительных и мерзких типов! — Грубостью Кортни пыталась подавить в себе всплеск стремительно захвативших ее симпатии и желания.

— А ты такая пылкая, ласковая и соблазнительная, Малыш, что устоять перед тобой просто невозможно. Закрой глаза.

— Н-е-ет!

— Кортни, — тихо, но твердо повторил он. — Я хочу поцеловать тебя.

Ее сопротивление таяло и исчезало. И чем сильнее Джерет поддразнивал ее, тем быстрее она сдавалась. Желание, чтобы он целовал ее крепко-крепко, так ясно отразилось в глазах Кортни, что Джерет без лишних слов сжал ее в объятиях и жадно завладел губами. Рукой она обвила его за шею, почувствовав легкое прикосновение мягких волос. Все вокруг перестало существовать, самые разные чувства соединились в этом поцелуе. Сердце Кортни билось гулко и неровно, сейчас она уже не смогла бы назвать его «репейником». В эту минуту ее держал в объятиях сексуальный, чувственный мужчина, ласки которого приводили ее в экстаз. Кортни приникла к нему, всем телом стремясь навстречу страстному поцелую. Рука Джерета ласкала ее грудь. Он так близко прижал ее к себе, что через одежду Кортни почувствовала, как в возбуждении напряглись его мышцы.

Мгновенно осторожность взяла верх, и она выскользнула из объятий.

— Достаточно, — прошептала она.

Джерет молча смотрел на нее, и в его взгляде горело такое долго сдерживаемое желание, что Кортни потеряла голову и бросилась ему на шею.

— Кажется, достаточно не будет никогда, — хрипло прошептал Джерет, принявшись вновь играть ее волосами. — Что с тобой случилось, Малыш? Это неудачное замужество сделало тебя такой?

— Нет, и я не хочу говорить о причинах, — поспешно ответила Кортни, пытаясь восстановить дыхание. Внезапно она передумала: — Вы давно пытаетесь узнать, откуда во мне столько ханжества. Мой брак здесь ни при чем. Все дело, наверное, в воспитании и характере. Я выросла в доме, где было полно хрупких и утонченных женщин, истинных леди, всегда таких чопорных и правильных, которые и создали меня по своему образу и подобию.

— А твой отец? — осторожно спросил Джерет.

— Он был таким же изысканным, как и остальные члены нашей семьи, с высоким чувством собственного достоинства. Болезненный, тихий, с постоянной книгой в руках. С того самого момента, когда я едва начала ходить, мне вбивали в голову, что я должна вести себя, как настоящая леди, быть вежливой, осмотрительной и аккуратной.

— И никаких детских забав, да?

— Абсолютно никаких. С тех пор любой беспорядок выводит меня из равновесия.

— Ну, ничего страшного. Все это только внешнее. — Он понизил голос. — Думаю, что внутри вы — женщина глубоко чувствующая, даже страстная. Этого в вас больше, чем чопорности и лицемерия.

— Надеюсь, что так, — Кортни вздохнула. — Может быть, и глубоко в вас спрятан мужчина далеко не такой грубый и неистовый, каким вы кажетесь снаружи?

— Во мне глубоко спрятаны привлекательность и простота, мэм, — не моргнув глазом, парировал Джерет.

— Почему-то мне трудно в это поверить, — улыбнулась Кортни, глядя прямо в голубые задумчивые глаза.

Вернувшись к столу, она разложила ленч на тарелки: сэндвичи с тунцом, картофельные чипсы, салат и яйца.

— О, да у нас будет пир горой, — заметил Джерет.

— Я подумала, что не мешало бы разнообразить ваш стол.

— Ну-ну. А что это у вас с хлебом?

— Рыба. Тунец. — Джерет поморщился, и она нахмурилась: — Вы не любите тунца?

— Просто не переношу. — Кортни обиженно поджала губы.

— Малыш, я съем все, что вы приготовите, даже если это будет кусок глины между двумя камнями.

— Вы можете и не есть мои сэндвичи!

— Сядьте, хватит уж ворчать и суетиться.

