Пусть сердце скажет

Глава 8

Вместе с остальными поселенцами Элли направлялась в сторону железнодорожной станции. Сегодня должно состояться первое официальное собрание, созванное по инициативе будущих лидеров Гатри. Предстояло решить множество неотложных вопросов. Поселенцам, число которых достигло десяти тысяч человек, было выделено триста двадцать акров земли. Надо было установить границы города, избрать городские власти, принять законы, обсудить текущие дела.

Элли была одной из немногих присутствующих на собрании женщин. Из-за своего маленького роста она почти ничего не видела. Знакомые, посетители ее столовой помогли ей пробраться вперед. И вдруг она увидела Нолана Айпса — он был среди организаторов собрания. Элли отпрянула назад — только бы он не увидел ее! Какие же законы установит Нолан Айвс, чтобы отнять ее собственность? Уж он-то на все пойдет, чтобы завладеть ее землей!

Однако Элли все же надеялась, что этого не случится. Она уже убедилась, какой властью обладает над мужчинами молодая красивая женщина. Никто еще из мужчин не отказался ей помочь. За десять дней она сумела добиться невозможного. С тех пор как она начала продавать хлеб, около нее постоянно крутились мужчины, посетители ее столовой и покупатели хлеба, наперебой предлагая свои услуги. Деревянное здание, в котором будет ее ресторанчик, было почти достроено. И все бесплатно! Оказалось, что любителей вкусно поесть, да еще пищи домашнего приготовления, предостаточно. Они-то, сами того не ведая, помогали “молодой вдове" удержаться на плаву.

На каждой улице высились довольно внушительного вида здания, причем большинство из них уже функционировали — в них разместились жилищные конторы, гостиницы, банки, лавки, магазины, конторы юристов. Удивительно быстро на месте палаток появлялись деревянные строения. Гатри на глазах превращался в обжитой город. Оставалось принять свод законов, обеспечить Гатри системой водоснабжения и канализации, а также рассмотреть некоторые спорные случаи владения земельными участками. Элли уже перестала беспокоиться, что Нолан Айвс отнимет у нее участки, ведь прошло уже достаточно времени.

Она хорошо зарабатывала, и это придавало ей уверенности. Холостяки не скупились и платили за горячую еду большие деньги. Регулярно подвозились свежие продукты. Теперь у нее был свой холодильник, что позволяло Элли расширить ассортимент приготовляемых блюд, кроме того, можно было закупать продукты впрок. Элли обновила свой гардероб, тщательно подбирая платья в темных тонах: ведь для всех она была безутешной вдовой. На мероприятия, подобные сегодняшнему, она надевала красивые элегантные платья и производила впечатление самостоятельной и преуспевающей молодой дамы. Она никогда не надевала то красивое голубое платье с желтыми цветами, которое подарил ей Итан, даже не вынимала его из пакета. Итак уехал, и любое напоминание о нем вызывало массу ненужных эмоций: боль, тоску, одиночество. Нет, убеждала она себя, ей никто не нужен, у нее все прекрасно, она сама всего добивается. Элли купила вторую плиту, наняла двух помощников — пожилого мужчину и женщину. Эта женщина недавно овдовела: ее муж тоже погиб во время “земельного марафона” — его задавил их перевернувшийся фургон, ей ничего другого не оставалось, как наняться на работу к Элли. Рядом с ресторанчиком она планировала построить пансион, сдавать комнаты на ночь для приезжих, а для горожан, не имеющих собственного жилья, — и на более длительный срок. В немалой степени ее успехи объяснялись удачным месторасположением ее участков — рядом с железной дорогой. Если так все пойдет, то скоро можно будет и расширить производство. И с деньгами проблем не будет; банкир Харви Блумфилд одолжит ей любую сумму, стоит ей только появиться в его банке.

Женские чары — великая сила, добиться можно чего угодно, и вовсе не обязательно играть с мужчинами во все эти грязные игры. Пускай себе мечтают и думают о всех этих пошлостях. Только не с ней. Положение “вдовы” защищает ее от всяких посягательств. Хорошо, что никто ничего не знает об Итане Темпле. Она старалась не вспоминать о нем: стыдно, неловко, но нет-нет да мелькнет мысль, а правильно ли она поступила, что оттолкнула его, не упустила ли она свое счастье… Он пробудил в ней доселе неведомые ей чувства и желания, с ним она стала женщиной. Нет, нет, убеждала она себя, хорошо, что Итан уехал, хорошо для них обоих. А воспоминания.., пройдет время, и она забудет о нем.