Рассерженная, Кортни уселась, надеясь про себя, что неблагодарный хозяин подавится ее тунцом. Однако Джерет налег на картофельный салат и, умяв приличную порцию, спросил:

— Не хотите и себе добавить соуса с перцем?

— Нет уж, благодарю.

Кортни все-таки принесла из кладовки соус и маринованный перец и с ужасом наблюдала, как, взяв сэндвич с тунцом, Джерет Кэлхоун затолкал в него острый стручок, сверху полил соусом и принялся уплетать за обе щеки.

— Не хотите присоединиться? — спросил он.

— Вы могли с тем же успехом есть просто хлеб с перцем.

— Разумеется. Но я решил все же попробовать этот ваш тунец. Малыш, мне очень лестно, что вы так заботитесь обо мне…

Кортни залилась краской, пожалев, что потратила столько времени на приготовление еды.

— Я сделала бы это для любого…

— Не говорите так, — попросил Джерет. — Позвольте мне думать, что вы провели целое утро на кухне только ради меня.

Казалось, он был искренним. Кортни бросила взгляд на него, потом на сэндвичи и пожала плечами:

— Удивляюсь, как это вы еще до сих пор не сожгли желудок.

— Да, вообще-то у меня есть маленький ожог на животе, — глаза его весело заблестели. — Хотите покажу?

— Нет!

Джерет засмеялся и взял ее за подбородок:

— Малыш, да не относитесь вы ко всему так серьезно!

Кортни удивляла резкая смена его настроений — еще недавно они так мило и приятно беседовали о детях, потом. Она вынуждена была признать, что если захочет, Джерет Кэлхоун умеет выглядеть приятным собеседником, несмотря на все насмешки. Но как редко это случается. Внезапно ее мысли вернулись к поцелуям и Кортни бросило в жар.

— О чем это вы сейчас думаете? — поинтересовался Джерет.

— Ни о чем особенном.

— Да ладно уж. Вы алеете, как голландский тюльпан, а говорите: «ничего особенного», — передразнил он. — Что-то не верится. Поделитесь, мне хотелось бы принять участие в ваших размышлениях.

Кортни чувствовала, что теперь уже вся покрывается румянцем, однако попыталась взять себя в руки и взглянула ему прямо в глаза.

— Какой он был, ваш муж? — неожиданно спросил Джерет.

Кортни отвернулась к окну и словно увидела там карие глаза Мейсона, вспомнила, как они темнели, когда он сердился. Меньше всего она хотела обсуждать с Джеретом Кэлхоуном своего бывшего мужа.

— Это было очень давно. А какой была ваша жена?

— Совершенно не представляете себе, правда?

Кортни не поняла, серьезен он или опять смеется.

— Да, на самом деле трудно. Теперь в вашей жизни снова появилась женщина.

Джерет перестал есть и покачал головой:

— Труди? Это секретарь. Она у меня работает.

— Вы работаете? Я думала, что ферма — единственное ваше занятие.

— Да нет. В городе у меня есть контора, но сейчас я редко там бываю. Вместе с женой мы занимались продажей недвижимости. Правда, сердце и тогда к этому не лежало. Сейчас там все сворачивается: я собираюсь закрыть дело. Хочу вплотную заняться выращиванием лошадей, а также больше времени уделять Гаю. Прошли годы, прежде чем я понял, чего же на самом деле хочу в жизни.

В молчании они закончили обед. Джерет протянул руку через стол и дотронулся до ее запястья:

— Малыш, — тихо проговорил он, ласково перебирая ее пальцы. — Я не думаю, что Гай станет еще раз драться с вашим сыном, но если это все-таки случится, скажите мне об этом сразу же.

— Вы не были с ним слишком строги, да?

Джерет нахмурился.

— Нет. Гая не так уж трудно вразумить. Вам тоже необходимо научить Райана себя защищать.

— Я против того, чтобы Райан дрался, — тихо ответила Кортни. Ей очень хотелось убрать руку, но она не осмеливалась нарушить хрупкое равновесие разговора. — Мой сын еще очень мал, и ему ничего не известно о жестокости. — Наконец Кортни сумела отодвинуться и голос ее зазвучал ровнее:

— Думаю, так и должно быть. Райан не должен вырасти хулиганом, рассчитывающим только на свои кулаки.