Мужчины подставили ей ящик, и теперь она хорошо видела выступающих. Но надо же такому случиться — Нолан Айвс тоже ее заметил, ну а коли так, она выдержит его взгляд без всякого смущения, а тем более страха. Элли была в курсе, что Нолан Айвс открыл несколько юридических контор в Гатри, а за городом строил огромный дом. Он скупал все земельные участки в округе, причем платил за них огромные деньги, владельцы участков не могли устоять перед такими суммами, Нет, мои участки, вы, мистер Нолан Айвс, не получите! Ни за какие деньги! Она гордилась тем, что в свои семнадцать лет сумела добиться всего сама, без чьей-либо помощи. Когда-то она прочла в газете, что американский Запад — край больших возможностей. Теперь она поняла смысл этих слов. Жаль, что Тоби не может разделить ее радость! Его гибель — невосполнимая утрата!

Она вздохнула, очнувшись от своих мыслей, и посмотрела на выступающих ораторов. Один из ведущих тщетно пытался успокоить присутствующих, что было не так-то просто при столь огромном количестве собравшихся. Еще один оратор, представившийся как бывший мэр города Спрингфилда, штат Огайо, Чарльз У. Константайн, влез на подножку фургона, чтобы все присутствующие могли видеть его. Объявили, что он будет председательствовать на собрании, а священник Роберт Хилл из Огайо — вести протокол.

Мистер Константайн провозгласил, что здесь собрались представители тридцати штатов, но большинство все же — из соседнего Канзаса. Жители Канзаса радостно приветствовали собрание. Люди выкрикивали названия других штатов: Мичиган, Индиана, Висконсин, Техас, Миссисипи, Джорджия, Огайо. Константайн подождал несколько минут, затем призвал присутствующих к тишине, чтобы приступить к рассмотрению неотложных проблем.

— Вы осваиваете новую территорию, — с пафосом объявил он присутствующим, — обустраиваете новые места, и когда здесь вырастет город, подобный Оклахоме-Сити и Кингфишеру, мы превратим всю территорию в новый американский штат! И мы все: и вы, и я — жители этого штата!

Толпа ликовала, и Элли тоже, вместе со всеми. Константайн поставил на голосование список вопросов, подлежащих обсуждению. Затем на импровизированную трибуну с трудом взгромоздился Нолан Айвс, поддерживаемый с обеих сторон своими телохранителями. Он отдышался и начал говорить, не спуская глаз с Элли.

— Мы все знаем, что среди вас есть люди, которые опередили остальных на двадцать секунд, когда происходило распределение земельных участков, — начал он, — В рядах присутствующих поднялся ропот, свист, улюлюканье, выкрикивали даже имена нарушителей. Элли смело выдержала взгляд Нолана Айвса, казалось, ее не смутила бурная реакция толпы. Конечно, Элли знала, что у многих возникали подозрения, честным ли путем удалось ей отхватить такие завидные участки. Но сомнения развеялись после того, как буквально на глазах у многих был застрелен ее “муж”, и армейский разведчик Итан Темпл подтвердил, что эта пара действовала законно. Похоже, Нолан Айвс не мог простить ей этих участков, надо быть поосторожней, от такого типа — жди неприятностей, подумала Элли.

— Думаю, всем присутствующим понятно, о ком я говорю, — продолжал Айвс, — сначала мы называли их “лунатиками”, потом — поселенцами, самовольно захватившими участки. Да, мы уже рассмотрели несколько спорных случаев и вышвырнули этих самозванцев из Гатри.

Толпа одобрительно встретила это заявление, и опять потребовалось некоторое время, чтобы успокоить ее.

— Так как в планах правительства не учитывалась возможность самовольного захвата земли, мы предлагаем следующее решение этой проблемы: расширить границы Гатри. На восток территория Гатри будет простираться от земельной конторы до улицы, назовем ее условно Пограничной, — в общей сложности на два квартала. А на запад мы расширим территорию Гатри на пять кварталов до Седьмой улицы, в излучине Тополиного Ручья.

— Одобряете решение? — спросил Чарльз Константайн.

Абсолютное большинство проголосовало за данное решение.

Айвс заявил, что готов предоставить всем желающим ссуду под невысокие проценты.

— Вы можете вложить эти деньги в собственное дело. Но при условии, что докажете законность своих действий при распределении, земли, — добавил он, многозначительно взглянув на Элли.

"Я не нуждаюсь в твоих грязных деньгах”, — подумала Элли, Харви Блумфилд даст ей любую сумму без каких-либо предварительных условий.

Элли решила, что ей больше нечего делать на этом собрании и отправилась домой. Хотя сегодня ее ресторанчик закрыт, дел предостаточно: нужно испечь хлеб, начистить картошки на завтра. Работы всегда хватает — только успевай! Но она своими руками создала все это, и ради процветания се детища она готова вынести любые трудности.

Элли подошла к дому, придирчиво оглядела почти законченное здание нового ресторана, остается только решить некоторые вопросы с внутренней отделкой помещения, подобрать шторы и скатерти. У входа на вывеске крупными буквами было написано “В гостях у Элли”. Все шло по намеченному плану. Ну, а теперь, когда Гатри станет настоящим городом, первые поселенцы, к числу которых она относила и себя, имеют реальные возможности разбогатеть. Если бы Тоби был жив, он бы порадовался вместе с ней…

— Прости, Тоби, мне приходится врать, что ты мой муж, — прошептала она. Сердце защемило при воспоминании о брате, умершем у нее на руках. Все произошло так быстро, что она не успела даже сказать ему последнее “прости”…

Был еще один человек, с которым она не успела попрощаться и признаться в своих чувствах. Какие чувства она питала к Итану Темплу? Стоит ли теперь думать об этом? Он уехал и вряд ли вернется. Что делать, приходится мириться с потерями и расставаться с любимыми людьми. Но уж чего Элли ни за что не потеряет, так это свое детище, которое она создала!

— Здравствуй, папа. — Итан вошел в комнату к умирающему отцу. Он не ожидал, что отец так болен. И его белые родственники не удосужились сообщить ему об этом. Отец мог умереть, так и не увидев его перед смертью! — От этой мысли Итан приходил в негодование.

Приезд племянника-индейца шокировал его тетку Клодию и ее мужа Джона Темпла, брата отца.

Тетка Клодия смутилась и, кажется, даже испугалась, увидев его. Она извинилась, что не может устроить его в доме — нет свободной комнаты, и предложила ему ночевать в конюшие. Если бы не отец и его болезнь, он бы сказал своим родственникам все, что он о них думает. Очевидно, в их представлении все индейцы ведут первобытный образ жизни, и ночлег в конюшне его вполне устроит. Был декабрь, дул пронизывающий ветер, а он спал в конюшне. Конечно, ему приходилось ночевать и не в таких условиях: спать на земле и в дождь, и в снег, и в грязь, но ведь это по службе, а здесь у своих родственников…

А Элли? Разве она не оскорбила его в ту ночь, не обидела до глубины души? Она смотрит на него так же, как и его белые родственники.

Уже восемь, месяцев он не видел ее, но все это время думал о ней. О, если бы она позволила ему показать ей все прелести любви, уверен; она полюбила бы его. Но может быть, она именно этого и боялась, потому и бросила ему в лицо эти слова, будто нет ничего хуже и позорнее на свете, чем быть индейцем!

Забыть все! Не думать о ней! Перестать наконец изводить себя мыслями об этой женщине! И все-таки, как велико искушение вернуться в Гатри! Если бы не болезнь отца, он, наверное, так бы и сделал. Но отец был очень плох. Итан не рассказал отцу об инциденте с белыми родственниками. Он, конечно, мог снять комнату в гостинице, но боялся оставить отца в таком тяжелом состоянии хотя бы на несколько минут. Лукас Темпл угасал на глазах: его усохшее тело пожирала злая болезнь — врач назвал ее раком. Сначала отец не узнал его, но потом на его лице появилось подобие улыбки.

— Ты.., вернулся. — пробормотал он.

— Ну, конечно. Я буду с тобой, отец. Лукас протянул Итану руку:

— Ты — хороший сын. Мне следовало остаться там.., с тобой. Но ты был так занят.., увлечен своей работой. Ты.., ты.., не смог бы ухаживать за мной.