— Вот черт! Малыш, но так мальчишек не воспитывают. Ребенок обязан уметь защищаться.

— Вы на все смотрите с позиции грубой силы, — заметила Кортни.

Разговор принимал опасный оборот. Джерет подскочил на стуле и, засунув руки за пояс, принялся внимательно изучать ее лицо.

— В физической силе есть много привлекательного, — тихо проговорил он.

Кортни глубоко вздохнула и спросила себя, сможет ли она провести не краснея хоть пять минут в обществе этого человека.

— Не переиначивайте мои слова.

— Ни в коем случае. Я лишь отвечаю на ваше замечание.

— Однако речь шла о детях. Я чувствую, что мне не удастся вас переубедить. Ваши принципы такие же твердолобые, как и вы сами.

Джерет усмехнулся.

— Что вы говорите? Если я отвечу вам сейчас в таком же духе, ваши нежные щечки снова покраснеют. Так что, пожалуй, не буду.

В сердцах Кортни поднялась, собрала грязную посуду и понесла ее в мойку.

— Оставьте, — предложил Джерет, — Гай все вымоет, когда вернется из школы.

— Могу представить, как он это делает!

— Прекрасно. Именно он убирал сегодня после завтрака.

— Так какой же была ваша жена? — повторила свой вопрос Кортни. — Любила перец и так же сквернословила?

— Лия была замечательной. Хотя нет ничего плохого и в том, что люди едят острый перец, иногда даже ругаются. От вас, Малыш, за милю несет ханжеством и снобизмом, — Джерет улыбнулся, — пока вы не начинаете целоваться. Тогда, слава Богу, вам не удается контролировать себя. — Отвернувшись, Кортни сосредоточенно терла стол. — Да оставьте вы хлопоты. Вчера утром я не смог найти и половины своих вещей.

— Я их выстирала.

— Но вы же не стирали мои трусы?

— Разве? — Кортни едва сдержала желание выругаться.

— Прекрасно знаете, что не стирали. Вы аккуратненько замаскировали их рубашкой и оставили на месте. А ваш муж, он сам стирал свое нижнее белье?

— Я ухожу домой. — Кортни стала лихорадочно собирать свои вещи в корзинку.

— Я только поинтересовался…

— Мистер Кэлхоун, вы — мерзкий, сексуально озабоченный репейник! — наконец вырвалось у Кортни.

Джерет ухмыльнулся, встал со стула и повторил:

— Сексуально озабоченный репейник? Вы явно хотите целоваться, несмотря на чопорность и приступы раздражения. Малыш, вам безусловно это нравится.

Вновь залившись краской, Кортни не ответила и еще быстрее принялась заталкивать в корзину пакеты и коробочки.

— Если вы не перестанете суетиться, с вами случится удар.

Никак не отреагировав на уничтожающий взгляд Кортни, Джерет заявил:

— Скоро начинается школьный карнавал, я возьму вас с Райаном на пикник.

— Нет уж, благодарю? Весь ваш пикник будет состоять из перца с пивом.

— Можно прихватить и немного перца. Мальчишки смогут ближе познакомиться.

— Кажется, Гай и Райан и сейчас знакомы достаточно хорошо для того, чтобы не выносить друг друга.

— Вот мы и дадим им шанс подружиться.

— Сомневаюсь, они такие разные.

— Ну и прекрасно, мы с вами тоже не пара сапог, а как подходим.

Кортни так растерялась, что вспылила.

— Как вы можете говорить такие вещи?!

— Если мы можем беседовать о птицах и о детях, то можем… — его глаза потемнели.

— Мне безразлично, что мы можем! Я не собираюсь больше вас слушать. — Неожиданно Кортни осознала весь комизм ситуации и от души рассмеялась. — Извините. Откуда вы так хорошо знаете птиц?

— За одним исключением, я очень люблю птиц. Люблю лошадей и собак. Моя жена Лия много лет была членом общества любителей природы, и я часто ей помогал. Даже купил две пары лебедей для пруда.

— Так это были ваши лебеди? Как здорово. Они великолепны.

— Пожалуй. Ах, да, ведь частично пруд является собственностью заповедника. Конечно, вы видели их. Оказывается, Малыш, в чем-то мы с вами можем достигнуть согласия. И еще я не просто хорошо разбираюсь в птицах, у нас даже была домашняя ворона.

— Тогда как же вы могли стрелять в сокола?

— Не надо путать одно с другим. Ваш сокол ужасно противный. Любая из мелких пташек, на которых он охотится, подтвердит мои слова.

— Мы вырастили Эбенезера и очень любим его. Он ручной и никому не причиняет зла намеренно.

— Все далеко не так, Малыш.

Звук приближающейся к дому автомашины прервал разговор.

— Приехал мой брат, Кент, — выглянув в окно, сообщил Джерет.

— И сколько у вас братьев?

— Два, Лонни и Кент.

Шум мотора прекратился, хлопнула входная дверь, и на крыльце раздались шаги.

— Эй, Джерет, привет! — с порога закричал Кент.

Хозяин представил их друг другу:

— Познакомься с моей соседкой, миссис Кортни Мид. Кортни, это мой брат, Кент Кэлхоун.

— Приветствую вас, — произнес вошедший и направился на кухню.

Он был очень похож на Джерета: такие же каштановые вьющиеся волосы, голубые глаза, но несколько шире в плечах и ниже на пару дюймов. Через мгновение Кортни поняла, что сходство их было чисто внешним.

— Что-то случилось с моей машиной, — заявил Кент, — я надеялся, что ты посмотришь. Что с ногой? Кортни приготовилась к очередному удару но с облегчением услышала.

— Да так, несчастный случай с ружьем.

— Ты сам прострелил себе ногу? Кент удивленно вскинул брови.

— Несчастье произошло по моей вине, вмешалась Кортни. Раз уж Джерет оказался так любезен и признал правду, она тоже в состоянии взять на себя долю ответственности. — Я перепрыгнула через забор и сбила вашего брата с ног поэтому ружье и выстрелило.

Джерет изумленно уставился на нее, словно до него только сейчас дошло, что ситуацию можно рассматривать вот так спокойно и цивилизованно.

— Рана глубокая? — забеспокоился Кент.

— Поверхностная. И хотя чертовски болит, но серьезного ничего.

— Можешь взглянуть на машину?

— Пожалуй. Извините нас, Кортни. Джерет накинул на себя куртку, взял костыли и поковылял к двери.

В окно Кортни видела, как, подняв капот Джерет склонился над двигателем. Через несколько минут вернулся Кент.

— Мне нужен ящик с инструментами. — Он заглянул в кладовку и почесал голову: — Ерунда какая-то, здесь его нет.

— Может, я поищу? — предложила Кортни.

— Да, пожалуйста, Джерет никогда не дружил с порядком, ума не приложу, где он окажется. Это зеленый металлический ящик. Давайте, вы посмотрите в гостиной, а я прочешу спальню.

Они вышли из кухни и, не удержавшись, Кортни заметила:

— Вы совсем не такой грубый, как ваш брат.

— Джерет? Он только кажется грубым. Я уже так привык к его сквернословию и остальным выходкам, что даже и не замечаю этого. Дело в том, что так он защищался от гнева отца, ведь ему доставалось и за нас с Лонни. Он всегда был буфером. Ну, должен же где-то быть этот ящик?! Так, под диваном — нет, на книжной полке — тоже…

— Пойду и я посмотрю, — сказала Кортни, но мысли ее были заняты рассказом Кента. «Буфер между отцом и младшими братьями…» Кент произнес это так небрежно, считая отношения в семье обычным делом. Интересно, что сдерживал этот буфер? Родительскую строгость или более серьезные холодность, гнев? Кортни бродила среди книг и журналов, тщетно разыскивая зеленый ящик.

— Уф, наконец-то я его нашел, — сказал вернувшийся из спальни Кент. Под мышкой он держал ящик с инструментами. Оглянувшись с порога, он вдруг спросил:

— Вы замужем?