— Я постарался бы.., нашел бы возможность… Я не знал, что ты так болен.

Отец печально посмотрел на него:

— Эх, мне бы умереть, как умирают индейцы: уйти с одеялом.., куда-нибудь в пустынное место.., и сидеть в ожидании смерти. Но я родом отсюда, здесь живут мои родственники, а они для меня то же, что для тебя чейены.

Итан пожал руку отца:

— Я наполовину белый, папа. Лукас слабо улыбнулся.

— В душе — только на десять процентов. — Отец закашлялся. Итану стало не по себе от этого страшного свистящего, судорожного кашля. — Пожалуйста, выполни мое желание…

— Да, отец, конечно, все, что хочешь.

— Обязательно навести своих родных в Дакоте.., бабушку, дядю. Ты должен повидаться с ними, рассказать обо мне, что со мной… Боюсь, что твоей бабушке тоже недолго осталось жить. Навести ее, прошу тебя, твоя мать была бы довольна этим!

— Обещаю. Я и сам думал об этом. Мне надо отдохнуть от Оклахомы. Я был там весной во время земельного передела. Правительство отдало на откуп земли индейцев к югу от Спуска Чероки, а летом мне пришлось сопровождать перегонщиков скота вдоль Тропы Большого Ручья. Прости, что не смог приехать раньше. Я не знал, что ты так болен, никто не сообщил мне об этом.

В глазах умирающего мелькнул гнев.

— Ох, уж этот мой братец.., такой набожный, прямо-таки святоша.. Как бы это объяснить.., он считает меня великим грешником и до сих пор не может простить мне, что я женился на твоей матери. Он никогда не признавал наш брак законным. Может быть, мне не следовало приезжать сюда, но я чувствовал себя так плохо… По крайней мере, Джон и Клодия ухаживают за мной. И на том спасибо.

— Теперь я буду ухаживать за тобой. Пусть Клодия отдохнет!

— Не надо, не мучайся, сынок, уезжай. Тебе, наверно, тяжело находиться здесь. Представляю, как Клодия обращается с тобой. Уж я-то ее хорошо знаю. Итан натянуто улыбнулся.

— Отец, меня этим не удивишь. Я уже привык, что предрассудки сильнее разума. Единственное, чего я не понимаю: как могут люди, считающие себя истинными христианами, вести себя подобным образом? — Он с горечью вспомнил слова Элли.

Лукас тяжело вздохнул. Итану было больно видеть страдания отца. Этот умирающий старик когда-то был высоким, широкоплечим красавцем. Фигурой Итан пошел в отца, его предки были англичане и немцы.

— Расскажи.., расскажи мне о “земельном марафоне”. Это, наверное, захватывающее зрелище! Итан усмехнулся.

— Да, ты прав, это было нечто, — согласился Итан. — Ровно в двенадцать часов солдаты выстрелили из ружей, и тысячи людей, собравшихся у границ территории, сорвались и в едином порыве устремились к обещанным землям пешком, на лошадях и на всевозможных колесных средствах: фургонах, повозках, а кое-кто и на поезде. Это было столпотворение: драки, крики, визг, а порою и перестрелки. — Он с болью подумал о Тоби. — И все из-за претензий на землю. Да, зрелище ужасное, такое не часто увидишь! Маленькое селение, настоящая дыра, Гатри за ночь превратилось в большой город с населением в десять тысяч человек. Представляешь?

Лукас усмехнулся, превозмогая боль.

— Белые способны на все.., могу себе представить… Видеть свободную землю, которую можно ухватить…

Итан вздохнул, выпустил руку отца и откинулся в кресле, которое он поставил рядом с кроватью.

— Да, иногда поражает и даже восхищает их напор, натиск, целеустремленность. Знаешь, там была одна очень молодая пара, брат и сестра, правда, они случайно попали в этот поток, но тоже участвовали в “земельном марафоне”. Чтобы получить земельные участки, они скрыли свой возраст, прибавив пару лет, и выдали себя за мужа и жену. — Он поведал отцу историю Тоби и Элли. Итан чувствовал, что должен выговориться, рассказать все отцу, будто это могло развеять его тоску, облегчить душу. Отец нахмурился, когда Итан закончил свой рассказ.