— Разведена. У меня есть сын, ему столько же лет, сколько Гаю. — Выдержав испытующий взгляд Кента, Кортни, в свою очередь, решила воспользоваться возможностью и побольше узнать о Джерете Кэлхоуне. С несвойственной ей прямотой она спросила: — Вы говорили, что Джерет всегда защищал вас от отца, что на него первого падал его гнев. Ваш отец был жестоким человеком?

Кент задержался в дверях, его голубые глаза стали холодными и мрачными:

— Он был хуже змеи. Джерету доставалась из-за нас куча затрещин. Вообще-то я и обвиняю отца больше из-за Джерета. — Он улыбнулся, и черты его лица смягчились. — Не позволяйте Джерету кричать на вас. Он только кажется таким грубым, в душе он мягкий, как воск.

— Да, я тоже так думаю.

Кент рассмеялся, и дверь за ним захлопнулась. Кортни подошла к окну. Во дворе с гаечным ключом в руках Джерет Кэлхоун копался в двигателе машины. Кент стоял рядом и, заложив руки за спину, беседовал с братом. В ее душе продолжали звучать слова Кента: «Он мягкий, как воск» и другие: «Страшнее змеи… на него падал весь гнев отца…» Ужасно и грубо!

Наконец, Джерет распрямился, Кент сел за руль и завел машину. Они обменялись еще несколькими словами, Джерет бросил гаечный ключ в ящик с инструментами, порылся в кармане и достал чековую книжку. Подписал чек и передал его Кенту. Тот помахал рукой, и машина резко рванула с места.

Джерет осторожно собрал инструменты и с ящиком в руках захромал в дом. Он вымыл руки и уселся за стол напротив Кортни.

— Теперь машина Кента побегает еще пару недель.

— Хорошо, что он не попросил умыть его и причесать, — сказала Кортни.

Джерет улыбнулся и пожал плечами.

— Привычки и традиции долго не умирают.

— Сколько ему лет?

— Кент — самый младший, ему двадцать пять.

— А о другом брате вы тоже столько заботитесь?

— О Лонни? Куда меньше.

— А о вас кто заботится?

— Я, я и еще раз я. Я — старший из трех братьев. Наша мать умерла, когда родился Кент, отец же считал нас виноватыми во всех своих несчастьях. И если вы полагаете, что я груб, то жаль, вам не удастся познакомиться с ним. Вот уж у кого был крутой нрав. Благодаря этому он долго не задерживался ни на одной работе, — тон Джерета, такой же ровный и бесстрастный, как и у Кента, когда тот рассказывал об отце, заставил Кортни содрогнуться. — Отец умер.

— Я сожалею.

Джерет пожал плечами:

— Кент обручен, Лонни женат, и у него трое мальчишек. — Он рассмеялся. — Вы говорили о драках. Так мальчишки Лонни — просто оголенные провода. Они живут в Нешвилле.

— А чем занимаются ваши братья?

— Кент — строитель, а Лонни — стоматолог. Это у него я вставлял себе зубы, — в широкой улыбке Джерет продемонстрировал превосходные зубы. Трудно было поверить, что это — работа дантиста. — Я веду их финансовые дела. Однако Гая мне хочется вырастить более самостоятельным, чем мои братья.

— Так вот почему вы держите его в черном теле! — Взгляд Кортни упал на часы. — Уже поздно. Я должна идти.

— Сегодня я не могу заниматься своими лошадками, поэтому день кажется таким длинным. Не уезжайте.

— Я ведь приходила, чтобы поговорить о наших детях, и нам это прекрасно удалось. Через час у меня экскурсия по заповеднику с группой школьников.

— Тогда присядь ко мне на колени и поцелуй на прощание.

— Проклятье!.. — Кортни внезапно замолчала, сама шокированная едва не сорвавшейся с ее губ фразой.

— Что с вами случилось? — удивился Джерет.

— Долгое общение с вами не пошло мне на пользу. — Кортни встала.

— Заберите из холодильника салат, вы забыли про него.

Кортни открыла холодильник и, достав коробку, с силой захлопнула дверцу. Повернувшись, она буквально упала в объятия Джерета — так близко он подошел.

— Вы уйдете, и мы потеряем такой чудесный день, — проговорил он, ласково положив ей руку на плечо.

— Уйдите с дороги! Терпеть не могу отталкивать хромающих мужчин.

Тепло от его руки волнами прокатывалось по телу Кортни.

— Я тоже уже не могу терпеть… — понизив голос, Джерет кончиками пальцев гладил ее шею. Каждое прикосновение обжигало, и у Кортни закружилась голова.

— Мистер Кэлхоун, позвольте мне пройти!

— Звучит неубедительно, Малыш. Вам не хватает ветра, чтобы поднять паруса.

— Иногда мне кажется, — медленно заговорила Кортни, — что все ваши беды происходят оттого, что вы очень легкомысленно и поверхностно относитесь к чувствам. То же сказал о вас и Кент.

Пальцами Джерет легонько сжал ее ухо и пощекотал за ним, словно пронзив Кортни тысячами острых иголок.

— А мне иногда кажется поверхностным ваша чопорность. Скажите: «Джерет», — хрипло произнес он, — я хочу услышать, как ты говоришь мне это.

— Ах, каким вы умеете быть надоедливым и досадным, — еле слышно пробормотала Кортни. — Неужели мне придется с вами бороться?

Он улыбнулся, затем стал серьезным:

— Нет, со мной не надо бороться. Мне очень хочется узнать, как у тебя получится назвать меня «Джерет».

Не отрываясь, Кортни смотрела ему в глаза, сердце в ее груди трепетало.

— Джерет, — прошептала она, — ну вот, я выполнила вашу просьбу, теперь очередь за вами — уйдите с дороги.

Джерет отступил, пропуская ее, и Кортни вылетела из дома. Она совершенно запуталась в противоречивых мыслях о Джерете Кэлхоуне, о его трогательном внимании и грубости, насмешливом подшучивании и сексуальных поцелуях. Вспомнила о Кенте, удивляясь его странному поведению: он не предложил раненому брату помощь и не остался ухаживать за ним, наоборот, заставил его, больного, чинить свою машину. «Он был буфером между отцом и младшими братьями»… Возможно, у Джерета были особые причины для такого поведения. Судя по всему, их детство было нелегким, если, едва речь заходила об отце, их лица каменели.

Кортни не сумела отвлечься и во время экскурсии. Она вела школьников по извилистой тропинке, показывая гнезда различных птиц, ждала появления дроздов, чтобы дети смогли рассмотреть их вблизи, но мысли о Джерете Кэлхоуне беспорядочно бродили у нее в голове.

В половине пятого Райан, как обычно, вернулся из школы. Ничто не напоминало о вчерашнем происшествии и Гае Кэлхоуне. Вечером Кортни села писать доклад для курсов любителей птиц, рядом Райан разложил свои учебники на кухонном столе. Не подготовив и двух страниц, Кортни услышала шум приближающегося автомобиля, выглянула в окно и увидела обоих Кэлхоунов, отца и сына. Лицо Гая сердито пылало.

— Кто приехал, мам? — спросил Райан.

— Кэлхоуны.

По выражению лица Гая можно было понять, что отец заставляет его извиниться.

— Вот это да! Ты шутишь? — Райан посмотрел в окно, и брови его удивленно поползли вверх. — Как я все это ненавижу!

— Для Гая это в два раза труднее, чем для тебя. — Кортни открыла дверь и вышла на крыльцо встретить гостей.

Джерет стоял, скрестив руки на груди, и ждал. Пытаясь казаться невозмутимым, Гай выступил вперед:

— Здравствуйте, миссис Мид. Райан дома?

— Да. — В это время Райан появился на крыльце и стал около матери.

— Я прошу извинения за то, что плохо говорил о твоей маме, Райан, — промямлил Гай, глядя в землю.