— Почему-то мне кажется, что ты неравнодушен к этой женщине…

Итан сделал вид, что не обратил внимания на замечание отца:

— Я просто помог ей, она ведь совсем ребенок. Ей, конечно, тяжело. Она осталась одна, я очень волнуюсь за нее.

— Итан… Итан. Тебе не надо было уезжать, — упрекнул Лукас сына. — Ты не военнообязанный. Ты мог.., остаться там, найти какую-нибудь работу.., присмотреть за ней. Сдается мне, что ты уехал, потому что слишком увлекся этой женщиной. Я прав?

Итан встал и подошел к окну. Во дворе две его юные кузины, Аннабель и Элизабет, кормили кур, а дядя Джон чинил сломанную дверь конюшни. Итан догадался, что его тетка не позволила ему жить в доме отчасти из-за того, что там были две хорошенькие девушки. И хотя она не говорила ему об этом, он сам все понял. По ее мнению, индеец не может не увлечься белыми девушками, даже несмотря на то, что эти девушки — его кузины!

— Ты знаешь, папа, в чем дело. Я — хоть и полукровка, но на белого не похож. Не могу сказать, что она одержима предрассудками или настроена против меня… У нас были прекрасные дружеские отношения, и ничего больше. Незачем было испытывать судьбу, да к тому же она очень юная, почти ребенок.

— Твоей матери было пятнадцать, когда я женился на ней. Мы были очень счастливы.

— Но это совсем другое дело. Когда белый мужчина женится на индианке, окружающие относятся к этому достаточно терпимо, по крайней мере, это не вызывает такого осуждения, как брак белой женщины с индейцем.

— Ты наполовину белый, ты хорошо воспитан, образован. Не знаю, не знаю, Итан.., я бы не отступался… Тебе надо остепениться, ты должен иметь семью. Я понимаю тебя, сынок, ты полюбил эту Элли Миллс. И она, наверное, тоже.., хотя и карается подавить свое чувство к тебе, а, может быть, она еще и не разобралась до конца. Ты ведь сам говоришь, что она слишком наивна и неопытна, а тут еще и потеря брата. Ты должен понять ее состояние, ее растерянность. Тебе, конечно, надо вернуться туда, хотя бы для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Постарайся смотреть на вещи просто. Не усложняй все так, сынок.

Лукас искренне переживал за сына. Этот красивый благородный молодой человек, в силу своего происхождения, оказался в ситуации, когда ни белые, ни индейцы до конца не считали его своим.

— Да как можно не полюбить тебя, будь эта женщина белая или индианка!? Ты — настоящий мужчина, Итан, не отчаивайся, не опускай руки. Все у тебя впереди. Ты еще встретишь женщину.., белую.., индианку.., неважно, — ему тяжело было говорить. Итан склонился над отцом:

— Не волнуйся за меня, папа! Уж я-то, черт побери, сумею постоять за себя! Разреши мне позаботиться о тебе.

— Не много мне отпущено, сынок, — в глазах Лукаса появились слезы. Я так рад, что ты здесь. Я очень боялся, что.., не увижу тебя перед смертью. — Лука, закрыл глаза — он слишком устал. Итан не отпускал руку отца, пока тот не уснул, затем подошел к окну. Он увидел своих сестер — Аннабель и Элизабет, и мысли его снова переключились на Элли. Она, должно быть, ровесница Аннабель: сейчас ей семнадцать. Очень скоро она повзрослеет, начнет интересоваться мужчинами… Захочет ли она тогда общаться с индейцем. Не исключено, что Элли уже встретила другого мужчину… Держись от нее подальше! — подсказывал ему здравый смысл, но это было выше его сил. А может быть, случилось чудо — она передумала и… Ему хотелось вернуться в Гатри, будь, что будет! Когда он ехал сюда, то думал, что вернется туда вместе с отцом, но сейчас это уже невозможно: Лукас Темпл умирал… После отца у него остаются родственники-индейцы, единственные близкие ему люди. Но он не сможет жить так, как они. Где же все-таки тогда его место в атом мире? Ему стало так одиноко и тоскливо… Он посмотрел на умирающего отца…

— Спи спокойно, отец, — мягко сказал он.