Он поднял глаза на отца, они обменялись молчаливым взглядом, и Джерет кивнул. Кортни понимала, как трудно было мальчику произнести эти слова, как отчаянно он хотел сейчас одобрения Джерета. Вся воинственность и невозмутимость в Гае пропали.

— Ладно, все нормально, — поддержал сына Джерет, хотя тон его оставался строгим.

— Спасибо, Гай, — тихо поблагодарила Кортни, чувствуя несмотря ни на что невыносимую жалость к этому мальчику. — Райан, почему бы тебе не показать Гаю раненую утку, которую мы сегодня нашли? — предложила она.

— Хорошо, мам. Только накину пальто. — Райан оделся, и мальчишки пошли по тропинке к клеткам.

Кортни повернулась к Джерету и посмотрела ему прямо в глаза.

— Спасибо, — сказала она. — Я знаю, как это было трудно для вас обоих.

— Да, но необходимо. Думаю, это будет хороший урок для Гая.

— Хотите войти? — спросила хозяйка. — Я приготовлю горячий шоколад.

— Хочу.

Следом за ней Джерет вошел в дом, неторопливо и внимательно осмотрел все кругом. А когда, сняв куртку, устроился в кухне за столом, то, казалось, заполнил собой все пространство.

— Я думаю, Гай очень нуждается в вашем одобрении, — сказала Кортни.

— Я знаю. Раньше, до смерти Лии, он не был таким. Может быть, моя жена давала ему то, чего не могу дать я?

— Конечно, это так. Мать и отец играют разные роли в жизни детей. Но ведь вы никогда не были к нему равнодушны, интересовались его жизнью и высказывали свое одобрение? Это так?

— Так, — горько подтвердил Джерет. — Я люблю его и хочу, чтобы он знал об этом.

— В отличии от вашего отца?

— Вы правы.

— Не беспокойтесь, — Кортни поставила на огонь кастрюлю и достала молоко. — Если вы любите сына и вам не безразличны его жизнь и поступки, вы сделаете все абсолютно правильно.

— Надеюсь, что так.

Кортни помешивала молоко, задумчиво глядя, как поднимается пена. Джерет, положив раненую ногу на табурет, взял со стола книгу и прочитал вслух название «Миграция птиц».

— Это ваш учебник? — спросил он.

— Да, иногда я занимаюсь рядом с Райаном, когда он готовит уроки. И если ему бывает трудно — я тут, рядом, чтобы помочь.

Джерет отложил книгу.

— С тех пор, как умерла Лия, Гай совершил много странных поступков, словно затаил на всех злость…

Шаги, раздавшиеся на крыльце, заставили их прервать разговор. Вернулся Гай.

— Папа, пойдем посмотришь, какие у них замечательные птицы. А сокол Эбенезер даже садился мне на плечо. Райан научил меня, как нужно свистеть. Пойдем, я покажу тебе.

Джерет накинул куртку, взял костыль и встал.

— Ну, пойдем посмотрим, пока миссис Мид варит нам шоколад.

— Ты любишь горячий шоколад, Гай? — спросила хозяйка.

— Да, мэм. Пап, у них есть дикая утка с подбитым крылом, но она подходит к Райану, и он может взять ее в руки.

— Вот это да! — Джерет посмотрел на Кортни и подмигнул ей.

Дверь за ними захлопнулась. Провожая их взглядом, Кортни видела, как отец и сын спустились по ступенькам, пересекли двор… Вдруг она погасила огонь, вытерла руки о полотенце и, накинув куртку, побежала за ними. Джерет с мальчиками стояли внутри огромной проволочной клетки.

— Кто построил такой вольер? — спросил Джерет, когда она подошла.

— Администрация заповедника, — ответила Кортни. — У нас их два. Они дают птицам некоторую свободу.

На ветке клена сидел Эбенезер, молча наблюдая за компанией. Гай свистнул ему.

— Он уже прилетал на мой свист, — похвастался он.

Райан посмотрел на Джерета:

— Мне кажется, он вас боится.

Джерет оперся на костыль и подмигнул соколу:

— Полагаю, эта чертова птица не посмеет слететь вниз, пока я здесь.

— Давайте отойдем, — робко предложила Джерету Кортни.

Они ушли по тропинке в заросли кустарника. Гай засвистел, Эбенезер, раздумывая, покрутил головой и плавно слетел на плечо Гая. С победной улыбкой тот посмотрел на отца.

— Вот черт! — прошептал Джерет, обращаясь с Кортни. — Даже если и так, все равно оставил бы он лучше моих лошадей в покое. Они для меня слишком дороги.

Эбенезер крикнул и, захлопав крыльями, взлетел.

— Опять вы за свое, — ответила Кортни, пытаясь улыбкой смягчить обстановку.

— Мне они так же дороги, как вам эта птица, — закончил Джерет.

— Ты только посмотри на него, пап, — радостно говорил Гай. — Он даже дает мне себя погладить.

— Вижу, вижу, — ответил Джерет и прошептал еле слышно. — Между вами, вашим сыном и этой проклятой птицей существует тайный сговор.

— Хочется верить, что теперь мне можно уже не беспокоиться об Эбенезере, — Кортни рассмеялась.

— Не рассчитывайте на это.

— Мальчики, как насчет горячего шоколада? — громко сказала хозяйка.

Дети были в восторге от сокола, но слегка устали и с радостью согласились вернуться в дом.

Чуть позже, когда все расселись вокруг кухонного стола с чашками горячего шоколада в руках и слушали, с каким упоением Джерет рассказывал о рыбалке, с затаенной грустью и тревогой Кортни следила за счастливым лицом сына. «Вот такой и должна быть настоящая семья», — подумалось ей, и вдруг Кортни испугала так неожиданно возникшая дружба с Джеретом Кэлхоуном и его сыном. Мальчишки заразительно смеялись очередной шутке рассказчика, он размахивал кружкой — истории буквально сыпались из него одна забавнее другой. Изредка Джерет подмигивал ей, словно сообщая, что все в порядке. Мальчишки полностью завладели его вниманием, и у Кортни появилась возможность внимательнее присмотреться к соседу. Верхняя пуговица серой рубашки была расстегнута, и виднелись вьющиеся темные волосы на груди. Кортни представляла, какие они должны быть на ощупь, если до них дотронуться. Она смотрела на его волевой подбородок, чувственный рот и голубые глаза, в которых тлел затаенный огонь.

Взволнованная и раскрасневшаяся, она перевела взгляд на пустую кружку, которую вертела в руках, прислушиваясь к изменившемуся голосу Джерета, когда он начал вспоминать о проделках собаки, жившей у него в детстве. Мальчишки вовсю хохотали. Сама захваченная историей, Кортни расслабилась, удивляясь тому, что в рассказчике, веселящемся от души, не осталось и следа обычной грубости.

Наконец Джерет поднялся и, сказав, что необходимо кормить лошадей, направился к двери. Мальчики договорились снова встретиться после школы, выскочили во двор и побежали к грузовику наперегонки, однако длинные ноги Гая давали ему несомненное преимущество. Джерет обнял Кортни за талию и слегка прижал к себе, обдав легким запахом одеколона.

— Спасибо за все, Малыш. Знаю, мы доставили вам неприятности, но вы помогли Гаю справиться.

— Райану очень понравились ваши рассказы, — признала Кортни. — Да и мне тоже.

Не убирая руку, Джерет заглянул ей прямо в глаза:

— Помните, я говорил, что мы подходим друг другу? Вы с Райаном даете нам то, чего мы лишены, но, в свою очередь, что-то получаете и от нас.

В горле у Кортни словно застрял комок, ей стало трудно дышать. Как быстро они расставались. Голубые глаза Джерета говорили ей сейчас о многом, хотелось прижаться к нему, очутиться в объятиях крепких рук, протянуть губы для поцелуя.

— Пап, — послышался голос Гая. — Можно Райан поедет к нам ненадолго?

Джерет улыбнулся:

— У них короткая память.

— Нет, Райан, не сегодня. Тебе ведь нужно еще делать уроки, — громко ответила Кортни.

Джерет похромал к грузовику. Райан подошел к матери, и они стояли рядом, провожая взглядом красный автомобиль.